43. Катаклизм (1/1)

—?Нина? Нина! —?шепотом, не привлекая лишнего внимания, Анна пытается докричаться до сестры, но в ответ?— тишина, отдающая усмешкой откуда-то из загробного мира. —?Вот черт!—?Может, стоит позвать ее с помощью бус? —?спрашивает Элиза, когда Госпожа обессиленно начинает тереть виски. Анна что-то бубнит под нос, но, когда хранитель не понимает, повторяет громче.—?Я могу призывать духов, если те не против. Эта же,?— не знает даже, куда указать выразительно рукой, чтобы описать достоверно-красочно. —?Явно сбежала не просто так, и теперь вряд ли появится. По крайней мере, пока все не разрешится. Почему вообще история? Почему, скажем, не биология или химия?—?Потому что вы ее знаете? —?предполагает Элиза, совершенно не обидевшись, что ее перебили секундой ранее. Но Анна, кажется, не слышит и в этот раз. —?Госпожа, вы же понимаете, что с реальными знаниями вам будет проще этим вечером ?недопонять?, после чего сказать: ?О, как хорошо, что ты подсказал??—?Не проще,?— Анна тщательно осматривает комнату, будто затененные углы могут чем-то помочь, и подходит к столу?— быть может, там Нина оставила что-то, что облегчит ей задачу. Записанный конспект с подсказкой, порванный учебник, оторванная голова историка?— сейчас сгодится все.Тетрадь по биологии, задачник по физике, какой-то тест?— Киояма всматривается в тему ?Ковалентные полярные и неполярные связи? и с фырканьем откладывает обратно?— все не то, не то. Паника подкрадывается быстро.—?Но почему? —?но останавливается на полпути. Анна отрывается от бардака, который развела, а шелест страниц, задеваемых ветром, сливается с рокотом цикад из открытого окна.—?Брось,?— и тут же переворачивание учебников, каких-то тетрадей, где всплывают два одинаковых, но не совсем, почерка, возобновляется. —?Неужели тебе никто не проболтался о ?самом страшном моем секрете??Элиза делает круглые глаза. Ответ очевиден.—?Я не умею врать,?— пожимает плечами, мол, как-то так.—?В смысле ?не умеете?? Но… Но вы же с Рурком!.. —?а у Элизы не укладывается. Она шевелит руками, представляя наглядно, как Госпожа и Рурк куда-то идут?— вот, правая ладонь?— это Госпожа, левая?— Рурк, они соединяются и отодвигаются от тела. —?Вы же с Рурком постоянно на своих заданиях рассказываете о невероятных вещах, представляетесь не тем, кем вы являетесь. И в тот единственный раз, когда я с вами была, мне не показалось, что в вашей речи была хоть капля неуверенности или нервозности…?Не то, что сейчас?,?— Анна вздыхает, чувствуя в выразительном молчании Элизы то, что она никогда не произнесет вслух, и подходит ближе.—?То, что происходит там, это совершенно другое. С Рурком у нас два стандартных сценария: в одном мы притворяемся мужем и женой, во втором мы делаем вид, что друг друга в жизни не видели. Детали варьируются от дела к делу, которые сначала совместно обговариваются, а после?— заучиваются мной, чтобы, в случае каких-то неуместных вопросов я могла ответить, не руша целостности истории.До Элизы постепенно начинает доходить. По крайней мере, Анна надеется, что в этой хмурой складке на лбу кроется великое озарение.—?Но здесь… —?она совершает неопределенный жест, и Йо наблюдает, как внутри нее зарождается буря, расшатывая равновесие и уверенность в себе. —?Здесь я даже не знаю, что они проходят, с чем ?у меня проблема?. Я действительно знаю историю, но если Нина ему сказала о проблемах с датами шестого века, а я начну говорить ему за двенадцатый, это будет как минимум странно.—?Мне поискать ее? —?со всей серьезностью спрашивает Элиза, в то время как Киояма возвращается к столу и переворачивает учебник истории, раскрывая его и встряхивая.—?Мир Духов огромен, и чтобы найти того, кто явно не хочет идти на призыв, понадобится слишком много времени. А у нас его нет,?— и тем не менее Анна понимает, что Нина?— единственная, кто может прояснить ситуацию. Спрашивать Йо?— самоубийство; сама она в последнюю неделю толком и не слушала учителя, а Элиза вряд ли думает о чем-то историческом на занятиях, предпочитая следить за обстановкой снаружи здания, на воздухе.На последнем встряхивании, когда надежда отыскать что-либо уже почти растаяла, с приглушенным шелестом, из недр страниц пикирует сложенный вдвое лист, исписанный почерком не-Анны. С замиранием сердца Киояма поднимает его со стола, раскладывает, пробегаясь взглядом по строчкам, тематике вопросов, и едва удерживается от того, чтобы не воскликнуть победоносное ?Ура!?. После чего?— вчитавшись?— мгновенно белеет.Без проставленной даты, с истерично-размашистой подписью ?Киояма, что с тобой?!? под кривыми прочерками практически всех ответов. Анна представляет, как мистер Кацуо уже на седьмом вопросе выдернул клочок волос и зарыдал. Иначе объяснить эти резкие и кое-где расплывчатые на вздувшейся бумаге линии она не может. Впрочем, сейчас вряд ли она отличается так уж сильно от учителя?— вот, дернулся глаз, еще раз и еще.—?Ну, Нина,?— уязвленная в собственной гордости, Анна комкает тест и закусывает губу так сильно, что еще чуть-чуть и брызнет кровь. Она помнит, с каким снисходительным видом на нее смотрел учитель истории в первый их день занятий, как жарко она спорила с ним, прежде чем убедила его, что японцы все же ели в восьмом веке мясо некоторых птиц*, отчего зависела ее первая оценка и допуск в разряд ?