Глава 29. Тайбедета. Часть 2 (1/1)

текст не беченСолнце село, сумерки сгущались всё быстрее и быстрее. Пока Ульфрик возился в мыльне, Элисиф переобулась, сняла платок, сбросила уличный плащ, зажгла все свечи и масляные светильники, достала из сундука рубаху, расстелила на постели и встала рядом, чувствуя себя показывающей строгому воспитателю своё первое рукоделие девочкой. Ну и ладно. Пускай такое смотрится в высшей степени жалко и забавно, но нельзя упустить сейчас его доброго настроения.Скоро он показался в дверях?— босой, в одном исподнем. Лишь мельком взглянув на Элисиф, занялся своим сундуком.—?Мой ярл, не желаешь ли посмотреть на то, что я для тебя сшила?—?А? Ну, и что тут?Без улыбки, но благосклонно, он оглядел рубаху и уже собрался примерить, но Элисиф остановила его:—?Постой. У тебя кожа до того обгорела, что слезает. Нужно средство от ожогов. Почему не сказал Вунферту?Даже при неверном пламени свечей вполне примечалось, что открытая благодаря заплетённым в косу волосам шея, плечи и верхняя часть спины у него обожжены, совсем как и лицо, до шелушащейся красноты. И глубокая усталость сквозила в каждом движении и во всём облике, особенно в лице, на котором, кажется, прибавилось морщин. За время службы и дороги в замок она приметила всё это. Похоже, нелегко ему далось торопливое путешествие под жарким солнцем.—?Да ну. Забыл,?— беспечно ответил он.—?Хотя бы простокваша или сливки. Я сейчас велю принести с поварни.—?Не нужно.—?Или какого отвару?— сделать примочки.—?После пира. Нас уже ждут. Или не понимаешь? —?раздражаясь, сердито ответил он.Она закусила губу, кивнула. Тихо ответила:—?Да, и правда. Но есть одно важное дело, о котором я должна сказать прямо сейчас.—?Нет времени,?— с тем же раздражением бросил он, потом, поглядев в её лицо, немного смягчился. —?И чего ещё ты натворила кроме того, что взяла себе безродное дитё из приюта?—?Вчера на пиру Мьол поведала мне, что она и её друг-имперец?— Клинки. И что тебе это известно. И я попросила её сообщать мне о всяком подозрительном слове и действии Довакина,?— по мере того, как менялось его лицо, ей хотелось отступать дальше и дальше, но она не сдвинулась с места, даже когда он ухватил её за ворот, а потом и за горло?— и встряхнул. —?Она клятвенно обещала!..Он шумно вздохнул сквозь зубы, отпустил её шею и довольно грузно сел на постель.—?Хм-м-м… Я и сам подумывал поручить тебе задружиться с Мьол, но…Она закашлялась, глубоко вздохнула; прошептала:—?Но? Довакин тебе не друг и не союзник, и ты знаешь это,?— помолчав, вздохнула. —?За убийство Вигнара его следует с позором колесовать?— а не измысливать вместе с ним и его друзьями заговоры. Он?— главный преступник твоего государства, не Мавен.Ульфрик помолчал, потом шевельнулся, шумно вздохнул.—?Ведь это Довакин убил Вигнара, верно?С явной неохотой он отвечал:—?Верно. И сам же рассказал об этом Ольфине несколько дней спустя. Она испугалась, ничего не сделала.—?Почему?..—?Потому что дракон кружил над городом и замком.—?Почему он убил? Твоего двоюродного дядю, твоего ставленника и ближайшего старшего родича? И моего…—?Вроде как, ему увиделось, что Ольфине неприятны дядюшкина власть и излишняя опека. Но это лишь его слова.В упавшей вокруг тишине стало слышно шипение свеч и голоса со двора. Элисиф прикрыла рот ладонью, потом мотнула головой и медленно проговорила:—?Он безумен. Победитель Пожирателя Мира безумен. Так он любого из нас может убить просто ради шутки. Зачем же ты его ещё ближе подпустил?..Он не дал договорить, прервав её сердитым резким шёпотом:—?Я использую тех, кто есть под рукой! И тебя следовало держать при себе, не оставлять здесь, вот уж точно!—?Я ошиблась?—?Надеюсь, что нет, но… Больше не делай таких вещей, не спросив, ясно?—?Ясно,?— смиренно ответила она, не отрывая взгляда от его лица. Опустилась перед ним на колени?— с тем же смирением, да только сжав кулаки так, что ногти впились в кожу.?—?Позволь мне говорить, мой ярл.Он разрешающе кивнул, и она поспешно описала события вчерашнего вечера. На середине рассказа он поднялся с постели, надел новую рубаху, потом отошёл одеваться к своему сундуку.—?…а сегодня того перстня с червлёным яхонтом я не видала у неё. Если она и Довакину его не показывала, значит, правдива со мной. Асгейр считает, что ей можно довериться, а он не станет меня обманывать.