37. Бун. Завтра ты будешь плакать (1/1)

They say that time will erase all my?sorrowWell, I?guess since I’ve lost you, I’ll find out tomorrowBe?gay while she’s with you, don’t break down and cryEat, drink and be?merry, tomorrow you’ll cry.Porter Wagoner — ?Eat, Drink and Be Merry?*31 октябряБольшая дыраОбойти полукруглый балкон было делом пяти секунд — несколько шагов, и вот он уже стоял и смотрел на Курьера, которая сидела в кресле, закинув одну ногу на невысокую оградку, а вторую на стул, стоящий напротив, и тихо мурлыкала под нос какую-то песню. К груди она прижимала початую бутылку вина — возможно уже не первую, по крайней мере рядом с ее стулом стояло еще три таких же, открытые или нет — он не присматривался. Глаза ее закрывали солнечные очки, несмотря на то, что была ночь. Бун посмотрел на небо — это ее звезды что ли так ослепляют? В такт мелодии, которую Курьер напевала, она слегка покачивалась, что заставляло потертую шляпу, почему-то лежащую на ногах, подергиваться. На какой-то миг Буну захотелось развернуться и уйти в дом, пока Курьер его не заметила. Но пока он собирался отступить назад, она уже повернула голову в его сторону. — Обещала тебе завтрак, но у меня только вино. Будешь? — спросила она. — Присаживайся, — она ногой толкнула к нему второй стул. Жест ему не понравился, но он промолчал и сел напротив нее, спиной к ограде балкона. Курьер поменяла позу — согнула одну ногу в колене, оставляя другую вытянутой, — и протянула ему бутылку. Он отпил. Курьер покрутила в руках свою шляпу и надела ее на голову.— А вообще можешь себе другую открыть, — она требовательно протянула руку и несколько раз сжала и разжала ладонь. — Давай сюда. Не будем жадничать. Этого добра тут хватает, Диод Джефферсон не обманул. ?Что она несет??Они помолчали. Бун нагнулся за бутылкой и начал ее открывать, достав из кармана нож, о котором Модуль, к счастью, ничего не знал. Продавить пробку внутрь оказалось достаточно легко. Она проскользнула буквально от одного движения. — Ну давай. За тебя, — Курьер стукнулась горлышком своей бутылки о его и сделала очередной щедрый глоток. — Как тебе тут? — Нормально, — ответил он, отпивая вино. Что она от него ждала? А чего-то точно ждала — он чувствовал. Он сделал еще глоток. Вино мягко обволакивало рот. — Это хорошо. Потому что нам с тобой лучшего пока ничего не грозит, — она хмыкнула, наконец сняла очки и бросила их на пол. Он промолчал. Ответить ему было нечего, хотя ответить хотелось. — Тут большая территория. Много всего интересного, — продолжила Курьер. Взмахнув рукой, она обвела пространство вокруг себя. — До черта всего интересного. Не заскучаешь. — Понятно, — ответил он. — Погоди. Это ты еще с Рокси не познакомился и ее стаей. Они с Рексом неплохо постарались — настругали почти армию киберщенков. Мне даже жаль, что я ни разу не присутствовала при родах. Как они вообще рождаются наполовину металлические? Ерунда какая-то, — Курьер задумчиво почесала щеку. Буну снова нечего было сказать. — Ладно, если ты настаиваешь, давай перейдем к делам, — тон у нее вдруг сменился, стал жестким, почти колючим. Бун не стал говорить, что он ни на чем не настаивает. Он отпил вина и произнес:— Давай. Бутылка в руке внезапно стала ощущаться, как точка опоры. Не отобрала — уже хорошо. Хотя за ней такого никогда не водилось. — Мне вот что интересно, Бун. Как ты-то пролопушил? С твоей аллергией на Легион и всем этим ?увижу красное — буду стрелять??— Со Стрипа, если ты помнишь, я ушел именно по этой причине, — ровно сказал он. Не время ссориться. — Вот как? Твои ребята ходили в Аризону, да? Или они у тебя и правда только за браминами в Аризоне присматривали? Или это ты мне сочинял сказки вместо отчетов? Что там было? — она коснулась виска, словно заставляя себя вспомнить. — Все спокойно? На дорогах появились новые указатели? Мы объелись гекконами, и нас всех тошнит? И хоть бы слово про этот новый Легион!