Часть 3 (1/1)

Франция, Париж. 28 апреля, 1934 год. Месяц назад чета Вегенеров переехала в Париж?— свободный от предрассудков и чужих мнений город. Здесь Эйнар чувствовал себя свободней и раскованней. Герда же, в свою очередь, сильнее ощущала в себе пустоту и с каждым днём становилась всё более замкнутой и одинокой. Как только пара ступила на земли Франции, художницу накрыла новая волна славы: Герду ожидали лавры самой популярной портретистки. Ей нравилось изображать на холсте мужа в женском облике и себя, показывая эмоции и чувства двух женщин друг к другу: дружбу и даже любовь. Должна же она быть хоть где-то… Палитра красок была яркой и насыщенной: от красного до оранжевого, от травянисто-зелёного до нежно-синего и, конечно, все оттенки голубого?— от небесного до более тёмного. С ними также сочетались фиолетовый, лиловый, жёлтый и бордовый цвета. Как приятно было смотреть на двух влюблённых, запечатлённых на полотне, и как грустно становилось от понимания того, что рыжая девушка разрушала семью блондинки, той, которую якобы любила и с которой находилась рядом. Герда каждый день наблюдала то, как муж стремительно исчезал из её жизни. Она понемногу училась обходиться без него: Эйнар уходил рано утром и возвращался ближе к ночи. Он бежал из дома, бежал от неё. И хотя Герда искренне желала помочь ему, она уже приняла тот факт, что рядом с ней останется лишь женщина с именем цветка. Художница писала обнажённую Лили, которая принесла ей славу, и испытывала к ней любовь, граничащую с ненавистью. Эти противоречивые чувства угнетали, уничтожали изнутри и лишали последних сил. Герда с каждым днём чувствовала себя всё хуже: она потерялась в себе, заблудилась в дебрях собственных серых мыслей. Ей больше не хотелось улыбаться и тем более смеяться так же, как раньше, в Копенгагене. Она устала. Появилось ощущение, что кто-то другой управлял её телом и разумом. Герда понимала, что больна, и грезила, чтобы кто-то пришёл и забрал её с собой. Она больше не хотела испытывать невыносимое чувство безысходности, ненужности, мечтала вновь стать кому-то необходимой. Кем был этот кто-то? Когда эти бесконечные серые будни исчезнут и вновь начнутся такие радужные, умиротворённые, лишённые беспокойства и неизбывной тоски дни? Герда продолжала писать и продавать свои творения арт-дилерам. Только вот работы стали совершенно другими: цвета заметно потускнели, появилось много серого, чёрного, коричневого и тёмно-синего. Даже свежие оттенки зелёного превратились в мутный болотный. Она чувствовала, как эти цвета проникают в саму её сущность, и уходила на дно. Её кто-то пожирал изнутри, она ощущала это. Герду постоянно преследовал непонятный дискомфорт, на коже стали появляться странные пятна. Художница часто плакала без особой причины, ей снились сны о том, что кто-то насильно удерживал её взаперти, а в голове до самого утра звучал мужской смех. Ещё немного, и она сошла бы с ума. Чтобы не видеть сны и не слышать ни противный голос чужого мужчины, ни собственный крик от нанесённых увечий, Герда начала принимать сильное снотворное. В противном случае она вскакивала с постели и начинала ходить по всем комнатам, что имелись в доме, лишь бы не спать. Нельзя было засыпать! И тем более звать кого-то к себе или просить прийти за ней и забрать. Герда не могла и не хотела больше смотреть на то, как она теряла себя. Даже мозг начал посылать сигналы о том, что ей нужна помощь. Но к кому она обратится? К Эйнару? К Уле? Нет, точно не к ним. Герда стояла в центре гостиной и боролась со сном, чтобы не дать мужчине в белом халате снова делать ей плохо. Она начала плакать, сама не понимая почему. Ей просто так захотелось и всё! Герда опустилась на колени и взглянула на потолок, на выключенную люстру. Темноту пронизывал лишь тусклый жёлтый свет ночной лампы. В квартире было тихо, никто не мог её побеспокоить. И помочь ей тоже никто не мог. Эйнар вернулся лишь под утро?