Ребенок. (1/2)
riley pearce - "brave"iann dior - "emotions" Джим с тихим вздохом перевернул шелестящую страницу отсчета, мирно покоящегося на столе. Он бездумно смотрел на скачущие перед глазами буквы и цифры с минуту, прежде чем, отчаявшись, отодвинуть от себя как можно дальше.
- Видит Бог, этот город такого не заслужил. Ни город, ни кто-либо живущий в нем.
Дело о восьми жертвах только на данный момент могло пополниться в абсолютно любой момент, поэтому каждый в участке время от времени нервно вздрагивал и косился на доисторический телефонный аппарат в приемной, по которому нервно постукивала длинным розовым ногтем секретарша.
Едва успела пройти неделя, а все граждане были в ужасе. В том числе и сотрудники полиции, что, по идее, должны быть тверды и сильны духом в любое непростое время, в том числе, и в такое, как это, но и у них есть друзья, есть семьи, за которые сейчас самое время бояться.
Раздался неуверенный стук.
- Как дела, сэр? – неловко пробормотал один из молодых подчиненных, что едва успел только окончить полицейскую академию в свои неполные двадцать четыре, опершись рукой о шкаф с документами у двери.
Хоп дернул в жалком подобии полуулыбки уголком рта, скрывшимся в прилично отросшей седой бороде, и протянул ладонь к кружке остывшего крепкого кофе, покрывшегося сверху аккуратной бледной пленочкой, хотя чтобы взбодриться и прийти в себя ему пришлось бы брать ложку и жевать сами зерна.
Сделав глоток и сморщившись уже скорее по старой привычке, мужчина вытер густые усы рукавом мятой несвежей рубашки и безрадостно усмехнулся.
- А ты как думаешь, Стетсен? Сижу тут как на курорте, в одной руке бокал с мартини, в другой – симпатичная барменша. Да и солнышко припекает, знаешь ли, но не жалуюсь, - съязвил он в своей манере. – Принесешь еще оливок, и расцелую.
- Могу предложить только тот завалявшийся сухарик из сумочки Додза, но ему, по крайней мере, лет шесть, постарше твоего сынишки будет, - попытался отшутиться коп, но, увидев, как быстро поменялось лицо начальника, поджал плечи к голове. – С вашими детьми ведь все в порядке, сэр? Как они вообще?
Хоппер любовно провел указательным пальцем по дешевой деревянной рамке, криво и неровно разукрашенной детскими руками цветными фломастерами Уилла всех цветов радуги, что были подарены на Рождество. За стеклом пряталась старая выцветшая с одного края фотография с загнутым и истрепанным правым краем, с нее широко и до отчаянно сжимающегося сердца в груди счастливо и беспечно улыбались четыре человека.
- Я не видел своих малышей уже четыре дня, если ты еще не заметил раскладушку в подсобке. Уилл звонит раз по двадцать на дню, чаще, чем каждый час, порой даже ночью. Уже не знаю, спит ли он вообще и как справляется с Бобби и вообще с хозяйством, - Джим фыркнул. – Да кого я обманываю, он всегда все делал сам. Сам готовил, сам убирался. Сам воспитывал брата…
- Он малый сильный, - Стетсен быстрым успокаивающим жестом дотронулся до плеча шефа и тут же отнял руку, словно обжегшись. – Он со всем справится, все поймет и сделает.
- Но только потому что так надо, - покачал головой Хоп. – Ты не знаешь, насколько он ранимый и чувствительный, особенно после того, что случилось тогда, когда он был младше.
- Ты про то?...
- Да, именно. Уилл не хочет это помнить, пытается не помнить, но это же часть него. Мой мальчик просто пережил слишком много, я не могу скидывать на него еще больше.
Коп грустно кивнул и, повернувшись к выходу, остановился, словно забыл что-то:
- Но при этом он сделает все, что угодно, ради семьи. Как и вы, сэр. Вы очень похожи с ним.
***
- Конечно, да. Да, я уже подъехал, - Хоп скривился от громкого визгливого голоса судебного врача. – Я вышел, вышел, все.
Джим поспешно прервал звонок, пока не успел услышать продолжение истеричных криков, и хлопнул дверцей машины, наверное, чересчур сильно, чем следовало бы.
- Проклятая работа. Лучше бы я пек булочки и дальше.
Осень настойчиво давала понять жителям Хоукинса, что теперь-то точно, в конце сентября, настало ее время показать себя во всей беспощадной красе, а не те теплые деньки вначале, оставшиеся от жаркого душно-влажного августа, который не хотел упускать возможность захватить в свои владения немного лишнего времени. Ветер беспокойно бил в лицо, но пока словно бы извиняясь за собственную напористость, то затихая, то врываясь неожиданным порывом в лицо вновь. Дождь, лишь призрачно-моросящий предыдущую пару дней, казалось, посчитал хорошей шуткой устроить небольшое представление, собрать все тучи мира водном маленьком городе богом забытого штата, так что куда бы ты не решил пойти – всегда будь готов к мокрым до колен штанинам и следам от грязных брызг на идеальном черном пальто.
Но Хоппер, который не был в душе уже почти неделю и который эту же неделю ходил в одном несменном комплекте нижнего белья, решил, что дождь может вполне зайти за гигиенические процедуры и просто с минуту стоял, подставив изможденное и исхудавшее до ряблых щек и новых недовольно-взволнованных морщинок под глазами лицо прохладным, успокаивающим мерной дробью по коже струям.
- Когда жизнь успела стать таким дерьмом? – усмехнулся он, обводя взглядом здание больницы. – Никогда не думал, что смогу вернуться сюда по доброй воле снова. Господи, помоги мне пережить все это.
Мужчина, дойдя до старого узкого крыльца через пару метров от парковки для персонала, открыл скрипнувшую дверь и за малым не попал в объятия человека напротив, обезумевши налетевшего на него: