Часть третья: Менталитеты Горгорода и Мэджик-сити (1/1)

POV Олеги ЛСПЯ настигаю Карму спустя десяток неуклюжих деревянных шагов через всю комнату, по мере приближения к нему взглядом всё больше напоминая ребёнка, напакостившего и явившегося с осколками вазы в руках, что Стёпу, кажется, только злит, и он подхватывает меня под локоть, чтобы вернуться к Кате, массивной книге с упоминанием каждого посетителя и длинному столу рядом с центральным входом в помещение поскорее.– Это рядовой клиент, будь проще и дыши глубже, дядь, не впервые же всё происходит, не замуж тебя веду, – прежде чем завернуть за угол и настигнуть финишной прямой в виде всё того же стола регистраций а-ля это не публичный дом, а доставшийся от дальней родственницы небольшой отель на окраине, Карма смиряет меня более-менее спокойным взглядом и я глубоко выдыхаю, всё ещё суетясь:– К завидному жениху как минимум, раз сам появился в общей комнате; даже Глеба ты так только через раз забираешь, – вне зависимости от критичности ситуации я умудряюсь язвить и впихивать несерьёзности с каменным лицом, что в общей сумме заставляет тонкие губы Кармы растянуться в небрежной ухмылке; он пропускает смешок.– Все мы хотим быть значимой частью механизма часов Мэджик-сити, той самой, незаменимой и влияющей на весь процесс работы, – Стёпа звучит спокойнее, чем прежде, и я расслабляюсь, понимая параллельно, как же дёшево всё это случается с его артистичностью и сменой интонации, и всё равно ведусь на это. – Которая была бы слишком занятой, чтобы объявляться в общей комнате и выводить оттуда кого-то под ручку, но всякое дерьмо случается; с тобой – тоже, – Карма ещё раз криво усмехается, на что я лишь вскидываю бровь уже в непонимании и с непреодолимым желанием съязвить, но вовремя сдерживаюсь, не решившись устраивать собственными руками (зачёркнуто) колкостями себе выговор и визит в обитель Стёпы параллельно с этим; уж лучше быть значимым человеком в положении дел ?Грехов?, чтобы к нему наведываться, а не очередной провинившейся рядовой шлюхой.– Если опустить очередной восхваляющий пиздёж-оду ?нашему чудо-городу?, – цитируя Карму, я в театральной манере веду руками, на что тот критично фыркает. – Что происходит, кто эти люди и какого хуя так рано? – я выжидающе смотрю на Стёпу, всё ещё, кажется, задетого моим пренебрежительным отношением к собственным словам и Мэджик-сити, ?принявшего тебя достаточно мило, чтобы ты не пиздел о нём при каждом случае? (съеби уже с моей головы, я серьёзно).– Зная твою повальную степень невежества, не искореняемую абсолютно ничем вместе с хамством, стоит предупреждать за неделю, что тебя снимет не типичный клиент, – Стёпа, прислонившись боком к стене, рассудительно предоставляет мне ту необходимую информацию с кучей лишних слов, ужасно мешающих воспринимать суть. – А вампир, уровень которого будет больше, чем у меня содержащихся в ?Грехах?, я не преувеличиваю; по счастливому случаю, он мой относительно близкий знакомый и если ты что-то испортишь, всё закончится для тебя просто-напросто улицей и восстановлением близости с красками Мэджик-сити; в прямом смысле, в обнимку будешь спать с вывесками, Олеж, – несмотря на изначально серьёзный тон, Карма умудряется звучать скорее шутливо и я пропускаю краткий смешок, прежде чем понимающе (не совсем, но Стёпе знать об этом нет никакой нужды) киваю головой и выглядываю из-за угла. Моментально встретившись взглядом с холодными, неживыми глазами, давно, кажется, смотрящих в мою сторону, я судорожно выдыхаю, что-то в торопливом темпе нашёптывая Карме в ответ.– Дядь, ты – далеко не лучшее, что может позволить себе почти каждый клиент ?