2. Милли (1/1)

—?Что, прости? —?не понимает Йо, по инерции отстраняясь от протянутой руки. —?Как?.. Сестра? Ты, наверное, шутишь?—?Нет,?— вновь легкость и оптимизм, которым, кажется, переполнена вся Милли. —?С чего бы мне шутить о подобном? Киоямой, знаешь ли, не так просто быть, чтобы пытаться записаться в семью, где устоев и правил больше, чем людей на планете.Она разводит руками, как бы подводя итоги монолога, но тут же отмахивается, резко меняя тему.—?Впрочем, тебе не это надо знать. Что тебе рассказала Анна? Почему ты здесь? —?Йо замечает, как ее спокойствие и первоначальная гордость за неизвестное нечто постепенно перетекают в нервный мандраж, и понимает, что стоит ему только открыть рот, как очередной поток слов вновь перечеркнет все вопросы или своей абсурдностью породит их еще больше.При этом он улавливает закономерность: каждый раз, когда неугомонная Киояма?— как звучит-то! —?что-то говорит, обрекая на провал надежды о конструктивном диалоге, она же и отвечает на свои вопросы.Поэтому, Йо не придумывает ничего лучшего, чем сделать вид, что у него есть масса вопросов (она и вправду есть), на которые Милли ответит как-то сама и без его вмешательства.Слишком странно, но в этом есть свой шарм. И, если бы не ситуация с пропажей Анны и нашедшейся ее младшей сестрой, он бы даже оценил подобную манеру общения. Но нет, не сейчас.Его рот приоткрывается в фальшивом вопросе, и, как и ожидалось, худенькие руки рассекают воздух в дерганном движении. Кажется, спокойствие в ней и нервозность в нем поменялись между собой.Была она так не уверена потому, что ей впервые доверили рассказать о чем-то важном, или потому, что это ?важное? было чем-то действительно серьезным?— Йо еще пока не понял, но собирался исправить.—?Я… —?начинает он, как тут же его перебивает взбудораженная до кончиков ушей Милли.—?Впрочем, это тоже не является особо важным в нашей беседе. Ведь то, что расскажу тебе я,?должно быть цельным и непрерывным рассказом. А поэтому о словах Анны можешь смело забыть,?— вновь нервная отмашка. —?Она, конечно, врать не умеет, однако могла сказать то, что лишило бы историю той напряженности, которая была в нашей жизни.Йо закрывает рот, без нескольких деталей полностью удовлетворенный ее ответом. Хмурится, пытаясь выстроить логическую цепочку событий, как учил Лайсерг, однако дедуктивные методы в лишенной логики ситуации не работают. Получается каша по типу: ?Анна?— супер-женщина, сила которой каким-то образом повлияла на проведение Турнира Шаманов. Но при этом сама она настолько скромная или не настолько красноречивая, что передала право рассказать о себе третьему лицу?— вдруг появившейся из ниоткуда сестре, о которой ни Йо, ни кто бы то ни было другой не были ни сном, ни духом?.И таких логических цепочек, обрывающихся при появлении сестры Анны, множество. Вот только ни одна не рассматривается как правдоподобная или мало-мальски достоверная, а поэтому Йо решает и дальше придерживаться плана.Никогда еще польза вовремя открытого и закрытого рта не была показана ему так наглядно.—?Готов узнать, с кем жил на протяжении долгого времени? —?слишком холерично восклицает она, упирая руки в бока. —?А также то, как на самом деле развернулась история с Хао Асакурой?Он вздрагивает. Его тело: руки, ноги, голова?— все вздрагивает от произнесения почти проклятого имени, а сознание парализует в ужасающих предположениях, которые начинают подключаться не менее ужасающими деталями к изначально нелогичным цепочкам событий, наполняя те… смыслом?Йо смотрит на Милли?— еще сияющая, улыбающаяся, пусть под ресницами проглядывает и толика необъяснимого сожаления, она не видит в сказанном ничего плохого. Тогда как он шокировано отстраняется, открывая рот?— в этот раз уже до конца.—?Что значит ?развернулась история с Хао?? —?спина, привычно сутулая, распрямляется, а руки сжимаются в кулаках, стискивая фамильную реликвию и бумажку из комнаты Анны. —?Я думал, на том, что случилось в деревне Добби, все закончилось.Не говорит о прямом итоге, вкрадчиво интересуется, отчего Милли потухает в собственном энтузиазме. Напряжение между ними делится ровно пополам, и теперь главной задачей одного становится не сбежать в спешных поисках невесты, а другой?