59. Потрошитель. Часть 2 (1/1)

—?Вы оставили психопата наедине с вашим майором, простым наблюдателем и ребенком, и думали, что все обойдется?! —?кажется, ее визг слышен на другой планете.Анна вытаращивается, как околелая, не зная, что удерживает ее от того, чтобы сейчас же не свернуть человеку перед ней и еще толпе остолопов шеи и сожрать по куску от каждой. Ее глаза наливаются кровью, а руки, как и все тело, крупно трясутся, заставляя капитана отряда трястись ей в такт.Как-никак внучка главы ?Ревила?, и кто знает, что она может себе позволить?— что ей могут позволить?— с ними всеми сделать. Последней каплей становятся ядовитые слова майора, что только потери заключенного им не хватало, чтобы достигнуть дна, и самооценка, самоуважение и уверенность в превосходстве над остальными заключенными размазывается по кафелю плитки.Анна топает ногой, но кроме невразумительного извинения ничего не добивается. Злость накатывает с новой силой, она даже делает шаг, растопыривая пальцы, но, психанув окончательно, понимает, что с идиотами бороться?— себе дороже, и с психопатом, оказавшимся вновь на воле,?— психопатом, которого поймали за глупое правонарушение, а уже после, после того, как он начал перечислять адреса с погибшими девушками, причислили к особо опасным?— ей придется разбираться снова самой.—?Нужно собрать отряд,?— судорожно начинает она, не замечая рядом появления Рурка, его тихого голоса. —?Нужно отправиться на поиски!—?Анна,?— попытка вразумить. —?Отряд уже направлен, тебе надо быть с Ханой.—?Нет, это им надо было быть с Ханой! —?не выдерживает и вновь срывается она на крик, без зазрения совести и скромности тыча пальцем в капитана отряда, пока остальные его товарищи стыдливо прятались по углам. —?Им надо было быть с тобой и майором, чтобы не произошло ничего из ряда вон, кто они, по-твоему, отряд перехвата или детсадовцы, которым игрушку в рот не давай, а все равно потеряют?!Эмоции давят, распирают и душат, отчего, кажется, она сейчас потеряет сознание.—?Капитан! —?как один из сослуживцев Анны подбегает к ним.—?Что? —?гаркает она, не снижая темпа и тембра.—?Мы нашли выжившую,?— и тут же осекается. Все чувства, натянутые раскаленной пружиной, лопаются, ударяя по стенкам желудка, делают кульбит и бьют по затылку, вводя в ступор.Анна раскрывает рот, но так ничего и не произносит, окончательно достигшая точки кипения и остуженная в секунду, потухшая. Она переводит беспомощный, надеющийся и между с тем светлеющий взгляд на Рурка, и он понимает все без слов.—?В каком она состоянии? Одной из особенностей Потрошителя является уничтожение души?— вы проверили девушку на раскол или распад? —?начинает он атаковать вопросами, но сослуживец не теряется, готовый ответить на них все.—?Состояние, в котором мы нашли ее, было плачевным: несколько ножевых ранений, шок и начинающийся распад души?— наши врачи залатали ее, и сейчас она на полпути к больнице Ниигата, где ее уже ждут психолог и охрана. Личность установлена?— это Умэ Сатсугава, семнадцать лет, собиралась поступать в медицинский институт, и, судя по предварительным заключениям наших врачей, именно это помогло ей продержаться чуть дольше трех дней в подвале местного склада.—?Мне нужно к ней,?— сбрасывает с себя оцепенение Анна, не дожидаясь окончания речи и собираясь отступить, как ее хватают за запястье.—?Анна!—?Рурк, мне нужно к ней! —?настойчивее кричит она, и в том крике отражается волнение и страх, что Потрошитель, узнав о выжившей, как-то почуяв на своем маниакально-ментальном уровне, интуиции, прокрадется к ней в палату и довершит начатое. —?Рурк!