Глава 7. ?Fire in the rain? (2/2)

Эта песня действительно была о них. Это было наилучшая метафора, которой Эрикссон могла описать их с Монсом отношения. Она всегда была очень эмоциональной, иногда даже слишком, ей действительно было трудно сдерживать свои эмоции и чувства. А он был более спокойный и рассудительный. И поэтому они уравновешивали друг друга. Она была его искрой пламени, а он – ее каплей дождя. Иногда роли могли меняться, но они всегда оставались пламенем при дожде.

И вот он снова пел победную ?Heroes?, которая пришлась по вкусу стольким людям по всей Европе не только во время конкурса, но уже и далеко после него. Он исполнял ее на сцене Евровидения в последний раз. Кара видела, как его глаза блестели от счастья, и ее переполняла невероятная гордость за него. Монс был прав: кто бы не выиграл сегодня Евровидение, для нее он всегда будет победителем.И вот результаты голосования жюри во всех странах-участницах объявили, первые подсчеты сделали. Австралия лидировала, за ней шла Украина, потом Швеция, Россия и Мальта. Монс брал небольшие интервью у Дами Им, а затем у Джамалы, которая довольно мило переделала его песню, а потом обняла его. Несколько дней назад, подобное, пожалуй, вызвало бы у Кары ревность, но сейчас глядя на экран на сцене, она не чувствовала ничего подобного. Не после всего, что произошло в последние дни и непосредственно несколько минут назад. Украинка была в приподнятом настроении, как и большинство людей в зале. Интрига нарастала…Эрикссон помнила, как переживала за Монса на Мелодифестивалене, где до конца не было понятно, кто победит. На самом Евровидении тогда было немного легче, потому что там его победа была очевидней. Но теперь и Евровидение поменяло формат объявления результатов, и Кара могла только догадываться, как же сильно волнуются и надеются на победу участники Австралии, Украины и России. Наверное, сердца всех волей-неволей замерли в ожидании, терзаемые такой интригой.

Но вот прошло несколько минут, и в зале воцарилась буря эмоций.

– И у нас новый победитель Конкурса песни Евровидение 2016. Это Украина! – прокричал со сцены Монс.Настоящее безумие творилось возле места украинской делегации. Все кричали, обнимали и поздравляли Джамалу с победой. Кара действительно была рада за нее. Такое завораживающее выступление и такая песня не могли оставить людей равнодушными. Хотя, впрочем, в топ пять попали действительно сильные конкурсанты.Эрикссон наблюдала за тем, как улыбающийся Монс вручал девушке хрустальный микрофон, он как никто другой знал, что она испытывала в тот момент.– Поздравляю! Я знаю, это тяжело, но есть что-то, что ты бы хотела сказать? Что ты чувствуешь сейчас, что бы хотела сказать всем, кто голосовал? – поинтересовался он.– Я знаю, что ты… поешь песню о мире и любви, и на самом деле я действительно хочу мира и любви для каждого. Спасибо, Европа! И добро пожаловать в Украину!Глаза Джамалы горели, а голос дрожал. Было видно, что она невероятно счастлива, что была услышана. Кара помнила первое интервью с ней, в котором она говорила о своей песне и послании, которое вкладывала в нее. То самое, о котором сейчас сказала на сцене. Эрикссон, как и многим людям в этом зале и далеко за его пределами хотелось бы, чтобы миром действительно правили мир и любовь, чтобы люди перестали ненавидеть, чтобы они приняли различия друг друга и поняли наконец, что это привилегия, дар – быть уникальными, отличаться друг от друга и учиться друг у друга.– Мы могли бы построить будущее, где люди свободны жить и любить. Счастливейшее время, наше время, – пела Джамала. – Где же ваш разум? Человечество, восстань! Вы думаете, что боги, но все умирают. Не поглощайте мою душу, наши души.Сегодня здесь собрались души, объединенные музыкой, верящие, что только искусство, только любовь спасет мир. ?Это благодаря любви мы сегодня здесь?, – пел Монс. Как бы хотелось, чтобы люди чаще руководствовались именно этим.Кара не понимала слов, которые украинка пела в припеве, но то, как она это пела, не оставляло ее равнодушной. Слова эти вместе с музыкой и ее проникновенным голосом закрадывались в самое сердце и задевали самые глубокие струны ее души, словно на каком-то генетическом уровне. Да, возможно, язык не был понятен, но певица доносила смысл строчек голосом, и от него у Кары были мурашки по телу. Так же, как от голоса Хови. Это были те песни, которые заставляли ее забыть обо всем и просто слушать, слушать, слушать, наполняясь музыкой до краев. Накапливать в себе светлую энергию, из которой создавать такое же Дерево Жизни, как на экране за спиной победительницы.Обычно в такое время шум в Стокгольме утихал, но сегодня ночью рядом с Глобен ареной ни о какой тишине и речи быть не могло. Все участники и их команды были слишком возбуждены и переполнены эмоциями, которыми делились друг с другом; кто-то даже давал какие-то интервью. Победительнице вообще не давали прохода, засыпая вопросами и поздравлениями со всех сторон. У Кары кружилась голова от одного только наблюдения за всех этим, но она прекрасно представляла, какого это, когда тебя так окружали вниманием. В прошлом году после победы Монса вокруг него царило настоящее безумие. В этом же году оно свалилось на хрупкие плечи украинки, пока теперь уже ?бывший? победитель Евровидения спокойно давал интервью тем немногим журналистам, которые хотели с ним побеседовать в ожидании пресс-конференции с Джамалой.