Грехов? и считай самим велением судьбы и Всевышнего, что свой день ты начнёшь с Мироном Яновичем, а не в своей бутафорской компании, – Стёпа похлопывает меня по плечу, прежде чем уверенным шагом пойти дальше и начать в привычной, отчасти комичной манере извиняться, что задержал ?до такого важного гостя; понимаешь, Мирон, я держу всё под контролем, но иногда заведение оказывается слишком большим, чтобы слёту найти нужную серую мышку?, на что Мирон Янович (я явно слышал это имя прежде, в пределах Мэджик-сити, и чувство дежавю неприятно проходит где-то на задворках моего уже ошалевшего сознания) лишь смеётся и лаконично отвечает, смотря, кажется, по-прежнему в мою сторону, ибо весь недолгий путь от поворота коридора и стола регистрации я провёл под всё тем же взглядом стеклянным, ничего не выражающих голубых глаз вампира.– Это – Олеги. Он здесь всего несколько недель и сам ещё не знает половины всего, что должен был бы уже, – Карма неловко запускает пятерню в копну светлых волос, поглядывая сначала на меня, а после вновь на Мирона. – Не говори так, словно это непоправимо, Стёп, – вампир звучит рассудительно и, в отличие от Кармы, для этого ему не нужно воспроизводить с сотню лишних словесных оборотов, за что я уже мысленно отмечаю это как причину, по которой Янович по умолчанию вызывает благосклонное отношение (но не настолько, чтобы лёгкая дрожь перестала сковывать руки). – Тебя и самого не ласково принял этот квартал, чтобы сейчас ты с долей пренебрежения отзывался об упущениях Савченко; да и о каких вообще может быть речь, если он здесь всего пару недель?Карма в полнейшей, плохо скрываемой за ассиметричной ухмылкой растерянности застывает на месте, и я поражён не в меньшей степени: так уж случилось, что каждому в ?Грехах? и за его пределами, в публичных домах похуже, удосужилось убедиться за обговариваемые несколько недель лишь в том, что каждый вампир – мерзкий сукин сын и каждый из ?грешников? – мусор в их представлении, выполняющий роль разве что живого пакета с кровью, отчего вести себя с ним стоит на долю сдержаннее; но этим также часто, насколько это значимо в первую очередь для самих вампиров, пренебрегают и потому подобное отношение, да ещё и от какого-то высокопоставленного, судя по услужливости Кармы и его прежним словам, скорее всего в Горгороде вампира для меня является чем-то за рамками допустимого. Говоря проще, я глобально ахуеваю, прежде чем осознаю, что иду за Катей в одну из приватных комнат, оказывающуюся отделанной значительно лучше всех тех, в которых мне довелось побывать раннее, и закрываю её на замок за собой и Мироном.– Удивительно, что Кондратенко так пренебрежителен к собственным обязанностям, раз с половину их всех выполняет пешка вроде Кармы, – Мирон начинает говорить первым и я ещё раз замираю, полностью сбитый с мысли и в кромешном непонимании, что произойдёт дальше, оттого что разговорчивость – не совсем свойственная и вампирам, и любым другим расам черта перед тем, как они переходят к трапезе/вбивают податливое тело под собой в матрас. – Стёпа на самом деле не стоит и половины всех собственных амбиций и это, кажется, одна из тех вещей, которую ты не успел узнать о Мэджик-сити за несколько недель пребывания в этом квартале.– В-видимо, – я звучу с небывалой прежде неуверенностью и, кажется, допускаю дрожь в голосе, боясь даже повернуться в сторону Мирона лицом и встретиться в очередной раз с пустым взглядом внимательных голубых глаз, хотя по не прописанному этикету собственной профессии или чем там ещё могут быть такие вещи, должен был сделать это изначально.– О чём ещё Стёпа даже с свойственной ему болтливостью не успел тебе рассказать? – Янович, кажется, убеждён, что тему беседы и её в принципе задать можно даже без наличия инициативы оппонента, и подобное стремление правда поразительно; ровно как и то, что Мирон по факту пытается беседовать со снятой шлюхой.