Но он не понимает ее. Смотрит чересчур спокойно и уверенно, удерживает и не реагирует на психоз, с которым она старается вырваться, упорхнуть, устремиться в больницу, прихватив с собой все, что может и не может понадобиться: оружие, Эну, даже Элизу и всех тех, кто готов пожертвовать в этой войне жизнью и не оплошать.—?Как же ты не поймешь, мне нужно туда! —?едва ли не плача молит она его, сгибаясь пополам и дергая со всей силы на себя, наконец вырываясь и не скрывая злобы, смешивающейся и стремительно сменяющей отчаяние. —?Рурк!Просит она все о том же, и стоит ему раскрыть рот, чтобы продолжить гнуть свою линию, что ей нужно быть с Ханой, а не ему, что он тоже напуган, что ему нужна мать, а не прикидывающийся клевым дядей посторонний человек, как…—?Что здесь происходит? —?Мэй появляется в секторе С-3.***—?Это не считая того, что каждого, кто проворонил и оставил их просто так, необходимо уволить к чертовой матери! —?бах кулаком по столу. Анна выливает весь гнев на столешницу, практически не чувствуя под тонкой перчаткой униформы никакой боли?— больше скопилось в голове и груди.Но Мэй не выказывает никаких ответных реакций?— смотрит пристально, выжидая, когда внучка закончит и сможет продолжить конструктивный диалог.—?И еще я хочу отряд,?— внезапно заявляет она так быстро, как будто Мэй вот-вот встанет и уйдет. —?Того, что, как сказал Рурк, направили?— недостаточно.—?С чего бы? —?подает он голос из глубины полумрачного?— расслабляющего по обстановке, по мнению Мэй?— кабинета, где стоит вместе с майором. Хана вытягивает шею из кожаного кресла, до этого хранивший тишину, и приподнимает брови.—?С того, что недостаточно! —?гаркает она, плюя на то, что Рурк был там, защищал Хану и пострадал в ходе стычки. —?Это психопат глобального уровня?— он не оставляет от своих жертв и толики человеческого?— потрошит, кромсает, убивает?— конкретно в таком порядке?— а потом смакует за вином, подобно Ганнибалу! Я не могу позволить, чтобы кучка дилетантов в лице недееспособного отряда перехвата?— прости, Таш?— взяла на себя ответственность, которую она просто физически не в состоянии выдержать!—?Чего уж там,?— хмыкает майор, и в этом хмыке слышатся расслабленно-надменные нотки. Кого-нибудь вообще волнует в этом кабинете то, что волнует Анну?!Она шокировано озирается, а когда возвращается пораженным до глубины души взглядом к Мэй, безмолвно взывая к ней, бабушка наконец отрывается от спинки кресла, ставя локти на стол. Щелчок пальцами.И словно по мановению волшебной палочки, немому приказу в кабинет телепортируются двое. Без ?спецэффектов и светопреставления?, как их темный туман обычно называла сама Эна, бесшумно?— просто щелк, и есть. Парень и девушка.Облаченные во все черное?— неброские штаны с водолазкой у парня и короткий комбинезон с высокими ботфортами у девушки?— оба черноволосые, коротко стриженные, девушка бледнее парня на несколько тонов. Лица обоих сокрыты полупрозрачными козырьками, не говорящими для обывателей ровным счетом ничего, но для представителей ?Ревила??— обо всем и даже чуточку больше: кто они есть и кем являются для Мэй.—?Тринадцатый отряд… —?тихо произносит Анна и, она готова поклясться, парень приподнимает брови под козырьком, смотря на нее в ответ.Тринадцатый отряд?— лично укомплектованный и всецело преданный Мэй, состоящий из выдающихся в своих магических способностях людей. Ходят слухи, что, если несколько лет подряд ты работаешь как лошадь, впахиваешь, показывая при этом наилучшие результаты с минимальными потерями, тебя могут стереть с лица компании, пригласив в тринадцатый отряд.Никто не знает их в лицо, никто не знает их имен, но каждый знает, что быть под прямым руководством Мэй, не подчиняясь больше никому другому, отбывать на самые страшные и самые ответственные миссии, за которые может только взяться ?