Сезон цветов (1/1)

Июнь, 1959. Франция. Париж. Они договорились обо всем месяц назад: не хвастаться раньше времени и одновременно на дело не ходить. Настояла Ванесса, а он не стал спорить -тогда ему показалось это разумным. Сейчас Наполеон, не имея ни малейшего представления о содержимом, наблюдает, как она, балансируя на высоком табурете, прячет кофр в тайник между потолочных балок. На деле оказывается, что перспектива узнавать подробности из газет не так уж и привлекательна.-Расскажешь мне, что внутри? -Рембрандт, - отвечает Ванесса и Соло присвистывает. В ее голосе, заглушенном недрами тайника, слышится легкое раздражение. Проклятая штуковина никак не желала укладываться на свое место. – Слишком долго пришлось за ним гоняться. Пока я здесь прохлаждалась, его продали в частную коллекцию.-Он кочует по коллекциям вот уже триста лет, еще пара месяцев не сделала бы погоды.Скрипит задвигаемая заслонка и под потолком показывается растрепанная голова. Солнечный свет прохладным золотом обтекает тонкий силуэт воровки, и Соло просто не может удержаться, чтобы не подойти ближе, не обнять - подхватывает под колени и Ванесса с визгом и смехом проваливается глубже в его объятия.-Ты серьезный соперник. Мне придется постараться, чтобы не уронить планку. -Как раз этого я и боюсь больше всего – что наша жизнь превратится в соревнование. Но я буду мудрой и позволю тебе меня победить. В конце концов, я же работаю на твою репутацию.-Прости меня за вчерашнее. - Выдыхает он ей в ключицы. – Я только учусь переживать за кого-то, кроме себя. Признаю, что, возможно, слегка перегибаю палку. Ванесса гладит его макушку, пропуская сквозь пальцы темные пряди. -Люблю тебя, - шепчет она ему на ухо.Наполеон уверен, что и Ванесса должна слышать, как рушится его оборона. Разве это возможно? Что там последний раз говорил Пьер? Лечь? Дышать? Думать о хорошем?До отчаяния знакомые симптомы накатывают на него, как темная вода – жжение на кончиках пальцев и легкая, почти приятная муть в мозгах – на этот раз тонкая взвесь страха, еще не полностью растворившегося в безразличии. И не важно, что все, что он может – это бояться,изо всех сил стараясь не обратиться посреди волшебства бесчувственным чудовищем, что ничего кроме не осталось. Он цепляется за этот страх, как за последнее спасение. Соло зарывается носом в рыжие кудри и вдыхает исходящий от нее запах вереска.-Люблю, - повторяет воровка.- И соперником никогда не стану.Борьба с самим собой продолжается целую вечность – в его маленьком персональном аду время течет намного быстрее. За окном шумно срывается с крыши вспугнутая Бесом голубиная стая. Ветер треплет занавески. На плите свистом надрывается чайник. Теплые ладони ложатся ему на плечи. Ванесса молчит, за признание ничего не прося взамен. Он, кажется, все еще дышит. Все еще живой. Они по-прежнему стоят посреди комнаты, и только сердце колотится как с забега в десяток миль. Победил. -Уедем на лето из города?-Если начнем собираться прямо сейчас, успеем на вокзал к вечеру.***На привокзальной площади ветрено и многолюдно, но Наполеон просто не может заставить себя торчать в зале ожидания.-Никуда не уходи, - он награждает Ванессу коротким ?чмоком? в губы, усаживает ее в кружевное ротанговое кресло под тентом, а сам с чемоданами направляется в здание вокзала.При всей специфике своей работы Соло ненавидит спонтанные переезды. Но в этот раз добраться до места он просто обязан. И фортуна ему благоволит: на пиковое в это время года направление находятся два отказных билета.Зажав плечом трубку таксофона, он сообщает, что ждать их раньше середины ночи не стоит. Закатывает глаза и неосознанно улыбается на удивленные возгласы с другого конца провода, когда он говорит, что приедет не один.-И куда мы едем? – облизывая ложечку мороженного, Ванесса пытается разобрать буквы на билете в руках у Соло.Наполеон прячет билеты в карман и садится рядом так близко, насколько позволяют широкие витые подлокотники.-На юг. Сначала поездом до Авиньона и оттуда пару часов на машине. У моей семьи дом в Провансе.- Наполеон обезоруживающе улыбается, поддевая один за другим, такие хрупкие, рядом с его собственными, женские пальцы, - и морской воздух пойдет тебе на пользу.-Ты не говорил, что у тебя есть родные в Европе. Ветром задирает угол скатерти. Улыбка Соло чуть тускнеет.