— он вновь посещал бордель. Девицы лёгкого поведения учили его разнообразным ?женским штучкам?. Герду об этом он уже не просил. От него несло портвейном и табаком так сильно, что на секунду женщина даже решила, что он нашёл себе мужчину и встречался с ним. ?Лили вышла на охоту?,?— обычно проговаривала Герда в спину уходящему мужу. Как же ей надоело оставаться одной. Вегенер решила, что она сама отыщет того, кто поможет ей и её мужу. И она нашла того мальчика из Вайли, друга детства Эйнара, который когда-то так страстно касался губ пока ещё не ?родившейся? Лили. Герда сама пришла в его логово и стала ждать встречи. Ханс Ацгил?— главный арт-дилер Франции, скупающий у американцев их творения и продающий их по всей Европе таким же ценителям прекрасного. Он заключал сделки и успешно завершал их в свою пользу. Теперь настала её очередь. —?Ханс Ацгил,?— представился высокий светловолосый мужчина, положив трубку телефона на рычаг. Он встал с кресла, подошёл к датчанке, протягивая ей для приветствия свою широкую ладонь. —?Герда Вегенер,?— так же представилась она и тут же ухватилась за руку уверенного в себе мужчины. Художница почувствовала, как что-то кольнуло в пальцах, а затем стремительно побежало по кисти и предплечью вверх, будто электрический разряд. Ей хотелось, чтобы именно этот человек спас её от невзгод. Герда сделала попытку улыбнуться впервые за последний месяц, но не вышло. Она разучилась испытывать радость: даже мужчина напротив бился током. Ханс отпустил женскую руку и предложил Вегенер пообедать с ним. Герда согласилась на его предложение, не раздумывая. Они сидели в уютном ресторане, пили белое вино, вспоминая детство, его и Эйнара, и поцелуй между подростками. Герда чувствовала себя неважно: ей было плохо, но приходилось держаться, делая вид, что всё в порядке, ведь женщине вовсе не хотелось лишаться внимания собеседника. Она терпела, как и всегда. Ей хотелось слушать рассказы, показывать свой интерес и подобие улыбки на губах. На следующий день Герда рассказала мужу про встречу с другом из его далёкого детства. Эйнар не подал виду, что обрадовался этому, хоть втайне и мечтал снова увидеться с Хансом. Лили нежно любила сильного, смелого, решительного мальчика со светлыми волосами и серыми, словно пепел, глазами. Ханс не мог сравниться ни с одним из ухажёров Лили, даже с тем же Хенриком Сандалом, не оставлявшим попыток покорить сердце рыжей бестии. Он знал, что под личиной женщины скрывалась мужская особь, но это лишь заводило ещё больше, и в один момент ему захотелось попробовать на вкус художника-пейзажиста, забыв о том, что перед ним Лили, кузина Эйнара, а не он сам. Хенрику было всё равно: он любил. И какая разница, что за личность на первом плане? Когда Лили отказалась отдаться ему и сбежала, он затаил на неё злобу. ?Ты всё равно будешь моей!??— завопил мужчина вдогонку убегающей испуганной девушке. Эйнар сбежал из гостеприимного дома Сандала, а затем отправился в Париж. Он знал, что Хенрик владеет психиатрической клиникой: лечит людей от душевных ран, штопает дыры ровным невидимым швом, надеясь, что нити не разойдутся. Герда отправилась на второй совместный ужин с Хансом, позже обещая себе заново познакомить друживших некогда мальчиков, ставших теперь взрослыми мужчинами. Накануне она не спала, зная, что кошмары с ней в главной роли не дадут выспаться. Задремав лишь под утро, через пару часов она встала разбитой и ничего не соображающей, по инерции собралась и отправилась на свидание… Или всё-таки на деловую встречу? Герда так и не смогла расслабиться под внимательным взглядом серых глаз. —?Часто Эйнар Вас бросает подобным образом? —?задал вопрос Ханс, исподлобья оценивая реакцию спутницы, и повертел в пальцах сигару. —?Нет, что вы,?— быстро ответила она, даже не делая попытки улыбнуться, лишь отвела глаза на список блюд и ухватилась за меню, словно за спасательный круг. ?