—?Ты ещё и собралась натратить денег!—?Тридцать золотых и семь серебром[1]! Моё содержание за месяц втрое больше, если помнишь.—?Следовало лишить тебя и оного?— а в дороге держать на воде и хлебе,?— гневно бросил он. —?Ладно уж. Идём. Я пока обдумаю эту выходку.—?Выпей сейчас воды?— поможет от ожога,?— она подошла к столу, разлила по кубкам содержимое кувшина?— при свечах не различался его цвет, но, судя по вкусу, в воду добавили земляничного соку?— и принялась тушить свечи и светильники съёмцами. Удивительно, но Ульфрик без препирательств осушил свой кубок.У дверей она велела одной из служанок приготовить к ночи что-то годное от солнечных ожогов. Сколько-нибудь заботиться об этой неприятности Ульфрика вовсе не хотелось, но не отступаться же на полпути и не рушить достигнутого мучительными уступками? Если выйдет хоть какой толк ото всей её покорности?— во что не очень-то и верилось.После нескольких длинных заздравных речей в честь Талоса и пущенного по столам воловьего рога?— сначала с медовухой, потом с ячменным пивом, потом с пшеничным, потом с особенно крепким мёдом?— подали мочёные яблоки и квашеную капусту, а вслед за тем выставили пирог с начинкой из рыбы и сала, смесь из варёных гусиных и перепелиных яиц с мелкой сельдью, квашеного лосося со ржаным хлебом, луком и сметаной и сладкий коричневый сыр. Ближе к полуночи ожидалась ещё одна перемена из не менее скромных народных блюд.Ульфрик, Харальд и Галмар довольно коротко поведали о своём путешествии, почти не упомянув о состоянии приграничных крепости и засады?— лишь заверили слушателей в полной надёжности и боевой готовности оных?— и вовсе умолчав о заезде в обиталище Стражи Рассвета.Пять лет назад, когда Элисиф с Торугом после свадьбы путешествовали по стране, то заезжали в том числе и в ту приграничную крепость. Элисиф прекрасно помнила поездку из Рифтена к тому ущелью, в котором пролегал один из двух удобных сухопутных путей в Скайрим, помнила тогдашнее состояние крепости, помнила стражей и обслугу засады. Но как же так вышло, что дядюшка Истлод не уведомил Торуга об устроении человеком по имени Изран тайного убежища для борцов с вампирами? Неужели считал это настолько несущественным? Или Сибилла заморочила его?Сопровождавшие наследника престола и его жену Харальд и Серлунд уже тогда состояли в ссоре, хотя при гостях старались этого не показывать?— но Элисиф примечала их холодность друг с другом, коей не бывало в юности, их недобрые взгляды и проскользнувшую несколько раз резкость в разговорах. К тому же, рифтенский соглядатай докладывал о разладе в семье ярла.Она лично не знала этого соглядатая и не ведала, где он сейчас. Возможно, до сих пор и служит стражем в Миствейл, и она каждый день видит его здесь. Отправлять донесения теперь некому?— если только не попытается он выйти на связь с Эрикуром. Но это вряд ли.Вопреки обыкновению, Ульфрик говорил за едой совсем немного. Настроение его явно улучшилось и после выпитого, и после съеденного, и благодаря всеобщему восторженному вниманию?— как и всегда на памяти Элисиф, последнее действовало на него особенно благоприятно.Улучив удобное время, она наклонилась к его уху:—?Обдумал мои слова?С тяжёлым вздохом он ответил:—?Поди поговори с Мьол. Ты совсем мало с нею общалась, как я понял? Расспроси, с чего вдруг она, столь многим обязанная Довакину, решила соглядатайствовать против него для тебя.—?Без сопровождающих?—?Возьми с собой Хильде. Соображай уже хоть что-то, ну! Глупое дитё,?— сердито выплюнул он. Потом, глубоко вздохнув, жёсткой рукой подхватил её ладонь, поцеловал?— но она никак не отозвалась на это действие, только выше задрала подбородок.Скоро Аудгерд Зеленушка принялась исполнять старинную прядь о деяниях Хьялти Раннебородого, подыгрывая себе на тальхарпе, а маленькая птичка с жёлто-зелёной грудкой, которую она принесла с собою в клетке, казалось, старательно помогала хозяйке незамысловатой приятной песенкой. Двое её спутников играли на барабане и свирели. Потом к ним присоединились ещё с полдюжины игрецов: повели простой хоровод, следом?— быстрый двойной хоровод, за время которого Элисиф успела шепнуть Эйрину, что желает поговорить с Мьол о денежных делах дома трудолюбия.