-На самом деле я просто привык называть их семьей, но формально с Бланшар мы не родственники. Я попал к ним в госпиталь в сорок четвертом с осколочным в спину, и Пьер меня подлатал. Они с Марин тогда потеряли на войне обоих сыновей, и мы очень сблизились, пока я вставал на ноги. А моя настоящая семья давно на кладбище в Нью-Йорке.Вместо ?прости, мне жаль, может быть, когда-нибудь ты сможешь мне доверять? Ванесса сильнее сжимает его ладонь. И правда, почему бы и нет? Полжизни прошло. Вот только того факта, что память причиняет боль, как тупой нож в ране, это не отменяет. Даже если разбавить воспоминания набором свежих эмоций, каждый раз он будто снова стоит на краю могилы. -Все нормально, я пережил это.Официант приносит ему чашку кофе и несколько шоколадных печений под россыпью дробленых орешков. Ванесса двумя пальцами тянет десерт с его блюдца, обмакивает в подтаявшую массу в своей вазочке и отправляет в рот. -И чем, по их мнению, ты занимаешься, они ведь не знают правды? -По официальной версии я работаю на американское правительство, о чем не могу распространяться, - Наполеон едва притрагивается к остывшему кофе и поверх чашки наблюдает, как ошарашенная Ванесса беззвучно, одними губами произносит неподобающее приличной девушке ругательство. - Кстати, тебе тоже нужна легенда.Ванесса качает головой, то ли с упреком, то ли с сожалением, что до его замашек ей не дотянуться.-Печально, что придется начинать знакомство с вранья. Но раз это необходимо, то буду давать частные уроки русского языка и литературы.***Улочки Авиньона сливаются в один бесконечный тоннель.Последние пятнадцать лет у Наполеона эти маленькие каменные городишки вызывают приступы удушья. Он не был здесь почти два года, но все же уверенно превышает скорость и петляет по знакомому маршруту, благо, на пути пусто. Часы на запястье показывают четверть первого- в это время город уже спит.Укрывшись необъятной шерстяной кофтой, дремлет и Ванесса, неудобно и небезопасно навалившись на пассажирскую дверь арендованного ?Опеля?.Городская стена остается за поворотом совсем скоро и мощеное вековыми булыжниками полотно сменяется на широкую проселочную дорогу. В памяти Соло она почему-то существует исключительно в состоянии перманентной зимы.Из придорожных кустов потревоженная шумом, взвивается то ли птица, то ли летучая мышь - бросается в лобовое стекло, сверкает крыльями в свете фар и уносится прочь. Наполеон бьет по тормозам и с соседнего сидения раздается сонное: ?Приехали?? В зеркале заднего вида на фоне звездного неба уже нечетко, но все еще угадывается Авиньон. -Еще нет, - он осторожно поправляет сбившуюся с ее плеча накидку, вслушивается в ночь, в легкое, едва уловимое дыхание, - спи.В лунном свете приземистый дом на самом краю деревни выглядит точь-в-точь призраком наяву. Когда машина, тарахтя двигателем на всю округу, въезжает во двор в глубине дома вспыхивает свет.Наполеон приветливо машет рукой двум теням в окне и те машут ему в ответ. Вздрагивают тяжелые шторы и супруги Бланшар, дождавшиеся, наконец, гостей отправляются спать.Ванесса выбирается из ?Опеля? сама: взъерошенная и помятая, она неуклюже ступает по сырой траве, потеряно озираясь по сторонам. -Да, воздух здесь и правда чудный, - принюхивается Ванесса, пока, обнявшись, они обходят дом по насыпной дорожке к черному ходу, - только не могу понять, чем пахнет.-Завтра все узнаешь, - Соло распахивает деревянную дверь и из нее призывно тянет домашним теплом.Наполеон просыпается под шум деревни. Кровать со стороны Ванессы пуста, чемоданы разобраны. Он перехватывает на пару пуговиц заботливо оставленную на спинке кровати рубашку. И топает по коридору на отголоски разговора. Он не собирается подслушивать, но воровские замашки берут верх и Соло остается стоять в сумраке коридора.-Мы так рады, что Поль наконец-то встретил хорошую девушку, он такой красивый мальчик и такой одинокий, - вздыхает Марин. - Твои родители одобрили твой выбор?Наполеон наваливается на тисненую золотыми фонариками стену. Сквозь тонкий звон фарфора и плеск кипятка голос Ванессы звучит совсем тихо.-У меня нет родителей. До шестнадцати меня воспитывала бабушка. После ее смерти я осталась одна.Ему не кажется - она говорит это с… облегчением. На выдохе человека, сбросившего с плеч тяжелый груз. Теперь ему становится понятно, почему тема знакомства с семьей за все проведенное вместе время Ванессой ни разу не поднималась.-Бедная детка, у вас с Полем так много общего. Он рассказывал тебе, как мы встретились?