возможных участников олимпиады?, и теперь… это все…Нет, спокойно. Нина сделала это наверняка ей во благо. Зная, что у нее проблемы с враньем, что ей необходимо иметь под рукой хоть какой-то опорный материал, она не нашла ничего лучше, чем намеренно завалить тест. Она не хотела топить ее репутацию и гордость?— просто совершенно случайно так вышло, что все ответы оказались неправильными.Анна разворачивает бумагу обратно, смотрит на банальные вопросы с датами первой и второй мировой войны и взвывает, прикрывая глаза, чтобы не видеть этого позора. Тысяча девятьсот двенадцатый год?— это слишком. Она не может с этим прийти к Йо, уж тем более?— попросить о помощи.Заново сминает, откидывая куда-то в сторону?— потом уберет?— и буквально падает на стул.—?Анна? —?однако кроткий стук в дверь не дает даже подпереть обреченно голову. Она слышит, как Манта мнется где-то у пола ввиду маленького роста, и наверняка перекладывает поварешку или что другое из одной влажной ладони в другую. —?У-ужин готов, м-мы ждем тебя.—?Я… —?она хочет отказаться?— так освободится время для подготовки, но стоит словить взгляд Элизы и ее отрицательные шепотки, как понимает, что это будет выглядеть странно. Пропустила ужин, но спустилась вместе с Йо готовиться к истории?— как минимум на один вопрос, к которому она не готова, будет больше.В горле пересыхает, отчего сглотнуть дается труднее. Анна прикидывает, сколько ей вообще необходимо времени для придумывания, написания и запоминания какой-то минимальной шпаргалки при учете известного временного периода, и на повторном стуке распахивает дверь.Манта шарахается в сторону, наверняка решив, что заведомо попал в списки смертников и тех, кого ?будут любить очень сильно и памятливо после?, но Анна проходит мимо, и щит в виде дряхлой поварешки уже не кажется таким нужным.?Надо же, как она их всех запугала?,?— краем глаза подмечая, как Оямада возвращает себе дыхание, ухнувшее куда-то на дно желудка, Анна спускается в гостиную на первый этаж.Там?— полумертвый от пробежки Йо лениво выставляет тарелки, отчего ее посещает мысль, что можно надавить на его желание умереть где-нибудь под душем или рухнуть замертво в постель, чтобы отодвинуть подготовку как можно дальше. Но Асакура приободряется, как только она попадает в поле его зрения, натягивает добродушную улыбку от ушей и искренне не желает показать, как его ноги болят, все еще стянутые призрачными гирями, а палочки?— казалось бы, такие легкие и маленькие,?— кажутся неподъемными для ноющих мышц рук.—?Сегодня рыба на ужин,?— оптимистично объявляет он, а ее надежда, пусть маленькая, гаснет. Нет, отложить не получится.Ужин проходит в неуютной, сковывающей тишине?— редкие вопросы о том, не пересолен ли рис и нормальный ли вкус у кляра сменяются на отзвуки палочек по постепенно пустеющим тарелкам, смачные глотки, с которыми Йо выражает довольство простым чаем со льдом. Анна не делает замечания тому, с каким грохотом он бахает чашкой по столу, а Манта вздрагивает. По спине пробегает неприятный, даже колючий холодок, и он ссылается на желание закрыть окно в коридоре (ну, или просто сбежать, Анна плохо различает его перекошенную мину). Постепенно отдаляется вслед за ним и энергия Элизы, будто намеренно решившей оставить их с Асакурой наедине.—?Все в порядке? —?Йо ставит локти на низкий столик, разбивая предположения о его невнимательности к ее состоянию, и наклоняет голову вбок, чтобы лучше рассмотреть ее, но она преждевременно прячется за собственной чашкой. Холодный чай?— ничего отвратительнее она не пила.—?Да, с чего ты взял?—?Ты сама не своя с разговора о подготовке,?— он умалчивает, что она странная гораздо большее время, предпочитая довольствоваться тем, с каким напускным пренебрежением и дрожащими руками она бросила ему деталь о заваленном тесте и злости на ?пустоголовость учителя?. Но постепенно сомнение, что дело только в этом, одолевают его. И Анна видит это?— то, с каким задумчивым видом он заправляет прядь волос за ухо, смотря куда-то к ней в тарелку, растягивая гласные и то и дело про себя подставляя причины, по которым еще она может вести себя так.И это тревожит. Анна чувствует, как слабый контроль, который подарила ей Нина, причины, которыми она огородила ее от раскрытия лжи, утекает сквозь пальцы подобно песку. Сейчас Йо думает о том, что может расстроить ее, а после?— начнет подмечать, что в поведении одной будто бы присутствуют характеры двоих.Она мажет языком по губам, еще недавно влажным от чая, и отставляет чашку в сторону, повторяя позу Йо?— по-японски неудобную, непривычную.—?Просто не люблю говорить о слабостях,?— он поднимает на нее глаза слишком резко, и по ее мимолетной реакции, мимолетному вздрагиванию и моральному отстранению, он понимает, что зря не закаменел вовсе. Анна дергает плечом и ощущает нечто странное: как оставаясь на месте, Йо будто бы мысленно приближается к ней, обволакивает, касаясь голой кожи, мгновенно покрывающейся заметными мурашками (или это Манта все еще воюет со сквозняком имени Элизы?).—?Все мы в чем-то слабы, в этом нет ничего страшного,?— он простодушно пожимает плечами, радуясь про себя какому-то сдвигу и не замечая, как ободряющей фразой хлестко бьет ее по самолюбию. Анна стреляет в него волчьим взглядом, цепляясь за край столешницы, отчего преждевременная радость сдувается, и на смену ей приходит сожаление, что сказал об этом таким тоном, с таким видом, что вообще ляпнул это, не помолившись перед смертью.—?Быть может, для тебя слабость?— нормальное явление, но уж точно не для меня,?