Монс думал, что передача титула действующего победителя Евровидения будет ощутима сильней, но самом деле он не чувствовал никаких перемен. Он и так очень сильно изменился за этот год после своей победы. Определенно стал уверенней в себе, профессиональней и точно не собирался останавливаться на достигнутом. Он считал Джамалу прекрасной певицей и хорошим человеком, поэтому искренне был рад ее победе. Было приятно вручать ей хрустальный микрофон. Он видел ее счастливые глаза и думал о том, что точно так же выглядел сам год назад в Вене. С тех пор его жизнь сильно изменилась в лучшую сторону, и Монс надеялся, что жизнь украинки измениться так же.

После сумасшествия, царившего в Глобене, после пресс-конференции с Джамалой и бесконечной вереницы вопросов, от которых уже начинала болеть голова, парковка показалась Каре необычайно тихим и спокойным местом, хотя и сюда долетали крики еврофанов, участников и их групп поддержки, а со стороны шоссе доносились звуки проезжающих автомобилей.

Монс ждал ее, опершись о капот машины. Он сменил свой последний костюм на тот, в котором выступал с ?Fire in the Rain?, вот только галстук теперь торчал из правого кармана.

– Так мне даже больше нравится, – лукаво улыбнулась Кара, подходя к нему и обвивая руками за пояс.

Сельмерлёв улыбнулся в ответ и потянулся к резинке на ее волосах, распуская хвост, в который они были собраны.– А мне так больше нравится, – отозвался он, пропуская ее блондинистые пряди сквозь пальцы и рассыпая их по плечам девушки. – Как прошла пресс-конференция?– Замечательно. Надо же, кажется, только вчера ты отвечал на вопросы за тем столом, – покачала головой Эрикссон. Все еще не верилось, что Евровидение, подготовка к которому длилась так долго, прошло так быстро. Больше никаких репетиций, никаких интервью конкурсантов, никаких евро-вечеринок… С одной стороны, Кара чувствовала облегчение, потому как такой режим был по-настоящему выматывающим как для Монса, так и для нее, но с другой стороны было грустно осознавать, что все закончилось, и грустно расставаться с конкурсантами…

Кара успела найти Юстса и переговорить с ним прежде, чем его похитили другие журналисты для каких-то интервью. Он, конечно, не был в восторге от пятнадцатого места, но тем не менее не терял оптимизма. Эрикссон посоветовала ему не переживать по этому поводу, уверяя, что он обзавелся тысячами поклонниц по всей Европе, напомнив, что тогда ей в интервью он сам сказал, что в Евровидении нет проигравших, потому что каждый приехал со своей песней в надежде найти своего слушателя. И он своего слушателя точно нашел. Кара обняла его на прощание и пообещала, что приедет завтра проводить.– Сумасшедшая ночь, верно? – улыбнулся Монс, притягивая ее ближе к себе.

– Не то слово, – покачала головой Эрикссон.