Ревил?, это огромный престиж.Анна хотела бы быть в их числе, но знает, что пока руководит компанией бабушка?— она этого никогда не допустит. ?Слишком опасно. Даже для тебя?.—?Надеюсь, так тебе будет спокойнее? —?со смешком спрашивает Мэй, а Анна нехотя кивает.Лучшие из лучших поисковиков?— если кто и сможет поймать беглеца в кратчайшие сроки, то это они.—?Отлично, а теперь иди умойся и приведи себя в порядок, ты похожа на чучело,?— Анна цыкает, стискивая зубы, но не в ее положении давить на уважение. Она и без того, уверена, воспользовалась родственными связями, чтобы привлечь к своей проблеме посильное внимание?— уж мелкую издевку она сможет стерпеть.—?Есть, мэм,?— коротко чеканит и уходит, едва улавливая, как по тихому приказу Ханы за ней увязывается настороженная Элиза.Они остаются в кабинете вшестером, храня гробовую тишину. Хане говорить особо нечего, да и нет желания, Рурк с майором выжидательно смотрят на Мэй, что поправляет края бежевого пончо на плечах, одергивает белые манжеты рубашки под ним и наконец откидывается обратно на спинку кресла, закидывая ногу на ногу в расслаблении.—?Ну, а теперь, будьте добры, расскажите по-человечески, что произошло,?— майор выходит к столу, вальяжно отставляя бедро в сторону и скрещивая руки на груди, словно перед ней какая-то подружка, и только хочет начать, как в стене прорезается дверь?— сначала уголки, а потом и расползающиеся до полного силуэта границы?— и отъезжает в сторону.На пороге стоит Потрошитель.—?Какого?! —?восклицает Хана и едва ли не выпадает из кресла, хватается за небольшой стеклянный столик, рыщет, но все, что находит?— это скрученный трубочкой журнал, которым не защититься и в который не вселиться духу. —?Рурк!—?Спокойно,?— но его осаживают, обливают холодной водой, стоит всем не-взглянуть на виновника всей этой истории, дождаться, пока бездушная махина, бесшумно передвигающаяся скала, не приблизится к майору и не позволит действительно начать.—?Как и ожидалось, пятая команда перехвата окончательно расслабилась и теперь едва ли не во всем полагается на меня,?— она хмурит лоб, представляя все те провинившиеся лица, которые сначала гоготали о своем превосходстве, а сейчас тонули в грязи собственной некомпетентности. Хотелось бы, чтобы она ошибалась в выводах месячной давности, но команда облажалась, и в том ее вина тоже есть.—?Что это значит?! —?шипит Хана, все же соскользнув со своего места и дернув Рурка за рубашку. —?Рурк!—?Ну, ты же просил о помощи, разве нет? —?доводит до изумления спокойствием, колющим иголками, пробирающимся под раздраженную кожу. —?Вот я и решил предложить майору кандидатуру Потрошителя, чтобы инициировать липовый побег.—?Липовый?! —?Хана округляет. —?Это значит, что…—?Настоящий Потрошитель давно следует в тюрьму особого содержания, где я проведу допрос,?— отвечает ему майор, слабо кивая и переводя взгляд на того, кто под видом настоящего стоит по ее правую руку. —?А поэтому, Саяка, прекрати пугать мальца.—?Хорошо,?— неожиданно тихо и по-девичьи, не так, как в секторе С-3 несколько десятков минут назад, произносит он и огромными лапищами тянется к лицу. Цепляет у самых корней кожу, что плавится под жесткими подушечками, расходится ядовито-зеленым дымом, растворяется, и оттягивает рывками все сильнее и ниже, представляя вместо ожидаемых мышц и вен, кровавого месива на угловатом черепе, прехорошенькое личико девушки?— Саяки.Тело взрывается негромким хлопком, и вот?— на месте огромного бугая в невзрачном домашнем костюме, перед Ханой возвышается на добрых два десятка сантиметров миниатюрная девушка-француженка?— с точеной талией и покатыми плечами, в белоснежном, не похожем на военную или любую другую униформу, атласном платье.