— жестко, твердо. В чем в чем, а в истории она не слаба. Сколько было сил и нервов потрачено больше полугода назад, и все для того, чтобы ей говорили, что в ее несуществующей слабости нет ничего плохого? Да черта с два! —?И я не позволю какому-то там преподавателю ущемлять меня в том, что, как ему кажется, он знает лучше меня.—?Но ведь на то он и преподаватель? Он должен знать больше,?— Йо откладывает палочки в сторону для удобства (или же для того, чтобы ему их в горло не воткнули?) и почти не вздрагивает, когда Анна выразительно смотрит на него, иронично-задето, вздернуто-обиженно, едва удерживаясь от того, чтобы улыбнуться краешком рта.—?Преподаватель, который думает, что в Первой чеченской войне погибло около пяти тысяч человек, тогда как несколько докладов доказывают, что их было намного больше,?— вспоминает, как убила полчаса на жаркий спор, после чего, едва не получив ноль баллов за ?излишнее хвастовство и желание повыделываться?, все же увидела его поражение.—?Ого,?— он распахивает удивленно глаза, а она возвращает себе перевозбужденный вид, застав который в отражении окна, откашливается и вновь припадает к чашке чая, чтобы остудить пыл.Нина говорила ей, что она чересчур эмоциональна, что переизбыток эмоций и чувств может выдать ее с головой, однако, когда она задумалась о том, какой вид у нее был из-за Вайолет, и как Нина смогла заставить Асакуру поверить в историю с проваленным тестом, Анна не думала, что действительно сможет повторить подобное поведение от простых ?пятнадцати баллов?.—?Это было во второй части, да? —?спрашивает, одновременно с тем понимая, что изначальная задача усложняется.Мамору Кацуо?— учитель истории?— каждое занятие начинает с теста по предыдущей теме, который делится на две части. Первая часть?— стандартная, касающаяся каждого ученика и запрашивающая стандартные требования по типу наименований городов, дат, помочь с которыми может несколько раз прочитанный параграф.Вторая часть?— усложненный вариант, затрагивающий абсолютно любой исторический аспект вне временного промежутка. Он обязателен для тех, кто выдвигается на олимпиаду от школы или планирует поступать в исторический университет. Остальные не рискуют, так как лишь единожды затронув вопрос во второй части, остальные пропуски будут снижать общее количество баллов, стремительно приводя те к нулю.Разумеется, Йо не сомневался в способностях Анны, но при учете того, что сам едва завершает первую часть не без помощи добрых духов, как помочь с чем-то вроде количества погибших или же точном времени объявления войны он не знает.—?В общем, похоже, что у нас поселился очередной призрак в коридоре,?— с немного нервным смешком Манта возвращается в гостиную.—?Призрак? —?рассеяно спрашивает Йо, поглядывая на Анну, но та не реагирует, будто бы тоже ожидая продолжения.—?Ага. Пошел я закрывать окно, как оно открылось! Закрыл?— открылось, и так несколько раз. Что удивительно: оно прямо напротив туалетного Деда, и я бы подумал на него, но тот выплыл такой же недовольный, а смешок был какой-то… девчачий,?— за кружкой с невкусным чаем Анна прячет улыбку. Легкий холодок, так занявший Манту, касается плеч аккуратными пальчиками. —?Кажется, у него появилась подружка.И обжигает щипком.—?Настолько нечем заняться, что уже в личную жизнь призраков лезешь, Манта? —?Анна скептично изгибает бровь, в то время как Элиза возмущенно давится где-то позади, заметно понижая температуру в комнате. Киояма отодвигает тарелку с недоеденным филе и поднимается с пола, одергивая платье и всячески избегая столкновения взглядом с Йо.—?Н-нет, я… э…?—?Тогда я придумаю тебе занятие: убери со стола, вымой всю посуду и, ради всего святого, разберись с отоплением в доме. Невозможно ужинать в этом холодильнике,?— и, краем уха слыша, как Элиза восклицает ?Да!? и обиженно зарывается руками в подмышки, подобно маленькому ребенку, Анна направляется на выход.—?Анна? —?в этот раз зовет ее Йо. Смотрит немного неуверенно, но все же ясно. —?Если то, что мы обсудили, касается второй части, то, может, ты составишь список и мы каждый вопрос разберем отдельно, покопаемся в учебниках? От прежних владельцев здесь осталась небольшая библиотека; возможно, там будет то, что нам поможет. Я поищу.—?Список? —?переспрашивает она, и немного хмурое лицо светлеет. Если найти несколько вопросов, на которые он не сможет найти ответы, то можно быстро сойтись на том, что явно не сегодня, не на этой неделе, никогда она сама с этим разберется.—?Хорошо.—?Вы это о чем? —?Манта смотрит то на нее, то на него и вздрагивает, когда Киояма выразительно оборачивается. —?Ладно-ладно, наверняка мне это не понравится.—?Правильно мыслишь,?— бросает раздражительнее, чем хотелось бы, отчего мелькает домысел, что не такие уж они с Ниной разные, и уходит. Элиза появляется рядом, уже остывшая от ?возмутительной наглости?, и поднимает вопросительно брови.—?И что вы будете делать?—?Есть одна идея,?— неопределенно отвечает она и закрывает за собой дверь спальни.***Когда она оказывается в комнате с проникшим в нее сумраком, Анна все еще не особо верит в то, что это может сработать. Однако, когда пересматривает проваленный тест?— понимает, что выбор не особо-то и велик: саму бумагу Асакуре не покажешь (позор!), а вот вопросы из него потягать?— за милую душу.Те, над которыми она не раз корпела за учебниками до рассвета, потрошила местные библиотеки, не унимаясь, пока четкий ответ не будет найден; те, над которыми она бы и не задумалась вовсе или же которые пропустила ввиду незаинтересованности в теме?