Глава 7 (1/1)

Теплая, почти жаркая погода сохранялась почти всю неделю, и в воскресенье, когда солнце достигло своего пика, Джулия, снова нянчившая с Антихристом, внезапно спросила Констэнс:— Здесь где-нибудь есть речка или пруд?Констэнс, которая стояла, расставив руки, пока Иветт делала замеры на ткани. Малкахей мурлыкала какой-то мотив себе под нос, пока Лэнгдон что-то рассказывала о своих костюмах в кино, но когда Джулия задала вопрос, они обе повернули голову. Констэнс выглядела удивленной, а Иветт напряглась. Глаза Майкла предвкушающее сверкнули.― За городом есть небольшое озеро, ― вспомнила Констэнс.― Там можно купаться? ― снова спросила Джия. ― Я бы съездила туда. Иветт?― Эта жара невыносима, я была бы не против охладиться, ― сквозь зубы произнесла рыжеволосая, снова отворачиваясь.

― Я бы тоже пошел! ― вскинулся Майкл, а потом замолчал под быстрым взглядом глаз Джии, и робко добавил. ― Если, для Джулии и Иветт я не буду обузой.Джулия довольно усмехнулась, но Майкл этого не увидел. Зато увидела Констэнс, и Иветт почувствовала, как по всему телу женщины прошла сильная дрожь. То, что Джулия называла воспитанием, сердобольной бабушке представлялось простым манипулированием, или нечто подобным; Джия знала, на что давить, что говорить, и как себя вести, чтобы Антихрист понял, чего она от него хочет. Она намеренно не позвала его, указав только себя и сестру, чтобы мальчик попросил; именно попросил ― не поставил перед фактом, что он тоже пойдет, а проявил вежливость и попросил. Чтобы он понял, что ему придется считаться с тем, что думает Джулия.Малкахей посмотрела на Констэнс, и вежливо улыбнулась:— Вы не против?При этом, она ласково погладила Майкла по голове, чтобы он не смог влиять на решение своей бабушки. Антихрист тут же ласково примкнул к Джии, наслаждаясь внезапной лаской. Констэнс посмотрела на это с долей ревностью: ей внук не позволял так свободно к нему прикасаться.

