17. Хороший коп (1/1)

Следующие два дня были наполнены тревожным ожиданием. В любую минуту на полянку перед автобусом могли выйти люди Крейвена, так как один из тех, кто был здесь в прошлый раз, остался жив. Он мог отыскать дорогу и привести ещё больше разъярённых мстителей. И даже когда никто не появлялся – бдительность не была потеряна. Травма Клементины действительно оказалась малоприятной. Судя по всему, это был вывих, как и предположил Кенни. Голеностоп уже к утру сильно распух. Держась за поручни и сделав пару шагов по салону автобуса, Клементина поняла, что боль не стала ни на йоту меньше. Из-за отсутствия кровоизлияния Шейн и Кенни решили, что связка не порвана, что уже вселяло надежду на скорое выздоровление. Но двинуться в путь, в поисках безопасного места для жилья они не могли не только из-за проблемы Клементины, а и из-за фиолетового синяка на единственном глазу Кенни. Так что, с учётом ЭйДжея, выходило, что в группе аж три недееспособных человека. Однако затягивать с уходом было нельзя - кто знает, сколько мирного времени им отпущено и как скоро люди Крейвена нагрянут вновь. С появлением Джин запасы воды стали уходить практически в два раза быстрее, поэтому уже через день после возвращения в лагерь, Шейн взял пустые бутылки и направился к ручью. Джин, увидевшая это, подхватила ту тару, что не поместилась в рюкзаке и руках мужчины, и побежала следом за ним. Шейн не удивился её компании, лишь молча кивнул, одобряя помощь.Джин не была симпатичной: острый нос нарушал гармонию мягкого овала лица, а ещё у неё были какие-то страшные глаза. Чёрные, как и у самого Шейна, а взгляд их был вязким и тяжёлым, так что выдержать его было невероятно сложно. Вот только когда женщина улыбалась, лицо её преображалось и становилось довольно милым. А улыбалась она часто - должно быть знала, как это выгодно меняет её внешность. Джин удивляла Шейна. На следующее утро, после появления в автобусе, она стала улыбаться по поводу и без. Должно быть, её хорошее настроение обуславливалось тем, что ей больше не придётся терпеть домогательств, как это было в прошлом лагере. А быть может, она всегда была такой жизнерадостной. - Ты всё время улыбаешься, - не выдержав, сказал Шейн во время второго их общего похода за водой. - Чему так радуешься? - Тому, что встретила хороших людей, - ответила Джин, вновь улыбнувшись во весь рот.- Хороших? Почему ты так уверена, что мы хорошие? - Нууу… вы не насилуете, не грабите других, не убиваете просто так, без причины, не жрёте друг друга… Да, я думаю, вы хорошие! На это Шейн не ответил ничего, ведь если рассматривать ситуацию под таким углом - его группа действительно казалась милой и добропорядочной.Но ведь не всё в этом мире так просто. Пока Шейн придавался высокоинтеллектуальным думам, женщина отошла в сторону на пару шагов и склонилась над кустами какого-то растения. - Ха! Сегодня будем сытыми! – она опустилась на колени и начала яростно выкорчёвывать бедное растеньице. - Что это? - Купина. Шейн хмыкнул. Название знакомое, но как выглядит это творенье природы, он никогда не видел, а уж тем более не знал, что его можно есть. - Клубни сварим, и будет ням-ням! Смотри по сторонам, может, ещё грибы найдём, - Джин ухватилась за следующий кустик. Живодёрка. Шейн давно бродил по лесу вокруг их опушки в поисках грибов и порой находил съедобные (благо в этом он разбирался без проблем). В такие дни у них с Кенни и Клем всегда был праздник живота. Он даже принялся объяснять Клементине азы различия между съедобными и несъедобными грибами. - Шаришь в растениях? - Шейн вопросительно приподнял брови и на лбу тут же вырисовались глубокие линии морщин. - Я почти биолог, я должна шарить в растениях, - засмеялась Джин. - Почти? Как это ?почти?? - Шейн тоже помимо воли улыбнулся. Голос Джин был таким же вязким и тёмным, как и её взгляд. Однако вопреки этому женщина буквально таки излучала радость, так что, находится рядом с ней и хмурится, оказалось практически невозможным. - Ну, скажем так, я заканчивала обучение, когда мёртвые стали дружненько оживать, - она сложила все выкорчеванные клубни в мусорный пакет и вытерла запачканные землёй руки о джинсы. Шейн, моментально скрыв растерянность, бросил взгляд на морщинки вокруг её глаз и возле самых уголков рта. Быстро оценил взглядом её фигуру и неуверенно протянул: - Извини, конечно, но сколько тебе лет… Выглядела она не на двадцать, это точно, поэтому заявление о неоконченном обучении его несколько удивило. Джин это явно поняла, но вместо того что б обидеться вновь заулыбалась. - Думаю около тридцати шести, - она кивнула ему головой, давая понять, что можно продолжить путь. Мусорный пакет был крепко привязан к шлёвкам на её джинсах. - Биология - второе образование. - Хм, а первое какое? Они пробирались сквозь заросли крапивы, когда Джин вновь опустилась на корточки. Обмотав одну руку, невесть откуда взявшимся синим платочком, она принялась рвать ещё и крапиву. - Щипковые струнные. Была юная и наивная. Верила, что каждый музыкант добивается признания. Оказалось - неправда. - Значит ты - гитаристка. - Вроде как. Бас, акустика… - Укулеле? - заинтригованно спросил Шейн. Настроение у него как-то вдруг заметно улучшилось. Не удивительно, ведь он так давно не общался со взрослой зрелой женщиной!