— Анна составляет целый список, вырывая из памяти вопрос за вопросом, увлекаясь настолько, что находит себя переворачивающей второй листок, не заметив в ажиотаже, как грифель карандаша надломился, и она чиркала обрубком, надавливая чуть ли не со всей силы, в вертикальном положении.После чего понимает, что ?проблем? слишком много, что это поставит ее в невыгодное положение почти как пятнадцать баллов по тесту, и решает сократить тридцать вопросов до пяти самых сложных, ответы на которые в какой-то захолустной библиотеке (тем более?— библиотеке отеля, где постояльцам все равно на историю и военные факты) не найти. Удостоверившись, что все в порядке и она не написала где-нибудь по пути еще и ответы на них, Анна улыбается сама себе и спускается в гостиную, где уже все вымыто и где ее внезапно подкашивает.Подкашивает не колени?— Анна чувствует, как твердо и ровно стоит на ногах, но в ощущениях: эдакий восторг от самой себя, когда за кратчайший срок она смогла победить (пусть и не навсегда) собственный недостаток без помощи сестры или Эны, которая обычно в нужный момент восполняла тот или иной пробел в ее вранье.И все бы ничего, если бы не примешивающийся к этому страх?— ее могут раскрыть, и пусть не подадут вида (не в характере Йо вообще подавать какой-либо вид, помимо блаженного, заинтересованного или убитого), но доверие подорвется. А в ее деле доверие?— самое главное.Она усмехается, присаживаясь за неудобный кофейный столик, и смотрит перед собой.?Доверие?— самое главное?,?— говорит та, что еще утром очнулась в больнице после трудной битвы с психопаткой, а сейчас сидит в чужом доме под видом самой хладнокровной из хладнокровных невест человека, который метит стать Королем Шаманов. Под юбкой?— сталь пистолета, чтобы этого самого ?Короля? защитить, а между тем она думает, что такая мелочь, как тест по истории, действительно на что-то повлияет в этой жизни.От отражения в окне отвлекает разъезжающаяся за спиной дверь и Йо с грудой книжек.—?Ай! —?он ловко отпрыгивает назад, видя, как внушительный том мировой истории все же падает в нескольких миллиметрах от его ступней, и обаятельно улыбается, хихикая о том, что еще чуть-чуть и быть ему аквалангистом. Ничего, кроме короткой усмешки у нее это не вызывает. Но, когда он ставит учебники рядом с ней, убегает и возвращается с новой порцией чая, а также тарелкой печенья, которую она наблюдает со скептическим выражением лица (?Это только тебе, я на диете!?), к скепсису прибавляется кое-что еще.Нечто теплое, от чего бросает в легкую эйфорию?— то, что Анна уже испытала однажды, но при мыслях о брате-близнеце пропало. Это странное чувство, которому нет ни описания, ни названия, которое стремится исчезнуть, когда Йо забавно изворачивается, чтобы подобрать упавший ранее том, и которое мягкой волной окутывает ее, обнимает, когда он складывает чинно руки на столе и выжидательно смотрит, зовет.—?Анна? —?она смаргивает наваждение, в последнюю секунду ловя в теплоте излет горечи и, прослеживая его взгляд до листка перед ней, пододвигает тот к нему ближе.—?Ты просил список,?— без надобности поясняет ему, лишь бы только заполнить эту странную пустоту, образовавшуюся в ушах и всюду, на что он утвердительно кивает. По лицу пробегает тень незнания, хоть он честно старается держаться. Губы сжимаются в тонкую полоску, подавляя вой где-то в горле, а она думает, ей кажется и важно что-то сказать. —?Только попробуй кому-нибудь об этом проболтаться?— с месяц будешь наворачивать круги без передышки вокруг дома.—?Но Анна,?— пропуская мимо ушей угрозы расправы за длинный язык, Йо косится на стопку книг, наклоняет голову, чтобы прочитать названия и предугадать содержание, так как схватил те не глядя. —?Я не совсем уверен, что здесь есть то, что нам поможет…Понижает голос до пространственного бурканья, говоря ровно то, что она и ждала услышать с самого начала и что должно вылиться в продолжение в виде: ?Может, перенесем??…—?Но надо постараться найти хоть что-то! —?но он внезапно вытягивается стрункой, сверкая широкой улыбкой, и с искренним воодушевлением, еще раз глянув на первый вопрос, раскрывает то, что хотя бы примерно по тематике схоже с необходимым. —?Если не получится сегодня, то у Манты есть абонемент в Парламентскую библиотеку**, можно его одолжить и набрать нужные книжки!—?Я… —?находится не сразу, едва удерживаясь от того, чтобы раскрыть некрасиво рот. —?Я все еще могу этим заняться сама,?— после чего, дернув плечом, она непринужденно берет книгу с красочным описанием второй мировой войны на обложке.—?Разумеется, но что ты будешь искать эту информацию одна, что?— с кем-то. Эта библиотека действительно огромна, а поэтому не думаю, что стоит отказываться от помощи Манты,?— ловит взгляд, пронзающий холодными иглами насквозь, и аккуратно, будто идя по тонкому льду, медленно и вкрадчиво дополняет. —?Без описания причин. Я просто скажу, что мы заинтересовались темой, решили уточнить дату, число, количество и что бы там ни было еще.Когда она возвращается к параграфу, тихо фыркнув, Йо кажется, что его спасло чудо от путешествия в Мир Духов, и уже через пару мгновений расслабляется, полностью погружаясь в поиск ответа и сталкиваясь с самым страшным своим грехом?— привычным желанием заснуть над чем-то утомительным. Анна и хочет за это зацепиться?— за то, как почти незримо, но он клюет носом, еле разлепляя веки и выискивая информацию по импрессионистам, которую она нашла всего в одной книге на ее памяти,?