Кто-то из собеседниц отхлебывает из чашки. -Не вдаваясь в детали. Ему не нравится вспоминать те события. -Да, ты права, дорогая, тяжелые были времена. Мы с мужем тогда остались совсем одни - наши дети с войны так и не вернулись, а Поль… Это просто чудо, что он с нами. Живой, понимаешь?Наполеон цену этого ?чуда? хорошо усвоил. Интересно, если бы этим двоим ребятам, что взирают на него с портретных снимков, тоже довелось испытать на себе те чудеса, вернулись бы они домой? Вернулись бы самими собой?-Он ведь нам как родной,- продолжает Марин, - все, чего бы я хотела- это увидеть его счастливым. По-настоящему, а не всего с головой в этой его каторжной работе, и чтобы детишки снова бегали по этому дому.Соло выдыхает и выходит из своего укрытия.-Марин, по-моему, ты торопишь события.***Чтобы отрезать себе пути к отступлению, Наполеон запирает дверь на ключ и присаживается в монументальное, затянутое потертой кожей кресло. Обшивка приятно поскрипывает, принимая его вес. Кабинетная атмосфера, пропитанная тонкими ароматами герани и дорогого табака, его успокаивает. Как и тот факт, что за пределы этих стен их беседы никогда не выйдут.-Как себя чувствуешь? – Пьер, наконец, дает волю своему беспокойству. -Тебя долго не было, мы волновались. В его пальцах поблескивает перьевой ?Паркер?, но стол пуст – по давней договоренности разговоры остаются только разговорами.- Все хорошо, - мягко улыбается Наполеон, разглядывая бахрому на шторах, - возникли непредвиденные сложности на работе- никак не получалось вырваться раньше. - Он сползает в кресле, чтобы можно было откинуть голову и прикрыть глаза. -Хочу, чтобы ты знал, Пол, твою идею я не одобряю.Разыгрывать недоумение смысла нет - Наполеон давно смирился с тем, что Пьер знает его, как облупленного. По крайней мере, ту большую его часть, что представляет клинический интерес. Соло чувствует себя циничным неблагодарным козлом. А все потому, что Пьер прав: Наполеон и сам в себе не уверен, местами ему думается, что все это чистой воды авантюра. Которая рано или поздно выйдет ему боком. Но он настроен довести дело до конца на одном только голом дурном энтузиазме.-Мы обсуждаем это десять лет, пришло время что-то менять. Я справлюсь.-Пол, ты играешь с огнем. Я понимаю, тебе хочется ради Ванессы стать лучше, но влюбленность не длится вечно. Ты ведь знаешь, что эмоции копить нельзя.-Я не это имею в виду. Не копить. Нужно всего лишь равновесие. И с ней я его чувствую.-Но ты ей не рассказал?-Расскажу, как только представится случай.-Это твоя жизнь. Я не могу тебя заставить. А что будет, если не получится? Это вопрос ее безопасности. С твоей стороны крайне безответственно пускать все на самотек.***Наполеон извлекает со дна корзины две расписные фарфоровые чашки и вопросительно смотрит на спутницу.-Не нашла бокалы, - скидывая на траву тряпичные босоножки, Ванесса высоко задирает подол и шагает в лавандовые грядки, как в море. Раскидистые кусты скрывают ее почти по пояс. -Не заплывай далеко! – притворно беспокоясь, Наполеон вытягивается поперек клетчатого покрывала и слышит тихий, развеянный над плантацией смех.Фиолетовые с алым закатным оттенком поля уходят далеко за вечерний горизонт. Все вокруг тонет в густом аромате цветов. -Если другая жизнь возможна, я бы хотела провести ее здесь, - Ванесса опускается рядом с ним на покрывало и принимает из рук Наполеона молодое вино.-А ведь здесь я стал тем, кто я есть, - он в один возмутительно большой глоток осушает свою чашку и откидывается на ствол старого вяза.-Освоил навыки взломщика?-В том числе. Пока было свободное время, перечитал библиотеку, починил старенький сейф.Ветер колышет листву над головой и по лицу девчонки то и дело переливаются последние тени. Ему первый раз приходит дикая мысль- бросить все и окопаться в деревне: разводить птиц, быть может, даже кого и покрупнее… Никаких стрессов, любопытных соседей и полиции. Завести семью, как у всех нормальных людей.-Но другая жизнь возможна, я уверен, - он вытаскивает из кармана монетку. – Загадаем желание?-Легенда гласит,что нужен колодец.-А у нас будет своя. - Соло замахивается, - готова? –на согласный кивок Ванессы,сантим, сверкнув, исчезает в цветах.С пары чашек она хмелеет совсем немного, и скорее даже не от вина. Придвигается чуть ближе и невесомым поцелуем касается кончика его носа, хитро улыбается и целует уже в уголок губ.-Ты меня дразнишь, - хрипит Наполеон, ловит ее за подбородок, заглядывает в глаза и тонет в облаках дыма.-Допустим, - мурлычет Ванесса.-Несс, ты невозможная женщина.