Милые светлые кудри обрамляют розоватые щечки, а длинные ресницы опускаются в, казалось бы, привычном томлении.—?Бу,?— повторяет она, глядя искоса на Хану, отбрасывая его вниз?— в состояние холодного пота и дрожащих коленей. Он сглатывает, все еще не может поверить в то, что все оказалось настолько просто, и с тем самым до него начинает доходить.—?Именно поэтому дверь заблокировалась изнутри?—?Индикатор блокировки загорается с обеих сторон, однако никто из отряда даже не удосужился глянуть на него,?— цыкает майор, упирая кулаки в бока. —?Давно поувольнять всех надо, действительно, к чертям собачьим.—?Это оставляю за тобой,?— она дает вольную двум бойцам из тринадцатого отряда, все еще безмолвно стоящим, выжидающим приказа, и вновь поправляет манжеты рубашки. —?Что же касается Анны и ее психоза,?— растягивает Мэй, прохаживаясь колючим взглядом по всем присутствующим и впиваясь им в Рурка. —?То поручаю Рурку доложить о ложной тревоге, после чего сообщить мне.Тот кивает:—?Слушаюсь, мэм,?— и направляется на выход.Мэй отвлекается на стопку документов, лежащих на столе, обозначая конец разговора, остальные рассредоточиваются по своим делам, а Хана заинтересованно подходит к ней.—?Пра-ба?—?М? —?даже отвлекается мягче?— не так, как с подчиненными?— после чего откладывает бумаги и, убеждаясь, что все покинули ее кабинет, как если бы она не хотела, чтобы их застали вдвоем, усаживает Хану к себе на колени, ласково проводя по его волосам. —?Что такое?—?Я тебе поражаюсь,?— признается он, немного поерзав и сложив чинно руки. —?Ладно Рурк и майор, я примерно представляю, что у них было время, если не полностью, то частично обсудить этот план с липовым побегом?— перевозка настоящего Потрошителя, превращение Саяки и прочее?— но ты!.. При объявлении самой настоящей тревоги, при неподдельном ужасе отряда перехвата и искренних эмоциях мамы, заявляющей, что нужно всех покарать, ты оставалась спокойной, как если бы тебе по невидимому передатчику сообщили обо всем заранее, и ты распространила информацию по ?Ревилу?, чтобы никто не сбежался в обозначенное время вооруженный до зубов.Он искренне недоумевает, и от того, как он забавно дует щеки, становясь похожим на Анну, которая еще совсем недавно удивлялась тому же самому факту, Мэй коротко улыбается, не думая отвечать на одну реакцию другими словами.—?Я уже говорила Анне, что дело в опыте, скажу это и тебе. Нет ничего удивительного в том, что Таш привела этот план в действие?— она уже давно грезила предоставить мне доказательства, что один из ее отрядов отлынивает от своих прямых обязанностей, полагаясь на случай. А так как это было нужно больше ей, чем мне, в психологическом смысле, чтобы начать повальные увольнения, то я всецело ей доверилась?— ей оставалось лишь предупредить меня о том, что конкретно сейчас свершится план, другие не были в курсе, и в том есть плюс.—?И какой же?—?Профилактика чрезвычайных ситуаций,?— ведет плечами Мэй, разминая одно точечными движениями большого пальца. —??Ревил? сталкивался и будет сталкиваться в будущем с внезапными проблемами, когда враги оказываются сильнее, чем мы рассчитывали, различные духи вырываются из-под контроля, грозясь подчинить себе всякого, кто попадет в поле зрения, и этого не избежать как ни крути. И лучше, чем сталкиваться с этой проблемой непосредственно в самый разгар, когда голова слетает с плеч, и разум не способен придумать нормальный план, стоит проводить изредка внеплановые учения?— так и люди знают, что делать, куда идти, и я спокойна за то, что они знают.—?И ты посчитала, что план майора?— это еще и отличный план тренировки? —?