Ледяное озеро (2/2)
Началась передряга столь же сумбурно, сколь длилась по сей момент. По какому-то нелепому стечению обстоятельств, залп талибов по бронемашине из РПГ, всего лишь повредил управление башней и разорвал левую гусеницу. Было удивительным, что экипаж "Брэдли" даже не получил серьезных ранений. Не став дожидаться очередных залпов из противотанкового гранатомета, весь десант, включая экипаж, все как один выбежали наружу и спрятались за броневиком. Несообразность происшествия заключалась в том, что больше ракет у талибов не было. Весь патруль тем не менее укрылся за бронемашиной, не желая попасть под прицельный огонь. Эван приехал сюда в составе одной группы с Кайлом. До этого случая они редко пересекались и им не доводилось общаться друг с другом. По дороге сюда, они впервые нормально поговорили, узнав, что родились и выросли в одном городе.
Пока отряд пытался продержаться еще какое-то время, Кайл в компании своего лучшего друга, Гаррета Милтена, направился прямиком на крышу высотки, в сотне ярдов от обездвиженного "Брэдли". Миновав узкие улочки, он чуть не заблудился в мрачном лабиринте дворов и переулков этого восточного города. Испытав мимолётный приступ топографического кретинизма, оба парня таки сумели определить нужное строение среди ряда безликих зданий в разветвленной сети из узких проходов. Нетрудно догадаться, что найти верный путь легко только в теории. На практике пришлось потратить десять минут на поиск двери и оказаться внутри здания. В итоге, преодолев все десять этажей, они наконец выбрали удобную позицию для ведения огня. Наблюдая, как с темных окон бойцы Талибана обстреливают неподвижный БМП, парни быстро оценили ситуацию. Молчание в радиоэфире неожиданно нарушилось и на выделенной радиочастоте прозвучал голос выходящего из себя сержанта.- Отряд "Ромео", почему так долго? Ответьте! - возмущенно прокричал он.- Принял"Фокстрот". У моего друга маленький мочевой пузырь, сэр. Мы не могли быстрее, - еле сдерживая смех, подтрунивал своего сержанта Кайл.
- Да что он о себе думает, кретин чертов!? - сквозь зубы прошипел Гибсон. Это слегка рассмешило Эвана.
Даже в такой напряженный момент, он находил забавным наблюдать с трудом сдерживающего злобу афро-американца. Будучи родом из северного штата Огайо, парень тем не менее был воспитан по южным традициям своего дядипо материнской линии - Найджела Филипса. Это был истинный техасец, который всегда учил его "правильному" отношению к людям с черным цветом кожи. Невзирая на родительские нравоучения, юный мальчик охотно следовал примеру оголтелого фермера, который любил навещать своих родственников раз в полгода. Эван опустил голову, чтобы не было заметно его насмешливого вида. Он обхватил обеими руками цевье винтовки, опирающейся на землю и поглядывал на Гибсона. Их мимика, взгляд, порой даже жесты в такие моменты казались ему комичными. Кажущаяся со стороны звериная ярость и полное отсутствие возможности достойно ответить, виделись ему абсолютно нелепыми.
Пока сержант бранил красочными эпитетами стрелков, со стороны занятой ими крыши здания прозвучал первый выстрел. Звук его был больше похож на хлопок, который можно услышать, когда вы лопаете надутый бумажный пакет. Он гулом раздался по всей улице и перестрелка на несколько секунд прекратилась. Эван выглянул из-за укрытия, чтобы оценить обстановку, но тут же попал под шквальный огонь. В этот раз он уже был хаотичным и неприцельным. Противник, явно не поняв, откуда настигла смерть их товарища, решили расстрелять все в обозримом радиусе. В процессе обстрела, талибы не стесняясь выкрикивали на арабском какие-то нечленораздельные ругательства в адрес Америки.
Гаррет и Кайл заняв удобную позицию начали свою работу без лишних слов и заминок. По традиции, оба парня по возможности вели счет попаданий по противнику, а проигравший был обязан обеспечить пивом всю казарму по прибытии. Счет открыл специалист Милтен. Парень был хорошим стрелком, всегда шел вровень с Кайлом. Если бы не случай с подрывом на вражеской мине спустя пару месяцев, вполне возможно мог бы также рассматриваться кандидатом в снайперы для срочной операции ЦРУ.
