Глава 31-32 и Эпилог (1/1)

—Максим…Голос подвел, прервавшись на середине, стоило ей услышать отрывистое ?Да?, когда муж ответил на ее вызов. И он, кажется, понял все ее эмоции.— Виктория, все нормально, слышишь! — с напором и давлением тут же произнес он. — Со мной все хорошо. Ни единой царапины.— Максим… — она была не в состоянии еще что-то сказать. Всхлипнула, пытаясь вдохнуть, а грудь давило и не получалось набрать воздуха. — В новостях сказали… Больница…— Вик успокойся, пожалуйста. Виктория, — он позвал ее немного тише, и другим тоном, словно рядом с ней сейчас стоял. Будто обнимал и шептал на ухо. — Со мной ничего не случилось. Да, в больнице. Димку зацепило, не серьезно. Сейчас пулю вынимают. Марина ударилась, когда падала, ею тоже врачи занимаются. Со мной — ничего. Фиговый из меня телохранитель вышел, — Морозов хмыкнул даже с разочарованием.А у неё только сейчас что-то отлегло, отпустило внутри. За Калиненко она не особо переживала, только бы муж не расстраивался, если честно. Была рада, что Марина себя чувствует нормально. А главное, что Максим цел и невредим. Вообще не представляла, как выдержала бы, случись что с ним! И как еще надеялась когда-то без него научиться жить? Дурочка такая. Он же внутри. В каждой ее клетке, кажется.— Господи! Любимый, ну что ты говоришь такое! — опять всхлипнула. Хоть и не плакала вроде. Просто дышать нормально не получалось. — Слава Богу, что с тобой все хорошо!А трясти продолжает. Дрожь такая, что она с ней справиться не может, нет сил ни сидеть, ни стоять. Но и двигаться толком не выходит. Зуб на зуб с трудом попадает. И в глазах темно. Адреналин, чтоб его!И он понял ее состояние, похоже.— Ты не нервничай, хорошо? Нормально все, — медленно и внятно попросил ее, словно с ребенком говорит. — Я приеду скоро. Вот Димку переведут в палату, я парней расставлю, и домой приеду. Все хорошо. Расслабься. Там под домом парни мои должны уже дежурить, в машине сидят. На всякий ?пожарный?. Ты их знаешь. Не нервничай, если заметишь. А если что-то насторожит, сразу ворота открывай. Но сама из дома не выходи. Ясно?— Ага.А что тут скажешь? Она почти поверила, что с ним все нормально, но тело то уже успело дойти до состояния кошмара. И так просто не расслаблялось.— Я поняла, — снова рвано выдохнула.Попыталась сесть. И подскочила еще больше от недовольного визга Норы, на которую чуть не уселась. Засмеялась истерично.— Ты чего? Что такое? — напряженно сказал в трубке Морозов.— Я на Нору села. Не заметила. Она обиделась кажется, — чуть свободней выдохнула, пытаясь при этом погладить питомца, чтобы вину искупить.— А, ничего, переживет, — Максим тоже рассмеялся на том конце связи. И ему полегчало, кажется. — Он на нас то и дело норовит забраться. Вот, попробовал на собственной шкуре, — Морозов щелкнул зажигалкой, наверное, прикуривая. — В общем, успокойся и не психуй, хорошо? Я скоро буду, обещаю, — уверенно и веско произнес муж в трубку.И она поверила. Немного расслабилась. Хоть и понимала, что окончательно успокоится, только когда обнимет его, когда со всей силы к нему прижмется. И когда сама удостоверится, что не юлит, и с ним действительно все в порядке.Максиму аж дышать легче стало, когда с Викторией поговорил. Хотя и знал, что дома все спокойно, вроде, а сердце не на месте после всего. По-идиотски как-то вышло сегодня. Он, конечно, разберется с теми, кто такую оплошность в безопасности допустил и всех их подставил, но и на себе вину чувствовал не меньше. Это его задача была, а он где-то не дожал и проморгал, очевидно.Дождался, пока Марину привезли с обследований, попытался как-то успокоить, что Батю сейчас тоже уже переведут сюда, в палату. Хотя, как Морозову показалось, она немного пришибленной была, и не особо его слушала. Неудивительно, собственно. Не зная, как тут помочь, но имея представление о том, что он бы чувствовал, окажись Виктория в подобной ситуации, принес ей ужин, чай горячий, надеясь, что Марина хоть немного придет в себя. К тому же, ему многое сказало то, как повел себя Дима в этой ситуации. До сегодня Максим мог предположить, что Батя только его бы из всех людей на свете оттолкнул бы с линии выстрела, да и то, не закрыв при этом своим телом. Как сделал это с Мариной.Так что, как бы Дима не хмыкал над его чувствами к жене, а было похоже на то, что и своей женой Калиненко стал очень дорожить. Значит его, Морозова долг, позаботиться о Марине, пока сам Дима не в состоянии. Знал, что и для его жены — Батя сделал бы все возможное в подобной ситуации.И снова появились мысли о том, что прав он был в своем решении. Возможно и Дима теперь пересмотрит свой подход? Казак не брался утверждать, но уже допускал такой вариант. Однако пока ему о другом думать стоило.Выставил парней для охраны. В этот раз самых проверенных и надежных. Да и Калетник пару своих человек подогнал, во избежание недоразумений. И с тем мужиком, что напал вечером на Марину, и которого парни Морозова по итогу задержали, его же люди в милиции уже разбирались. Максим не сомневался, что из типа быстро и детально все сведения добудут. И Калетник держал его в курсе, понимая, что самому Диме сейчас вообще не до того в больнице. А ему в данный момент надо было все проконтролировать до перевода Димы в палату. И тогда уже можно домой, к жене, чего ему дико хотелось.А когда добрался — блин, вцепился так, что и сам чувствовал — немного палку перегибает. Но не мог ослабить захват. Надышаться ее запахом был не в состоянии, ее теплом. И она ухватилась за него, словно безумная. Испугалась, он понимал. Не хотел, если честно, чтобы она знала. Но эти журналисты вечно про все пронюхивают, тем более, что Калиненко их интересовал. А в итоге — Виктория извелась вся за несколько часов.— Так люблю тебя, думала, с ума сойду, пока дозвонюсь, — чуть ли не всхлипывая, прошептала она ему на ухо.— Все, все. Уже нормально все, под контролем. Все живы и почти здоровы, никому ничего не грозит. Мне — тем более, — прижался губами к ее щеке.Блин, влажная кожа. Неужели все-таки плакала? Ему так не хотел ее волновать. Вредно же! Врачи только и делают, что твердят, как его жене важно ?уровень стресса? понизить, чтобы гормоны в норму пришли. Иначе никакая беременность им не светит. А она из-за этого так расстраивается, что у него внутри все рвется на куски. Он тут на полном серьезе пытается ее дожать, чтобы она работу бросила. И сам же, по факту, доводит до истерик. Плеснулась внутри злость на себя, но Максим пригасил эмоции. Не до того сейчас. Не это важно.Сжал руки сильнее, чуть ли не укачивая жену.— Давай, ляжешь— Потянул ее к спальне. — Хочешь, я чаю тебе заварю?Виктория отодвинула голову от его плеча и удивленно посмотрела на мужа:— На тебя, на вас напали, а ты меня успокаиваешь? — растерянно хмыкнула. — Это я тебе, давай, чай сделаю. И отдыхать ты должен.