догадывается Хана, едва ли не ударяя кулаком по ладони.—?Именно,?— соглашается Мэй. —?И пусть никто в итоге не сбежал, зато каждый руководитель подразделения в здании мне отчитался: кто, в каком количестве и состоянии покинул стены ?Ревила? или перешел в более безопасные отсеки под наблюдением охраны.—?Я все больше поражаюсь тому, какая классная и все же опасная это организация,?— тихо шепчет Хана, и Мэй не успевает сказать?— или лучше, промолчать?— что в дальнейшем это перейдет к его матери.—?Хана? —?как легкая на помине Анна появляется в дверях, опираясь на косяк и заглядывая внутрь кабинета. —?Собирайся, мы идем домой.Умытая и причесанная, она порождает в нем шпильку о том, что победил в их противостоянии все же Рурк, как тот заглядывает ей через плечо и кивает подбородком куда-то в коридор, призывая закругляться.Хана вздыхает, удобно устроившись на чужих коленях, переводит взгляд на прабабушку, которая отвечает коротким ?Мне нужно работать? вместо прощания, принимает нежные объятия и провожает его взором до тех пор, пока он не закрывает за собой дверь, оставляя ее одну.***—?Ты все еще думаешь, что справилась бы с этим лучше? —?спрашивает Анну Рурк, когда всю пешую прогулку до дома та не роняет ни слова, оставаясь мрачной тучей в относительно ясный день.—?Я все еще думаю, что должна пойти в больницу,?— Анна открывает ключом входную дверь, пропуская Хану, следом Рурка и заходя последней, щелкает переключателем света.—?Несмотря на то, что Хана тоже был там и сейчас нуждается в твоей поддержке не меньше, чем жертва похищения? —?в его голосе сочится такой скептицизм, что Анна невольно переводит взгляд на Хану, но не находит абсолютно никаких следов переживаний или же душевной травмы. —?Ладно, хорошо, предположим, что Хана сталкивался в своем мире и с худшим дерьмом…—?Я и сталкивался,?— соглашается Хана, залезая на кухонный стул.—??Предположим?, чтобы не было расспросов,?— тонко намекает Рурк, падая на противоположной стороне обеденного стола. —?И ему не совсем нужна поддержка психолога, но что касается материнской заботы? Тебе же нужна забота, Хана?В ответ он кривит непонятную рожицу, и Рурк готов взвыть.—?Ладно, Хана у нас?— самодостаточный семилетний ребенок, не понимающий намеков и решающий бросить меня на поприще твоего отвлечения от недавней ситуации,?— махает он рукой, забивая на изначально провальное дело.Анна ставит чайник на плиту, скрещивая руки на груди и подходя к столу.—?Ты серьезно думаешь, что даже легкий испуг моего сына может способствовать забытью о том, что главный психопат столетия сбежал у меня из-под носа и я ничего не смогла с этим сделать? —?язва и злость буквально сочатся, постепенно выгорая. Как бы Анна ни злилась, и у нее есть эмоциональный порог, которого она достигла еще там, в ?Ревиле?, когда ей сказали о выжившей.—?Нет, но не ты лично его упустила, не ты его ловишь?— и я не понимаю, зачем волноваться о том, что уже не в твоей власти! —?парирует Рурк, наконец перенимая общую атмосферу тревожности и повышенной раздражительности. —?В конце концов, люди сбегают каждый день, и однажды ты, подобно ему, так же меня оставила с носом, ничего не сказав!—?Ты была за решеткой? —?спрашивает Хана, цепляясь за тему.—?Ты сравниваешь мой побег с побегом маньяка-убийцы, да ты в своем уме?! По-твоему, я была особо опасна и грозилась поубивать всех смертных?! —?Анна задыхается от такого неприкрытого хамства, а Рурк распаляется, понимая, что вот оно?— отвлечение.—?По крайней мере, в тот момент тебя обвиняли по вполне нехилым таким статьям!—?И обвинял ты же! —?отрезает Анна, не замечая лавирования напарника. —?