— Ты винишь меня в своих бедах? — уточнил он. — Не начинай, — она скривилась. — Просто хочу понять, как так получилось, что люди, отвечающие за безопасность Вегаса, не заметили главной угрозы? Ты слепых и глухих, что ли, набирал? — Я старался делать все, как нужно. И говорил тебе несколько лет назад — я не слишком подхожу на эту должность по… многим причинам, — ответил он. Злость удержать он все же не смог и поэтому продолжил: — Но тебе так хотелось, чтобы я был на твоем поводке, что ты решила не слушать меня. — Это как-то меняет то, что твоими отчетами только подтереться можно?— Нет. Но не отменяет того, что твое решение было не идеальным. — Туше?, — кажется, она согласилась. — Ставить на такую должность человека, погрязшего в жалости к себе, было глупостью. Он заставил себя проглотить оскорбление. Вино вдруг начало горчить, будто он действительно запивал им ее слова. — Если тебе интересно, — он все же постарался заговорить, — то с Аризоной все не так просто было. Туда ходили на разведку только определенные люди. Тут я согласен, дурак. Надо было обратить внимание на эту компанию. Всегда одни и те же. Но они хорошо себя зарекомендовали. И я позволил себе расслабиться. Смитерс, Магвайер, Коллинс, Прести, Маллум, Сент-Ивс. Три пары.Прошлое не проверял. Видимо, зря. — Вот как, — равнодушно, будто ее интерес к теме уже перегорел, ответила Курьер. Ему пришлось переступить через себя, чтобы продолжить: — После встречи с караваном Кэсс, я сложил кое-какую информацию. Она немного мне рассказала, но этого оказалось достаточно. Помнишь, что-то горело, когда мы шли по Ниптонской? Ты проморгала заговор в Вегасе, я — в ?Караване?. Не зря эти ребята так ревниво относились к аризонскому направлению. Только Маккриди и ходил туда, кроме них, — да где теперь тот Маккриди? — Маккриди жалко, — вдруг сказала она и расплакалась. Бун окаменел. Кажется, она пьяна сильней, чем он думал. Наверное, надо было как-то ее утешить. В другое время он бы обнял. И обнять действительно хотелось, его даже потянуло в ее сторону, словно против воли. Но стоило ли сейчас? Бун положил ладонь на ее колено и потрепал, словно Рекса. — Тут нет твоей вины, — прозвучало не очень искренне.— Ты так не считаешь, — резко ответила она. — И я так не считаю. И даже чертов Король, я уверена, так не считает. ?Он-то тут причем??— Какая разница уже? Она продолжила плакать, упершись головой в коленку и обняв согнутую ногу свободной рукой.— Знаешь, Бун. А я ведь когда-то мечтала, чтобы мы с тобой так жили: пили вино, болтали по ночам, смотрели за собаками. Чтобы никто нас не подставлял, не заставлял ненавидеть друг друга. Но мы, кажется, и без посторонних с этим справляемся.?Курьер, не надо. Только не об этом?, — мысленно попросил он. Его рука так и лежала на ее голени. — Что с нами не так? — спросила она.— Все так, — ответил он. — Курьер, ты напилась. Тебе надо поспать. Утром придумаем план, вернемся в Вегас… Она оборвала его, дернув ногу сбросив его ладонь. — Да черта с два я туда вернусь! Что я там забыла? Чем дальше мы от него уходили — ты не поверишь, — тем лучше мне было! Он вспомнил ее бесцветность по дороге к Дыре и покачал головой. Она врала. Глупо, отчаянно, словно пытаясь убедить саму себя в этом. Те, кто рады бежать, не выглядят так. Те, кто рады бежать, не плетутся еле-еле по пыльной дороге. Не плачут после вина, ища утешения у бывшего любовника (или кем там она его считает), которого вычеркнули из своей жизни давным-давно. Бун почувствовал себя совершенно растерянным. Даже злость куда-то исчезла. — Но делать что-то все равно придется, — наконец сказал он. — Я ничего не буду делать, — зло ответила она. — Я слишком хорошо тебя знаю. Ты передумаешь. — Ты ничего обо мне не знаешь. И самое забавное, что я тоже. — И спустя столько лет ты все еще прикрываешься этим оправданием? — хмыкнул он. — Не надоело? Он встал с места, сжимая в руках бутылку. — Ты куда? — она подняла лицо. Слезы на нем еще не просохли. — Пойду спать. — Неужели не выспался? — язвительно спросила она.