- Особенно укулеле! - она посмотрела на него снизу вверх, расширив глаза и растянув губы в широченной улыбке. В эту секунду её лицо показалось Шейну совсем детским, поэтому он вновь не сдержал ответной ухмылочки. - Я вроде как родом из Гавайских островов.- О, гавайцев в этом мире я ещё не встречал! - Ха-ха. Пошли, - Джин вновь привязала пакет к поясу. Только теперь помимо купены там ещё были пучки крапивы. Прежде чем выйти к ручью Шейн, скомандовал Джин молча постоять на месте. Он всегда прислушивался, не донесётся ли из кустов у воды странного треска - случай с медведем сделал его в разы осторожней.Единственным звуком было лишь журчание воды. Это не давало ровным счётом никакой гарантии, медведь мог сидеть тихонько, в ожидании близко подплывшей рыбки, но приходилось идти на риск. Вода была нужна им позарез. Ручей игриво перекатывал маленькие камушки дна и опоясывал крупные валуны у берега. От него исходила горная прохлада и свежесть, как раз то, чего так не хватает жарким летом. Вытащив все имевшиеся у них бутылки, Шейн и Джин принялись набирать воду. Ещё нужно было проверить три ловушки для рыб (Кенни, вечно обеспокоенный недостатком провианта, добавил к первой родоначальнице ещё две). Однако наполнив свои бутли, вместо того, что б сложить их в рюкзак, Джин принялась доставать из него какие-то вещи. Шейн заметил майку, шорты и что-то очень напоминающее нижнее бельё. А затем в руках у женщины мелькнул чуточку пожелтевший брусок мыла, и всё стало на свои места. - Клем сказала мне где у вас мыло. И что тут можно искупаться, - Джин уловила придирчивый взгляд Шейна. - Ага, - коротко и как-то отстранённо кивнул Шейн. Он принялся быстро закручивать крышку на последней бутылке и, стараясь не смотреть на женщину, принялся запихивать всё в свой рюкзак.Джин без стеснения стянула себя всё, оставшись лишь в посеревшем от времени нижнем белье. Вечный неаккуратный пучок на голове она распустила, и тёмные волосы рассыпались по плечам. Шейн, всё так же не глядя на неё, побрёл вдоль берега к поваленному дереву, к которому Кенни прицепил ловушки. Судя по плеску за его спиной - Джин зашла в воду. - Уааа, - она опять улыбалась, ёжась от ледяной воды, что уже обняла её бёдра. - Боже как холодно! Чистые переливы голоса были полны неподдельного живого веселья. Это было так странно и непривычно. Она радовалась воде, словно малыш ЭйДжей. Улов был стандартный, рыба водилась в этих местах и всегда набивалась в бутылку-ловушку в приблизительно одинаковых количествах. Переложив все до единой рыбки в мусорный пакет (?рыбный пакет? - всё пойманное они всегда несли в лагерь именно в нём, поэтому и вонял он жутко), Шейн, помедлив с минуту, побрёл обратно к оставленным на берегу вещам Джин. Женщина уже натирала кожу мылом, да с такой тщательностью, словно пыталась её напрочь содрать. - Не хочешь освежиться? - негромкий голос пробежался по поверхности воды и достиг ушей Шейна. Он сидел на корточках, склонившись над рюкзаком. Предложение было заманчивым - пот оставил тёмные полукруги под руками и в районе груди и спины. Шейн посмотрел на Джин тем самым своим взглядом, который в своё время вгонял в краску не одну девушку: на губах намёк на улыбку, а лоб покрыт глубокими складочками. Руки с природной грацией лежат на бедрах, а пальцы небрежно крутят сорванную тут же соломинку. А затем он медленно выпрямился во весь рост и одним, отточенным годами, движением стянул с себя рубашку. Идея искупаться ведь действительно не плоха. Вода принесла такую нужную прохладу ногам, утомлённым километрами пеших походов. Он остановился, не доходя до Джин двух метров. Женщина стояла к нему спиной, подставив лицо солнцу и продолжая орудовать мылом. Кончики тёмных волос намокли и доставали до самой резинки бюстгальтера. От взгляда на обнажённую спину Джин, Шейна резко накрыло с головой давно забытое чувство. Чего ещё можно ожидать от мужчины, который давно не был с женщиной? Он никогда не был