— Та ну, скажешь тоже! — он фыркнул и рассмеялся. — С меня ж, как с гуся вода, что со мной станется, если пуля не зацепила, — он даже плечами передернул. — А тебе надо быть спокойней. Ты же врачей слышала.Виктория в ответ так посмотрела, что ему и смешно, и горько стало. Ясно же — не может она спокойней быть, когда он в такие ситуации попадает.— Решу. Слово даю. Все решу так быстро, как возможно только, — вновь притянул ее к себе и повел, только не в спальню, а на кухню.Сам понял, что голодный и её решил накормить по ходу, а вдруг ее попустит от этого?На следующий день Морозов самого утра поехал по точкам, проверяя парней и ситуацию. Заехал к Калетнику, выслушал новости, не особенно, в принципе, удивился добытым из нападавшего сведениям. И поехал докладывать Диме.А вот тут его ждал сюрприз. Не думал Максим, что нарвется на скандал в семье Калиненко, да еще и в самом эпицентре окажется. А уж, когда до него дошло, в чем причина, и что Марина кричит про аборт, на который никогда не согласится, у него мороз по позвонкам прошел. Полоснуло по мозгам и нервам тяжелыми воспоминаниями.— Максим, останови ее!Окрик Бати автоматически заставил его отозваться. И Максим обхватил Марину, не позволяя ей глупостей наделать, в первую очередь. Старался не давить, не сжимать нигде. Просто ограничил в подвижности. Но она была уже в том состоянии, когда плохо понимала, что к чему, продолжая погружаться в истерику, и пыталась вырваться. Морозов искренне обрадовался тому, что вместе с ним в палату зашел и врач.Прислушиваясь к последнему, отнес Марину на диван, очень стараясь нигде не напортачить. Честно, до сих пор помнил состояние жены весной. И этот противный привкус ее боли давил сейчас на горло изнутри, словно дешевый табак, которого сто лет не курил. Не дай Бог, чтобы здесь не случилось чего. Посмотрел на Диму, понимая, что друг не понял и не до конца еще осознал, в каком Марина состоянии. И что не слышит ни хрена из того, что Батя ей объяснить пытается. Зря, лучше бы помолчал, да обнял крепко, чтобы глупые мысли из головы жены прогнать. Не то, чтобы Морозов был великим спецом по отношениям, но все-таки, кое-какой опыт в похожей ситуации у него был. И Димка сейчас лажал по всем фронтам.Но, блин, в этой суматохе и крике было сложно что-то подсказать или добиться внимания. И пока все улеглось, пока Димке хоть как-то удалось успокоить жену, Максиму показалось, что он сам тут умом двинется. У врача, кажется, мелькали похожие мысли. Но совместными усилиями им все-таки удалось как-то уладить ситуацию. Марину хоть немного успокоили, врач тут же назначил ей капельницу. У Димки швы разошлись, и его потащили в манипуляционную.Морозов остался контролировать ситуацию в палате. Хотя, честно, ему не было здесь уютно и комфортно. Хотелось как-то Марину успокоить, которая продолжала лежать с отрешенным взглядом под капельницей. Ни капли не расслабилась. Будто все еще ждала подвоха. Только что ей сказать, если Максим ни хрена в их ситуации не разбирался. Да и не его прерогатива, по факту. Тут лишь Батя может что-то жене доказать и объяснить. Однако у него внутри все равно кипело. Своя боль, конечно. Свой противный опыт. Хотелось закурить, чтобы этот гадкий привкус с языка убрать. И он, убедившись, что медсестра ушла, в очередной раз проверив, все ли у Марины в порядке, сам покинул помещение, в котором ему было душно.У палаты стояли два парня, которым он верил, как себе.— Отойду на две минуты. На лестнице покурю. Не пропускать никого, кроме Димы. Если что — меня сразу зовите, — распорядился он, и вышел на лестничную площадку запасной лестницы, где имелась импровизированная курилка.Затянулся сходу так, что в глазах потемнело. Дико хотелось набрать жену. Просто поговорить с ней. Ни о чем. Голос услышать. Но Морозов пока решил жену не дергать. Зачем еще и ей душу теребить?В этот момент в небольшом дверном окошке увидел, что Димка возвращается. Его вез на каталке санитар. Быстро затушил сигарету в какой-то банке из-под кофе. Выскочил в коридор.— Дим! — позвал друга, дав понять, что хочет поговорить.Отослал санитара. Батя же попытался удобней устроиться, хоть и было видно, что дело это гиблое и бесперспективное.— Есть новости по этому типу? Вышли на заказчика? — хрипло спросил Димка, видимо устав и от недавней ситуации, и от всего, что случилось за сутки.Требовательно протянул руку, явно намекая на пачку сигарет. Морозов без вопросов протянул ему сигарету. Щелкнул зажигалкой, выразительным взглядом отправив подальше санитара, который что-то попытался им сказать.— Новости есть. Но я сейчас не о том сказать хочу, Батя, — Максим собранно смотрел на друга.Димка во многом заменил ему и старшего брата, и отца. Научил и просветил в большей части того, что Морозов знал о жизни. И было немного странно как-то собираться в чем-то поучать его. Однако и промолчать сейчас он не мог.— Бать, ты бы на Марину не давил, — жалея, что уже выкурил свою сигарету, Максим наблюдал за тем, как глубоко затянулся друг. — Ей сейчас, судя по всему, и так не сладко.— Морозов, — Калиненко хмуро глянул на него снизу-вверх, явно намекая, что лучше бы промолчать.— Бать, я не пытаюсь лезть не в свое дело. И не знаю, чего там у вас и как в этом вопросе, — Максим поднял голову и осмотрел коридор, проверяя обстановку. Бросил взгляд в сторону парней, охраняющих палату. — Только я был в такой ситуации, которую никому не пожелаю. Тем более тебе или Марине, — продолжил он после того, как парни кивнули ему, что все под контролем. — Не дави на нее. Я же вижу, сколько она для тебя сейчас значить стала, Дим. Ты здесь, потому что ее собой закрыл. И как человек, который прошел через это, скажу, как есть: ты себя ненавидеть начнешь, если она ребенка потеряет, еще и из-за твоего давления. В глаза ей смотреть не сможешь. Даже если для тебя это дите ничего не значит, уступи ты ей. Убудет, что ли?Калиненко зло хмыкнул и скривился. Снова затянулся. И уже посмотрел, точно собираясь жестко Морозов осечь. Но он не позволил.— Да, я знаю, что время — капец какое сейчас. Но это же твоя женщина, Бать. Разрешил ей играться, я сам слышал. Так и не дави больше. Не усугубляй. Поверь, ты не захочешь видеть ее такой, какой она может стать, потеряв ребенка. Твоего. Ведь хочет его. Не наезжай на нее. Небось, Марина не сама этого ребенка себе сделала, — произнес Максим, бросая недовольный, но задумчивый взгляд друга. — Да и вряд ли, чтоб подставить тебя собиралась, если уйти готова. Ты этого хочешь?Калиненко не ответил. Молча докурил, протянул окурок Морозову. Но Максим и не требовал от друга каких-то признаний. Он знал, что Батя услышал. И задумался, это было видно по взгляду. А говорить Дима не ему что-то должен.— Давай отвезем тебя, — Максим подозвал к себе санитара, так и маячившего неподалеку все это время. — И я по нашему делу все расскажу.