Он вздохнул.—Может и до тебя дойдет, что надо это сделать. Покажу пример. В доме было темно, только корпус Модуля слегка светился голубоватым светом, но Бун не стал трогать выключатели, свечения Модуля ему вполне хватало, чтобы пройти в спальню. Бутылку вина он поставил на тумбочку и сел на кровать. Он мог заставить себя спать в любых условиях и в любое время — спасибо армии. Даже когда в голове все еще звучали слова Курьера о том, что они и сами, без посторонних, справляются с ненавистью друг к другу. ?Ты не права, Курьер. Я не ненавижу тебя?. ***Ты спишь? Курьер приходит к нему в номер и садится рядом. Бун успевает удивиться тому, что она заговорила, и привычно притворяется спящим — говорить с ней нет никакого желания. Обычно она просто ложится рядом и лежит. Кажется, даже не спит толком.Они в пути уже почти месяц, позади Юта и часть Колорадо, и все это время днем она ведет себя так, будто их никогда ничего не связывало. Не то чтобы он ожидал чего-то другого — хотя нет, еще как ожидал. Бун злится на свою глупость, и эта злость переносится и на Курьера. И вот она снова здесь. Курьер, не слыша ответа, не встает и не уходит. Наоборот — он чувствует, как она уже привычно ложится, сворачиваясь около него. Он чувствует ее дыхание — тепло от него обжигает ребра. Зачем ты здесь? — не выдерживает он. — Не с кем провести ночь? В Орора вроде бы неплохо с барами. Я уже была в двух, — отвечает она.Они оба молчат. Курьер кладет руку на его живот. На голой коже это прикосновение ощущается так, будто бы у него останется ожог в форме ее ладони. К счастью, дальше она замирает, не двигаясь ни вниз, ни вверх. Курьер. Завтра будет сложный день. Иди проспись. Но запаха алкоголя от нее нет. Мне просто хочется полежать рядом с тобой, — ровно отвечает она. — Я думала, ты спишь и не узнаешь об этом. Рука на его животе сжимается в кулак, но она все равно ее не убирает. Бун чувствует, как злость превращается в нем в недоброе возбуждение от ее близости и всей ситуации. Он тяжело вздыхает. Обычно ты очень крепко спишь. Если пройти к тебе без лишних шорохов — ты даже не шевельнешься, — продолжает она. Мысль о том, что она признается, что не в первых раз пробирается к нему, бьется в его голове, повторяясь на разные лады. Он думал, она будет это скрывать так, как каждый день скрывает их общее прошлое. — Я просто ложусь рядом, не думай ничего лишнего. Меня успокаивает твое дыхание.Я знаю об этом. Это только тебе кажется, что ты приходишь тихо. Ловкость никогда не была твой сильной стороной, — говорит он неожиданно даже для самого себя. — Шумишь как стадо браминов. Иногда пыхтишь.Вот как?Рука вдруг оживает, и пальцы начинают гладить его по животу, выводя какие-то узоры. Курьер, — это звучит угрожающе, но она не обращает никакого внимания. — Остановись, пожалуйста, — просит он. — Не время и не место. Она хмыкает ему в ребра. Странно, что тебя это вдруг стало заботить. У нас с тобой вечно все спонтанно. Я могу сделать тебе больно. Я хочу сделать тебе больно. Ты понимаешь это? — спрашивает он. Еще немного, и он просто подомнет ее под себя — и будь что будет.Она замирает, и он думает, что до нее дошло. Но буквально через мгновение, Курьер кладет ладонь ниже. Понимаю. Утром он трогает красный след на плече, оставленный ее зубами, и улыбается, глядя как она зевает, сидя в его постели. Ему кажется, что она больше не отдалится от него. Ему хочется в это верить. ***Она пришла минут через двадцать, может быть полчаса. Бун даже не успел допить вино, как она открыла дверь и проскользнула внутрь. ?