Иветт посмотрела на сестру, и та послала ей извиняющийся взгляд. Они же хотели перевоспитать Антихриста настолько, насколько это было возможно. Поэтому такое простое времяпровождение как купание на реке со старшими подругами ― и будущей возлюбленной ― могло пойти только на пользу. Джулия, наверняка, хотела этого сама, сестре она предлагала, а желание Майкла было вызвано желанием Джулии, желанием быть ближе к ней. Конечно, когда он попросился, она взяла его с собой, а как иначе?Иветт тряхнула головой; не хватало только ревновать сестру к ребенку ― даже если однажды этот ребенок может стать чем-то большим ― было верхом глупости.— Конечно, ― улыбнулась Констэнс. ― Только соберу его вещи.— Иветт? ― спросила Джулия, переводя взгляд на сестру. Во взгляде, обращенной к ней, и правда была вина, Иветт не показалось. Но как она могла сердиться на любимую сестру? Поэтому, лишенная воли, рыжеволосая девушка кивнула и, ловко и быстро заканчивая с заметками на платье, кивнула:― Будет неплохо. Я тогда пойду за нашими вещами, да, Джия?― Спасибо, сестра, ― искренни поблагодарила Джулия. Когда сестра собрала нитки, иголки, ткань и прочие вещи, которые помогали ей творить шедевры из кусков материи, и положила их в ящик комода, который Констэнс специально отвела для этого, и поднялась с места, собираясь идти домой, Джулия подскочила и бросилась сестре на шею.― Люблю тебя больше звезд на небе, ― прошептала Джулия, смачно поцеловав Иветт в щеку. Рыжеволосая Малкахей фыркнула, но ласково обняла шатенку в ответ. ― Ты делаешь это ради меня, и я это ценю.― Я на все ради тебя готова пойти, ― просто ответила Иветт, будто повторяла давно заученную с детства сказку, или непреложную истину, в которой не сомневалась. — Это нужно тебе. Это нужно нашей семье.― Когда-нибудь я отплачу тебе, ― шепнула Джулия. За ее спиной, Иветт это видела, Майкл наблюдал за ним с долей ревности, но при этом как-то восхищенно. Иветт хотела сказать о том, что семья на то и семья, чтобы помогать друг другу бескорыстно, но она проглотила эти слова ― Джия это знала и понимала, но она так же осознавала, какой раздор приносит в чувства сестры. Она должна была обещать что-то взамен.Иветт вышла, а Джулия вернулась к Антихристу. Констэнс предпочла оставить их одних, как делала каждый раз, когда сестры приходили к ее внуку.— Твоя сестра пойдёт с нами? ― с любопытством спросил мальчик, внимательно глядя на девушку. Джулия быстро глянула на него, и улыбнулась. Он смотрел как настоящий ребенок; обычно Майкл делал вид, что понимает все, хотя не знал и половину о мире, который когда-то должен был уничтожить. Но сейчас Джулия видела настоящего ребенка; ребенка, который хотел понять что-то, что увидел впервые.Сестринская любовь. У Майкла был только один брат ― вечный младенец, который успел издать один короткий крик, прежде чем умереть. Брат, о котором Майкл не знал, у которого был другой отец. У Антихриста долгое время был только один родной человек ― бабушка Констэнс. Так что что удивительного в том, что Майкл пытался понять, какого это ― любить человека, который не был твоим родителем.Джулия не знала, что ему сказать. Простое ?Да? явно было не тем ответом, к которому Майкл стремился, который он хотел получить, ему нужно было куда больше. Джия не знала, как объяснить эту любовь ― любовь, которую она испытывала к Иветт. Они вместе пришли в этот мир, у них был один отец и одна мать, чью утробу они делили, они вместе родились и всегда были вместе. Как солнце не существовало без луны ― так не было Иветт без Джулии и Джулии без Иветт. Да, они могли разлучаться, иногда их разлука длилась месяцами, но как приятно знать, что где-то там, возможно, даже на другом конце света, просто есть человек, который любит тебя за то, что ты есть.Поэтому Ангхарад улыбнулась, и сказал то единственное, что Майкл точно мог понять:— Моя сестра всегда будет со мной, Майкл.Мальчик поднял на нее свои голубые, не по-детски осознанные глазки, и спросил:— А я?Джия улыбнулась.— А я буду рядом, пока нужна тебе.— Ты всегда будешь мне нужна.Джулия улыбнулась. Она знала, что это было неправдой.***Погода одновременно была на их стороне, и в тоже время яростно хотела их убить. Первое ― потому что вода в озере была как парное молоко, безветренно, тихо и спокойно; второе ― потому что жара стояла неимоверная, будто одна из звёзд Галактики и единственная звезда Солнечной системы, вокруг которой обращались другие объекты этой системы, хотела их убить.

Джулия поверх раздельного купальника надела старую, белую рубашку, и теперь с удовольствием раскладывала на песке покрывало с корзинками еды, которые Констэнс и Дайона собрали в дорогу. Иветт с удовольствием вдохнула свежий воздух, потянувшись; настроение было хорошее, и даже маячивший рядом Антихрист не мог его испортить.

Яркие солнечные лучи пробивались сквозь роскошные изумрудные кроны, золотя сочную свежую траву, теплый ветер наполнял легкие пряными ароматами трав и полевых цветов.Майкл с интересом осматривался, бродил по небольшому бережку, рассматривая накатавшие на песок. Иветт кинула не него быстрый взгляд и присоединилась к сестре, помогая ей. На берегу стояло несколько верб, но тень от них бесполезно падала в воду. Вода в реке, голубеющая от отражающегося в ней неба, страстно манила к себе.Джулия первая нырнула в воду. Она с разбега прыгнула в воду, подняв столб брызг; тихо журчавшая речка огласилась фырканьем, плеском, криком. Описав в воздухе дугу, Джулия глубоко погрузилась, но дна не достала. Какая-то сила подхватила ее и понесла обратно наверх. Она нырнула, фыркая, пуская пузыри.Мальчик-Лэнгдон засмеялся и хотел было броситься к подруге, но Иветт попридержала его.