– Тогда в Вене у нас не было для этого времени, – начал Сельмерлёв, загадочно глядя на нее, – как, впрочем, и после нее… Ты слишком устала?– Мне кажется, что нет. Для усталости у меня сейчас слишком много эмоций, – улыбнулась Кара, не понимая к чему он клонил.– Не хочу упускать эту волшебную ночь с тобой, – произнес Монс, заправляя за ухо прядь ее волос и пробегаясь пальцами вниз по щеке. – Пошли пройдемся.Почти четыре утра. Сонный Стокгольм. И их двое. Ни камер, ни журналистов. Никого. Кара довольно улыбнулась, крепче сжимая руку Монса.Это была ее романтика. Ей не нужны были ни дорогие рестораны или клубы, ни ювелирные украшения или дорогие букеты голландских тюльпанов, пусть они и нравились ей. Все, чего она хотела, это просто вот так идти с любимым человеком по рассветному Стокгольму, держать его за руку, согреваясь от тепла его кожи, или кутаться в его пиджак, вдыхая запах знакомого парфюма. Главное – чувствовать гармонию с окружающим миром, с человеком рядом, чтобы их сердца, дыхание и мысли бились в такт.

Кара крепче прижалась к Монсу, накрывая его ладони своими и слегка сжимая их. Закрыв глаза, она сосредоточилась лишь на звуках только-только просыпающегося города и дыхании Сельмерлёва у себя над ухом. Горячем, размеренном и уже таком привычном.– Прости меня, – тихо прошептала Эрикссон, открывая глаза и устремляя взгляд на розоватые блики восходящего солнца на темной воде залива, на берегу которого они сидели.– За что? – в голосе Сельмерлёва послышалось удивление. Он слегка отстранил Эрикссон от себя, которая, вздохнув, развернулась к нему лицом.– За то, что почему-то не хотела говорить тебе о поцелуе с Юстсом, хотя он ничего для меня не значил, за мою глупую ревность... Я просто... – девушка закусила губу, пытаясь совладать с охватившими ее эмоциями. Надо же, еще минуту назад она тонула в безмятежном блаженстве, а сейчас еле справлялась с подкатывающими к горлу слезами. – Я просто боюсь тебя потерять, – выдохнула она.Брови Монса удивленно взметнулись вверх. Выглядел он абсолютно растерянным, явно не ожидая услышать что-то подобное.– Почему ты думаешь, что можешь меня потерять? – в голосе прозвучали нотки недоумения и любопытства.– Потому что все дорогие мне люди уходят, – на глаза все же навернулись предательские слезы, вызванные ветром от залива и воспоминаниями. Девушка поспешила отвернуться, вновь устремляя взгляд на воду. – Сначала отец. Я толком даже не знала его. Потом бабушка. А за ней...мама... Я понимаю, люди умирают, это закон Вселенной. Но почему так рано? Почему они оставляют меня одну?

На мгновение мужчина растерялся, не зная, что ей ответить. Вопрос, пожалуй, был философско-риторическим. Но от одного взгляда на ее хрупкие, дрожащие от холода и рыданий плечи, внутри у него все обрывалось. Ему хотелось бы, чтобы она никогда не чувствовала подобного, чтобы ее глаза излучали свет, улыбались, но…Кара развернулась, заглядывая Монсу в глаза, словно пытаясь убедиться, что он был здесь, был реален. Не часть ее фантастического сна, не выдумка.

– Ты – мой дом. И я боюсь...– Чего, милая? – глаза Сельмерлёва были наполнены нежностью по отношению к ней. Большим пальцем он вытер влагу под ее глазами и ободряюще положил руку на спину, распространяя тепло по всему ее телу.– Боюсь, что кто-то может прийти в этот дом и забрать самое дорогое для меня, не чувствуя за собой никакой вины.Девушка неосознанно произносила слова, схожие со словами песни-победительницы. Монс покачал головой и крепко прижал ее к себе.– Ты исцеляешь меня, ты наполняешь меня, ты разжигаешь внутри меня пламя,* – тихо произнес он ей на ухо, своим горячим дыхание заставляя ?мурашки? пробежать по ее шее. – Ты та, кто делает меня сильней. Ты действительно мое пламя, Кара.

– Пламя при дожде? – улыбнулась сквозь слезы Эрикссон.– Да, – улыбнулся в ответ Монс. – Помни, что мы с тобой пламя при дожде, которое не угасает, что бы ни случилось.

Кара поудобней устроила голову на его плече, уткнулась носом в его шею и тихо повторила:– Пламя при дожде…*Монс цитирует строчки из песни Хови Стара "Made of stars".