Он уже давно меня бросил!??— кричал отчаянно внутренний голос. Ужин прошёл в беседе о живописи и о том, как особенно прекрасна Дания весной. Герда не могла как следует сосредоточиться и успокоиться: каждый раз по телу проносился табун мурашек; кожу тянуло, она чесалась, снова начинали появляться пятна и какие-то яркие точки. ?Да что со мной не так???— спрашивала она себя, вбегая в дамскую комнату ресторана ?Ледофил?, расположенного в самом центре Парижа. Ханс, посидев немного и докурив кубинскую сигару, поднялся с места и отправился следом за беглянкой. —?Герда, разрешите вам помочь,?— попросил он тихонько. Стоило только зайти в уборную и обнаружить кабинку, в которой скрылась художница?— оттуда отчётливо слышались всхлипы. Ханс прошёлся ладонью по деревянной поверхности, что разделяла их, но войти не решился. Он ждал, пока слёзы высохнут, а девушка с потёкшей по щекам тушью выйдет, тогда он смог бы разглядеть тьму в глазах напротив. Ацгил отошёл от дверцы, услышав звук открываемой щеколды. Наконец-то она показалась ему?— потерянная и такая манящая. Слёзы делали девушку другой: менее строптивой и более покладистой… Невинной. Нет, не жалкой?— чудесной. Её хотелось обнять, поцеловать, избавить от всех неприятностей, чтобы она больше не вспоминала вкус солёной влаги на губах. Эти губы… Красные, пухлые и влажные от слёз… Ханс в один шаг оказался рядом, прижав стройное женское тело к себе. Ещё мгновение, и они слились в поцелуе. Герда не сопротивлялась напору сильного, уверенного в себе мужчины, и через пару секунд уже отвечала, теряя рассудок, а заодно и последние чувства к мужу, что тлели слабым угольком где-то в глубине её сердца. Стало тепло. Казалось, вот она?— тишина в мыслях. Ханс продолжал целовать, удерживая в объятиях настолько крепко, что стоило бы девушке упасть, её бы обязательно подхватили. Герда обняла широкие мускулистые плечи, за которыми?— она знала?— была под защитой и позволила бы себе расслабиться. С Хансом она могла быть кем угодно. Ацгил открыл кабинку, подталкивая художницу внутрь и прислоняя к стенке. Герда услышала щелчок, и этот звук вывел её из секундного помешательства, сообщая о том, что она, возможно, станет сожалеть, отдавшись другому так быстро… А может и нет. Но скорее да, ведь так?! Ей немедленно захотелось выйти. Она уже сделала попытку открыть ?клетку? и вырваться. Ханс боялся настаивать на своём, ведь они так мало времени провели вместе, но, ухватив за кисть, всё же развернул девушку к себе, лишая возможности убежать. —?Мне не нужна помощь! Я справлюсь! —?крикнула она ему в лицо, пытаясь вырваться из стального захвата, однако мужчина словно ничего не почувствовал. Крепко взявшись за другое хрупкое запястье, он вытянул обе руки над головой девушки, удерживая их ладонью. —?Не справишься,?— твёрдо ответил Ханс и одним движением вжал её тело в стену. Герда приоткрыла рот, не зная, чего хочет: разум требовал бороться с желанием отдаться другому, а низ живота лёгким покалыванием и теплом, распространяющимся всё ниже и ниже, молил продолжать. Тем временем… Алисия открыла глаза, почувствовав возбуждение. Осознав, что не была связана и находилась в палате одна, она встала и прошлась по комнате. Дёргая дверную ручку, она и не надеялась, что та поддастся, и даже порадовалась, что оказалась взаперти. На всякий случай актриса подпёрла дверь стулом, чтобы создать дополнительное препятствие своему истязателю. Алисия быстро задрала рубашку, легла обратно на кровать и закрыла глаза, улыбнувшись тому, что он пришёл к ней, чтобы помочь. Быстро засунув руку под бельё, актриса поняла, насколько влажная и мягкая там внизу. Она готова была принять его немедля, не тратя времени на прелюдию. Её тонкие длинные пальцы тут же оказались внутри, розовые податливые стенки обняли их, и девушка застонала. Двигая в себе пару пальцев, прогибаясь в пояснице, она выкрикивала ?