Калиненко кивнул, все еще ничего не говоря, и они направились к палате.Максим не стал сильно задерживаться. После того, как отчитался Диме, поехал проверять объекты по новой. К прошлой теме они больше не возвращались. А потом — рванул домой. Вроде и говорить об этом не собирался, и обсуждать не хотел, чтобы ей душу не теребить, а просто увидеть жену, обнять — нужно было. Вот хотелось ему к жене и все тут!Только, куда там! Умная стала. Или его изучила как свои пять пальцев. Стоило ему переступить порог дома, она тут же принялась внимательно всматриваться в него.— Что случилось? — потребовала ответа, обняв его с силой, навряд ли уступающей тому, как он её сжал. — Кому-то хуже стало? Еще что-то стряслось?Он хмыкнул, дивясь ее догадкам. Покачал головой, уткнувшись носом в макушку. Не мог ею не дышать, прогоняя озноб и вонь, которая забила нос от тяжелых воспоминаний.— Все нормально. Все хорошо. Все идут на поправку. Ничего не случилось. С делами разбираемся, — немного ерничая, но по-доброму, отчитался он, шутливо щелкнув каблуками туфель.Однако Виктория не расслабилась.— Тогда что? Я же чувствую, что ты напряжен весь, будто на взводе. Все тело словно мелкой дрожью от того, как ты себя сдерживаешь.Точно изучила. Пропиталась им. Потому и сечет даже то, что он спрятать хочет. Хотя ему от этого лучше стало. И в кайф, что она его ощущает, настроена так же на него, как он на нее настроился.— Нормально все. Просто Марина по ходу беременна, как оказалось. Никто в курсе не был, включая ее. Понервничали все немного. Я… — он отклонился и внимательно глянул на жену. — С Димкой потолковал чуток, чтоб не давил сильно на нее. Помягче был.А жена в лице поменялась.— Так с ней нормально все? С ребенком? — точно занервничала. Начала переживать так, что и сама сжалась вся.— Нормально. И с ней, и с ребенком, как я понял, — Максим мягко прошелся по плечам жены, растирая. — Оба здоровы и не пострадали.— Хорошо. — она выдохнула. Прижалась лбом к его щеке. Глубоко вдохнула. — Это очень хорошо, — расслабилась и снова крепко его обняла.— Угу, — согласился он.Сам сжимал ее так, что колечки от кулона колье врезались в его грудину в расстегнутом вороте рубашке По хрену. В кайф ее держать просто так близко! Теплом наслаждаться.Минуты две простояли, просто обнимаясь. И тут что-то в ней изменилось. Какое-то напряжение появилось уже в ее развороте плеч. Пальцы, которыми она ему затылок гладила, сжались.— Вик? — протянул он, попытавшись заглянуть жене в глаза, опасаясь того, что и на нее памятью накатило. — Что такое?Она моргнула и спрятала взгляд. Голову немного отвернуть попыталась. Только кто ж ей даст?— Вик? — снова спросил он, но уже совсем другим тоном.— Нормально все, правда, — так и не глядя на него.Ага, он типа вчера родился и верит каждому слову.— А если честно? — перехватил пальцами ее подбородок, заставил посмотреть ему в глаза.А у нее взгляд грустный такой, что капец просто. У него за глоткой что-то сдавило, прострелило. Словно в горло кол вогнали. Наверное, сам в лице изменился.— Вик, что?— Да ничего, — ага, и так горько вздохнула, что ему прямо полегчало. — Просто… — Она, наконец, сама на него посмотрела. Как-то неуверенно и виновато даже. — Я не завидую, не думай…Блин, ему и в голову такое не приходило.— Виктория! — еще крепче обхватил ее, пряча голову жены у себя на плече. — Ну ты выдумаешь, тоже!— Максим, а если… — невнятно пробормотала она ему в кожу. — Если у нас не выйдет ничего? Что тогда?Он выдохнул. Прижался губами к ее макушке.— А что? Ты как думаешь? Ты будешь у меня, я у тебя! Справимся со всем. Решим проблему, когда появится. Вместе — не пропадем, это же главное. Вдвоем что-то, да придумаем.Она так выдохнула, что он сразу понял — рыдать начала. Однако пряталась от него на его же плече. И он не тянул ее голову, не заставлял на него смотреть. Только обнял сильнее, чтобы она чувствовала. И она его обняла.ГЛАВА 32Следующие несколько месяцев оставили очень непростой след в памяти Виктории. Такие тяжелые и суматошные, такие неопределенные, когда просыпаясь, не знаешь, куда все к ночи повернет. Полные страха и нервов, волнения за любимого. И самым непростым было — не спрашивать ничего. Заставить себя довольствоваться тем, что он сам рассказывал, понимая, что больше он ничего сказать не может, все равно. А ее вопросы еще и его мучают, добавляя мороки и расстройства, которых и так хватало. И в клинике сложнее стало, видимо, и у хозяев обстановка в стране в связи с напряженностью и попыткой смены власти — трудности вызывала. И никто не говорил ничего вроде бы. И в коллективе запретили обсуждать политику. А оно висело в воздухе, в напряженных и усталых взглядах читалось, в каких-то дерганых попытках спрятать телефоны, чтобы никто не заметил, как ты новостную ленту листаешь. А она только и могла, что телефон проверять, ожидая любое сообщение от мужа. Сложно очень. Нигде легче не становилось. Муж только на ночь домой и приезжал, помогая Диме, да и то, часто за полночь возвращался. Набрасывались лихорадочно друг на друга, будто боясь чего-то не успеть, упустить. Или просто лежали, крепко обнявшись, когда и говорить ни о чем нельзя, и молчать невыносимо. Потому что она за него боится до дрожи в руках, до подавленной истерики, когда и оперировать иногда уже не в состоянии, и он ее ничем успокоить не может, нечего пообещать, сам не знает, куда вывернет.И на здоровье ее это сказывалось. Снова хуже с анализами стало. И она нервничала еще больше, виня и коря себя за то, что никак успокоиться не может. И что, возможно, лишила их с Максимом единственного шанса иметь ребенка из-за собственной невнимательности и неумением контролировать эмоции. Не признавалась в этом мужу, расстраиваясь еще больше, но он словно чувствовал и на подкорке ее мысли считывал, убеждая и уговаривая её ?не париться и не страдать бредом?.Она отчиму звонила чаще, все время волнуясь за родных, в столице же острее это противостояние чувствовалось. Даже с мамой как-то проще говорить стало. Призналась все же отчиму, что за Морозова замуж вышла. Повинилась.— Да знаю я, дочка. Не думаешь же ты, что не присматриваю за тобой? И с ним давно потолковал, чтоб и не думал тебя обижать. У нас тоже возможностей и связей хватает где угодно, — в свою очередь признался Сергей.И она не рассердилась на своих мужчин, даже весело в чем-то стало, что они сговорились за ее спиной. И хорошо, что нашли общий язык. На душе легче. Матери, правда, не до конца все открыла, просто призналась, что расписалась с любимым человеком, не до пышных церемоний им оказалось, непросто все складывалось. Так удобней было. О том, кто Максим такой и чем занимается — ни слова не сказала и отчима попросила не рассказывать.Отчим не спорил с этим решением и только в ответ попросил быть осторожной, учитывая все, что происходит. Она пообещала, попросив их о том же. Не совсем понимала, чем она может на события повлиять, но и спорить же не, о чем. Да и муж просил ее о том же постоянно.