— но Йо резко, будто угадав ее мысли, встряхивает головой. Потягивается, разминая затекшие мышцы, и на удивление, ее и его?— в особенности?— восклицает, что нашел!..—?Что? —?в голосе звучит уязвленность: она потратила три с лишним недели в прошлом, чтобы подтвердить данный факт, воевала с различного вида библиотекаршами, которые настаивали на том, что ?данного материала у них нет?, а тут Йо… едва различая строчки, с первого раза…—?Сам не ожидал! —?и все же он светится сильнее, чем она даже тогда. Выстреливает широкой улыбкой, от которой последние отголоски схожести их с Хао пропадают из нее, а стоит ему подтянуться к ней ближе, чтобы достать листок и ручку, черкануть правильный ответ, как волна из тепла и уюта обволакивает ее всю, заставляя мурашки добежать от самых пяток до макушки, а ее саму?— пропустить не первый вдох. —?Анна?Сердце бьется так бешено, но почему?—?Анна? —?взгляд глаза в глаза, и Йо из будущего замечает, как на затылке, у самых корней волос, проступает алая растерянность, которую она инстинктивно закрывает рукой, оцарапывает кожу ногтями. Ему хочется улыбнуться точно так же, как и ему самому из прошлого, но вместо этого, ловя заинтересованность и неоднозначную улыбку от Милли сбоку, он закусывает щеку изнутри чтобы не подать виду, что вслед за самой Анной его сердце отчего-то тоже пускается в пляс.Такая милая и очаровательная в этой попытке прийти в себя, Анна хмуро сводит брови на переносице, возвращая напускную холодность и образ стальной леди, а Йо еще с минуту, две, три утопает в этой странной эйфории. Пусть он не замечал этого тогда, да и он бы не понял ни ее поведения, ни собственных слов, которыми довел ее до такого состояния, но сейчас… сейчас ему отчего-то хватает и этого.—?Если ты думаешь, что на одном вопросе все закончилось, то ошибаешься,?— в подтверждение собственных слов Анна размахивает перед его носом листком, ощущая, как постепенно у нее начинают затекать ноги, и возвращается обратно к книге, не до конца отошедшая, осознавшая, что это за шквал, буря, тайфун, только что произошел.А главное… что это за чувство, следующее сразу за ощущением полета? Такое тонкое, отдающее… печалью? Анна хочет ухватиться за него или откреститься?— в зависимости от того, подает признаки жизни Асакура или нет, но окончательно не удается ни одно из этих действий. Растворяясь на задворках сознания скупым остатком, чувство подрывает в ней желание разобраться с этим позже, когда останется наедине с самой собой, и вновь погружает их в атмосферу ?вроде знакомых?.Найти больше ничего не удается: Йо спрашивает через Амидамару у духов с кладбища, кое-что подсказывает (Анна даже не ожидала) сам, при этом едва не нарвавшись на спор, но вовремя слившись,?— а листок как был исписан красноречивым ответом на первый вопрос, так и остался таковым.—?Прости,?— невнятно мямлит Йо, когда Анна окончательно убеждается в бесполезности книги и откладывает ее от себя. —?Мне казалось, что раз первый ответ отыскали с такой легкостью, то и с остальными как-то полегче будет.—?Не даром это вопросы из второй части теста,?— она пожимает плечами, потирая переносицу и ощущая легкое жжение в глазах.—?Да, но завтра снова история?— снова тест,?— он собирает издания в стопку, окидывая те взглядом преданного книгами человека, чтобы отнести обратно. —?Ты уверена, что мистер Кацуо не поставит тебе меньше баллов, чем ты рассчитываешь?—?Пусть только попробует, и кое-кого уличат в непрофессионализме,?— она вся напрягается, леденеет от представления очередных ?пятнадцати из ста? и возможных завтрашних разборок, но Йо своим бархатным, мягким смехом сбивает эту спесь. Он рад, искренне и живо, что она вернулась в норму спустя неделю, не пойми какого характера и состояния, и это не могло не радовать в ответ.Как и тот факт, что она все же смогла справиться с внезапной проблемой без чьей бы то ни было помощи.—?В конце концов, никто не знает, какая тема попадется в следующий раз,?— все же отрешенно заключает она, и он не может не согласиться.—?Ты справишься,?— кивает Йо, и книга по французской революции знаменует пизанскую башню в его руках.—?А никто и не сомневается,?— она наблюдает, как, тяжко вздохнув, он рывком поднимается с корточек, что-то кряхтит и силится не съехидничать относительно тренировок и маленькой стопки книжек. Но Асакура скрывается за дверью раньше, и она так и остается с невысказанными фразами, неоформленным чувством.Анна смотрит на свои пальцы, ощупывает подушечки, словно нечто, затронувшее ее еще совсем недавно, могло остаться на них четким следом, но нет?— кожа мягкая, чуть шершавая, голова пустая, свободная. Она готова поклясться, что даже атмосфера вокруг стала непривычно легкой, свободной, от которой тянет передернуть плечами не потому, что неприятно, а чтобы почувствовать, это все еще ты или тебя подменили с твоим грузом ответственности и прошлым. Потирает предплечья, ладони?— вроде бы она, вроде бы все как прежде, но…—?Сколько же там пыли,?— что-то все еще не так. Йо отряхивает штаны, замечая в ее брезгливо поджатых губах установку на завтрашнюю генеральную уборку, и тянется за чашками с чаем. Анна подхватывает тарелку с нетронутым печеньем и…Разряд.Мелкий, едва заметный, но настолько прошибающий, что она чувствует, как волосы на затылке приподнимаются, а желудок делает кульбит. Ощущение подушечек его пальцев, задевших под тарелкой ее собственные, его извинения и поспешное удаление из комнаты?