Маттиас? и требовала больше никогда не останавливаться. Алисия перевернулась на живот, не отнимая руки от промежности, и продолжила свои действия, по-прежнему удерживая контакт со своим воображаемым партнёром. Мэтт мог быть разным в сексе, поскольку каждый акт, создавая нового персонажа, он обдумывал, каким будет герой на этот раз. Хотя интимной близости между Гердой и Хансом зрители не увидели на экране, тем не менее она была: режиссёр Том Хупер снял её, но в фильм не вставил. Алисия стонала в стенах своего заточения и даже не пыталась сдержать себя. Прикусив нижнюю губу и снова перевернувшись на спину, она вынула пальцы и стала ласкать клитор, надавливая на него, массируя, задевая нервные окончания. Мэтт и правда был каким-то демоном: он умел сочетать в себе зло и добро, сострадание и любовь, жестокость и ненависть. Он был силён и настолько уверен в себе, что многим от этого становилось не по себе. Но только не ей. Алисия по-прежнему не открывала глаз, а губы её были растянуты в улыбке. Ладонь сжала грудь, когда она вспомнила, как, казалось, совсем недавно чужие руки так же удерживали её, а зубы слегка прихватывали сосок. Актриса вновь застонала, голос эхом пронёсся по палате и впитался в стены. Как и она питалась им. —?Приди за мной, прошу тебя,?— произнесла она вслух, чувствуя судороги в ногах, и тогда уже настоящий крик освобождения вырвался из её горла. Казалось, что стены не выдержат и разрушатся, но нет, они уцелели. Алисия открыла глаза, поднесла пальцы в собственной смазке к носу и втянула запах?— свой и его, затем, сунув в рот, облизала их и улыбнулась. —?Спасибо, что был со мной,?— произнесла она шёпотом, поправляя белье и одёргивая рубашку. Она попрощалась с ним, надеясь, что не навсегда. Актриса погрузилась в сон. Ей снилась Герда, изменившая своему мужу с другом. Тем же временем… Мощные движения довели художницу до оргазма и практически до нервного срыва. Мужчина вышел из неё, коснулся щеки поцелуем и отворил ?клетку?, выпуская женщину немного погулять. Герда, вытащив из сумочки платок, вытерла чужое семя. Ей захотелось понять, как пахнет Ханс, вспомнить аромат настоящего мужчины. Поднеся платок с липкой вязкой субстанцией к носу, она втянула запах ?дождя?. Неожиданно для самой себя быстро высунула язык, кончиком касаясь спермы. Мутная вязкая субстанция напомнила ей вкус мускатного ореха. Свернув платок, Герда запихала его в клатч, отправляясь вслед за Хансом. Она шла за ним и чувствовала, что исчезает, пропадает из себя и проникает в него, что стремительно, раз за разом, теряет своё ?я?. Как она могла допустить физическую измену? Ровно как и душевную… Кто заставил сделать шаг в пропасть? Ведь она чувствует, что летит вниз и скоро разобьётся, или просто переломает ноги и руки, ударится головой, потеряет сознание… на время. А вскоре очнётся и останется инвалидом, и уже не в плане эмоций. Кто толкнул? Эйнар, Лили, мужчина из беспокойных снов или же… сам Ханс? Когда уже она ответит на эти бесконечные вопросы? Почему их так много? Откуда они взялись? Герда чувствовала головокружение и слабость. Она наконец-то села на своё место, не желая быть марионеткой в чьих-то руках. Если только это не будут руки… Ханса. —?Я оплачу счёт, и мы можем отправляться на встречу с Эйнаром,?— озвучил своё решение мужчина, выводя женщину из мира уничтожающих её сущность тёмных мыслей. —?Да, конечно,?