– Кто Вы, например, – я осознаю, как нагло прозвучал лишь несколько мгновений спустя, жмуря глаза до ярких вспышек в страхе моментальной немилости вампира, но слышу из-за своей спины только лишь тихий смешок, прежде чем Мирон переходит к ответу:– Всего лишь писатель, – в голосе вампира слышна усмешка, да и сам факт того, что он не набросился на меня в первые минуты разговора в пустом помещении, прижав к ближайшей стене весом собственного тела приводит к мыслям, что я зря трясусь, не в состоянии убедить себя хотя бы взглянуть на вампира. Это же, типа, ужа не деловая этика, а то, что можно приравнять к плохому воспитанию, заботь меня когда-нибудь такие мелочи. – Фёдоров Мирон Янович, не слишком частый гость в пределах Мэджик-сити.– Значит, постоялец Горгорода? – я неспешно разворачиваюсь на носках в сторону Мирона, улыбнувшемуся по всей видимости от удовлетворения, наступившего с наконец завязавшимся даже без особой направленности диалога и моей участливости. – Был бы, не имей столько претензий к мэру, – Фёдоров повёл плечами, подойдя ко мне вплотную и тем самым нарушая всё устоявшееся спокойствие всего в пару шагов и одно прикосновение, пускай и бережное, к моей шее. – Твои предыдущие клиенты хотя бы знают, что укусов не должно оставаться, или у тебя уже имеется хозяин? Да и, видимо, несколько, довольно собственнически к тебе относящихся? – Мирон очерчивает проступающий кадык и опускает ладонь к основанию моей шеи, пальцами проходясь по ноющим следам от чужих зубов и останавливаясь на выпирающих линиях ключиц, мягко поглаживая.– В смысле? – я в непонимании вскидываю бровь, попутно пытаясь отстраниться, но Мирон встречает мою инициативу с сопротивлением, более властно сжав моё горло в своей ладони призывая остановиться, – это всё равно бесполезно. – Стёпа же говорил о каком-то общем механизме или иерархии ?нашего чудо-города?? – я пропускаю смешок, когда Фёдоров произносит последние слова своей реплики с свойственной Карме интонацией, значительно разряжая общую неловкую атмосферу. – Я и сам разобрался, без розовых очков типа тех, что у Кармы.– Хороший мальчик, – это звучит абсолютно не пошло и достаточно уместно, что я обязательно отметил бы в случае, знай Мирона и его повадки больше получаса или около того. – Но в случае вампиров всё куда сложнее, чем с рядовым публичным домом самого разгульного района Санкт-Петербурга. Есть случай, когда вампиры не обращают в себе подобных, а всего лишь помечают в духе ?эй, не смей до него дотрагиваться, у тебя нет прав на эту малышку, зато имеются у меня?, чем и являются твои отметины на шее. И это выглядит не слишком симпатично, – Мирон возвращает пальцы на следы от укусов, оставленные до него двумя, тремя или большими вампирами, что по сути своей не имеет никакой значимости, и вновь выдерживает напряжённый зрительный контакт.– У меня есть выбор? – я допускаю заунывную иронию, на которую Фёдоров только отрицательно качает головой из стороны в сторону. – Принадлежать кому-то, если у тебя крепкая хватка или быть рядовой шлюхой в ?Грехах? – да, есть. – Не слишком симпатично, – я вскидываю бровь, на что Мирон лишь перекладывает руку на мой подбородок в более интимном жесте, чем все предыдущие; смущает.– Ты предпочёл бы другой вариант? – А Вы могли бы предложить мне что-либо помимо этих двух? – я располагаю руку на плече Мирона в попытке либо сдвинуть его в сторону, либо юрко проскачить в центр комнаты, что не без лишних усилий у меня выходит, разве что пресекается Фёдоровым буквально на корню: он ловит моё запястье в цепкий замок, прислоняя к себе вплотную и усмехаясь, когда в тот же момент по моему телу проходит волна дрожи. – Абсолютно любой; только назови, – Мирон склоняется и горячо шепчет это куда-то в основание моей шеи, отчего по моему телу проходит ещё одна волна теперь уже крупной дрожи.