— она пропускает все, сосредотачиваясь на том, как пронзительно и тонко… ее шпигуют иголками. Колкими, острыми, с сочащимся чувством, которое после полета было лишь излетом, а сейчас обретает окончательную форму.Это не влюбленность, Анна точно знает, это не страх, не инстинктивное желание убежать, но всеобъемлющее чувство… тоски. Такое обволакивающее, заталкивающее тебя в пучину из сожалений и серости, опасений, которые ты все стараешься скрыть, да только не выходит?— они сильнее.Анна раскрывает рот, но вместо ожидаемого вздоха, вместо ожидаемых слов, так и замирает в съежившейся позе. На горло давит комок из невысказанности, которую… она не знает, чем заполнить.—?Госпожа? —?обеспокоенная Элиза появляется рядом, а Анна хватается за сердце, что начинает саднить, утяжеляется. Она вскакивает с места, взлетает по лестнице вверх до собственной спальни и вжимается затылком в закрытую на замок дверь.Голосовые связки перетянуты, она не может нормально связать буквы в слова, а те?— в предложения, чтобы банально ответить на вопрос в порядке ли она. Ее колотит, она вынуждена опуститься на пол, чтобы просто не упасть, упереться ладонями, вцепиться в прохладный пол, как в последнюю точку опоры на Земле, и ощутить, как легкой поступью из недр памяти воскресает…—?Ан-на…?—?детский голосок, в котором слышится улыбка чистой непосредственности. Она смотрит на черный, непроглядно-черный силуэт сверху вниз, не может вглядеться в черты сколько ни напрягается, а когда он протягивает ей ручонку со словами, что его зовут… зовут…—?Госпожа! —?она вздрагивает. Все воспоминания, фигуры, голоса будто собираются обратно, давая наконец вдохнуть свободно, и только сейчас она полностью осознает, что уже не в гостиной, где была изначально, где на нее напал катаклизм, а в комнате, и перед ней сидит Элиза, в лице которой отражается невероятный страх. —?Что с вами?!Будь у нее возможность, как у Эны, Элиза бы встряхнула ее, но вместо этого может только охладить красные щеки прохладным ветром, вернуть легким недостающий объем воздуха и всколыхнуть светлые пряди, прилипшие ко лбу. Анна моргает несколько раз, прежде чем полностью сбивает с себя все наваждение; потирает онемевшие пальцы, ноющие ногти, которыми вцепилась в татами, и сглатывает комок вместе со слюной, обретает способность говорить.—?Я просто… —?с нажимом проводит по лицу ладонями. —?Просто кое-что вспомнила.—?Что же? —?хочет высмотреть, предугадать, но Анна все ниже опускает подбородок, все больше закрывается внутри себя. —?Госпожа?Она старается. Старается вспомнить, что именно видела, но вместе с пропавшими голосами, звуками, пропадает и видение, улетает темноватой дымкой сквозь легкие, утекает из сознания, и когда Анна поднимает голову, все, что она может сказать, это…—?Не знаю,?— вызывая не дюжее изумление и обеспокоенность. —?Я помню только чувство.—?Чувство? —?Элиза озвучивает вопрос, мучающий Йо, однако что-то ему подсказывает, что ответ ему не понравится. Уж слишком Анна белая, уж слишком она растеряна и продолжает бегать глазами по полу, будто подбирая слова.—?Невысказанность,?— первый камень в его душу. —?И тоска.И еще несколько валунов сверху. Он выдыхает тяжелее обычного и не спешит наполнить легкие обратно, сердце гулко ударяет по ребрам, толкая кровь по ноющим венам, а сам Йо не знает, чего хочет больше: чтобы это было связано с ним или же нет.Она не вспомнила конкретно его, но это случилось благодаря нему, благодаря его касанию, и он не может обрадоваться, так как это не та реакция, которой он ждал, которую могла бы та же Милли описать как ?красочное событие?.—?Ты… —?кашляет, чтобы сбить сип. —?Ты знаешь, что именно она вспомнила?Но хмурые брови и слегка надутые губы?— как красноречивый ответ без слов.—?Нет,?— только и может ответить Милли. —?Я только знаю, что она это обсуждала позже с Эной, что видения… повторялись.—?Повторялись? —?он перебирает в памяти все те моменты, когда они могли еще соприкасаться друг с другом, вызывало ли это подобную реакцию, но как назло в голову ничего не лезет.—?Да,?— она кивает. —?До тех пор, пока не вспомнила тебя. Но до этого еще далеко… быть может, месяца три-четыре.—?Значит,?— выстраивает в голове цепочки событий: его тренировки, встреча с Реном, первый этап Турнира?— раскладывая те по датам, пока не останавливается точно в срок. —?Мы посмотрим все.Видит согласие Милли, как ее руки совершают уже привычный жест перемотки времени, а сам прокручивает, повторяет, пробует на вкус:?Невысказанность… и тоска?,?— но не может окончательно понять, что если тоску можно объяснить их первой встречей, ее эмоциями при этом, то невысказанность… какая невысказанность может быть применима к нему?Ответа на вопрос не дано.***Урок истории завершает учебный день. Анна вслед за остальными учениками собирает тетради в портфель, краем уха слыша, как Йо договаривается о чем-то с Мантой, ловит отрывок фразы, чтобы Оямада подождал их вдвоем на выходе, и хмыкает.—?Все никак не успокоится,?— беззлобно буркает под нос, замечая, как мистер Кацуо поднимается со своего места, норовит покинуть кабинет, но Йо подрывается следом.—?Он милый,?— признается Элиза, появляясь рядом. Кабинет опустошается, за последним учеником закрывается дверь, а Киояма, освободив парту, садится на стул обратно, привычно закидывая ногу на ногу. —?Целеустремленный. Хочет, чтобы у вас все было в порядке.—?