Глава третья (1/1)

Некоторое время Пастырь пытался идти по следу. Но существо сделало три шага на восток, потом пять на север, потом решило идти на юг, прошло в эту сторону несколько метров и пропало. Пастырь подумал, и решил?— проехать пару сотен миль на юг его не встроит, но он сможет вернуться и объяснить ситуацию зятю?— его пастыри не причем. Как ни обидно это признавать, им такое не по силам. Да и никому, ныне живущему.Парадокс. Пастырь поскреб в стриженом затылке и все-таки направил свой байк в нужную сторону.Примерно час никого необычного не происходило. Все было тихо, чинно и благопристойно?— как и положено пустоши. Но потом, когда Пастырь в очередной раз заглушил байк, что бы осмотреть песок в поисках следов, его тонкого, как у собаки, слуха коснулись невнятные, далекие крики. Он повернул голову, пытаясь точнее определить, откуда кричат. Чертыхнулся, наспех попросил у господа прощения за грех сквернословия, и двинулся на выручку неизвестным. В конце концов, он давал обещание защищать простых людей.Защита пришлась очень к месту. Стая, даже бандой не назовешь, окружила привязанную девушку, чуть не пуская слюни. Бедняжка была растрепана, облачена в какие-то лохмотья, но выглядела она по-прежнему решительно и сердито?— она клацала зубами, шипела и явно не просила пощады.Пастырь, постояв недолго в тени незамеченным, решил, что пары десятков секунд наблюдения за попытками подступиться к недовольной леди вполне достаточно и решительно вмешался.—?Пошли вон.Голос, вроде тихий, но разом перекрыл весь гул, создаваемый разбойниками.—?Че? Ты не оборзел ли, шавка дворовая? —?выдвинулся вперед самый наглый. Главарь, прикинул Пастырь и повторил, тихо, но четко:—?Второй раз говорю?— пшли прочь отсюда, пока я добрый. Третье предупреждение станет последним.—?Спаси меня, незнакомец! —?как-то больно ехидно вклинилась в конструктивный диалог жертва. Главарь только головой дернул и хрипло хохотнул:—?Не, ну он вообще охренел. Держи его, парни, посмотрим, что у него в кошельке и за пазухой! —?банда ответила подобострастным хихиканьем, дружно начиная окружать воина.А Пастырь просто откинул капюшон и коротко оглянулся, оценивая врагов и демонстрируя крест на лбу. В этот момент Пастырь просчитывал две возможности. Первая?— что эти, как их там крыла девчонка, мерзавцы решат попробовать пощекотать ребра Пастырю разбойничьим пером, если они пьяные, укуренные или слишком самоуверенные. Второй… Именно его Главарь и выбрал, тут же отскочив и согнувшись в глубоком поклоне:—?Все ясно, уже сваливаем! Никакого базара, чего воду-то ну пустом месте мутить?—?Вот и умницы. Я, конечно, предпочитаю разговаривать с вашей братией по-плохому, но раз вы такие сознательные…Пастырь ласково ухмыльнулся. Впрочем, от этой усмешки ледяная дрожь пробежала по хребтам всех присутствующих, включая девушку, хотя ей-то Пастырь точно грозить не собирался. Воин божий еще более нежно закончил свою фразу:—?А еще раз мне попадетесь, на месте прикопаю и заупокойную спою. Пшли прочь.Разбойников как ветром сдуло, аж пыль не успела подняться, как их уже не было в поле зрения.—?Умные,?— ворчливо прокомментировал Пастырь, отбрасывая запугивающую ласковость и пошел снимать девушку с камня.—?Ох, огромное вам спасибо! —?зачастила девушка, растирая затекшие запястья и отбрасывая на спину короткую гривку пыльных, темных волос.Только теперь Пастырь смог толком разглядеть ее лицо. Обычная, вполне симпатичная особа?— нос тонкий, губы словно созданы, что бы улыбаться. Глаза зеленовато-серые, скорее все-таки зеленые, полупрозрачные, как у самого Пастыря. Девушка, встряхивая волосами, растянула губы в добродушной, искренней улыбке, первая протянула руку:—?Я Лика.—?У нас нет имен, только титул Пастырей,?— пояснил, словно для глупой, воин божий, отступая и закладывая руки за спину,?— Далеко живешь?У Лики на протянутой руке задрожали пальцы. Она тут же опустила ладонь, шмыгнула носом и сцепила тонкие руки в замок, сдержанно всхлипнула:—?Нигде я больше не живу. Та банда… Мама была слишком старая, что бы ее прихватить для общих развлечений. Дом сожгли. Нету его у меня.—?Отправляйся в город,?— пожал плечами Пастырь, отправляясь за оставленным за камнями байком. Девушка тут же пристроилась к нему с левого бока, быстро перебирая худыми ногами, пробурчала, глядя в землю:—?Куда я пойду? Без документов кто мне поверит, что я не разбойник? У вас хотя бы удостоверение личности поперек носа. Сразу видно?— благонадежный.Пастырь замер на секунду, ухватив руль мотоцикла. Благонадежный, потому что с крестом на лбу? Она где жила, если не знает, что Церковь всех Пастырей уже больше полугода вне закона объявила? Но вслух этого Пастырь говорить не стал.—?Вечереет,?— отметил он,?— переночуем, потом, если хочешь, довезу до ближайшего Города.Девушка потупилась, потом решительно встряхнула стриженой головой и ответила:—?За предложение переночевать под вашей защитой?— спасибо. А город… Не надо.—?Как хочешь.Пастырь счел, что свой долг спасителя на этом выполнил. Мало ли, может, к родственникам пойдет. Впрочем, глаза ее Пастырю не понравились. Каким-то холодом они блеснули, словно в загробный мир она заглянула на секунду.