― Аккуратнее надо быть, ― недовольно фыркнула она, смотря как отплевывается от воды Джия. Но вопреки словам сестры, она лишь весело смеялась, отплевываясь.

― Идемте! ― крикнула она. ― Дно хорошее, вода ― сказка.

Иветт усмехнулась и отпустила мальчика. Тот рассмеялся и кинулся к Джулии в воду. Иветт посмотрела на небо, по которому плыли белые облака, и поняла, что день будет долгим, но, как она смела надеяться ― приятным.Джулия успевала нырять сама, и при этом смотреть за маленьким Антихристом, который с упорством, достойным лучшего применения, пытался везде поспеть за своей подругой. Ныряние ему не понравились, и минут через пятнадцать Джулия отвела Антихриста к сестре. Иветт сидела в темно-голубом сплошном купальнике, с вырезом на животе, читая книгу ― она проплыла немного на спине, расслабившись, но не приняла участие в бешеном купании и плескании сестры с Майклом.― Последи за ним, ― попросила она. ― Я проплыву немного в ту сторону, ― Джия пространственное кивнула в место, где были камыши, и, не дожидаясь согласия, вернулась в воду, грациозно исчезая под синим покровом воды.Иветт покосилась на Майкла, который кутался в полотенце, и поинтересовалась ― не голоден ли он? Дайона и Констэнс собрали им много еды, не пропадать же.Майкл бодро жевал сэндвич, рассматривая виды вокруг, но больше всего его конечно интересовала Иветт. Сестра, которой он не нравился.Бледная, как полотно, она скорее походила на хрупкую фарфоровую куколку, готовую развалиться осколками от малейшего касания. Майкл с интересом рассматривал Иветт; нет, не с таким интересом, с каким юноши рассматривают женщин в купальниках, а с таким, как ребенок беззастенчиво смотрит на понравившегося ему человека. К примеру, для ребенка не будет проблемой подойти и просить, почему это ?у тетеньки зеленые волосы?, а взрослые поведут себя по-другому.Тишина не нравилась Майклу.

― Ты не любишь загорать? ― неуверенно поинтересовался он, и рыжеволосая сестра Малкахей подняла на него взгляд, отрываясь от книги.Майклу она одновременно нравилась, и одновременно ― нет. Она была красивой, умной, у нее была добрая улыбка, и вся Иветт была похожа на солнце. Но солнце холодное ― она редко улыбалась, больше молчала, и будто не хотела приходить в дом Лэнгдонов. Майкл понимал, что младшей сестре Джулии он совсем не нравится, но не знал почему, и ничего не мог с этим поделать.― Мне нет смысла загорать, ― спокойно ответила Иветт; кажется, сегодня она была в хорошем настроение, и мальчик почувствовал себя увереннее. ― Моя кожа не изменит цвета. Никогда.― А вам не скучно так жить? ― снова спросил он. ― Никогда не меняясь?Иветт посмотрела на мальчика. На самом деле, Майкла она недолюбливала лишь по одной причине: банальная ревность. Это сейчас он мальчик, но когда-нибудь он вырастет и станет сначала юношей ― безусловно, очень красивым, а потом и не менее красивым мужчиной, который помимо уничтожения мира будет стремиться к еще одному. К тому, что полюбит больше всего и вся ― к Джулии. Она будет его любовью, его небом, его звездами.Когда Майкл вырастет, он заберет у Иветт сестру, потому что станет неделим с Джулией.Иветт понимала, что поступала как маленькая, капризная девочка, чья старшая сестрёнка начинала встречаться с парнем или проводить время ?со взрослыми друзьями? и не брать ее с собой, но не могла ничего подделать. Семья была ее стержнем, ее балансом, чем-то нерушимым, в чем Иветт была уверенна на сто процентов. Ей казалось невозможным отказаться от нее ради Антихриста, даже ради всего мира.― Сначала было очень сложно к этому привыкнуть, ― наконец ответила рыжеволосая Малкахей, решая, что ответить Майклу все-таки надо. — Это как с рождения оказаться в море ― ты не умеешь плавать, и как люди тонут в незнакомых водах, там мы тонули во времени. Но потом справились ― cтали пристраиваться, изучать, очень много учиться.― Учиться? ― непонимающе переспросил Майкл. Иветт слабо усмехнулась.― Да, Майкл, учиться. Но не как ты в школе за партой, а учиться ― то есть, познавать мир, традиции страны, в которой мы жили, изучали людей, географию. Знаешь, когда мы родились, школы были совсем другими, они были и проще, и сложнее одновременно. Дайона учила нас тому, как выжить, как не отличаться от людей, как быть самими собой, но при этом не сгореть на костре.Иветт снова одарила его слабой улыбкой, и вернулась к чтению.