Вот бы еще на тренировках так бегал, как за преподавателями,?— улыбается, вспоминая, как утром призраки пожаловались, что уже после третьего километра Асакура выдохся и не поднимался со свежей травы около пяти минут.—?Ну, Госпожа, вы же знаете, что всему свое время. Сейчас он привыкнет к этому километражу, постепенно начнет преодолевать один марафон за другим, а потом,?— она воздевает кулак в воздух, корча забавную рожицу. —?Потом покажет себя во всей красе и силе!Анна снисходительно смотрит на то, как Элиза отлетает от нее, кружится вокруг своей оси, развевая темные косички прохладными порывами ветра, и улыбается откровенно и честно. Практически так же, как и Йо вчера.—?Я ведь так и не поблагодарила тебя,?— тихо проговаривает Киояма, а Элиза в недоумении останавливается. —?Рурк рассказал, что в битве с Вайолет ты отвела большую часть взрыва в сторону, чем спасла его и Иви.—?Ах, это,?— заминается Элиза, глупо перекатившись с прозрачных пяток на носки. Она потирает затылок и тускло краснеет, тогда как Анна остается серьезной.—?Это очень много значит для меня,?— Элиза подлетает ближе, садясь на корточки перед ее партой и кладя на ладони подбородок.—?Это?— мелочь, по сравнении с тем, что вы для меня сделали, Госпожа,?— еще одна кроткая улыбка, и Йо поворачивается к Милли.—?Я все же не понимаю: как Элиза, будучи призраком и не имея шамана, с которым она проводит единение, пользуется какими-то техниками??—?яркий пример?— когда мощным потоком ветра она смогла сбросить Вайолет с Анны, а теперь еще, как оказалось, сменить траекторию взрывной волны.—?Все просто: Элиза?— воздушный элементаль,?— поясняет Милли, но понятнее не становится. —?А как известно, у элементалей даже после смерти остается пусть слабая, но способность к контролю той стихии, в которой они родились. И так как это воздух, то, соответственно, в собственной стихии она находится постоянно, отчего ее возможности выше остальных элементалей.—?Но ты, твоя внешность!.. По тебе видно, что ты?— огненная, яркая, пестрая, бросаешься в глаза,?— завершает сумбурно он, а Милли хихикает в кулак.—?Огненные, земляные, водные и многие другие элементали действительно отличаются от большинства людей непосредственной внешностью. Но Элиза подобна воздуху?— она растворяется в толпе, непримечательная, не вызывает лишних вопросов, что породило не дюжее удивление?— ведь только посмертно она открыла способности и пробудилась.—?Ага,?— кивает Йо, улавливая суть. —?Получается, у Анны есть воздушная Элиза, огненная ты, и, насколько я успел понять, две старшие сестры тоже были элементалями?..—?Да, Аска?— водная, Сати?— земляная.—?Но не слишком ли много элементалей на одну семью??—?запинается, видя как зрачки на мгновение расширяются, а сама Милли будто вся съеживается, подаваясь назад. —?Не то чтобы я против, просто… если бы элементалем можно было родиться с таким высоким шансом, то, тебе не кажется, что каждый третий или четвертый шаман имел бы склонность к стихии?—?То, что нас трое элементалей в одной семье?— действительно чудо,?— она заминается, потирая нервно плечо. —?Но в этом нет удачи или шанса, выпавшего так счастливо на нашу маму. У этого обстоятельства тоже есть своя история и, поверь, если бы мама смогла отказаться от этого факта, то она бы сделала это.Что-то вязкое оседает в желудке от этой фразы, от этого тона и того, как Милли завешивается огненно-рыжими прядями. Она вздыхает, будто сбрасывая все с себя, и возвращается через минуту к Анне, Элизе, вернувшемуся ему самому и мистеру Кацуо, проверяющему тест, как будто прежняя.</i>—?Девяносто пять баллов, мисс Киояма,?— он протягивает ей листок под восторженное ?Ого!? от Асакуры и тихую благодарность самой Анны. —?Признаться честно, прошлый тест ввел меня в недоумение, и я начал подумывать о том, чтобы исключить вас из списков участников олимпиады.—?Да вы с ума сошли! —?не сдерживается Йо, отобрав листок у Анны и жадными, круглыми глазами вчитываясь в ответы на вопросы, о которых он бы даже не задумался. На секунду становится страшно, что Анна и его начнет подначивать к зубрежке, чтобы ?был ей ровней даже по предметам?, но она отбирает лист обратно и складывает тот пополам. —?Анна же умная.—?Временное помутнение,?— дергает плечом в привычном жесте, все еще непривыкшая к отсутствующей косичке, и морально подготавливается к тому, что сейчас мистер Кацуо начнет расписывать ее позорные пятнадцать баллов, и тогда ложь раскроется. —?Йо, ты не мог бы…—?А? —?опомнившись, он кивает. —?Да, хорошо. Я буду ждать тебя внизу, вместе с Мантой.И как только ?спасибо? слетает с ее губ, она поворачивается к мистеру Кацуо с тем самым горделиво-ущемленным видом, с которым еще вчера хотела сожрать его.—?Вы живете вместе? —?но вместо предполагаемой перепалки, расспросов о том, что за помутнение у нее было и что она планирует с этими ?приливами? делать дальше, учитель ставит локти на стол, внимательно наблюдая за изменениями в ее лице. Недоумение в ответ на личный вопрос, и мистер Кацуо поясняет. —?В классном журнале у вас указан один адрес.—?Да, наши семьи дружат с детства, а так как на окраине Японии нигде нормального образования не получить, я перебралась в Токио,?— не поведя бровью, она врет, повергая невидимую Элизу в шок. Как это так? Еще вчера Госпожа говорила, что не умеет врать, а в итоге сейчас…—?Э? —?только и выдает Элиза, тогда как Анна продолжает.—?За нами следит его тетя, так что не волнуйтесь,?— хмыкает на ?