8 часть (1/1)

- И каков же он был?- Герцог Бурбонский или же сам удар? – шутливо осведомился принц, вдоволь насладившись током крови, пробежавшим по всем затекшим конечностям, и усаживаясь снова. Ближе к огню. И к Джеффри.- Герцог Бурбонский, конечно, - Джеффри с удивлением заметил за собой, что пьянеет. Казалось, выпито было ещё совсем немного, но приятное тепло уже растеклось по телу, заставляя путаться мысли и заплетаться язык. Или на него влияло вовсе не вино?- Ты хочешь узнать, был ли он настоящим рыцарем или трусом, ударившим исподтишка? – Эдуард улегся на правый бок, опираясь на локоть. Он выглядел абсолютно трезвым, но на редкость умиротворенным. Его глаза с привычным уже ироничным прищуром рассматривали герольда, который ерзал и не знал, куда себя деть.- Да! И да, - Джефф лишь на полуслове понял, что перешёл на крик. Его первое ?да? прозвучало с такой долей экзальтации, что это было даже вульгарно. К счастью, наш неистовый герольд поубавил своё неистовство и второе ?да? звучало почти прилично.- Ты убивал людей когда-нибудь?- Нет, конечно, нет! А зачем? – немного опешил Джефф. Он густо покраснел, тщетно пытаясь совладать с собой. На удачу, темнота и неверные отсветы костра благословляли его на любое проявление глупости.- Конечно же, конечно же, нет, - утвердительно покивал Эдуард. Интрига заворачивалась в клубки, словно ядовитая змея. Джеффри буквально изнывал от желания узнать, что же хочет рассказать ему принц. – Иначе бы ты знал, Джеффри, что каждая жертва навеки остается с тобой. Не верь в байки, которые рассказывают те, кто мнит себя воином. Смерть не забывается! Её невозможно забыть! Нельзя потерять счёт тем, кого ты убил!Эдуард вскочил на ноги. Теперь он выглядел совершенно иначе. Его грудь тяжело вздымалась, выдавая крайнюю степень возбуждения. Он нависал над Джеффри, словно грозовая туча. Казалось, ещё мгновение, и молнии испепелят все живое вокруг.- Смерть – она словно первая Любовь. Невозможно вычеркнуть её из памяти, как ни старайся. Жертва – она словно твой первый любовник. Ты, возможно, поначалу ничего и не понимаешь, но потом… Скажи, Джеффри, ты помнишь свою первую близость? Ту девицу, что лишила тебя невинности?Джеффри моргнул, пытаясь сфокусировать взгляд на принце и понять, что происходит. Вкрадчивый голос Эдуарда, подобный, наверное, голосу Змея-Искусителя, добавлял нереальности в происходящее. Джефф был выдумщиком и мечтателем, но даже ему было очень сложно поверить в то, что сиятельная особа разговаривает с ним так… Доверительно? Интимно? Тщетно цепляясь за остатки здравого смысла, Чосер решил, что принц не менее пьян, чем он сам. Всё менялось слишком быстро…- Да, я помню того человека, с которым потерял невинность, - Джеффри умолчал о том, что тем человеком была вовсе не девица. И вообще, решил, что будет говорить очень мало и держать язык за зубами, пока чары этой хмельной, после опасного дня, ночи не пройдет. – Удивительно! Я никогда не задумывался об этом.- Никогда не задумывался о том, что Смерть и Жизнь так похожи? – уже вполне спокойно улыбнулся принц и вернулся на своё место. – Видишь ли, Джефф, это так. Ты поэт, твоему чуткому сердцу и языку подвластны самые изощренные обороты чувств. Но вот эта простая истина, известная каждому воину, оказалась неподвластной, непостижимой. Воистину, мир не так уж и прост, но и, в то же время - прост до неприличия.- И всё же, - цепляясь за основную нить разговора, Джеффри старался совершенно не раствориться в своих размышлениях об удивительном человеке, сидящем рядом, - расскажите мне о герцоге Бурбонском.- Что же, - Эдуард залпом опустошил остатки своего вина, - Изволь, я расскажу. Но только не сегодня. Сегодня был слишком долгий день. Для всех. Не правда ли?- Да, конечно, Вы правы, Ваше высочество, - Джефф покаянно понурил голову. Только сейчас он понял, что, должно быть, очень докучал принцу. Принцу, который пережил потрясение и чуть не погиб днём. Конечно, Эдуарда нельзя было назвать трусом или чересчур чувствительным человеком, но… Он вполне имел право отдохнуть и не подвергать свою жизнь опасности хотя бы на охоте. В том числе и опасности умереть со скуки в обществе одного очень настырного герольда. – Позвольте, я провожу Вас в шатёр?