Муж, вообще, кажется, с удовольствием запер бы ее дома. Почему-то ему казалось, что именно сидение дома спасет ее от волнений и переживаний.— Да я с ума сойду тут! — пыталась втолковать ему она. — Так хоть немного отвлекаюсь, пока работаю.— Дима отправил Марину в безопасное место, — огорошил ее Морозов в ответ. Сумрачно глянул исподлобья, вертя при этом сигарету пальцах. — Может, и тебе стоит…— Я не уеду от тебя — осиплым голосом прохрипела Виктория.Ей по-настоящему страшно стало в этот момент. За него, за них.— Не прогоняй, не отправляй, пожалуйста, — вцепилась в его руку своими дрожащими пальцами. — Ты же знаешь, как нас обоих ломает, как плохо… Марина — ладно, она беременна, ей опасней. А мы… Я… Не могу. Давай вместе, чтобы там ни было, пожалуйста! — голос таким ужасным стал, плаксивым и хриплым, словно она умоляла.Хотя, так и было же. Не представляла сейчас, как сможет его оставить? Как раньше могла? Не выдержит же без него и дня, умом двинется. А он хмурится так, что ей еще страшнее внутри. Не его боится, а что не послушает ее доводов.Максим прикурил. Глубоко затянулся, заставляя ярко тлеть кончик сигареты.— Это же для твоей безопасности, — Максим дернул ее на себя, заставил сесть к нему на колени. Отвел в сторону левую руку с сигаретой. Прижался лицом к шее жены, притиснулся губами почти до боли, едва не прикусывая.Хотя она и сама стремилась к нему. Как можно ближе и теснее, плотнее прижаться, обнять, чтобы и дыму от сигареты не просочиться. Кожа к коже. И обоих колотит.— Нет, пожалуйста… Не смогу, — пальцами ему в волосы зарылась. — Умру без тебя…Он хрипло рассмеялся. Но вообще без веселья. Мрачно, скорее.— Это я без тебя подохну — дышит ее кожей, ее волосами, кажется. — У меня же в груди — твое сердце бьется. Дышу твоими легкими…Она заплакала. И рассмеялась одновременно.— Тебе просто пора бросать курить, любимый, — хрипит и сипит, и носом шмыгает. — Тогда и твои легкие заработают…И за его шею так держится, что как только не придушила еще?А он ухмыльнулся, хоть и видно, что и ему тошно. Еще крепче за плечи обнял. Затушил сигарету в пепельнице, стоящей на подоконнике в комнате, где они сидели, словно бы кресел и диванов мало вокруг. И напряжены оба так, что воздух вокруг них трясется, кажется. Даже Нора не рискует приближаться. Напряженно замерла в противоположном углу комнаты и следит настороженным взглядом. Хвостом двигает из стороны в сторону.— Брошу. Слово даю тебе. Как с этим всем разгребемся — брошу, — так крепко в губы поцеловал, что даже больно немного, но она его от себя не отпускает.— Договорились, любимый, — шепчет ему в ухо. — Только сейчас, не отсылай меня никуда, очень тебя прошу. — И нет сил в глаза глянуть.Боится, что все равно настаивать станет. Понимает, в самом деле, что не просто так Максим этот разговор завел.Он резко выдохнул, матерясь сквозь зубы. Уперся лбом ей в макушку, поцеловал волосы. А она остановить слезы не может. Катятся и катятся, глупые. Сами собой.— Хорошо. Уломала. Блин, да я сам себя пытался уговорить тебя отправить, на горло себе наступал и меня корежило из-за этого. — Хмыкнул, начав раскачиваться тихонько, будто ее укачивал, как ребенка. — Только это же твоя безопасность, Виктория.Оторвал ее голову от своего плеча, заставив глянуть в глаза. А ей уже все по боку. Голова поплыла, как от шампанского, когда он ?хорошо? сказал. Расслабилась, каждая мышца от облегчения дрожит, а она за мужа продолжает цепляться. Что угодно, как угодно, лишь бы с ним. Все с ног на голову в жизни перевернулось, от всех принципов своих отошла, и не плачет за прошлым. Главное, что вместе с ним.— Хочешь, я уволюсь? Дома сидеть буду с Норой под охраной? Никуда не выйду? Только, чтобы рядом, пожалуйста? — на все согласна, вот уж правда, и не нужно кроме него ничего больше.Он ошарашено посмотрел на нее. Удивила, похоже. Да и что странного? Сколько он ее на это уламывал, а тут она сама…— Мне без тебя ничего не важно. Уже проверили и перепроверили даже, — хмыкнула не особо весело.Но и не грустно. Просто признала то, что есть.А он зажмурился. Кажется, сам и дыхание, и слова все растерял. Прижал ее голову к своему плечу, лицо к шее. Горячая ладонь на затылок давит, и ей хорошо от этого так, что никому не рассказать и не передать словами! И его жадные губы по ее коже: по щекам, бровям, векам. Целует, давит, ласкает. Словно передать, выразить ей то хочет, для чего слов не знает. Да и она таких слов не знала, чтобы все, что к нему ощущает — описать и назвать. Потому, сама так же в ответ целует, ерошит волосы пальцами, цепляется за напряженные, твердые плечи мужа. И отодвигаться даже не думает, хоть его руки слишком сильно на ребра давят. Правду оба говорили: живут только когда вместе друг с другом.Виктория все-таки осталась дома. Во всех смыслах. Максим никуда не отправил ее, чтобы там не подразумевалось под безопасным местом. Но и с работой ей пришлось рассчитаться.Еще недавно испытывала сомнения и неуверенность, неловко было подвести людей, с которыми столько работала, которым себя считала в чем-то обязанной. А теперь пришла и положила заявление об уходе владельцам за один день. Даже две недели не отрабатывала, и не просила выплатить заработанное за месяц. Сама готова была неустойку им заплатить. Сама же предложила и кандидатуру себе на замену. Настолько изменились приоритеты в ее жизни, что все переоценила. И как бы ее не уговаривали, не согласилась остаться. И от прибавки к зарплате отказалась, попытавшись до владельцев клиники донести, что не в деньгах дело. В жизни появилось то, что стало важнее карьеры и прошлых достижений. А денег им с мужем и так хватает. Хотя этого Виктория не говорила, но сама для себя знала, что будь Морозов и ?без копейки в кармане?, не имело бы это для нее значения. Правда, не тот характер у ее мужа, чтобы покорно плыть по течению жизни, конечно. Вряд ли такое допустил бы.Зато время на книги появилось. Ими теперь спасалась от нервных и напряженных мыслей о том, где сейчас Максим и что с ним? Ну и Норой, конечно. Подросший питомец, словно чувствуя, когда она совсем ?с катушек? сносить начинало, тут же запрыгивала хозяйке на руки и своим урчанием, своим теплом — помогала расслабиться, отвлекая. Да и муж старался, когда дома бывал, сделать все, чтобы она ни о чем плохом не думала. Они теперь так часто костер разводили и огнем любовались, не обращая внимания ни на погоду, ни на температуру за окном; и свечей муж накупил по ее просьбе, а Виктория их теперь зажигала без всякого повода, наслаждаясь мягким мерцанием, пока его дожидалась. Нравился ей огонь. Казалось, что защищает их тепло пламени чем-то, оберегает от всего плохого, что случиться может.