Затем заиграли медленный ан дро реторне?. Оказавшись рядом, Довакин громко рассказал Элисиф развесёлую шутку, вызвавшую смех у всех, кто его слышал, Асгейр, Болли и госпожа Дрива успели высказать несколько любезностей?— она старалась отвечать как можно уместнее, хотя мысли её крутились вокруг совсем иного. Наконец, Мьол встала по правую руку?— хватка её мизинца по силе ничуть не отличалась от мужской. А вот перстня с яхонтом она и впрямь не надела. Элисиф быстро сказала, что желает поговорить наедине, и почти сразу они разошлись, чтобы покрутиться, сделать проходку и похлопать в ладоши.Спустя ещё две песенки Мьол подошла к сидевшим на одной из дальних от главного стола скамей Элисиф и Хильде. Многие из гостей разошлись по пристенным скамьям, Довакин, Эйрин и их друг-имперец и вовсе ушли во двор, Виттория пересела в кресло рядом с Ульфриком, и они беседовали втроём с Лайлой, Идгрод, похоже, вообще не собиралась вставать с места рядом с Галмаром. А Хильде получила короткое указание от своего вождя?— тех слов Элисиф не слышала, но стражница сделалась как никогда учтива и тиха.Мьол поклонилась, села.—?Госпожа?Элисиф сказала:—?Вижу, ты не надела того перстня, что я подарила тебе.—?Никто не увидит его, госпожа.—?Хорошо. Мы с тобою совсем мало знакомы, а, возможно, ты желаешь поведать мне что-нибудь о себе? Я слыхала, ты с Белого Берега? Расскажи. Я слушаю.—?Правду вы слыхали, госпожа. Отец мой был охотником и рыбаком, как и его отец, а вот обе бабки и второй дед?— из служилых людей. Матушка научила меня биться на мечах и топорах. Жили мы в деревне на берегу моря в трёх днях пути от Данстара. Хозяйство вели незатейливо, почти как простолюдины наших краёв. Я с самых ранних годов во всём помогала на поварне, на выгонах, управлялась с лошадьми и оленями, помогала плести и чинить сети, сама всегда закалывала птицу, а потом и свиней. Сколько помню, плавали с отцом и дядьями на лодках с сетями, острогами, ловушки для рыбы ставили, а на вставшем льду уж как только не управлялись! Я ловила и всякую рыбу, даже мелких акул, моржей и тюленей с нерпой, и овцебыков с дикими оленями на свой единорожий рог. До сих пор мне ярко вспоминается, как отец с дядьями, вытащив того единорога из воды и отрезав ему голову, дружно решили, что его рог теперь мой, поскольку это я заколола его своей острогой. Только на кита и на мамонта мы не ходили, а вот белых медведей и лохматых носорогов убивали на мясо и на продажу. Торговали хорошо, так, что даже амигдал, смокву и акавирское зерно видали, и буковую пшеницу и всякие яблоки сушёные, а изредка и свежие. А уж как досталась нам сухая кукуруза в початках, так и не знали, что с нею делать! Братишка попытался разгрызть, да сломал аж два молочных зуба, как помню. А потом пиво из той кукурузы сварили с ячменём и акавирским зёрнышком.Мьол тихо рассмеялась, и Элисиф ответила улыбкой:—?И вкусное вышло пиво?—?Хорошее! Уж не намного хуже того, какое мы отведали на этом пиру.Рассказала Мьол и об установке приманок и силков на пушного зверя и птицу в лесах к югу от моря, о том, как обитатели деревни вели торг и мену с заплывавшими и захаживавшими к ним торговцами пушниной, рогом, костью, шкурами и всяким прочим товаром, как собирали птичьи яйца, ягоды, грибы и целебные травы?— кажется, о любом из этих занятий она могла бы припомнить занимательных историй на целый вечер. Как юная Мьол и её отец путешествовали по дальним краям, как истребляли скальников в Морровинде, как на их деревню напали морские разбойники, убили многих жителей, в том числе её родителей и младшего брата, и как позже Мьол взялась странничать уже в одиночку, искала приключений в древних могильниках и подземных городах двемеров. Поведала она и о том, что оказалась в Рифтене благодаря спасшему её от смерти у врат двемерского города Эйрину[2]. И о совсем недавних событиях: о знакомстве с Довакином, о возвращённом ей старинном эльфийском мече по имени ?Лютый?, который Довакин разыскал рядом с обиталищем двемерского центуриона, о посвящении в Клинки…Впрочем, о последнем Мьол поведала весьма сдержанно и коротко, хотя и назвала имя той самой женщины, которую днём припоминала Хильде.—?Дельфину вы видели на переговорах у Седобородых, госпожа. Ярл Ульфрик много лет как знаком с нею, ещё со времён Великой Войны[3].