— сделать так, чтобы мысли о побеге, которые уже набирают обороты в темной голове, не превратились в печальную реалию.Иначе просьба Анны не увенчается успехом.Милли удерживается от того, чтобы не закусить губу, а голос ровняет в горле, где-то внизу живота скручиваются неприятным комом нервы?— от мгновенно охладевшего взгляда Асакуры. Он явно думает не о том, и это плохо.—?В деревне Добби все и закончилось,?— тихо поясняет она, убивая всяческое волнение и возвращая спокойный вид?— именно такой, с каким и планировала его встретить изначально, пусть для Йо он и не кажется слишком дружелюбным. Она это понимает и пытается донести, что все в порядке, ибо… так оно и есть, в принципе. Волноваться не из-за чего?— нужно лишь сделать так, чтобы и до Асакуры это дошло.Она ему не враг?— стоит только поверить, а факты для подтверждения уж она предоставит.—?Просто помимо того, что видели ты и твои друзья, остальные участники, была еще и другая история. Развивавшаяся параллельно Турниру Шаманов, о которой Анна попросила рассказать тебе, потому что… —?она запинается, хмурясь. —?Потому что по некоторым обстоятельствам нужно, чтобы ты это узнал.—?Почему сейчас? И как это связано с Хао? —?его холодность отступает. Все же слова об Анне, ее верна в нее и ее слова заставляют недоверие и скептицизм отойти на второй план. —?Где сама Анна?—?Я согласна с Анной,?— Милли вновь делает упор на имени, видя, как Асакура смягчается. —?И с тем, что мы должны были рассказать тебе намного раньше, но тогда у нас не было иного выбора. Впрочем, как и сейчас.Она сминает края белого платья, ее пальцы цепенеют, и Йо замечает плохо скрываемую нервозность?— возможно, Милли говорит о том, о чем не должна, пытается объясниться, подобрать слова. Но без необходимых деталей информация становится неполной, ответы?— скомканными, а сама Милли теряет контроль над ситуацией.Он приходит к выводу, что ей необходимо о чем-то рассказать, но для этого ему надо поверить, иначе… А что именно ?иначе?, Йо пока не знает.—?Что за история? —?его рука, удерживающая клинок-реликвию, расслабляется. Намеренный жест, чтобы Милли пришла в себя.Он уже понял, что она и есть ключ ко всему: к тому, во что вляпался он и во что, возможно, вляпалась также и Анна. И, чтобы вытащить ее, ему необходимо быть в курсе.—?История, случившаяся с деревней Добби, параллельная всем известной,?— она тяжело вздыхает, сжимая края платья до ощущения врезающихся в ладони ногтей, и вдруг отпускает, распрямляя плечи.Она нашла выход из сложившейся ситуации, и сейчас она ответит.—?Ты об этом узнаешь в свое время?— я расскажу. Но для начала тебе стоит узнать о мотивах Анны и других участников истории,?— подводит его к задуманному, мысленно радуясь и хваля себя.Однако сказать?— это еще не все, и Милли это прекрасно понимает?— многое зависит от самого Йо и от того, проявит ли он интерес.—?Что сделала Анна? И кто они?— ?другие?? Ты имеешь в виду себя или… —?здесь Йо запинается, вспоминая о Хао, и вновь волна непонимания и слабой надежды, что все не так, как он себе вообразил, поднимается в груди.—?Хао здесь абсолютно не при чем,?— заверяет Милли и откровенно лжет. Пусть думает пока так. —?Ничего плохого Анна не сделала: она все время была на твоей стороне, защищала и наблюдала за тобой. Не бойся.Йо уверен: последнее было сказано с такой надеждой и верой больше для собственного утешения, нежели для его. Милли явно нервничает, а значит, прошлое высказывание было ложным.Темный взгляд опускается на клинок в руке. Глаза скользят по шершавому лезвию, а голова наполняется воспоминаниями о том, как он получил реликвию, использовал в боях, совершенствуя атаки и увеличивая свой уровень среди шаманов, как она помогла ему в бою с Хао… с Хао. Йо уверен: здесь замешан Хао. Определив по лжи, неуверенности, по плотно стянутой одежде, Йо уверен, что Милли врет ему, хоть и пытается это скрыть. Быть может, именно поэтому Анна и не сказала ему ничего? Ведь она ?не умеет врать?.Но тогда, получается, что и Анна, и Хао?— а возможно еще и другие, кого он знает,?