– Уж точно не первый. В четырёх стенах без следов на шее свободы будет побольше, а других вариантов я не знаю, – я вновь располагаю ладонь на плече Фёдорова, на этот раз не намереваясь отстраняться. – В случае хамства твоих прежних клиентов я могу помочь, но ты же знаешь, что ничего в Мэджик-сити не случается бесплатно и по одной лишь доброй воле?– Вы мелочны как будто не гость, а постоялец нашего чудо-города, Мирон Янович; я знаю, и потому не очень хочу быть должником ещё и горгородскому писателю, – по мере ослабления хватки рук Фёдорова, моя наглость преодолевает прежде сдерживающий её стену страха, чему Мирон не придаёт значения и я мысленно спокойно выдыхаю.– Хватает и здешних? – я размеренно киваю головой, растягивая губы в усмешке. – Тогда можешь воспринять это как великодушный подарок, если ?этикетки? для тебя имеют такое значение, Олежка.– Не то что бы, – я рассудительно начинаю, чему Мирон лишь вторит, подобно мне усмехаясь. – Менталитет Горгорода отличается от здешнего лишь тем, что Мэджик-сити искренен в своей малодушности и примитивности всех желаний своих постояльцев.– Ты хоть раз был в Горгороде, чтобы с таким поглощающим знанием отзываться о нём и его постояльцах?– А я не прав?– В моём случае – абсолютно, – Мирон освобождает моё запястье из цепкой хватки и располагает на неаккуратно лежащих кудрях, оттягивая вниз, заставляя меня в рваном жесте поднять голову, представляя полным обзором череду лиловых синяков на шее, сменяющихся следами от укусов.– У меня есть шанс это проверить? – я поглядываю из полу-прикрытых глаз на Фёдорова, утвердительно кивающего. После происходит то, чего Карма не рассказал бы мне даже при условии продолжительного близкого знакомства с извлекаемой выгодой из меня более, чем с Глеба: Мирон неспешно проходится языком по саднящим синякам, засосам и следам от укусов, почти что сразу затягивающимся, оставляя за собой лишь мраморную, идеально чистую кожу, на что я лишь недоверчиво прохожусь пальцами по основанию шеи, кадыку, за чем Мирон, прежде чем отстраниться, следит с долей удовлетворения и наверняка мысленно добавляя, что я ему, всё же, буду непременно должен за такой жест в свою строну с лихвой. Разве что не сейчас. – Олеж, – он мягко опускает ладонь на мою щеку, поглаживая, что я охотно принимаю, ластясь как мартовский кот (кисы, кисы, кисы кругом), разве что не мурча. – Ты поразительно не прав насчёт Горгорода – это не до такого сгнивший квартал северной столицы, каким его считает тот же Стёпа; если бы ты хотел, я бы показал тебе его вдоль и поперёк.– Вы меня приглашаете? Это ведь уже первый вариант, Мирон Янович, – я цокаю, всё ещё прогибаясь навстречу к для большего удобства опёршегося о стену Фёдорову.– Я подразумеваю ответ ?да? или ?нет?, Олег, – писатель в долю секунды становится значительно серьёзнее, смотря на меня так же, как и впервые в общем коридоре, параллельно беседуя с Катей и Кармой.– Тогда это можно воспринять как ?да?, – я повёл плечами в сторону, после чего Мирон отстранился, развернувшись к выходу из помещения. – Я запомню. Будь готов к тому, что Горгород встретит тебя не многим милее Мэджик-сити; в моём лице, – Фёдоров кратко улыбается, прежде чем скрыться за дверью, оставляя меня в пространстве оформленной бархатом комнате одного с полным непониманием случившегося и того, что мне ожидать в ближайшее время, да и стоит ли вообще – при любом раскладе выслушивающий всё это Фара спустя час-два мне не поверит.Ни в случае, что я был с одним из популярнейших личностей Горгорода, что узнал впоследствии, ни в случае его обещаний показать мне деловой квартал Санкт-Петербурга, Горгород. Фара просто не поверит, что вампиры не поголовно ёбаные мрази. Я и сам в это не полностью верю, честно говоря.