Часть 4 (1/1)
Из старенького граммофона у стойки кабаре ?У Цукермана? звучала песня в исполнении Елены Романской. Не так давно в местной газетенке писали о её смерти, и Романовск всё еще обсуждал эту поразительную новость. Затемненное помещение кабаре было заполнено чуть более, чем наполовину. Главным источником света в зале была сцена, на которой расположился предмет гордости хозяина заведения и одна из немногих городских достопримечательностей — заводная четвёрка лошадей, сконструировая много лет назад легендарным механиком Гансом Форальбергом. Иногда Малька присаживалась где-нибудь в укромном уголке зала и смотрела, как механические звери скачут на месте, перебирая тонкими ногами и выгибая изящные шеи. Девочка никогда не видела живых лошадей, только читала о них в книжках, но в своей грации механические лошади на сцене, наверное, не уступали настоящим.Малька усмехнулась: эти механические звери еще недавно стояли без дела, как музейный экспонат. И продолжили бы стоять дальше, если бы Кейт Уолкер не оживила их с помощью таинственного ?механического сердца?. Возвращение лошадок в строй помогло Цукерману привлечь старых клиентов, которые приходили только для того, чтобы взглянуть на чудо инженерной мысли хоть краешком глаза. — Слышал новость? Полоумный Игорь Бугров вернулся, — услышала Малька высокий сиплый голос за соседним столиком.— Вернулся? Один? — пробасил другой голос, низкий и глубокий. — Удивительно... — Ага. Весь ободранный, в снегу, а на бровях сосульки. Полковник Емельянов его чуть не пристрелил.Послышался короткий булькающий звук — собеседник за соседним столиком опрокинул в себя рюмку горячительного пойла.— Ты узнал у него, куда делся Иван? — спросил бас. — Пробовал, а толку? — ответил другой голос, уже не так сипло. — Болтает без умолку про каких-то духов, заводной поезд с автоматоном, девчонку-янки, и старика. А глаза-то у него — что твои чайные блюдца из бабушкиного сервиза. Видать, совсем с слетел с катушек. Обычно Мальке было все равно на обоих братьев, но сейчас она прислушалась и чуть повернула голову. За столиком у сцены сидели напротив друг друга двое. Малька не могла видеть их лица — только потертую кепку на голове одного и спину другого, затянутую в чёрную куртку с поднятым воротником.— Этот хмырь уверял меня что вернет долг, распинался, что завалит нас белым золотом. — процедил тот, что был куртке. — Я пошел ему навстречу, дал отсрочку, а что в итоге? Шиш с маслом и юродивый братец... — Вот и верь после этого людям. Прикажете избавиться от него?— Делай то, что считаешь нужным. Главное, не наследи потом.Двое неприятных посетителей поднялись из-за стола и ушли, а Малька заерзала. О черном промысле мамонтовой кости в городе говорили давно, хоть и вполголоса. Значит, братья Бугровы были замешаны в нелегальных раскопках? Тогда угон поезда выглядит вполне уместным: так они надеялись добраться до одного из дальних, нетронутых мамонтовых кладбищ и привезти оттуда крупную партию ?белого золота?. Вырученными деньгами Иван надеялся вернуть долг — поэтому он настолько осмелел. Сомнений не было: полоумный Бугров говорил именно о Кейт. Пропажу Ивана можно было объяснить тем, что Кейт как-то ему помешала. Интересно, как она? Жива ли вообще?Малька встала со стула и подошла к барной стойке. Ей нужно было обдумать услышанное, но не здесь и не сейчас. Она постучала подвернувшимся под руку стаканом, привлекая внимание господина Цукермана. — Дядя Цукерман, я пойду погуляю.Трактирщик заворчал, закряхтел, но вытащил из-за барной стойки тёплую куртку и протянул её девчушке.