— замешаны в одной большой истории, которую он упустил из виду, сосредоточившись на Турнире Шаманов и, непосредственно, самом Хао? Быть может, тем самым он ему помешал? При чем тогда тут Анна? Что за история вообще и почему о ней знают лишь единицы?Все опять сводится к Милли?— знающей обо всем, участвовавшей в непонятных действиях и готовой все рассказать, но с предысторией, раскрывающей сущность Анны, которая была, опять же по ее словам, ему не знакома.Он силится ответить себе на вопрос, на который нет определенного ответа, где у каждого из вариантов есть свое ?но? и давящие аргументы.Готов ли он узнать историю, которая закончилась несколько месяцев назад? Актуальна ли она вообще еще?Готов ли узнать нечто неизвестное ранее об Анне и о том, чем она занималась за его спиной? Верит ли он тому, что она всюду и всегда помогала ему, не предавала его??Да, но…?И тут вступает ?но?, от которого бросает в жар. Имя ему?— Хао Асакура.Йо и сам не понимает, почему так сильно цепляется за него и его возможную причастность к этой истории, однако ощущение, что все не так просто, его не покидает. Быть может, в этой истории Хао был связан с Анной, и, убив его, они помешали не только ему, но и самой Анне? Тогда, кто какую сторону занимал на протяжении всего Турнира Шаманов, и не помешали ли они не тому человеку?Ведь, как всегда считал Йо, у каждого человека и его действий есть определенные мотивы, и, чтобы можно было о нем судить, ннеобходимо их знать, понимать.Знал ли он и его друзья действительно все мотивы Хао перед тем, как убить? Нет.Знал ли он обо всех мотивах Анны?— а если и нет, то какие были самими важными в этой истории?Его вздох обрывается, а зрачки расширяются.Он запинается в собственном ответе.Впервые он не уверен в той, в чьей верности ранее не видел ни единого темного пятна. Да, она была строга с ним, натаскивала тренировками, поддерживала, верила, но что, если… если это все было предисловием к чему-то большему, чем просто Турнир Шаманов? Быть может, ее интересовало нечто другое, и все эти взгляды в последнюю неделю, все отмены тренировок и некоторое сближение, были своего рода извинением за все погрешности?Готов ли он разбить уверенность в своей невесте, которую как раз-таки за последнюю неделю и начал воспринимать как таковую, чтобы открыть глаза на доселе неизвестные вещи?Его рука крепче сжимает реликвию, тогда как Йо напрягается, поднимая темный взгляд на Милли, продолжавшей нервно размышлять о наверняка провалившемся плане.Но нет. Он готов. —?Расскажи мне? —?его вопрос рассекает тишину, заставляя Милли дрогнуть, а уголки ее губ приподняться.—?Я расскажу, но для начала,?— она протягивает ему ладони. —?Тебе придется оставить оружие, и, доверившись мне, взять за руки настолько крепко, насколько сможешь.Конечно, перспектива остаться без оружия на неизвестной территории, в то время как Милли?— пусть и не враг, но еще и не друг,?— будет что-то рассказывать или показывать, использовать какие-то техники, не шибко привлекает, однако Йо решает, что ничего другого ему не остается.Он оставляет на кресле реликвию, снимает со спины Харусамэ, чувствуя, как все шаманское нутро трепещет в яром протесте, и лишь качает головой готовому вот-вот появиться и кинуться в бой Амидамару.Нет, это только его дело, и он разберется с этим сам.Трепет в груди ослабевает, не исчезая полностью. Невидимое касание дотрагивается до ожерелья из когтей на груди в знак того, что Амидамару останется здесь, будет следить за ним и в любой момент придет на помощь. И Йо слабо кивает ему в ответ, подходит к Милли.Он берет ее за руки, невзначай осматривая тонкие ладони с розовыми ноготками, обкусанными вредной привычкой нервного человека, и отмечает, что предположение о маникюре оказалось верным.В то время Милли сжимает его ладони едва ли не до хруста костей, отчего Йо морщится, но молчит. Всматривается в сосредоточенное лицо, вслушивается в методичное дыхание и видит то, как алые глаза закрываются.Пространство начинает заметно сужаться. Хоть комната и остается прежней, Йо все же чувствует, как воздух сжимается вокруг них, образовывая плотное кольцо. Оно подталкивает в спину подойти еще ближе, давит и стискивает мышцы и вместе с ними позвоночник, проникает под одежду, и через кожу?— в горячую кровь.