Лист третий (1/1)

Лист третий?Русская шхуна ?Дмитрий?, 19 июля 18… года. Гибралтарский пролив- Пусть пан Вениамин только даст себе труд задуматься: у нас на борту – охотник за вампирами! Уму непостижимо! – эмиссар в отчаянии уронил голову в ладони. Доктор меж тем сохранял невозмутимое спокойствие. Он вообще не спешил ужасаться – за прошедшие четыреста тридцать лет он лишь закалил свою природную уравновешенность и оптимизм. Да и, по правде сказать, мало что может ужаснуть человека, пережившего в свое время обращение. - Почему же пан Станислав столь категоричен? – рассудительно вопросил он. – Если мы до сих пор его не распознали, может быть, это все-таки какая-то ошибка? И потом, даже если и человек – почему сразу охотник? Станислав болезненно поморщился. - Вы поймите, доктор, никто, кроме охотника, не полезет сам, по своей доброй воле, на судно, полное не-живых, судно, отплывающее под покровом глубокой ночи, судно, зафрахтованное неизвестным из Трансильвании через подставное лицо! И главное – если бы он не был охотником, мы бы распознали его в первые же пять минут после пробуждения. А он до сих пор бродит тут между нами, как овца в волчьей шкуре! Пока мы спим…- Мы - не уверен. А вот пан эмиссар – совершенно точно распознал бы. - Этого – не распознаю, - сокрушенно признался эмиссар. – И это может означать лишь одно. – Станислав прикрыл глаза, вспоминая. – Веня, - то, что эмиссар отринул установленную форму обращения и перешел на ?ты?, свидетельствовало, насколько сильно он расстроен и удручен. – Веня, ты не знаешь этих людей! Я был там, в Снагове, когда они пытались захватить Его Сиятельство спящим… самый страшный кошмар вампира! Они идут цепью, локоть к локтю, не видя перед собою препятствий, ничего не боясь, никого не щадя, как заговоренные! Идут, бубнят молитвы, серебряные ножи наперевес, идут и плещут святой водой – я видел, как пали лучшие из нас. Жиль де Рэ, его считали непобедимым… Будимир Косой, он еще Киев деревянным помнил… А Рюдигер – ты помнишь Рюдигера?.. Совсем мальчишка, и трехсот лет не было, клыки молочные… не пощадили. Растекся лужей, только дым пошел! Веня, ты не знаешь этих людей так, как их знаю я. Это шестой легион – лучшие бойцы Святого Престола. Я не знаю, что с ними там делают, может, опийным маком кормят, но они почти неуязвимы перед нами. Их так и зовут – шестерки Ватикана!- Послушай, Стах, - доктор тоже отверг церемонии, понимая, что его повелителю, а прежде того – другу, необходимо выговориться. – Может быть, просто поговорить с каждым? Узнать, кто он, откуда родом, когда и кем обращен?- И ты полагаешь, на этом его можно поймать? – пан Станислав пошарил по столу, выуживая из бумажно-пергаментного вороха свиток со списком команды и пассажиров. – Уж если он пробрался сюда, да еще с определенной целью, можешь не сомневаться – он наплетет тебе с три короба, не подкопаешься – где родился, где обратился, вспомнит и фазу луны, и цвет и длину клыков обращающего, и количество пуговиц на его камзоле. Нет, тут нужны меры иные, действенные и безошибочные. - Да зачем же? – доктор откинулся на спинку стула, - В конце концов, мы в пути уже две недели, он нам пока никаких хлопот не доставил. И рано или поздно он сам себя так или иначе выдаст.- Иными словами, развоплотит кого-нибудь, а то и всех нас? Среди бела дня, пока мы спим?- Ну не развоплотил же до сих пор?- В том-то и дело! – в серых глазах эмиссара плеснулось совершенно человеческое отчаяние. – Никого не развоплотил, даже не попытался! А это может значить только одно – он знает о нашей миссии! – Станислав помотал головой, словно отгоняя от себя эту страшную истину.- Ну что ты, дружище, это совершенно невообразимо! - доктор подошел к эмиссару и ободряюще стиснул его плечо, заодно незаметно проверяя температуру тела. Температура оказалась нормальной, не выше двадцати трех градусов по шкале Цельсиуса. Пан Станислав поднял на доктора измученные глаза. В неверном свете свечей Вениамин впервые заметил, насколько эмиссар извелся и осунулся за минувшие две ночи. Губы посерели, под глазами залегли глубокие тени, зрачки вытянулись узкой вертикальной полоской – сейчас Станиславу с легкой натяжкой можно было бы дать все его четыреста семьдесят лет. Даже, пожалуй, четыреста семьдесят два. Эмиссара нужно было успокоить и отвлечь.- Это совершенно невообразимо, - повторил доктор, пристально глядя Станиславу в глаза. Из всех сверхъестественных способностей упырей и вурдалаков гипноз давался доктору лучше всего. – Скорее всего человек, если он действительно до сих пор человек, пробрался на судно, чтобы тайно покинуть Европу. Какой-нибудь смутьян, анархист, как его там – карбонарий. Мало ли их поразвелось за последнее время?- Да ну, Вень, - Станислав поддаваться гипнозу не спешил, но все же плечо под докторской рукой слегка расслабилось. – Какой там карбонарий, ты еще тамплиеров вспомни. Ради этого – спать в гробу? Рисковать бессмертной душой? Ты ведь понимаешь, что с ним будет, если… когда я его вычислю?