Глава шестнадцатая (1/1)
—?Несколько дней стоит отсидеться. Иди уже, отмывай свой грим.—?Еще вопрос и пойду. Когда ты встретила меня на Пустоши, я тебя не убил просто потому, что мне было уже все равно. Дочь для меня значит очень многое, только ради нее я нарушил обеты. Как ты рискнула?—?Я изучала тебя. Я знаю тебя лучше, чем знаешь и ты сам себя… Я следила за тобой. И дождалась, когда тебя отвергнут, что прийти. Я была уверена, что ты не набросишься карать, если тебя выпотрошат слова Монахини.—?А вся эта ерунда в сумках? Ты всегда с собой таскаешь парики и тоналку? —?Пастырь брезгливо поморщился, снова ощутив, как защипал чертов крем. Лика звонко засмеялась.—?Не забывай?— я допущенная к особой информации. Сфабриковать поддельные карточки на въезд в город и сообразить, что человеку с крестом на лбу в период охоты на пастырей будет трудновато?— это для меня на раз-два. Так что я запаслась всей этой мишурой, прикинув, кем нам стоит притвориться, что бы не украшать ворота тремя изуродованными трупами. А теперь?— брысь! Тебя сейчас в качестве психологического удара можно на противника выпускать?— он от страха в обморок хлопнется, даже если это вампир!Пастырь фыркнул сравнению девушки и таки ушел отмываться от надоедливого крема. Глянув в зеркало над раковиниой, содрогнулся и признал обоснованность последней шуточки Лики.Сквозь шум воды Пастырь прислушивался к тому, что происодит в соседней комнате. Лика ходила, чем-то шуршала, а потом… Потом начала негромко напевать. Пастырь прислушивался к быстрому ритму песни и чем-то эти слова западали в душу.—?Слушайте, дети, печальную сказочку,Я постараюсь, чтоб вы не расстроились.В ней говориться про странную девочкуПросто не знавшую этой истории.Звоном трамваев прошитые улицы,Ветер колотится в маленьком городе,В жизни обычной девочки-умницыВечер ни чем не отмеченный вроде бы. Лучше скажите, кому по нравуЖалкий скулеж, или плеск осколков?Там, за заборами шла расправа,Там, в переулке, травили волка.Запахи улиц кружились орбитами,Больше ему ничего не запомнилось.И не заметил он, кто его вытащил,Он только понял, что детство закончилось.Школа и двор, и окрестные улицы,Маленький город не верящий вроде бы…Не проверяй их, малыш, не безумствуй.Ты одинок в своем истинном облике.Пастырь уже давно стоял у полуокрытой двери, прислонившись плечом к косяку и слушал. Лика сидела за компьютером, что-то быстро исправляя в программном коде и напевала. Слова песни удивительно удачно ложились в играющу мелодию церковного гимна. Это больше напоминало кощунство, но как-то особенно она это пела, что напоминало молитву.Она не послушала стороннего мнения,Она все хотел быть хоть кем-нибудь понятым…Надо ли дальше рассказывать детям?Надо? Тогда продолжаю историю:Люди ее сторонились сами,Люди смотрели, что будет в полдень,Люди в нее бросали камни,Люди ее называли…В этот миг Пастырь чуть шевельнулся и под его весом скрипнула половица. Девушка мгновенно замолкла, резко оборачиваясь.—?Оборотень.—?Что? —?Лика напряглась и Пастырь без улыбки пояснил:—?Ты хотела сказать ?Оборотень?. Верно?—?А, это… Да, Оборотень. Эту песенку моя знакомая сочинила, а мне она так понравилась…—?Странная тема для песни.—?А ты много ли в жизни видел странного?—?В достатке.***Посреди ночи Пастыря разбудили почти беззвучные шаги шпионки. Она выскользнула за дверь, прикрыла за собой и куда-то ушла. Мужчина лишь скривил губы, притягивая ближе свои клинки. Если предаст?— он перережет глотки всем, а потом?— плевать на Ад, вскроет вены и себе.Но Лика вернулась одна, незадолго до рассвета, пахнущая чем-то острым и звериным, а потом забилась на свое место в кровати. ?Пожалуй, еще одна странность в копилку?,?— мысленно отметил Пастырь. Ведь его бдительность не могла не засечь слежку. Но он не видел никого, кто преследовал бы его до Улья. Странно это все было. Странно.