Пришла все же, хорошо. Судя по шагам, не так уж она и пьяна, но пусть лучше поспит?.— Почему ты сидишь в темноте? — тихо спросила она, плотно закрывая за собой дверь. — Не хочу включать свет, — неожиданно честно ответил он. В темноте, когда он не мог видеть ее лица, разговаривать с ней было намного проще.Он чувствовал, как она подошла к постели. Скрипнули пружины матраса — она легла рядом. Он слышал ее дыхание и по нему определил, что она лежит лицом к нему. ?Наверное, опять свернулась. Любит она эту позу?. Даже в полной темноте ему казалось, что он видит, как она лежит. На мгновение представилось, что всего это бестолкового разговора между ними не было. И всех этих летБудто бы они только познакомились и теперь просто плывут по течению, не обремененные общим прошлым. Только уже зная друг друга.Чувство было приятным, согревающим не хуже, чем тепло от алкоголя. — Бун, — позвала она. — Дурацкий вышел разговор, прости. — Он кивнул, почему-то веря, что она почувствует это. — И еще... — она замялась. — Да? — он помедлил с ответом, настолько не хотелось разбивать этот момент словами. — Ты знаешь… Не хотела говорить, но, видимо, придется. У меня есть проблема. Кроме Вегаса. И мне надо ее решить. Но я не смогу ее решить, пока ты рядом. Тепло испарилось, будто его и не было. — Вот как, — растерянно сказал он. Судя по движению в темноте, она села. — Мой мозг умирает, — сказала она. — От каждого стресса мы с ним все меньше связаны. Ну а мы с тобой... Беспокойные. Сам видишь. В общем, этот стресс надо как-то минимизировать, пока не будет решения. Так мне сказали… Неважно. В общем, им можно верить. — В каком смысле умирает? — не понял он. — В прямом. Он… Вот в эту самую минуту он бормочет, что ты никогда его не понимал. А я пытаюсь перекричать его бормотание, — сказала она. Голос у нее дрогнул, но тут же снова стал спокойным. — Бун… Тут большая территория, как я и говорила… — Ты хочешь, чтобы я ушел? — Я не хочу. Но уйди, пожалуйста. Он встал с постели, поставил на пол бутылку. — Здесь спокойно. Тебе ничего не угрожает. Просто… Просто, давай договоримся, когда встретимся? Я отыщу тебя или ты придешь. Вообще я уверена, что найдется вариант. На худой конец, сойдет и стеклянная банка, — пробормотала она. — Много времени это не займет. У нас с ним его много и нет, — она почему-то хихикнула, но тут же оборвала себя.Бун потер лицо ладонями. Что вообще происходит? Но сейчас ей было сложно не поверить, даже если она и несла какую-то чушь. Вообще, если быть честным, то обычно, чем большую чушь она несла, тем сильнее он ей верил. На этом, кажется, и строились их отношения.— Хорошо, — больше у него слов не было. — Хорошо, — повторил он. — Если это так важно… — он почти физически ощущал свою растерянность.— Очень важно, — он знал, что она кивнула ему в темноте. ?Чертовщина. Как мы умудряемся во все это вляпываться??***Давай все же немного познакомимся. Расскажешь о себе? Солнце светит прямо ей в лицо, парадоксальным образом сглаживая впечатление от шрамов. Зато видно, как у нее дрожат губы, словно она пытается сдержать ухмылку и с трудом справляется с этой задачей. Ты знаешь уже достаточно, — отказывается он. Я тебя не понимаю, — вдруг хмурится она, и в тот же момент солнце скрывается. Как подгадала. — Если бы у меня было прошлое, я бы только о нем и говорила. Но у меня только две пули в башке. Без прошлого легче, — не соглашается он. Ему кажется, он вправе так считать. Это может говорить только человек, у которого оно есть, — парирует она. — Да, поменяться бы нам местами. Было бы хорошо. Было бы хорошо, — повторяет он и хмыкает. Почему-то ее рассуждения его не раздражают. Пусть говорит. От одного этого уже как-то легче.