Обвинял, угрожал и довел до того, что теперь в Неваду мне путь просто-напросто закрыт, и если ехать развлекаться, то только обходными путями или скрываясь в солнечных очках!—?Неваду? —?переспрашивает Хана, Анна прикусывает кончик языка, отчаянно краснея и понимая, что ляпнула лишнего.—?Лас-Вегас,?— поясняет Рурк и, отодвигая стул рядом с собой в приглашении сесть, складывает руки на столе, откровенно улыбаясь. —?Город, в котором я работал до ?Ревила? и где мы с твоей мамой познакомились при чрезвычайно любопытных обстоятельствах.—?Ничего не любопытных,?— фыркает Анна, тушуясь и стараясь стать куда меньше, чем она есть. Но любопытство сына, выраженное в светлеющих глазах, разрастается до насущных вопросов и просьб.—?А расскажете? —?Анна обращается с убийственным взглядом к Рурку, но тот едва ли не свистит, отворачиваясь и как бы делая вид, что он не при чем. Однако, когда ловит этот самый взгляд, пробуравивший в его затылке уже две невидимые дырки, невозмутимо спрашивает.—?Что? Не смотри на меня так?— не с меня все началось,?— и понимая, что так оно и есть на самом деле, Анна выдыхает в поражении, мрачнея на несколько тонов больше от раздраженности, чем от истинной злости, и повторяет движение рук Рурка на столе?— сцепляет их в замок.Время останавливается для них и для Йо, что наблюдает, хочет выслушать историю, но внезапно удивляется тому, как кривится Милли перед ним.—?О-о-о, сейчас ты явно станешь очень плохого мнения обо мне,?— мямлит она с досадой, и Йо хочет ее спросить, при чем тут вообще она, как мир вокруг меняется с теплой и ласковой в приглушенном свете кухни на мрачно-сырой закоулок с одной обшарпанной дверью какого-то бара и тусклой лампочкой над ней.Бах! —?дверь открывает Анна с ноги.Молодая и борзая, с еще целой косой, лежащей на правом плече, и злым огнем в искрящихся глазах. На левое плечо же облокотилась Милли, ноги которой явно не способны удерживать вес тела, и то и дело подгибаются, готовые рухнуть цельной тушкой на грязный асфальт.—?А-а-а-ан-на,?— растягивает Милли, и все с ней становится ясно. Красные щеки, мокрый лоб и виски, мутно-алое нечто под ресницами, слипающимися с каждой секундой все сильнее, неспособность внятно разговаривать, и непреодолимое желание прильнуть к сестре намного ближе, чем она способна выдержать.—?Да ты пьяна! —?резюмирует Йо, вытаращиваясь на нее.—?Опоена,?— поясняет Милли. —?После того, как мы распаковали чемоданы в Токио, я не нашла ничего лучше, чем позвать Анну в местную кафешку, которая, как мне показалось, внушала доверия днем, и не очень ночью. Мы сели за барную стойку и только разговорились о наших впечатлениях, как Анну чем-то облили, и она пошла отстирываться,?— неудачно, судя по огромному мокрому пятну на джинсах. —?Я же осталась, заказала апельсиновый сок и уже через минуту чувствовала себя так.—?Ик! —?как будто слыша, поддакивает Милли из прошлого, а настоящая заливается стыдливой краской.—?Мне просто повезло, что со мной была Анна.—?Одна минута! —?Анна подпрыгивает, поправляя сползающую с плеча Милли, и сжимает в кулаке платье сестры крепче. —?Я оставила тебя на одну минуту, и что произошло? Какой-то урод к тебе начал приставать! А если бы меня не было? А?!Она поворачивается сердито на сестру, но в ответ та лишь повторно икает, не в состоянии скорчить стыдливое и извиняющееся выражение.—?Мне та-а-ак сты-ы-ыдно,?— тянет она и ее саму тянет назад, тягая Анну за шею за собой и едва ли не падая. Анна выставляет ногу в сторону как опору, хватает сестру под коленями, но та не дает поднять себя, отбивается и практически выскальзывает, принимаясь пританцовывать, на что Анна фыркает и спрашивает молча у богов, где она нагрешила настолько сильно.А ведь им еще полгорода пешком необходимо пройти. В такси ездить?