Приближалось время второй перемены. Мьол смолкла, и Элисиф тронула её за руку:—?Что за диво! После столь удивительной повести моя собственная жизнь представилась мне до того скучной, что и припомнить нечего. Хотя я и путешествовала много, и по Хай-Року, и по Сиродилу, да и по Морровинду. Но на скальников мы не охотились почему-то, хотя и видели издалека.—?Вы ещё совсем молоды, госпожа,?— Мьол тепло улыбнулась. —?Но меня всё больше удивляет ваше внимание к простым людям. Никто другой из господ не стал бы выслушивать о жизни кого-то из служилых людей, да ещё столь низкого происхождения, как я.—?Неужто мой супруг тебя не слушал?—?Да, разве что он.Ещё бы. Ему ведь требовалось поскорее свести заговор, а взять для дела, верно, оказалось больше и некого. Но всё равно решение вышло оплошное. Хотя и вряд ли оплошливей и безрассуднее, чем вчерашние действия Элисиф. Но видно будет. Сочтя время подходящим, она сказала:—?Но всё же позволь узнать, почему ты вчера открылась мне? И что заставило тебя согласиться докладывать мне о действиях Локира? В чём он провинился перед тобою?—?Передо мною?— ни в чём. Но вы не видели его таким, каким доводилось видеть мне. Не видели, каким диким пламенем загораются его глаза, когда он убивает, когда разговаривает по-драконьи и рассказывает о своей власти?— нынешней и будущей. Маркурио не раз пенял ему на святотатство и богохульство при хождении по могильникам. И… я не могу поведать всего. Но главное в другом?— после победы над Пожирателем Мира он не только оставил при себе Одавинга, но и сохранил жизнь тому дракону, что живёт на вершине Глотки Мира. Дельфина…—?Что? Какому ещё дракону?Невольно она глянула на Хильде?— та, судя по глазам, удивилась не меньше. Мьол ответила:—?Главе Седобородых. С самого начала Первой Эры он живёт там?— а может и со времён, когда и Кости Земли ещё не обратились в плоть и кровь.—?Я не слыхала такого. В моей семье о том драконе никто не знал.Мьол без смущения, но почтительно смолкла. Ну вот, и что же это за нелепица? Вновь вышло, что короли не ведали о столь важном деле. А ведь каждый наследник престола, как и всякий из наследников ярлов, по древнему обычаю обязательно совершал восхождение на Глотку Мира по Пути Семи Тысяч Ступеней, дабы поклониться владычице Кинарет, гостил у монахов Высокого Хротгара, да и содержание этот монастырь издревле получал от королей и ярлов. И монахи сотни лет скрывали у себя дракона? А ведает ли о том драконе Ульфрик, немалое время проживший совсем недалеко от вершины горы?Опомнившись, она тронула Мьол за плечо:—?Но продолжай.—?Да, госпожа. Дельфина в страшном гневе от того, что Локир пренебрёг её решением. Она приезжала к ярлу Ульфрику, упрашивала как-то повлиять на Локира, но ярл отказался, как я поняла, даже помыслить о таком?— и назвал святотатством. Мол, дракон этот с владычицей Кин в давнем союзе, и вдвоём они научили драконьему языку тех людей, что одолели Пожирателя Мира и его собратьев в начале Первой Эры. А Локир не убил ни одного дракона после возвращения из Совнгарда.Стольник объявил о скором начале второй перемены. Мьол же сказала:—?Дельфина в опасении, что он задумывает возродить поклонение драконам таким, каковое нам известно из времён Меретической Эры. Хотя, это лишь её подозрения.—?Но… Тайбер Септим тоже состоял в союзе с драконом, учился у Седобородых и завоевал полмира, но… —?она ухватила Мьол за руку. —?Постой. Всё же я сама так и не сказала тебе, почему прошу наблюдать за Локиром. Он совершил одно преступление, о котором, верно, не говорил тебе. И я не могу сказать, что именно, но знание этого заставляет меня искать возможностей наблюдать за прочими его действиями. Пожалуйста, поверь. Я не желаю ему дурного. Он во всём добр ко мне, но… У меня есть веская надобность к тебе обратиться?— о чём никто в целом свете не проведает, кроме этой женщины,?— она кивнула на остававшуюся непоколебимо спокойной, но тут уверенно кивнувшую Хильде. —?Уповаю на твою честность.Элисиф безотрывно смотрела в подобные раскалённому на солнце золоту глаза Мьол, пытаясь высмотреть хоть искру сомнения или презрения. Но Мьол лишь тихо ответила:—?Ваши чувства мне ясны, госпожа. Локир?— словно малое дитё, и вам зла не желает. А я буду честна с вами, как и обещала вчера.