- А, знаешь, Джефф, я не пойду в шатёр, - в глазах Эдуарда, казалось, плясали весёлые огоньки. Или то были отсветы костра? – В шатрах всегда душно в такое время года. Да и давно я не ночевал вот так, запросто, под открытым небом. Как во времена походов с вольными отрядами.- Вам не хватает военных действий? – удивился Джеффри.- В чем-то да, в чем-то нет, - Эдуард мягко зевнул, прикрыв рот рукой. – Джеффри, позволь мне откланяться. Иначе… Я совсем не по-королевски усну на полуслове.- Конечно, - Джеффри спохватился, не понимая, как может помочь принцу устроиться на ночлег. – Вам что-нибудь нужно?- Просто заткнись и спи уже, - хмыкнул принц, накинув на голову капюшон плаща и устраиваясь удобнее перед костром. Он лежал на боку, подложив под голову руку. Земля в качестве перины ничуть не смущала королевскую особу.Как, впрочем, не смущал и чужой горящий взгляд. Буквально через несколько мгновений Эдуард уснул. А вот Джеффри… Ему не спалось.Герольд, конечно, прилагал титанические усилия для того, чтобы последовать примеру принца, но... В его теле бурлил хмель, а в голове - абсолютно странные и несвойственные ему мысли. А желания и вовсе противоречили всем доводам разума.Джеффри думал о том, что судьба свела его с удивительными людьми. Мог ли он, побитый и израненный, оплеванный и обсмеянный, бредущий голышом по старой французской дороге, подумать, что совсем скоро станет свидетелем, и даже более того - участником, великих событий? Мог ли он подумать, что вскоре познакомиться с такими благородными рыцарями, чьи подвиги достойны прижизненных од? Смел ли он тогда мечтать, высасывая колючки из своих босых ступней, что совсем скоро будет лежать вот так, рядом, с самим принцем крови Эдуардом - живой легендой, внушающей всему английскому народу благоговение и восхищение? О нет, конечно нет! Откуда он мог знать, что за замысловатые причуды задумала Проказница, Судьба Поэта?Эдуард прервал философские размышления герольда весьма прозаическим храпом. Он перевернулся на спину и улегся так, что капюшон спал с его головы, открывая голову. Лицо принца было безмятежным и спокойным. Вся его суровость на какое-то время исчезла, давая возможность рассмотреть того самого, настоящего Эдуарда, которого знали и имели возможность видеть только крайне приближенные особы. Вряд ли принц позволил бы себе остаться здесь и заснуть, если бы Джеффри не приобщился к кругу этих особ. От осознания того, что ему доверяют, в груди Чосера разлилось пьянящее тепло. Куда более сильное и неотвратимое, чем хмель.Джефф подсел поближе к Эдуарду, лежащему в абсолютно открытой и беззащитной позе. Он мог вдоволь рассмотреть его черты, которые даже в неверном свете потухающего костра были отчетливо различимы. Нельзя было сказать, что принц был красив в том смысле, который в него вкладывает общество. Он не был красив, словно юнец, который своей гладкой кожей и нежными, хрупкими чертами походит на девушку. Он не был женоподобен, как многие аристократы при дворе короля Эдуарда. Он не был надменен и заносчив, выдвигая на первый план свой титул, а тщательно лелеемую внешность превращая лишь в инструмент достижения своих желаний. Вовсе нет!Принц Эдуард был красив естественной, суровой и чувственной красотой мужчины, прошедшего через многие невзгоды в жизни и приобретшего мудрость через этот опыт. Такая красота встречается повсюду: на поле брани, среди крестьян и простолюдинов, с протянутой рукой у церкви... Такая красота встречается в самых глухих и неприглядных уголках, но во дворцах - практически никогда. Она слишком полна жизни и страданий, чтобы быть присущей сильным мира сего.Джеффри пронзило острое, нестерпимое желание прикоснуться к Эдуарду. Его воображение буквально "зачесалось" от желания ощутить, каковы на ощупь эти заострившиеся скулы, этот нос, чувственные губы, волевой подбородок... Дьявол упорно толкал Чосера в бок, заставляя мечтать и о большем. Дьявол то был или опустошенная бутыль вина, не всё ли равно?