— Анна отказывается?— неизвестно, что может произойти; Эны нет?— улетела куда-то по своим делам, дав наконец вольную на ?сестринские делишки?; в одиночку?— рыпающуюся и начинающую канючить от усталости Милли она не дотащит, так что остается только…—?О-о-о! —?тут же приободряется Милли, стоит сестре подтянуть ее ближе, приказать в довольно грубой манере замолчать и при этом прикрыть ресницы, сосредотачиваясь именно на той вещи, на которую Милли всегда хотелось взглянуть, но никогда до нее не допускали. —?Ты же хочешь нас телепортировать, да? Пущ и мы дома, да?Она тревожит, дербанит Анну за края расстегнутой толстовки, привлекает внимание, раздражается, когда это самое внимание не оказывается сию секунду, и отдается великим розовым пони, представляя, что сейчас, прям сейчас-сейчас, если Анна захочет (а Милли ее подтолкнет всеми фибрами, на которые только способна ее душа, к этому самому желанию), то они могут оказаться не в скучном доме с холодными полами по ночам, а в разгоряченном городе, где светит солнце, гуляют совершенно другие по натуре люди?— люди, которые им могут обрадоваться, принять, чем-нибудь еще напоить, накормить, дать поразвлекаться! Казино!Милли никогда не была в казино и вряд ли в обозримом будущем ее туда пустят, но ведь это так несправедливо, жить по правилам, написанными скучными маразматиками для таких же скучных офисных планктонов и им подобным! К тому же, Милли хочет просто посмотреть?— она ничего трогать не будет, даже не будет играть, хоть ей и очень-очень-очень хочется: сыграть в рулетку, услышать стук шарика то попадающего, то пролетающего мимо лунок, шум фишек по обтянутому ворсом деревянному столу и пафосные слова крупье ?Ставки сделаны…?—??Ставок больше нет?,?— буркает она, и ее улыбка достигает нечеловеческих размеров. Она подается вперед, наклоняется, отмечая незамысловатым взором, что Анна всецело сконцентрировалась, что вокруг них начинает искриться энергия, и стоит ей внедриться в транс, задуматься о том, куда хочет попасть, как… —?Хочу в Лас-Вегас!Пуф!И мир переворачивается, в легкие пробирается дым перемещения, недавно выученный Анной, а чувства перемешиваются в своем многообразии и однозначности.Картинка делится Милли пополам, отражая, как прошлая ее часть впечатывается в шкаф в комнате Анны, валит какие-то предметы с полки, падая на пол, но не выпуская из рук цепочку небольшой сумочки.Она тихо мычит и выключается, не зная, что, как бы она ни хваталась за сестру, как бы ни прижималась щека к щеке, единственное, что от нее осталось?— это запах родного тела и тепло, уходящее с порывом сквозняка.Анна влетает в бак головой, громко охая и потирая ушибленное место. Джинсы пачкаются и пропитываются лужей, в которую она приземляется, ладони сбиваются о каменную кладку, но стоит разлепить глаза, как боль и небольшое неудобство перестают волновать?— гораздо интереснее, что происходит вокруг.Переулок изменился: расположение мусорного бака?— огромного, выросшего буквально в шкаф?— переменилось с одной стороны на другую, асфальт видоизменился и теперь вместо мелких камней, укатанных ровными полосками, лежит множество маленьких кирпичиков, а пальцев, ощупывающих эти самые кирпичики, касаются нежно-розовые лучи зарождающегося утра.Утра.Ничего непонимающая Анна поднимается на ноги, одной силой воли подавляя в себе отвлечение на боль, выходит на залитую светом улицу, только, кажется, просыпающуюся для этого мира, осматривает редких прохожих, что-то зевают, то потягиваются, подтверждая ее непроизнесенные догадки, и натыкается на вывеску витрины магазина, от которой встают волосы на загривке и кровь вскипает молниеносно адреналином. ?Добро пожаловать в Лас-Вегас?.—?Твою мать!