А что именно могло бы произойти, она все так же не представляла, Максим ей все меньше рассказывал, только и говоря ?справимся?, и ей не оставалось ничего другого, как ему верить целиком и полностью. Не привыкла на других полагаться, а сейчас ни выбора не имела, ни возможности жить иначе. Училась и с таким мириться.Однажды он приехал очень рано. Непривычно уже, позабыла, когда такое и было. На дворе апрель. Теплеть начало, и хорошо так, несмотря на продолжающиеся туманы. Она теперь то и дело на террасу выходила или просто во дворе гуляла. Разумеется, имелась охрана, но Виктория настолько привыкла к этому за последние месяцы, что научилась ?не замечать?, наслаждаясь погодой и воздухом, пока еще ?неуверенным? солнечным теплом, то и дело пробивающимся сквозь облака.А тут муж. Его чуть ли не затылком почувствовала. Обернулась, увидела его, выходящего во двор из спальни, через террасу. И замерла почему-то. Испугалась даже. Что-то непривычное в нем ощущалось. То, чего не было в последние месяцы. Попыталась вдохнуть, всмотреться.И вдруг он улыбнулся. Широко так, открыто, бесшабашно. Как в поезде, когда они познакомились только. Или потом, когда встречались, еще не обвиняя и не упрекая друг друга ни в чем. У неё даже слезы на глаза навернулись: от этих воспоминаний, от того, что от мужа не могла взгляд отвести. Красивый такой, и ее весь! И любимый самый! В груди сдавило.А оторопь прошла. Бросилась через двор к нему, пока не понимая, почему он такой счастливый домой приехал. Просто дико рада была его увидеть. И обнять захотелось больше, чем новый глоток воздуха сделать.Он поймал ее на половине пути. Подхватил на руки. Закружил, рассмеявшись. И она засмеялась, понятия не имея, почему оба веселятся. Просто хорошо стало. И хотелось насладиться этим мгновением, даже если потом все снова напряженно и плохо будет.Но Максим не мрачнел, как обычно. Остановился, прижал ее к себе, принялся целовать. И все так же улыбался.— Что? — не утерпела она, не понимая происходящего.— Все, — открыто рассмеялся Максим ей в губы. — Бросаю курить. Добилась своего. Уломала. Новую жизнь начинаем, здоровую и правильную. — И снова крепко поцеловал.А у нее в ушах зазвенело. И ноги задрожали так, что подломились, пришлось на его шее повиснуть, уцепиться за плечи.— Все? — не осознавая до конца, не веря и не понимая еще, о чем именно он говорит, шепотом переспросила она.— Все. Все! — Рассмеялся и опять принялся ее кружить. — Все! Со всем рассчитались, практически. Договорились и расплатились. Димка уже рванул к Марине. Думаю, соскучился дико, ничего не взял, по сути, кроме их псины и пары вещей. Нам с тобой тут еще хвосты подчистить придется, конечно. Все ж автосалоны на мне. С ними надо разобраться, передать из рук в руки, так сказать, и все это должным образом оформить. Да и другое. Но это уже не важно…Муж не переставал улыбаться, рассказывая ей это все, а она все равно до конца поверить не могла. Не понимала умом полностью. Словно оглохла. И оторопела разом. И не могла осознать всего того, что он ей рассказывал. Только любовалась тем, как он выглядит в этот момент: довольный и спокойный, и весь словно ?нараспашку?, избавившийся от того напряжения, которое давило на него последние месяцы. Да и большую часть времени, что она его знала, если подумать.— Но это не страшно. Работы недели на две. А мы там, на берегу моря присмотрели с Батей санаторий один, хотим развернуться, устроить все с шиком и блеском, чтобы на уровне. Как смотришь на то, чтобы перебраться в климат потеплее, а? — подмигнул ей, так и не выпуская из своих объятий.Виктория все еще молча смотрела на него. И, кажется, моргала. Но в последнем она не очень была уверена. Может, это слезы глаза туманили, мешая толком видеть мужа?— Все? Совсем все? — переспросила она, словно глупая и смысл слов не понимала.— Совсем-совсем. Я выполнил все свои обещания тебе, — очень серьезно вдруг посмотрел он ей в глаза. Веско. — Все. Ну, с сигаретами, по крайней мере, начинаю выполнять, — хмыкнул он с иронией.И тут на нее ?упало? это понимание, полное осознание смысла слов мужа. Она сама вдруг рассмеялась в голос. И задрожала всем телом еще больше. Вцепилась в него, словно умалишенная. Повисла на муже, даже ногами обхватила, так он ее на себя потянул, поднимая на руки, поддерживая.— Люблю тебя, — дрожащим голосом прошептала она, не в силах подчинить себе собственные чувства. Ее трясло, будто в лихорадке. — Люблю очень-очень…Он не дал договорить. Набросился на ее губы алчным поцелуем, глубоким и голодным, таким ?говорящим?, что ей не было нужды ни в каких иных словах и признаниях. Всего в его руках хватало.Они уехали из города через двадцать один день. Немного задержались, конечно.— Бюрократия, — устало ворчал Максим, на плечи которого и легло это все.Виктория мало чем могла помочь, стараясь просто хоть как-то поддержать любимого, особенно в вопросе с отказом от курения. В остальном она вряд ли смогла бы быть чем-то полезной. А тут — отвлекала, пыталась расслабить, когда он нервничал, начиная заводиться. Тыкала ему под нос то семечки, то леденцы, пытаясь найти метод, чтобы отвлечь мужа от старой привычки. Он психовал, конечно. Правда, не на нее, в основном, а на всех остальных.Нет, бывало, муж и ей резко отвечал, срываясь. Но тут же ?выдыхал?, и буквально, и в переносном смысле, начинал извиняться. Да Виктория и не обижалась. Она так ухватилась за возможность избавить его от этой привычки, прекрасно помня, что и ей непросто оказалось бросить, что на многое готова была закрыть глаза. Однажды, пользуясь тем, что с ?режимом? посвободнее стало, выбралась в магазин и накупила всяких разных сыров, чтобы его ?побаловать?. И пичкала его деликатесами каждый раз, когда чувствовала, что муж на пределе. Неизменно веселя его этими попытками.— Я так наберу лишний вес, — пытался отказаться Максим от ее кулинарных изысканий.— Ага, как же, при такой нервотрепке — вряд ли, — отмахивалась она от его опасений.И он все равно ел то, что она ему предлагала. А ей оставалось надеяться, что ему хоть немного легче от ее попыток.Еще она сильно нервничала о том, как он расстанется с домом, который столько для него значил. Сама неожиданно сильно расстроилась, когда муж сказал ей, что выставляет и дом Димы, и их — на продажу. Привязалась к этому месту. Столько с ним для нее оказалось связано, что и за родной квартирой, в которой выросла, так не убивалась, кажется. А тут — тяжело так. В основном потому, что знала, сколько любимый делал и чем жертвовал, на что шел, чтобы этот дом получить когда-то. Но Максим, наоборот, отнесся к этому куда спокойней, чем сама Виктория.— Мы жизнь перевернули задом наперед, все по новой начинаем, значит и дом пора новый искать. Наш с тобой, общий.Пытался уже ее успокоить Морозов, видя, как жена волнуется. И вещи ей собирать помогал, в основном одежду и какие-то мелочи, дорогие сердцу.