Йо чувствует, как воздух леденеет, а по ногам пробегает сквозняк, вздымается от кончиков пальцев ног вверх по одежде и, сбивая пряди волос, поднимается к потолку. Он слышит, как шелестят модные журналы на столике рядом, видит, как Милли выдыхает густой пар, и чувствует, как пальцы коченеют. Щеки Милли краснеют, а на ресницах появляется белесый иней, игнорируя жаркие плюс двадцать пять в тени на улице.Из этого дома, из этой девушки, буквально за считанные секунды выходит весь огонь, вся жизнь, радующая глаз особым очарованием, и постепенно все погружается в морозящую зиму, наполняется страхом и отчаянием, ужасом предстоящего неизвестного.Йо чувствует, как его сжимает изнутри, как холод хватает за сердце, перестающее под железным натиском качать кровь по организму. Он слышит, как оно с каждым разом все медленнее отбивает ритм в груди, как замедляется в умирании.Неужели это ловушка? Он умирает? Он готов расцепить руки, но Милли сжимает их сильнее, подходит ближе, почти вплотную, и что-то шепчет, однако вместо слов в ушах стоит белый шум и редкое сердцебиение. Йо жмурится, втягивает шею в плечи, пытается отстраниться, однако стена, невидимая и холодная, пресекает любую возможность отступить. Только вперед, без всяких сожалений. —?Покажи мне иной мир,?— разлетаются раскатом грома слова. Голос Милли вновь проникает в тело Йо, проскальзывая меж ударами сердца, затмевая собой любые звуки. Она буквально пробирается в мозг?— он чувствует, как теряет часть себя, а на ее место приходит часть Милли,?— она убивает его, высасывает огонь жизни, как из него, так и из себя.Она погибает вместе с ним.Так легко и так просто. Казалось, в этом и есть вся Милли. Ее волосы взметаются вверх с порывом ветра, а из носа стекает кровь. Милли не обращает внимание?— лишь сжимает губы в тонкую полоску. Йо ощущает, как земля начинает трястись, но и это не отрывает ее от начатого безумия. Стук сердца превращается в одно сплошное звуковое давление, выталкивая из него душу, опустошая тело и пытаясь вытянуть туда, где он действительно сможет узнать ответы на многие вопросы. Посредством собственной жизни.Значит, именно так и умирают люди?Ноги коченеют, а колени дрожат, подгибаются. Йо чувствует усталость и то, как сильно хочет спать. Чувствует, как мышцы расслабляются, и тело обмякает, но вместо того, чтобы упасть на пол, он будто возносится над ним, улетает куда-то вместе с Милли.Ему страшно открыть глаза. Страшно открыть и увидеть то, как он, мертвый, парит над собственным телом и телом этой незнакомки, что наверняка солгала о кровной связи с Анной, а сейчас добилась главного?— захватила и убила его. Давление в ушах становится невыносимым. Он готов взвыть от того, как сквозь уши его мозг сдавливают с двух сторон.Он чувствует, как открывается в последний раз его рот, однако не слышит ничего: ни слов, ни крика?— абсолютный шум. Чувствует, как руки Милли, ее холодные пальцы, нежно поглаживают его. Утешающее движение вместо слов, попытка привести в чувство и адекватность, но слишком поздно?— он ощущает лишь грохот и давление снаружи. Потеря сознания.И пустота внутри. ***—?Йо,?— знакомый голос разрезает тишину. —?Йо!Он резко распахивает глаза, делая быстрый вдох и ощущая, как тот протекает по горлу в легкие, доказывая, что не умер. Что все еще жив.—?Слава духам, ты очнулся! —?облегченно выдыхает Милли, склоняясь над ним. Она?— живая, не мертвецки бледная, и только смазанная дорожка крови под носом говорит ему о том, что повторно хвататься за чьи-либо руки бездумно ему больше не стоит.Она видит, как Йо приходит в сознание, старается ухватиться за что-то в попытке подняться, и, перехватывая его ладонь, тянет наверх, помогая встать.—?Извини, более мягкого способа перемещения я пока не придумала.—?Я думал… —?его голос надломлен, сипит. В горле засуха, и попытки смочить его не венчаются успехом. Йо проводит рукой по затылку, ощупывая на предмет крови или ушибов, зрительно проверяет кости на наличие сломанных или вырванных с корнем, но, к приятному удивлению, все цело. Все в порядке, если не учитывать ощущения полной раздавленности, как от бетонной плиты. —?Я думал, ты решила меня убить.