Но более всего всем существом герольда овладел Его Величество Шрам. Кончики пальцев буквально пульсировали, а фантазии пылали, словно клеймо палача. Предвосхищение чего-то доселе невиданного будоражило кровь и заставляло забыть об опасениях. Казалось, стоит Джеффу прикоснуться к этому шраму и он тут же... Мир тут же рассыпется в прах.Джеффри начинало трясти и он буквально физически ощущал эту дрожь. Нужно было решаться, во что бы то ни стало... Костёр медленно догорал, люди постепенно расходились по шатрам и засыпали. Лагерь затихал. Возможность попасться за совершенно немыслимым и даже распутным делом была чрезвычайно мала. Сейчас или никогда! Чутьё мечтателя подсказывало, что другой возможности получить доступ к королевскому телу могло и не случиться.Джефф осторожно приблизился к спящему принцу и опустился рядом с ним на колени. Теперь он мог беспрепятственно любоваться безмятежным лицом Эдуарда, нависая над ним, целую вечность. С такого ракурса принц казался ещё более привлекательным и волнующим. Беззащитность королевской особы подталкивала к самым разным, даже крайне неприличным экспериментам. Казалось, можно делать всё, что заблагорассудится и даже больше... Сердце неуемного герольда подскакивало, делая умопомрачительные кульбиты и кувырки.Чосер прикрыл глаза и выдохнул, решаясь. Он осторожно протянул руку вперёд, кончиками пальцев касаясь лба принца. Эдуард всхрапнул, но не проснулся. Едва дыша, Джеффри продолжил своё импровизированное путешествие, исследуя кончиками пальцев каждую пядь чужого лица. Лоб принца был покрыт лёгкой испариной, нос радовал своей скульптурной прямотой, родинка над губой была на ощупь восхитительно бархатистой... Герольд чувствовал себя музыкантом, который изучает свой новый инструмент. Его сердце и вовсе остановилось, не давая о себе знать уже третьим, четвертым, пятым ударом...Закончив свой путь ото лба до подбородка, Джеффри коснулся щеки принца. Он буквально задохнулся от восторга, когда кончики пальцев нащупали неровный, бугристый шрам. Медленно и нежно, стараясь унять дрожь пальцев, он проследил путь шрама, который для кого-то казался уродливым изъяном, а для него самого - удивительным показателем исключительности, через всё лицо Эдуарда. И тут... Что-то произошло...Когда Джефф открыл глаза, то оказался лежащим на спине. Эдуард одним молниеносным, гибким движением подмял его под себя, ухватив запястья в железный захват. Теперь принц рвано дышал, крепко обхватывая коленями бёдра герольда и не отпуская его рук. Скорее наоборот, усилия хватку. Вероятно, принц только притворялся спящим, мелькнула испуганная мысль у Джеффа в голове. Мигом прояснившейся и очистившейся от хмеля голове.- Ваше высочество, - сорвался на постыдный фальцет Джеффри, чувствуя, что ещё мгновение, и он окончательно "растает" под весом горячего, сильного мужского тела. Как же потом всё объяснить принцу? Как оправдаться? - Простите! Я ничего такого не хотел... Это всё вино, я не умею...- Не умеешь пить? - хмыкнул Эдуард, привычным движением склоняя голову чуть набок и глядя уже не насмешливо, а серьёзно. - Ни за что не поверю! Ты не выглядишь пьяным. Ты, скорее... Смущён. И возбуждён. Я чувствую это даже через одежду.Джеффри прикрыл глаза, умоляя Высшие силы о том, чтобы провалиться сквозь землю на этом же месте. Да, он был дьявольски возбужден, и это было трудно скрыть! От всех его манипуляций с принцем поток крови ещё более обильно хлынул в пах, заставляя едва зародившееся желание превратиться в бурный поток и оформиться во внушительный стояк. Если разум и пытался ухватиться за какие-то разрозненные клочки действительности, то плоть отчаянно желала чувственных удовольствий. И не готова была терпеть отказ, призывно топорщась сквозь тонкую ткань.Эдуард улыбнулся, не требуя ответа. Он помедлил мгновение и скатился с чужого тела, наконец-то выпуская Джеффри из плена. Джеффри оставалось лишь привести себя и свои мысли в порядок, а затем встать, но... Его пригвоздило к земле ошеломляющее ощущение.Восставшая плоть Эдуарда коснулась его бедра, когда тот скатывался на землю. Принц был возбужден даже сильнее, чем сам герольд.