Первый убитый был заурядным бородатым арабом, который прошел свой курс боевой подготовки не более чем за неделю. Он сначала даже не понял в чем дело. Еще секунду после попадания он продолжал готовиться к очередному обстрелу зажатой у бронетехники группы людей, но спустя короткое мгновение он ощутил резкий болезненный укол на своем лице. Затем последовало ощущение, как нечто влажное прошло тонким ручьем по его физиономии, неся мягкие, словно теплое масло сгустки неизвестной ему субстанции. Она стекала по его потрескавшимся узким губам, перетекая в густую сальную бороду, а на стене, прямо за ним, под поднявшейся пыльной тучкой образовалась дыра, окропленная по краям каплями крови. Все произошло мгновенно. В тот момент, как он только вставил новый магазин в свой АК 47, готовясь к священному Джихаду.Пуля мягко вошла в его темя, словно нож в спелую тыкву. Прокладывая путь, она начала свой причудливый танец смерти. Словно плавая в мозговой жидкости, искала себе выход из презренного заточения в черепной коробке, к свободе. Вылетев через переносицу, она врезалась в стену, прихватив с собой частицы серого вещества и кости, найдя пристанище в кирпиче. Торжество Танатоса и момент осознания конца оказались мучительно растянуты в пространстве времени. У падающего поверженным наземь бывшего пастуха из Талль-Афара, в глазах отразился глубочайший ужас, который можно увидеть на лицах тех, кто осознает всю пустоту и бессмысленность своей гибели, выкрикивая в глубинах сознания клич о своем нежелании уходить в мир иной.За одной смертью неминуемо последовали другие. Следуя серии резвых хлопков откуда-то издалека, страх засевший в сердцах талибов улетучился так же быстро, как успел вторгнуться в их сердца. На смену ему пришел вечный покой и забвение. Спустя минуту на улице воцарилась тишина. Рядовой первого класса Уиллис, так и не получив подходящей возможности обойти дом с фланга, наконец выбежал из-за укрытия и с парой парней трусцой направился в здание, чтобы зачистить его от остатков вражеских солдат.
- "Ромео" закончил.- Оставайтесь на месте и прикрывайте нас до тех пор, пока машину не вернут в строй!- Вас понял, "Фокстрот".Позже, вернувшись к патрульному отряду, Гаррет и Кайл получили искреннюю благодарность ребят, которые долгое время из-за неудачной позиции, оставались под обстрелом. Благодаря работе этих двоих, удалось наконец выкрутиться из ситуации и остаться в целости. Чувство локтя и братство объединяло этих ребят, которые по своей воле оказались на этой войне. И после подобного, судьбы людей прочно связывались общим нажитым опытом, воспоминаниями и узами, которые возникают у солдат, чьи жизни хранит единство братьев по оружию.Воспоминания об этом лишь прибавляли горечи, которую Эван ощущал этой ночью. В кармане очередной раз зазвонил телефон и парень, утомившись, утопил его в бокале сидящего рядом посетителя. Тот возмущенно посмотрел на молодого человека, но увидев полную невменяемость последнего, лишь озадаченно скривил губой и пересел. Город засыпал, эта же его часть уже погрузилась в мрачную дрему, прерывающуюся лишь редким лаяньем бездомных псов. Изредка по тихим улицам проезжали машины, но и они не меняли картины запустения. Эван вышел из бара и направился к реке под мостом. Сидя у берега и поглощая бутылку дешевого виски, он раз за разом воспроизводил в голове слова Кайла, что вызывало родственные пребыванию в терновом кустарнике, ощущения. Чем больше он пытался как-то маневрировать и выпутаться из сетей своей памяти, тем сильнее в плоть его сознания впивались иглы, оставляя глубокие кровоточащие раны, заражая их искажёнными алкоголем домыслами. С каждым нетрезвым выводом, эти болячки начинали истекать гноем давно забытых ссор и обид. Любая вспышка ярости, которую он при этом испытывал, заставляла пренебрегать болью и все глубже лезть в дебри памяти. Легкие втягивали сигаретный дым все глубже и глубже, сжигая трахею и продлевая внутреннюю агонию. Допив наконец бутылку, Свон вынул из кармана своей пистолет, который давеча купил у одного из здешних членов байкерской банды. Проверив магазин, он передернул затвор своего Кольта М1911 и направился к дому некогда лучшего, как ему казалось, друга.