Майкл снова посмотрел на воду, но Джии не было видно. Либо она была под водой, либо уже вынырнула где-то, и собирала воздух в легких для нового погружения.Джулия нравилась Майклу. Нравилась так, как он не мог объяснить. Думая о ней, он представлял Джулию чем-то идеальным, чем-то нереально красивым. Джулия Малкахей Ангхарад всегда была с ним, еще до того, как появилась на самом деле. Он слышал ее голос в птицах, слышал смех в шелесте травы и листьев, видел силуэт в темноте. Майкл ждал всю жизнь, пока неясный призрак обретет плоть и появится в его жизни.Он уже тогда знал, что эта девушка будет только его и ничья больше, и будет принадлежать только ему.В карих глаза Джии ―самое настоящее солнце; такое, какое может только сиять на высоком, далеком небосводе, согревая своими яркими желтыми лучами все, до чего только было возможно дотянуться. Майклу верилось, что в эти секунды и эти лучи, и эти отблески солнца в столь любимых карих глазах принадлежали только ему. И он верит, нет, даже знает, что это правда.

Поэтому он стремится быть ее небом.Их глаза на чудо идеально подходят друг другу. Так же, как величественное солнце подходит бескрайнему небу, а бескрайнее небо подходит величественному солнцу. Так же, как она сама подходит ему, а он ей.Домой они возвращались, когда на западе садилось солнце. Тяжелый, бархатный зной летнего дня, как океанский отлив, медленно, но бесповоротно убегает прочь, все как будто замирает. Солнце, устав за день честной и совестной работы, перед этим медленно катившись по небосклону, приближаясь к горизонту, словно все ускоряется. Желтое, слепяще яркое днем, оно меняет свой цвет и оттенок на более мягкий и теплый, который словно невесомая шаль укрывает все вокруг. На краткий миг создается атмосфера уюта и покоя, в которую хочется любить и быть любимым.Джулия мурлыкала какую-то старо-ирландскую сказку для Антихриста, и Майкл ее с интересом слушал, пока его внимание не привлекло что-то другое ― или точнее кто-то другой. Мальчик остановился и смотрел куда-то вдаль, в тень деревьев, и Джулия, заметив, что он остановился, тоже сбавила шаг, и слегка толкнула сестру в бок. Та тоже перевела взгляд на Антихриста.― Майкл? ― позвала его Иветт. Лэнгдон посмотрел на нее с каменным лицом. Его тело казалось безжизненным, мягким, как воск, и лишь в глазах светились знакомые огоньки. Но потом он снова посмотрел в сторону деревьев, и девушки тоже перевели взгляд туда.Там была пара молодых людей ― им обоим было по восемнадцать-двадцать, точно сказать было нельзя. Девушка была в короткой джинсовой юбке в черном топе, у нее были короткие каштановые волосы. Ее спутник был в черных джинсах и серой рубашке с закатанными до локтя руками, а светлые волосы смешно топорщились.Девушки оперлась спиной на дерево, но такое положение явно не мешало юноше обнимать девушку. Его руки были обвиты вокруг ее талии, в то время как девушка обнимала его за шею. Их лица были близки к друг другу настолько, что их носы почти соприкасались, они что-то шептали друг другу, поминутно целуя друг друга. Потом девушка чему-то нежно рассмеялась, млея от близости и силы своего молодого человека. Тот хрипло промурлыкал что-то в ответ и принялся покрывать жадными поцелуями ее горло, ключицы и нежные холмики грудей, выступавшие из низкого декольте майки.Иветт слегка толкнула Джулию, кивнув на мальчика ― ему явно еще рано были видеть такие сцены. Джулия усмехнулась, а потом взяла мальчика за плечи, собираясь увести, но тот внезапно кивнул на увлеченных друг другом подростков и спросил:― Когда я стану таким, как он? ― он перевел взгляд на Джулию, но смотрел словно мимо нее, вдаль, словно прислушивался к далекой прекрасной музыке.Надменная улыбка украсила лицо Джулии, а взгляд был таким, будто она тоже слышала музыку, которой наслаждался Майкл:― Потерпи еще лет восемь-десять. И ты станешь лучше него.Но Майкл уже не хотел ждать.Этой ночью он плохо спал.Он смотрел в потолок, снова и снова вспоминая тех целующихся, влюбленных подростков. Он хотел был быть им, тем красивым, взрослым юношей, который мог быть так близок с любимой девушкой.С его почти младенческого, кукольного личика смотрели недетские глаза. Он отбросил невинность как сломанную игрушку.Засыпая, он точно знал, каким хотел проснуться.***В дверь позвонили. Джулия раздраженно завозилась в кровати, но звонок раздался снова, и она открыла глаза. В комнате было холодно, но не так, как обычно было в комнате Джии ― она всегда сама управляла температурой своей комнаты, но сегодня было особенно холодно. Она сонно приподнялась на локтях, глядя в окно.