— Все остальное — там купим. Новое. В конце концов, не с пустыми карманами уезжаем, — немного ворчливо замечал муж на ее грустные вздохи.И она старалась не спорить, ?отпустить? ситуацию. Если он так хотел, ей в принципе сожалеть не, о чем. Она забирала из этого дома самое главное — Максима и их семью, их любовь. Ну и Нору, конечно. Куда ж без неё? Несмотря на так и не исчезнувшую привычку спать то на ней, то на муже, особенно часто на груди или голове последнего, оба обожали своего питомца. И даже мысли не допускали, чтобы уехать без него.Виктория немного нервничала по поводу того, как все сложится на новом месте, и чем она будет заниматься там, когда муж погрузится с головой в их новый проект с Калиненко. Но не портила этими мыслями настроение мужу. Он от всего, чего добился и имел отказался из-за ее просьбы, по сути. Так что и ей жаловаться — грех.А вот когда они добрались до нового места жительства — пришла в дикий восторг. Никогда ранее не бывала в этом городе, и сейчас каждой минутой наслаждалась. Ее буквально каждый камешек в старой брусчатке радовал и каждый кирпич в домах. Неоднозначный город. Сплошные контрасты. В чем-то суматошный и крикливый, местами неопрятный, местами слишком уж показательно прилизанный. Но при этом обладающий такой бешеной энергией и аурой, что проникли в сердце Виктории раз и навсегда. И она буквально умоляла мужа не выбирать дом в поселке, где пока обосновались Калиненко, в пригороде, а хоть на время снять квартиру в старых районах. Не требовала даже купить. Именно насладиться этой атмосферой и самим воздухом хотелось: пряным, терпким, морским и просоленным. Муж сдался, пошел ей навстречу. Ей настолько давно не дышалось так легко и просто, как здесь, что она успокоиться не могла — вытягивала мужа на прогулки все время, когда муж не был занят. И в его отсутствие гуляла. Не везде, конечно, Максим все еще немного перестраховывался и запрещал ей многие, опрометчивые на его взгляд, действия. Спасибо, хоть постоянного охранника не приставил, как Калиненко к Марине. Но там же своя ситуация, как все время напоминала она мужу, пытаясь отстоять собственную независимость. Однако ничего не могла поделать с тем, что у нее то и дело появлялся ?водитель?, ?просто, чтоб не так уставала, бродя пешком?, — аргументировал он.И пропускал мимо ушей все ее аргументы о том, что только пешком и можно изучить новый город, прочувствовать его, проникнуться им. Но так как Морозов и ранее страдал подобным поведением, она чаще сдавалась.Она заново познакомилась с Мариной, наконец-то получив на это ?добро? от мужа. И они нашли общий язык, даже подружились, пожалуй. В конце концов, у неё и Марины имелось достаточно общего, чтобы найти множество точек соприкосновения. Да и отсутствие иных знакомых способствовало тесному общению. А когда и Марина помогала мужчинам в грандиозной перестройке старого санатория, она все-таки бродила по улочкам своего нового города. А машина с водителем зачастую медленно ехала следом за ней. Так она однажды и наткнулась на небольшую ветеринарную клинику. Совсем иного масштаба и класса, чем та, в которой она работала ранее. И, тем не менее, что-то дернуло ее туда зайти. Возможно, Виктория просто по работе соскучилась. А зайдя, она уже не сумела уйти.Совсем небольшое заведение работало едва ли не на волонтерских началах, во многом на энтузиазме двух ветеринаров, которые и тянули все на себе. И которые невероятно обрадовались воодушевлению, вспыхнувшему в глазах их новой знакомой.Виктория проторчала там весь день, уговорив водителя съездить к ним домой и привезти ее документы. Позвонила мужу, как-то так категорично сообщив, что нашла работу. Максим, к его чести, сразу ничего не запрещал. Сказал, что сам вечером ее заберет и ?посмотрит на это все?. Виктория с радостью сообщила адрес, забросила ?камушек?, что ночью данная клиника не работает и, соответственно, ночных дежурств нет. Кажется, порадовав этим мужа безмерно. И начала знакомиться с тем, что и как на ее новом рабочем месте устроено.ЭПИЛОГМорозов два года уламывал жену все-таки перебраться в дом. Привык он к простору и собственному участку, как ни крути, а тут еще и возможность у самого моря хату купить. Ну как отказаться? Но и не мог ей запретить, когда она каждый раз с умоляющим взглядом просила его еще на месяц аренду квартиры продлить. Хотя, ему вообще сложно было жене в чем-то отказать. Что с квартирой, что с работой этой. Не хотел же, чтобы она вообще работала. И что? Походил по той ветеринарной клинике, посмотрел, и не сумел найти тогда повода, чтобы запретить заниматься тем, что жена любит. Да и казалось, что устанет быстро, надоест. Оснащение и организация там вообще до ее прежней клиники не дотягивали.Ага, фиг вам. Викторию можно было отправлять предводителем переселенцев на Дикий Запад, или во главе тех, кто целину поднимать собирался. Упорства и настойчивости его жене оказалось не занимать. Как и в памяти хорошей не откажешь. Не успел он и глазом моргнуть, как превратился в основного спонсора сего сомнительного заведения. А куда деваться, если она ему и напомнила, что он обещал ей свою ветеринарную клинику? Пришлось подсуетиться и все хоть как-то оформить. Благо, работавшие там до того доктора оказались не против, а даже рады разделить с кем-то груз ответственности, особенно в материальном аспекте. А Виктория, со старта взяв напор ?локомотива?, принялась подтягивать это ?заведение? до привычного себе уровня. И добивалась своей цели.За эти два года от статуса ?ветеринарного кабинета?, который даже в интернет-поиске города не значился, по сути, и был известен только местным, живущим в ближайшей округе, заведение перешло в полноценную категорию ?клиники?. Упоминание о ней появилось не только на городском новостном портале. Ветеринарная клиника разжилась и собственным сайтом. И информация о ней передавались не только во всемирной сети, но и ?сарафанным радио?, уже не благодаря спонсорским вливаниям Максима, а из-за упорства, настойчивости и трудолюбия самой Виктории. Да и ее новые партнеры оказались хорошими ветеринарами, а вот бизнес-жилки и напора им в работе не хватало, что и компенсировала Виктория, заинтересовавшись этой клиникой.В общем, Максим и рад был даже, что она при деле и не скучает дома. Потому как сам был загружен в проекте нового отеля не то, что ?по горло?, а ?выше крыши? еще этажа на два. И так, наверное, нервничал бы, что уделяет жене мало времени, помогая Диме. Тут же оба занимались тем, что по душе каждому. Хотя, по честнаку, машин Морозову порой очень не хватало. Но даже для того, чтобы просто расслабиться и ?для себя? хоть какое-то авто перебрать — не было времени.