***Кайл вновь погрузился в себя. Возможно, он и сам был немного выведен из равновесия после произошедшего днем. По крайней мере, заранее он не планировал говорить Эвану всего того, что в конечном счете высказал. Ему было не впервой справляться с муками совести, он всегда находил себе рациональное оправдание и лишь в итоге убеждался в правоте своих действий. Но чем больше он об этом думал, тем больше выходил из себя, считая ранящую его нравственность жалким миньоном, стоящим на службе презренной невежественности. Повинующуюся инстинктам навязчивой идеи, которую нужно избегать. В таких случаях он часто брался за штангу и подвергал свое тело изнуряющим нагрузкам, чтобы измотать себя до состояния полного изнеможения, когда все прочие мысли улетучивались и оставалась лишь боль. Кристально чистая, ноющая в каждом дюйме его напряженного тела, в каждом нанометре его нервных окончаний, ободряющая и вносящая абсолютную ясность в каждую мысль. В такие моменты он только прислушивался к биению сердца, к тому, как кровь течет в его пульсирующих венах и артериях. Под огромным давлением, она просачивается в каждый свободный участок его внутренних органов, заполняя любой возможный вакуум алой жидкостью, кипящей словно лава. В редчайшие случаи он изводил себя до такой степени, что уже не в состоянии терпеть боль, терял сознание. Именно в боли Кайл мог найти так необходимое ему утешение, четко впитывая в себя этот контраст ощущений от чувств на грани адских мук до райского наслаждения, когда боль уходила и ее место занимал полный покой. В балансировке между этими двумя состояниями, он находил истинное удовольствие.После полуночи зазвенел телефон, он сразу понял, что это был Эван. Кайл не сразу решил взять трубку - был пропущен первый, второй, пятый звонок. Ровно на начале шестого, он наконец принял входящий вызов:- Слушай ты, я не знаю, кем ты себя возомнил, но живо вытаскивай свою жопу на улицу! - в голосе Эвана была слышна боль, что лишала его рассудка.
Кайл с легкостью разобрал ее среди животного гнева, который рыком пробивался в голосепарня. Он ничего не ответил, лишь накинул на себя куртку и без каких-либо лишних мыслей и слов предстал перед Свонном.- Четыре года, четыре года, блять! Я думал, думал что мы были друзьями. Нет, постой! Я думал, что мы были братьями! – красные от злости и слез глаза Эвана прекрасно говорили и без слов, но Кайл терпеливо молчал, предпочитая просто слушать. - А сегодня, ты назвал меня помойным ведром. Меня? Нет-нет, прости. ДА ЧТО С ТОБОЙ ТАКОЕ!? Что за хрень ты там нес про армию? Давай, поведай мне, помойному ведру!
Парень выхватил пистолет и направил в лицо своего друга. Он со звериной яростью в глазах уставился на Кайла, приведя ударник в боевое положение. Тем не менее, его собеседник выглядел весьма хладнокровно и ровным голосом ответил:- Ты просто не видел того, что видел я. Для тебя это просто война ведь, да?- НУ ТАК СКАЖИ МНЕ!!! - продолжая угрожать ему пистолетом, Эван закричал во все горло.
Кайл резко изменившись во взгляде, дал парню понять, что сейчас может что-то произойти. Хлёстким движением парень подался в сторону десницы, держащей перед ним пистолет. Схватив правой рукой запястье, он лихо вывернул его, обезоружив парня, скрутив тому руку за спину. В это время, левой крепко ухватившись за горло, он взял Эвана в жёсткий захват. Тот пытался сопротивляться, но безрезультатно. Ничего, кроме как захрипеть от боли и досады у молодого человека в таком положении не получилось. Все больше усиливая хватку и давя на запястье, Кайл с отстраненным взглядом, направленным в пустоту, прошептал на ухо всего одну единственную фразу:- Иисус рыдал.