Надвигалась буря. Порывы шквального ветра взметали пыльные смерчи, выворачивали наизнанку кроны деревьев и со звоном бились об оконные стекла. Небо над городом налилось синей сталью и предчувствие грозы давило на плечи тяжким грузом.Звонок повторился. Джулия встала, накидывая на тело кружевной темно-синий халат, и плотно запахивая его, и на ходу заскакивая в ванную ― буквально две минуты ничего не изменит, а вот появиться перед внезапным утренним гостем в несобранном виде было бы верхом неуважение к своему самолюбию, даже если это был простой почтальон или продавец какой-то ерунды.

На ходу расчесывая волосы, Джия приблизилась к двери. Оставив расческу на тумбочке, она открыла дверь, слегка щуря глаза от резкого порыва ветра. Она приоткрыла один глаз, смотря на молодого, светловолосого юноша в какой-то нелепой рубашке и светлых джинсах.― Здравствуйте? ― удивленно произнесла она.― Джия, ― улыбнулся незнакомец. Девушка удивленно изогнула бровь, будто спрашивая, откуда он знает ее имя, но потом она снова взглянула в его голубые глаза, светлые волосы, и улыбка сошла с ее лица.― Май… ― начала она, но парень внезапно решительно шагнул к ней, переступая порог дома, и наклоняясь к ее губам. Взял ее за подбородок и сжал так крепко, что Джулия не могла отвернуться от его горящего взгляда.