Он разминает затекшую шею, потягиваясь и слыша сладкий хруст позвонков; постепенно скованные холодом мышцы разогреваются, полностью возвращаясь в работоспособное состояние.Краем глаза осматривает комнату, в которую, по всей видимости, и перенесла его Милли: темный пол и потолок, освещаемые тусклыми лампами. Светлые стены с большими картинами в тяжелых рамах и огромным гобеленом с непонятным рисунком на красном фоне. Нет никаких диванов или пуфов?— скромность обстановки заключается в паре стульев, столике с кипой журналов на нем и большой веранде, выходящей в сад, с которого видно назревающую луну на темном небе и россыпь ярких звезд.—?Сколько я был в отключке? —?пораженно спрашивает он, полностью реабилитируясь как телом, так и мыслями, заостряет внимание на полумесяце. Когда он пришел к ней в дом, не было и трех дня, а сейчас?— глубокий вечер.Глаза различают в темноте гору, сокрытую и окруженную шапкой леса в знакомом чудаковатом изгибе, овитую рельсами железной дороги. Он силится всмотреться внимательнее, напрягает память от знакомых холмов, виденных им ранее в…—?Мы в Изумо?! —?восклицает он, оборачиваясь к Милли, что молчала до сих пор. —?Ты владеешь телепортацией?Она лишь качает головой, съеживаясь от печальных воспоминаний, оставленных этими старыми и скрипучими железными стульями, на которых вечерами было холодно сидеть, а как-то утеплить с помощью пледа отец не догадался; от этого деревянного темного столика, об который она постоянно ставила занозы, стоило задрать ноги во время увлеченного чтения книжек.Воспоминания бурным потоком охватывают Милли, заставляют усомниться в правильности решения о возвращении сюда, отчего плечи опускаются, а рыжие пряди закрывают лицо. Тонкая ладонь накрывает глаза, остужая печаль памяти.Нет, она?— не враг, но она привела его туда, где ее сердце неспокойно бьется.—?Это не совсем телепортация,?— тихий голос заставляет задуматься, как…—?Первый хлопок! —?такой звонкий и знакомый голос заставляет его вздрогнуть, обернуться и посмотреть в самый дальний и темный угол комнаты. Туда, где стоит она, такая маленькая и почти не видимая им ранее.Анна. Маленькая Анна, одетая в нежно-кремовое платье и белые гольфы. Невысокого роста, худая и нескладная, с упертыми в бока маленькими кулачками и хмурыми бровками, выглядывающими из-под темной, непроницаемой повязки на глазах.Не веря собственным глазам, Йо задерживает дыхание и подходит ближе, аккуратно ступая на деревянный пол и надеясь, что тот предательски не заскрипит. Он поражен и приятно удивлен тому, в какой момент его перенесла Милли, какой показала Анну?— еще не знавшей ни стального голоса, ни ужасного слова ?тренировки?, не носящую черное платье и извечный красный платок.Она едва ли достает светлой макушкой ему до груди, тем самым заставляя широко улыбнуться, протянуть руку в попытке прикоснуться до этого маленького и милого создания, которое бы никогда не заподозрил позднее в тирании над собственным женихом.—?Ты не сможешь до нее дотронуться,?— тихо произносит Милли, подходя ближе и разделяя его чувства по отношению к этой хмурой и на чем-то сосредоточенной радости?— старшей сестре. Она присаживается на корточки, подперев щеку ладонью, и по-доброму смотрит на Анну. —?Я переместила нас в прошлое. Почти на восемь лет назад в Изумо, чтобы показать тебе начало истории.Раздавшийся по требованию маленькой Тирании хлопок прерывает вопрос Йо о том, какая же история началась так давно и окончилась так недавно. Однако его собственные воспоминания о событиях в этот период времени?— о его спасении от Они под холмом?— наводят на мрачные мысли.Неужели, история началась с него? Неужели, Анна жалеет об этом? Но маленькая Анна не только не отвечает на его вопросы, но и вовсе отворачивается в другую сторону, к чему-то прислушиваясь.—?Не жульничать! —?раздается строгий женский голос со второго этажа и маленькая девочка, виновато улыбнувшись от поимки на горячем общении с духами, сжимает края платья. Она делает шаг вперед, мотая головой и отказываясь от их навязчивой помощи, вспоминает, откуда раздался первый хлопок.—?Она,?— Милли замирает, стоит маленькой Анне пройти сквозь нее, не заметив постороннего присутствия и тем самым ответив на вопрос о невозможности касаний,?