Надо бы проводить, конечно, девушку, но ведь и про расследование забывать не стоит. А то если он скоро домой не вернется, там вполне может братоубийственная война разгореться. Вампиры и пастыри, живущие под одной крышей. Ядерная смесь, как бы не рванула. Девица помогла развести небольшой костерок, Пастырь выудил из сумки маленький котелок и какую-то съедобную гадость?— особо много с собой не повозишь, а покидал он дом в расстроенных чувствах и не запасся пищей, поэтому еды было с гулькин нос.Конечно, сам воин божий мог и неделю, и две поститься на воде и молитвах, но это не слишком хорошо сказывалось на его профессиональных навыках. Так что ужин получился по-церковному скудным, но никто не ворчал?— девушка, видно, тоже привыкла перебиваться с хлеба на воду. Пастырь, не отвлекаясь от своих раздумий, снова опустился на колени, поблагодарил Господа за прожитый день и ниспосланную пищу. Девушка, стоя рядом, что-то добавила от себя, и попыталась забиться под бок к Пастырю. Тот мягко, но твердо ее отстранил.—?Холодно будет,?— пожала плечами девушка, заворачиваясь получше в свои лохмотья.—?Ложись поближе к костру,?— без эмоционально посоветовал Пастырь,?— его еще часа на два хватит, потом будет теплее.—?Я о тебе забочусь. Не простудишься?Пастырь столь выразительно взглянул на девушку, что она надулась:—?Тоже мне!Потом звонко чихнула. Шмыгнула носом и закашлялась. Пастырь мимоходом коснулся ее лба?— горячий, слишком горячий для человека. Как бы не разболелась. Мужчина прикинул плюсы и минусы, мысленно снова выругался, и достал из сумки свою особую фляжку, как в шутку ее окрестили ?для противопростудных мероприятий?. Он знал только один способ лечения всех болезней. Так лечились все пастыри.—?На.Девушка, не споря, глотнула, закашлялась еще сильнее. Постепенно кашель перешел в смех:—?Пастырь возит с собой алкоголь?—?Бренди. Лекарство.—?Угу, а еще что бы с богом общаться было удобнее! —?беззлобно язвила девушка, начиная как-то подозрительно косить глазами,?— он к тебе на рюмашку не заглядывал, после пары-тройки таких бутылочек?—?Не кощунствуй.Однако предупреждение несколько опоздало. Пастырь сказал честно?— алкоголь он возил с собой, в основном, как антисептик, раны промывать. Изредка, конечно, втихую, в хорошем кругу и раньше иногда устраивали ?дезинфекцию души?. Всей дружной мужской пастырской компанией. Женщины предпочитали сплетни и сладости. Все исключительно для снятия стресса. Монсеньоры тоже люди, а если не согрешишь?— в чем каяться?Но Пастырь не учел, что это на дружную, крепкую мужскую компанию двух таких фляжек хватало, только что бы согреться, даже языки не успевали развязаться?— воины же, не девчонки. Приходилось скидываться всеми.Так что бренди, булькающего во фляжке Пастыря, ему самому не хватило бы даже что бы хоть немного окосеть. Бренди же, всего сорок пять градусов, не спирт, не самогон, крепленый до девяноста… Пастырь втихомолку сам глотнул из фляжки. Приятное тепло разлилось по венам. Профилактика. А в Церкви даже детям кагор дают. Так что… ?Завтра отмолю!??— решил Пастырь, пытаясь не дать новой знакомой подкатиться ему под бочок?— девицу с одного глотка конкретно развезло. Видно, раньше она и на дух не принимала.Так что Лика опьянела, и начала Пастырю плакаться. Сначала он философски слушал, кивая, угукая и добавляя: ?говори, дочь моя? и ?продолжай, ибо покаяние есть путь к прощению?. Короче, он привычно взял на себя роль отца-наставника. В своем отряде по мелочам каялись именно ему, до монсеньоров доносили только самые дурные грехи. Да и вообще, молчать и слушать Пастырь умел, как никто. Но потом то, что девица, всхлипывая, ему поведала, его сильно насторожило.А хлюпала она примерно следующее.Денег у нее нет. Родственников тоже. Документы сгорели. Оставаться на Пустошах?— верная смерть. Если не сегодня, то завтра пойдет она в игрушки какой-нибудь банде. Ей чуть больше двадцати, но профессии нет?— она надеялась остаться работать на папиной ферме, ее родители были слишком бедны, что бы отправить дочерь в город на обучение. Но она любила свою семью и дом и не желала другой судьбы. Еще у нее были две чудесные младшие сестры?— семнадцати и двенадцати лет, с ними никогда не было скучно. Ее девочек тоже убили. Младшая была слишком мала, а среднюю убили и забрали, что бы съесть?— на Пустошах было паршиво с едой и ради нее надо было вкалывать. Поэтому разбойники предпочитали перебиваться каннибализмом.Куда ей теперь? На обычную работу, хоть улицы убирать, хоть отходы утилизировать ее не возьмут?— документов как не было, так и нет. Значит ей только в разбойники или на панель, тело за деньги продавать. Уж лучше один раз, но покрупнее грех совершить?— скалу найти и вниз броситься. Хуже не будет. Ни семьи ей не светит, как она мечтала, ни мужа, ни детей, ни собственного домика рядом с родительским, ни грядок с морковкой и свеклой…Девица давно выговорилась, вылив на Пастыря вместе с литром слез свою историю и спала, нервно вздрагивая, а мужчина все сидел, бездумно глядя в молитвенник…