Собственно, сердился он время от времени только из-за того, что и Виктория пахала не меньше, чем он. Забывая порой об отдыхе и о том, что ей расслабляться врачи советовали, а не он по-глупому придирался. Правда, о врачах он осторожничал последнее время разговор заводить. Она очень расстраивалась. Ходила на обследования регулярно в клинику, в которой Марина наблюдалась и рожала после переезда, все, что ей назначали, выполняла. А с результатом у них как-то не складывалось. И как ни пытался он уговорить жену, чтоб она расслабилась, чтоб не парилась и не грузилась, ему и она — уже такая награда по жизни и богатство, которого Максим и не ждал никогда, а жена не слушала. И видел он в ее глазах притаившееся чувство вины. До сих пор она себя не простила за тот случай, уже почти три года назад, когда выкидыш случился. До сих пор иногда ни с того, ни с сего шептала ему ?извини?. А у Максима от этого каждый раз в груди все леденело, разрывая аорту. И живот узлом скручивало. Но как он ни старался, как не убеждал жену, что оба тогда равно виновны были, и просто сложилось все так, звезды стали таким раскладом — видел, что ей не легчает. Потому, наверное, и работала Виктория столько, вкладываясь морально в эту ветеринарную клинику. Потому и он ей не мешал, видя, что она счастлива, когда все удается, как планировала, и как довольна жена. Потому и на поводу шел, когда просила еще в городе остаться, не переезжать в поселок.Но сегодня у него козырный туз в рукаве был припасен: такой шикарный участок подвернулся, что грех упустить случай. И от дома Калиненко недалеко, а его жена с Мариной сильно сдружились, да и обязанности у Виктории теперь в этой семье имелись, которыми она никогда не смела пренебрегать. С честью предложение стать крестной их сына приняла.Димка сначала его хотел крестным позвать, но Морозов попросил Батю лучше Викторию вместо него взять. Он что? Так и эдак никуда от них не денется, да и с Викторией всегда рядом. А ей — это в такую радость будет, знал же. Да и Виктория с Мариной действительно крепко подружились, это и Батя признавал. Так и решили тогда.А им теперь чуть ли не по три раза в неделю к Викиному крестнику мотаться — тоже не близкий свет. Вот он и решил предложить ей компромисс: они покупают этот участок и начинают строить свой дом, а она наслаждается последними месяцами жизни в городе. В качестве компенсации, а еще и отпуска, потому как оба заработались как две ?бешеных собаки?, он так же собирался порадовать ее предстоящей поездкой в Грецию. Дима с Мариной и с Лешкой вот-вот должны были оттуда и вернуться. А значит, теперь их с Таней очередь отдыхать. И Максим очень надеялся, что это все в совокупности как-то смягчит и скрасит для жены основное, что из города они через некоторое время все-таки переберутся.Она не могла ему отказать. Ну как откажешь человеку, который во всем тебе потакает? Когда и видишь, что не по нраву ему, а все равно, через себя идет, лишь бы не расстроить ее. И на все ?бзики? и качели настроения её внимания не обращает, только успокаивает и уговаривает смотреть на мир проще, не так много требовать от себя.— Хорошо, любимый, — обняла мужа, устроив голову на своем излюбленном месте его плеча. — Давай в Грецию. Мы давно не отдыхали, прав ты, совсем заработались. И дом, ок. Не к чему придраться, ты мне дал городом насладиться по полной. Строй, что считаешь нужным, ты в этом больше меня понимаешь. Да и к Леше с Мариной ближе. Подготовился ты, Морозов, ничего не скажешь, железные аргументы, не переспоришь, — улыбнулась ему снизу-вверх.И Максим довольный такой стал, до чертиков просто.Отдых промчался как-то мимо. И длинный вроде бы, и не заметили его оба. Так устали накануне, что две недели — не хватило, чтобы расслабиться толком. Провалялись на пляже, купались, уже и не требовала Виктория никуда ездить. Обо всем забыла. Наслаждалась возможностью отлежаться в тенечке, наесться фруктов и овощей, а еще рыбы, такой свежей и вкусной, которую дома, хоть и жили уже в приморском городе, не так и просто отыскать было.И муж от нее не отставал, оба вымотались дома. В общем, расслабились так, конечно, что собраться потом не могли. То ли адаптация после отпускная затянулась, то ли уж очень ей отдых по вкусу пришелся — никак не могла на работу заново настроиться. Все ей тяжело шло, тело как ватное, рабочий день еле высиживала.В конце концов, на четвертое утро, усевшись на пассажирское сиденье машины и ожидая, пока Максим займет свое место, потому как о чем-то по телефону говорил с Димой, Виктория вытащила свой мобильный. Задумчиво глянула на время, полистала приложения.— Максим, а ты очень торопишься? — поинтересовалась она, когда Максим сел-таки в машину.— Такое, — Максим передернул плечами. Повернулся к ней. — Хотел на наш участок сначала смотаться, проверить, как там дела продвинулись. А что? Что-то в клинике твоей случилось или что?— Нет, вроде бы, не звонила еще, — все в той же задумчивости ответила Виктория. — Отвези меня в больницу, пожалуйста, а? Я все равно так и не позавтракала. А мы еще позавчера должны были на анализы приехать, и я с этой поездкой и возвращением, с чемоданами — забыла, — повинилась она. — А своих я сейчас предупрежу.— Хорошо, — Морозов не споря выехал со двора.Сдала кровь, приехала на работу, отработала, как-то преодолевая эту усталость и сонливость, одолевающую ее в последние дни. А вот когда ей из больницы перезвонили около трех часов — занервничала.— Да, Марина Георгиевна? — даже с некоторой грустью поздоровалась она со своим врачом. — Опять гормоны ?сбились?? — с тяжелым вздохом спросила она, уже представляя, как отреагирует Максим, если ей вновь придется лечь на лечение, пусть и на пару дней.— Здравствуйте, Виктория, — поздоровалась врач. — Я ваши результаты получила. Не пересеклись с вами утром, к сожалению. Скажите, не могли бы вы ко мне сегодня подъехать, я задержусь, если что? Или завтра, сразу с утра? Хотела бы дополнительные анализы сделать и еще кое-что проверить.— Что, совсем все плохо, да? — еще грустнее вздохнула Виктория.— Да, нет. Не плохо. Даже наоборот, что и удивляет, — кажется, Марина Георгиевна даже улыбнулась. — Хотелось бы детальней вопрос изучить.— Хорошо, — немного успокоившись, согласилась Виктория. — Я сейчас мужа наберу и уточню, когда мы сможем приехать. Перезвоню через несколько минут.— Давайте, — согласилась врач.Муж оказался не очень загружен, так что предложил сегодня и подъехать, чтобы закрыть вопрос на пару месяцев, тем более, если все ?неплохо? по мнению врачей. И она раньше ушла с работы, пообещав партнерам, что завтра отработает за все свои сегодняшние поблажки.Знала бы она, что случится в клинике, не раздавала бы таких необдуманных обещаний. И ничего не предвещало бури, главное. Доктор их встретила, провела в лабораторию, объяснив, что для этого анализа — еда не столь существенно, хоть будет неплохо и через пару дней повторить уже натощак, если все окажется так, как она думает. Потом отвела Викторию в свой кабинет, осмотрела, что-то в карточке написала, пока она одевалась. Позвала Максима, сидевшего в коридоре. В этот момент медсестра зашла в кабинет, отдав какие-то бумаги Марине Георгиевне. Она их внимательно изучила, пока Виктория только пожала плечами на вопросительный взгляд мужа. Что она ему могла сказать, если сама ничего не поняла толком?