подслушанный слушок о том, что они считаются женихом и невестой, что это неправильно, и многие могут не то подумать?, и направляется на выход.—?Но ведь… Госпожа не умеет врать,?— Элиза озвучивает мысли Йо, переводя взгляд то на учителя, то на закрывающую тихо дверь Анну.—?А она и не умеет,?— подает знакомый голос пустынное место, формируясь в привычную блондинку. Нина игнорирует различные визги, писки, ?Мы тебя звали, гдетыбыла?!? и в подтверждение недавних слов, отклоняясь корпусом назад, напрягая голосовые связки ровно настолько, чтобы Анна, дошедшая до противоположного конца коридора, ее услышала.—?Эй, сколько лет тому дяде, с которым вы живете с Асакурой?—??Дяде?? —?тихо шепчет Элиза. —?Но ведь была…—?Тихо,?— осаживает Нина. Анна останавливается.—?Пятьдесят три! —?и поражает хранителя вместе с Йо еще больше.—?Очень хорошо,?— хмыкает Нина, подлетает к сестре ближе и интересуется с деловитым видом. —?Но разве пятьдесят три? Не пятьдесят шесть? Мне казалось, что пятьдесят три было его жене, которая на три года младше.—?А… —?Анна раскрывает рот, но прежде чем успевает воскликнуть, что это все в шутку, Нина перебивает быстрее.—?Или погоди, ему как раз-таки было пятьдесят три, а вот жена его была старше. Она еще такая страшная на лицо, вечно недовольная и досаждающая тебе, что ты ходишь в чем попало. В то время как дядя действительно хорошо к тебе относился?— прямо по-отечески, не так, как наш собственный отец, конечно, но все же.—?Нина, я…—?Весь такой пухлый, необъятный в брюхе. Ты все еще попрекаешь Йо, что он будет скоро схож с ним, если не прекратит уплетать гамбургеры за обе щеки. Но как же жалко, что они развелись пять лет назад! —?восклицает Нина под конец и, приложив ладонь к груди, упивается недоумением, растерянностью и тем, как Анна не знает, за что из ее рассказа ухватиться, с чем согласиться. —?Так с кем, говоришь, вы живете с Йо? С дядей или все же с тетей?—?Я… ты… —?не находит, что сказать, после чего, обиженно буркнув, Анна поправляет лямку от портфеля и ускоряет шаг. —?Да ну тебя, Нина!—?С ума сойти! —?заключает Элиза, а Нина усмехается.—?Патологическая неспособность к запоминанию собственной лжи без подготовки,?— проверяет ногти, будто те могли сломаться, с видом исключительного профессионала. —?Вечно нас сдавала, стоило накосячить в детстве. ?Нана, что произошло??, ?Ну… э… я…?,?— корчит гримаску, фыркая. —?Бесила меня тогда неимоверно!Элиза скатывается в задушенный смех, а Нина, закатив глаза от представления себя и сестры маленькой, не замечает, как умиленно улыбается ей Йо. Пусть и не совсем полноценно, но все же отдохнув от живых, она возвращается к общей компании вечной стервозой их тандема.***Анна попадает домой ближе к ночи. Оставив Нину в качестве прикрытия и не словив на удивление возмущенное ?Опять?!?, она сбрасывает обувь в прихожей и тянется к переключателю чтобы включить свет, как знакомая аура опаляет подушечки пальцев, пробирается по предплечью вверх и ухает к сердцу вниз. Анна резко включает свет, зашипев с непривычки, и с мыслями, что ей наверняка показалось (показалось ли?), вбегает в гостиную.Вроде бы все то же, вроде бы ничего не изменилось: все те же кресла, все тот же телевизор, стол, на котором блестит…—?Скучала? —?ехидничают над самым ухом, и Анна вздрагивает. Энергетика смерти холодит спину, напрягает мышцы, сковывает и, между тем, дарит ощущение невероятного облегчения. В развороте Киояма видит Эну, возвышающуюся над ней, ее насмешку и хочет ответить той же язвой…Как вспоминает, что вместе с ней в Ад отправился и Хао.—?О, нет, Киояма,?— замечая, как радостное воодушевление сменяется подавленностью, Эна заверяет. —?Хао остался в Аду еще ненадолго, а поэтому пока можешь обрадоваться лишь мне, разрешаю!И кивает в сторону целехонького медальона?— такого же золотого, целого, как и до стычки с Вайолет. Анна ловит свое отражение в нем, сглатывает собравшуюся под языком слюну, когда в него попадает Эна и всеми силами старается отогнать мысли о том, во что ей встанет подобная услуга от Хао… или же не ей, а…—?Наконец-то! —?вздыхает облегченно Эна, когда украшение опускается Анне на ключицы тяжелой прохладой, а полупрозрачное тело, вслед за волной темной энергии, материализуется. —?С твоего позволения.И, не дожидаясь реакции, она берет стакан и через усилие, через одно мгновенное желание, крошит его в кулаке, отмечая, что даже после перековки медальона никаких послаблений в ней и ее способностях не прибавилось. Она такая же, она прежняя, она вернулась.И это понимает и Анна, набрасывающаяся на нее с объятиями, утыкающаяся в пышный бюст и отпрядающая ровно тогда, когда усмешка достигает предела. Ей же потом еще этот порыв припоминать будут очень и очень долго.—?Мне есть, что тебе рассказать, Киояма,?— признается Эна, ероша светлые волосы с какой-то материнской нежностью.—?Поверь, не тебе одной,?— и под вопросительное ?Ха?? где-то на кухне раздается взрыв, стекло бьется, падает со стола осколками. Анна застывает с растопыренными пальцами, а в их кончиках вибрирует потоком темным энергия, которую Эна не может не уловить.Отстраняя шаманку от себя, хранитель медленно ступает на кухню, и когда видит рядом с фурнитуром точно такой же разбитый стакан, а на его осколках?— исчезающие нотки тьмы?— она усмехается шире.—?Ну что, Киояма, я тебе скажу? —?заглядывает в глаза с той садистической ноткой, которую Анна не видела уже долгие годы. —?Поздравляю тебя. Тренировки начинаются завтра в шесть утра.