— уже тогда имела некоторый опыт общения с духами, а поэтому играть и хитрить было намного легче. Хоть наша мама и частенько ругала ее за это.—??Мама?? —?переспрашивает Йо, Милли же поднимается с корточек. —?Значит, тот строгий голос… —?он вскидывает голову к потолку, щуря глаза и рисуя в воображении ?миссис Киояму?, которую никогда не видел и о внешности которой задумался лишь сейчас.Анна никогда о ней не рассказывала?— впрочем, как и обо всей своей семье,?— что в свое время породило мысль об их гибели, поэтому Йо не решался поднять столь откровенную тему до ее готовности. Как оказалось, зря.Ведь ее родственники сейчас сами его нашли. Он идет за Милли, осматривает узкие коридоры-лабиринты, в которых можно заплутать, но в которых так свободно ориентируется маленькая Анна, переступая через валяющиеся вещи и игрушки, огибая стоящие тумбы и пуфики.От стены к стене, от угла к углу?— все выдержано в классическом японском стиле: светлые стены без рисунка, темные, немного скрипучие половицы, бумажные раздвижные двери-седзи, украшенные витиеватым узором. Везде развешены большие картины в тяжелых рамах и расставлены по длинному коридору тумбочки с домашними телефонами.?Кто-то здесь явно боялся не ответить на звонок?. Йо слабо улыбается своим предположениям и, краем глаза подмечая рыжие вьющиеся волосы, поворачивает вслед за Милли и маленькой Анной, уже сосредоточенно стоявшей в центре кухни, осматривающей закрытыми глазами кухонный фурнитур и полки.—?Второй хлопок! —?даже при насупившемся выражении лица и напускном суровом голосе, она не выглядит как та Анна, которую он знал. Здесь и сейчас она?— обычный ребенок, играющийся и беззаботно смотрящий на мир.Она без сомнения умиляет Йо, заставляет теряться в догадках о том, почему же она молчала об этом. Конечно, главной причиной могла быть потеря авторитета железной леди, однако, даже если бы только он знал об этом, это не сделало бы никому хуже?— только их бы сблизило больше, как жениха и невесту.Второй хлопок раздается слабый, неохотный. Кто-то близок к поимке, и он это явно понимает, отчего старается забиться в самый дальний угол шкафа, создавая лишний шум и тем самым облегчая задачу маленькой Анне в выборе нужного. Третий слева. Она проходит мимо Милли и Йо, открывает шкафчик с кухонной утварью и, садясь на корточки, почти полностью в нем пропадает в поисках своей жертвы. Шарит по деревянной полке, создавая гулкий звук: какие-то железные кастрюли стучат друг о друга, что-то слетает с чего-то с громким грохотом, однако Анна на это не обращает никакого внимания. Здесь кто-то прячется?— она это чувствует.—?Только не удивляйся слишком громко,?— в предвкушении Милли прячет за спиной руки, раскачиваясь с пяток на носки и завороженно наблюдая за Анной. Блеск и торжествующая улыбка сулят многое и интересное.—?А что там? —?бодрый голосок, восклицающий победоносное ?Попалась!?, обрывает вопрос на половине, заставляя Йо обернуться и посмотреть на то, как светлое платье пятится из шкафа, а маленькая ручонка Анны тащит за собой кого-то еще.Такого же маленького и хрупкого.Следом за ней вылезает темно-алое платье, почти точная копия того, что надето на Анне, затем?— босые ноги и знакомый, до боли знакомый, красный платок, повязанный на макушке и ставший впоследствии ярким атрибутом нынешней Анны.Его рот приоткрывается в зарождающемся вопросе, однако стоит одной маленькой ручонке стянуть красный платок с карамельных, коротко стриженных волос, а другой?— снять темную повязку с глаз, как Йо впадает в ступор.Они вылезают из шкафа, поднимаются с пола, все так же держась за руки, встают друг напротив друга и смотрят пристально в глаза. Так одновременно одинаково и разно: одна?— радостно и улыбаясь от маленькой победы жизни, а другая?— скептически, настороженно, в попытке поймать на жульничестве, в котором другую уже успели уличить.Они одного роста, одного телосложения и имеют одинаковый цвет кожи, волос. Те же тонкие губы, те же темные глаза и острый нос.Они?— точная копия одного человека, отражение друг друга.Они?— близнецы. —?Анна,?— Йо пораженно выдыхает, рукой указывая на двух девочек. —?Их две!