Робкий и нежный поцелуй быстро превратился в глубокий и страстный. Джулия удивленно распахнула глаза и чувствуя, как соприкасаются, сталкиваются их носы, как скользит во рту его язык, как неожиданно упирается в тумбочку поясница. Майкл целовал, зажав ее шею рукой и не давая Джулии вырваться.Несмотря на злость, губы Майкла мягко прижимались к ее — было так непривычно ощущать их тепло.По телу девушки сначала разлился огонь, потом ― холод. Джулия чувствовала его кожей, и собственное тело стало казаться ей невероятно тяжелым ― но она не слышала ничего. Так не должно было быть, что-то было не так, что-то шло совершенно не по сценарию ― и Джия седлала то, что казалось самым правильным в ее ситуации. Она уперлась руками в грудь юноши и со всей силой оттолкнула.Майкл ударился спиной о стену, и поднял растерянный, недоуменный взгляд на Джулию, которая сжала кулаки, и вся будто тряслась от гнева и непонимания.― Джулия, что ты… ― раздался голос Дайоны сверху, которую, очевидно, привлек шум. ― Какого…?Джия подняла взгляд. Мать и сестра застыли на вверху лестницы, сначала непонимающе глядя на юношу, но в следующее мгновение узнавание мелькнуло в их глазах, и не прошло и пяти секунд, как они все поняли. Дайона улыбнулась, но ее глаза оставались холодными, словно все это была только странная шутка.***На Иветт было красное платье из парчи золотой вышивкой, а из украшений ― колье и серьги. Красный цвет олицетворяет могущество, прорыв, волю к победе, он всегда добивается того, чего хочет (в зависимости от оттенка – способ достижения).Платье Джулии было фиолетового цвета из шифона, с длинными рукавами из шёлка. Верхняя часть платья украшена принтом. Значение фиолетового цвета — это знание, интеллект, святость, религиозная страсть, трезвость, покаяние, смирение, умеренность. Также фиолетовый цвет означает печаль, ностальгию, горе, старость, траур.Даже их мать в это утро выбрала платье, а не привычные штаны ― синее платье из парчи с вышивкой золотого цвета. Синий цвет – это постоянство, упорство, настойчивость, преданность, самоотверженность, серьезность, строгость.― Почему ты решил вырасти так быстро? ― Дайона сидела за столом напротив Майкла, внимательно глядя ему в глаза, позади стояла, сложив руки на груди, Джулия ― неподвижная, как статуя. Иветт была за его спиной, и Майкл ее не видел. ― Это из-за Констэнс?

― Нет, ― Майкл быстро поднял глаза на Джулию, а потом снова посмотрел на лакированную поверхность стола. ― Просто… я захотел.― Но ты захотел из-за чего-то, верно? ― спросила Джулия, и ее холодный голос обжёг как удар хлыста. ― Не просто же так.― Джулия, ― предупреждающе начала Дайона, но Майкл ее перебил.

― Я захотел из-за тебя. Чтобы быть ближе к тебе.Джулия замерла. Они с Майклом смотрели прямо друг на друга не моргая, взгляд шатенки был безразличным. Изучающе, холодно, так, словно бы пыталась подсчитать ее пищевую ценность. Майкл почувствовал, как внутри сворачивается тугой клубок страха.Он любил ее. Джулия поняла это только сейчас, именно в этот момент, хотя Майкл ничего и не сказал. Он решила вырасти из-за того, что хотел был быть с ней близок настолько, насколько были близки те подростки. Он хотел обнимать ее, целовать ― не как ребенок, а как юноша.

Джулия слегка отвернула голову, и распущенные волосы скрыли ее истерическую усмешку. Как она могла объяснить Майклу, что он все еще был и оставался ребенком, а не взрослым мужчиной, с которым она согласилась бы начать отношения?― Это был не очень разумный поступок, ― сказала Джия наконец, и Майкл помрачнел. ― Ты… у тебя не будет возможности больше быть ребенком. Я бы не постарела за десять лет, а ты потерял детство.― Поэтому ты недовольна? ― полюбопытствовал Майкл, причем таким тоном, что все на кухне поняли ― это действительно имело для него смысл. Что думает об этом Джулия.― И еще потому, что ты сделал это внезапно, ― призналась Джулия, совладав с собой. ― Я просто удивлена.

Майкл закрыл глаза, и его губы растянулись в улыбке.― Пожалуй, я пойду проверю Констэнс, ― внезапно сказал Иветт, подрываясь с места. ― Твоя бабушка наверняка шокирована.

― Завтрак? ― буднично предложила Дайона, улыбаясь, и Майкл согласно закивал, робко улыбаясь, а женщина посмотрела на Джулию с осуждением и укоризной.Джулия посмотрела в окно. Рассвет казался серым и застывшим.