- Прекрасно понимаю, - доктор вздохнул и переместился к своему креслу. – Но как ты предполагаешь его поймать? - Вот! Вопрос вопросов! Не могу же я ни с того ни с сего перекусать всю команду и ученого с его девицами в придачу? - Нет, это исключено. Это ни в какие ворота!- Ну вот. Зеркал у нас с собой нет – за ненадобностью. Святой водой я как-то не запасся, сотворить ее при всем желании, даже если таковое было бы, тоже не смогу. Чеснок? Ну разве что у тебя в саквояже пара головок завалялась?Доктор слегка смутился. Чеснок в его арсенале действительно был, и именно пара головок – непревзойденное средство от клещей и комаров, доктор свято верил в его отпугивающее действие. Раз вампиры от него шалеют и шугаются, то и других кровососов при необходимости разгонит. Но где-то с неделю назад, когда доктор по своему обыкновению перебирал содержимое обширного саквояжа, любовно протирая и полируя многочисленные скальпели, щипчики, зажимы и пинцеты, выложив их блестящим рядом на обеденный стол в кают-компании и проверяя, не добралась ли до ясного металла вездесущая морская сырость, он достал и положил на край стола и чеснок тоже, а укладывая свое приданое обратно в саквояж, не запомнил, был ли к тому моменту чеснок на столе. Он не придал этому значения, а оно вон как обернулось. Надо как можно быстрее проверить. Пан Станислав меж тем продолжал, не обратив внимания на смущение друга.- Что там у нас еще? Распятие? Не при мне. Серебряный клинок? Осиновый кол? Ну что же мне, носиться по судну с колом наперевес и тыкать каждого в сердце для проверки? И, как назло, человеком окажется последний, а к тому времени все прочие изойдут сизым дымом? – Станислав поднялся на ноги, сделал несколько шагов для разминки, слегка подпрыгнул и взлетел. Это позволяло взглянуть на ситуацию под другим углом зрения, а кроме того, ему всегда лучше думалось в полете.- Ну, кое-кого на борту я бы с удовольствием и распятием приложил, и колом проткнул, - доктор брезгливо поморщился. Магистр Вольдемар из Санкт-Петербурга, присланный Его Сиятельством, никаких добрых чувств ни у кого не вызывал, ухитрившись настроить против себя всю команду, включая добродушного доктора, пауков по углам кают-компании, корабельных крыс и даже Мари. – Но это не выход, ты прав.- И что мне остается? – эмиссар проплыл по воздуху к иллюминатору и задумчиво уставился в непроглядную темноту, влажно дышащую за стеклом. – Вывести вас всех по очереди днем на палубу? Боюсь, пережить подобное под силу только мне… Из всех нас только я в состоянии выйти на свет.- Что же, поздравляю пана Станислава – доктор грустно усмехнулся, - он вычислил мерзавца! Гибралтарский пролив, ввиду мыса МаррокиМиновало две ночи. Пан Станислав за это время почти не спал. ?Десять коробок галет, вы подумайте, - все повторял он про себя. – Десять голов сахару!? Почему-то именно эти сахарные головы особенно злили. ?Ведь когда-то он все это ест!?. Днями напролет он ворочался в гробу с боку на бок, борясь с желанием вылезти на свет Божий и захватить негодяя врасплох над полусгрызенной сахарной головой. И он бы так и поступил, если бы… Если бы дни были пасмурными и бессолнечными. Пану Станиславу стукнуло 470 лет, он сточил уже не одну пару клыков – в его возрасте вампир действительно уже достаточно силен, чтобы перенести пребывание на открытом воздухе днем без особого для себя ущерба – при облачной погоде, разумеется, не на ярком солнце. Совсем без последствий, увы, не обойтись, легкая мигрень и колотье в правом боку обеспечены, но это такие пустяки! К сожалению, судно проходило всего в 15 верстах от побережья Африки. Ожидать, что в июле над Танжером надолго сгустятся тучи – пан Станислав был не так наивен. Но кто? Кто? В уме он раз за разом перебирал одного за другим всех своих подопечных, и никак не мог остановиться.Доктора он отверг сразу же. Старый друг, обращен в один год со Станиславом. Корабельный плотник. Рулевой. Штурман. Корабельный плотник. Рулевой. Штурман. Ничего не поделаешь, придется проверить каждого. Как? И магистр Вольдемар со своими тремя приближенными… Надо же, уже и в провинциальной Московии узнали про обыкновение Его Сиятельства выходить в сопровождении трех новообращенных женского пола. Станислав прекрасно знал, что огромная страна к востоку от его родных земель давным-давно во всем мире называется Россией, но он не собирался изменять старым привычкам. Эмиссар усмехнулся сквозь подступающую дрему. Подражатели… Куда конь с копытом – туда и рак с клешней. Корабельный плотник. Рулевой. Штурман. Магистр, три его профурсетки… И вот, когда жестокое южное солнце, наконец, село, окрасив приближающиеся воды Атлантики зловещим багрянцем, и из стоящих в трюме ящиков разного размера и фасона послышались первые звуки пробуждения – кто-то ворочался, потягиваясь, кто-то что-то полусонно бормотал на латыни, кто-то пару раз тихо, но все же слышно, пукнул - из гроба темного дерева, стоящего ровно посередине, слегка резонируя, раздался негромкий задумчивый храп; эмиссар заснул.