— ответила Герда, не споря, хотя и сама не поняла, в какой момент разрешила делать так, как хотел мужчина. Или наоборот всё прекрасно осознавала и помнила? Хотела. Герда медленно поднялась на ноги. Ацгил помог ей с пальто, заботливо удерживая вещь перед ней, открыл стеклянную дверь и пропустил вперёд. Его ладонь на чужой пояснице чётко давала понять, что теперь он решает всё. Но кто дал ему это право? Она сама и дала, проклятье! Демон в человеческом обличье! Герда покосилась на мужчину, что продолжал вести её. Сделав глоток прохладного воздуха, она попыталась отвернуться, но разве это было возможно? Когда они подошли к двери, Герда была готова открыть её, чтобы впустить в дом… Кого? Кто он теперь для неё? И какой по счёту в доме? Четвёртый? С ней и Эйнаром уже жила Лили, а теперь ещё и Ханс? Вегенер тряхнула головой, чтобы бесконечные мысли покинули голову. Она знала, что они вернутся, но это будет позже. А сейчас? Как ей смотреть в глаза тому, кого любила, сразу после того как трахалась в туалете с другим и впитывала его запах, слизывая семя? Новый мужчина пах любовью и надеждой о чём-то светлом, ярком. —?Я могу прийти в другой раз,?— сообщил Ханс Герде, видя, что та не торопилась впускать его. —?Он ждёт вас,?— ответила она, по-прежнему обращаясь на ?Вы?, ведь так ей было легче и казалось, что между ними ничего не случилось. Дверь наконец-то распахнулась, они вошли. Картины с пейзажами украшали стены коридора. Ханс обратил внимание на одну из них. —?Я помню это,?— произнёс он, разглядывая живописные болота в пригороде датского Вайле. Герда прошла в гостиную, пока арт-дилер оценивал работу. —?Лили? —?прошептала Герда имя соперницы, сидящей на диване в оливковом платье, в чулках молочного цвета и туфлях на небольшом каблуке. Сегодня на ней был рыжий парик и аккуратно нанесённый макияж. ?Кто бы мог сомневаться, что явишься именно ты?,?— процедил внутренний голос художницы, и от досады что-то внутри неё сжалось в тугой комок. А может и к лучшему, что перед ними не Эйнар?— всё-таки Лили в глаза смотреть проще. —?Ханс, разрешите вам представить Лили, кузину Эйнара. —?Вы не представляете, как я рада видеть вас,?— встав с места, Лили направилась прямиком к Хансу, не обращая внимания на хозяйку дома. Она улыбалась накрашенными губами, оголяя свои белоснежные зубы и протягивая руку для приветствия и желательно поцелуя. Ей нужно было присутствие его губ на себе. Лили почувствовала, как пальцы сжали её кисть, и замерла, ощутив истинную силу. ?Стерва?,?— пронеслось в голове Герды, наблюдавшей за чужим флиртом. Лили усадила Ханса рядом. Ну конечно же, иначе и быть не могло! Он должен был сидеть с той, кому принадлежал с самого детства. Ацгил же поглядывал на Герду: он знал, что в лице этой ?женщины? имел дело с самим художником. Лили щебетала без умолку, закидывая мужчину вопросами и пытаясь невзначай коснуться его. Раз. И ещё. И вот снова рука тянется к его предплечью, чтобы ощутить силу накачанных мышц. Герда отводила взгляд, не желая смотреть на то, как муж в платье лапает её мужчину. Или не её мужчину вовсе? Ханс же старался не замечать прикосновений и терпеливо переносил всё то, что приготовили для него две эти особы. —?Вы женаты, Ханс? —?поинтересовалась Лили, заглядывая в такие знакомые, но уже повзрослевшие глаза. —?Нет, не женат,?— ответил он чётко и грубее, чем хотелось бы. —?А почему? —?следующий вопрос не заставил себя долго ждать. Ханс усмехнулся тому, как мужчина в платье пытался вытянуть из него честные ответы. —?Я уже привык к одиночеству,?— произнёс Ацгил, поднося бокал с вином к губам, и сделал глоток, глядя на Герду. Художница отвела взгляд, не желая смотреть на того, кто лишил одиночества не только себя, но заодно и её?— там, в уборной, на целых двадцать минут. После пары вопросов и выпитой бутылки вина арт-дилер засобирался домой. Сначала, конечно, предложил свою помощь, но Герда по привычке отказалась. Ей было известно, как он ?помогает?, о чём она незамедлительно напомнила, на что мужчина усмехнулся и предложил помощь другого рода, от которой художница тоже отказалась, поэтому ему ничего не оставалось делать, как покинуть их дом. Расправив плечи, он зашагал к выходу. —?Однажды ты сама попросишь меня остаться с тобой,?— бросил он на прощание, слегка повернув голову в её сторону, но не разворачиваясь полностью. Герда молча проглотила его слова. —?Я и без тебя это знаю,?— огрызнулась она в ответ уже закрытой двери, готовая расплакаться.