— Ну, что я вам скажу? — в этот момент Марина Георгиевна подняла на них голову с довольной улыбкой, от которой Виктория немного расслабилась. В больницу ее обычно определяли с другим выражением лица. — Конечно, нам все еще надо будет перепроверить и анализ пересдать хотя бы дня через три, но судя по нынешним результатам, по осмотру, и по дню цикла, уже перевалившего за дату наступления менструации на четыре дня, верно?— Да, — кивнула Виктория, пока не совсем поняв, куда врач клонит, или не желая давать себе ложную надежду, скорее, потому как вцепилась уже мужу в руку ногтями.А вот он еще не понял, кажется, и просто слушал.— Хорошо, — довольно резюмировала врач. — Так вот, судя по всему, вы беременны. Поздравляю! — Марина Георгиевна улыбнулась еще шире.Сама Виктория сидела пока в ступоре. Услышала. Но поверить, принять разумом немного опасалась. После стольких лет.А вот Максим подскочил с кресла почти моментально. И пальцы руки начал друг об друга тереть. Делал так до сих пор, когда волновался, хоть и не курил ни разу с того момента, как сказал ?бросил?.— Вы уверены?! — чуть ли не гаркнул он, явно волнуясь.— С вероятностью девяносто пять процентов, Максим Петрович, — врач с пониманием отнеслась к его нервозности.А муж уже развернулся к ней:— Все, забудь про свою ветеринарную клинику! — уже без волнения, а очень даже уверенным и командным тоном заявил ей муж. — Будешь дома сидеть. Или, лучше, лежать! Фрукты есть и книги читать, отдыхать! Больше я своих ошибок не повторю!— Максим Петрович! — рассмеялась Марина Георгиевна. Виктория пока еще была не в состоянии как-то реагировать. — Ваша жена беременна, а не инвалид, ей все можно, только умеренно…— Она не в курсе о том, что слово ?умеренно? значит, — безапелляционно заявил Морозов.Вот тут она рассмеялась. Так искренне и счастливо, так свободно, что Максим умолк и обернулся к ней. Застыл и сам расплылся в улыбке. Пораженной и довольной. Кажется, он в день их свадьбы так на нее смотрел, что дух перехватывало. Впрочем, у Виктории сейчас с дыханием в принципе проблемы наблюдались — она дышала от шока так часто, что вот-вот голова закружится.Заставила себя затихнуть. Немного успокоиться. Протянула руку и ухватилась за ладонь мужа.— Это мне ты говоришь, да, точно? — переспросила с намеком на его собственное неумение вовремя притормозить во многом. — Не переживай. Я и сама своих ошибок повторять не хочу, — тихо заверила она. — Придумаем что-то с графиком и работой, разберемся и подстроимся.Максим так заломил бровь, что стало ясно — говорить она может что угодно, но у него своя точка зрения.Спор длился неделю, в течение которой Викторию на работу просто не пускали. В конце концов, она привела ?железобетонный? по ее мнению аргумент о том, что Марина же работала почти до самого конца беременности. Уже знала всю непростую историю мытарств подруги с беременностью до появления Леши.— Это проблемы Димы и его промахи! — гаркнул Морозов, разом отсеяв этот аргумент. — Я так тобой рисковать не собираюсь! До смерти не забуду, как ты рыдала в трубку и, шатаясь, спустилась ко мне на встречу! Больше такого в жизни пережить не хочу!Виткория не придумала ничего лучше, как обнять мужа в ответ на этот крик. Понимала его, правда. Самой немного страшно было. Но все же, как говорила врач, и не ?инвалид? же. Казалось, что если Марина Георгиевна не запретит, то можно понемногу работать.— Давай, я пару раз в неделю буду выходить, консультировать только, — предложила она мужу. — Три часа в день, — поторопилась добавить, видя, что он не согласен. — И подберу кого-то, чтобы заменяли пока меня на полноценную ставку… — находчиво выдвинула еще идею.Максим задумался.— Хорошо, поглядим, чего и как еще врачи после окончательных анализов скажут, — проворчал он, обняв ее очень осторожно и нежно, но с таким трепетом, что ей зажмуриться от ощущения его нежности и своей важности для любимого захотелось. — А пока — из дома ни ногой!Понимая, в принципе, что заставляет мужа остаться таким категоричным, она не спорила, решив действительно подождать окончательного вердикта врачей.В конце концов, они сошлись на трехдневном графике ее консультаций по два-три часа, не больше. Муж сам привозил ее и забирал, независимо от того, насколько был занят при этом. Как поняла Виктория, Дима даже не пытался делать ему замечания или что-то говорить по этому поводу, наверное, понимая друга и его мотивы достаточно хорошо.И дом стал строиться ударными темпами, и всех вокруг Морозов гонял немилосердно, успев достать еще до половины срока. Но в основном друзья относились к их нервам и тревоге с пониманием. А у нанятых работников выбора не было, приходилось просто все требования исполнять. В дом они зашли, когда она была на седьмом месяце. Понятия не имела, как муж так все организовал, и по какой технологии этот дом строили, но результат ей очень понравился. И не могла не заметить, что очень многое в этом доме общего с тем, что остался в родном городе. Видимо, чтобы муж ни говорил, а скучал.Первым в дом, конечно же, пустили Нору, которая с видом полноправной хозяйки обследовала каждый закоулок и уголок.А в сентябре, все же не доходив до конца срока пару недель, Виктория родила девочку. Наверное, никогда не видела мужа таким испуганным, как в тот момент, когда у нее внезапно отошли воды. И как он старался это скрыть, пытаясь убедить саму Викторию, что все под контролем и идет ?по плану?, просто сдвинулось на пару пунктов. И как у него руки дрожали, когда зажигание включал. Зато потом, сжав руль в руках, Максим явно почувствовал себя уверенней. И домчал их до клиники на такой скорости, что у Виктории обочина перед глазами смазалась.Или она и сама настолько нервничала, что даже не сразу поняла — это не звон у нее в ушах, а полицейская сирена. Только когда из машины вышла с помощью санитара, увидела, как муж с полицейскими разговаривает, ?позволяя? выписывать любой штраф, какой им там надо, а ему главное, что жену до роддома вовремя довез. И полицейские, хоть и с пониманием кивали, поглядывая в ее сторону, пожелали удачи, а штраф все же выписали, напомнив, что для таких ситуаций и скоростей ?спецтранспорт? имеется.Впрочем, это она уже позже узнала. Когда Морозов держал на руках их дочку, нежно укачивая малышку, и шепотом, улыбаясь, делился со счастливой Викторией трудностями, с которыми он прорывался к ней в родзал. А она, уставшая и измотанная, так же тихо смеялась, ощущая себя самым счастливым и успешным человеком в мире, у которого исполнились все желания.