стеснительным. Ох, кем-кем, но не тем, кто пасёт задних. Вот Рик всегда был таким, слишком много переживал и думал, стеснялся, скромничал и упускал все шансы, которых и так было очень мало. У Шейна не было проблем в общении с женщинами, даже не смотря на то, что сам он никогда не считал себя красавцем. Он просто всегда был уверенным в своих словах и действиях, а женщины сами тянулись к нему, ощущая силу и попадая в плен его харизмы. Но сейчас… сейчас было не время и не место. Как бы сильно он не соскучился по женскому телу и теплу, включать свои старые трюки не стоило. Джин была изнасилована. И не один раз. В ближайшем будущем ей явно не захочется подходить к какому-либо мужчине ближе, чем на метр. Всё же хорошо, что холодная вода гасит все желания и помогает усмирять первобытные инстинкты. - Надо? - Джин повернулась к нему и протянула скользкий брусок мыла. Поношенный бюстгальтер подчеркивал её формы. Безразмерные футболки, которые она носила в лагере, скрывали тело, но теперь Шейн мог рассмотреть всё как есть. Когда-то у Джин наверняка была хорошая фигура, вся такая округлая и женственная. Но голод и постоянное движение сделали её ?суше? и атлетичней, подчеркнув ключицы, рёбра и тазовые кости. Увиденное пришлось Шейну по душе, и желание вновь вспыхнуло в нём всей своей силой. Последние с кем он был это Андреа и …Лори. Ни одна, ни другая не были схожи с Джин ни характером, ни фигурой. Эта женщина была ему безразлична, но он ясно осознал, что хочет её тело. Он был животным и в эту минуту он понимал это особенно чётко. - Давай, - Шейн сделал медленный шаг ей на встречу и взял мыло, на мгновение соприкоснувшись с Джин пальцами. Женщина окунулась в воду и принялась смывать с себя пену. - Как это клёво! - мурлыкала она, не замечая плотоядного взгляда Шейна. Он застыл на месте, забыв про мыло в руках, да и вообще про весь мир вокруг. Вся человечность покинула его карие глаза, уступив место зверю. Джин вынырнула и по её коже тут же заструились ручейки водички, стекающей с волос. А на её остренькой ключице осталась небольшое чёрное пятнышко сажи. Накануне вечером она разводила костёр и запачкалась. Это было превыше его сил. Шейн сделал ещё один широкий шаг, стерев какое-либо расстояние между ними, и прикоснулся к этому пятнышку кончиками пальцев. Джин тут же отпрянула назад. Её страшные глаза расширились от испуга. Это не уменьшило его желания, но подействовало отрезвляюще. - Прости, - Шейн поспешно отвернулся, коря себя за свою похоть и несдержанность. Он быстро потёр затылок мокрой ладонью, и капельки воды тут же взлетели в воздух, диамантами сверкая на солнце. Джин стояла на месте, пытаясь успокоить сердцебиение. Никогда в жизни она не думала, что мужское прикосновение заставит её так испугаться. Эти люди в лагере её сломали! Они совершили то непоправимое зло. Неужели она теперь всю жизнь будет бояться и вздрагивать от любого чужого прикосновения? Нет, так не должно быть! Той ночью, когда они сбегали из лагеря Крейвена, она была так взволнована, что не обратила внимания на то, что не раз бралась за руки с теми же Шейном и Кенни. А вот теперь она боится! Она боится этих прикосновений, но, ещё больше, того, что может за ними последовать. В эту же минуту Джин поняла, что вот уж никак не хочет бояться близости всю свою последующую жизнь. Ещё чего! Она взрослая женщина, и всегда сможет переступить через свой страх. Сам по себе Шейн не пугал её, даже не смотря на то, что совершил на её глазах ряд хладнокровных убийств во спасение. Он был сильным и решительным, но, в то же время, на удивление заботливым. То, как он относился к Клементине, поразило Джин до глубины души. Шейн как будто бы принимал девочку за свою дочь, беспокоился о ней каждую минуту. Эта черта его характера, это рвение защищать и оберегать, нашло отклик в сердце Джин, и она поняла, в чём крылась причина его ярости и злобы в лагере Крейвена. Он просто пытался спасти свою дочь. Да, Джин его не боялась. Она его уважала. А ещё, она хотела забыть то, что с ней делали в лагере Крейвена. Поэтому, взяв себя в руки, и глубоко вздохнув, она подошла к Шейну и тихо сказала, глядя на его малосимпатичный профиль: - Только если ты будешь нежным. Шейн не умел быть нежным. Всю жизнь он привык властвовать, подчинять себе, порой грубо, но никогда не переступая границу, за которой следовали боль и унижение. Он хотел сказать ей, что не сможет. Что у него не было женщины уже несколько лет и что он так голоден, так голоден! Однако он промолчал. Мыло выскользнуло из рук и упало на дно, но Шейну было всё равно. Он притянул Джин к себе и впился в её губы. Страстно и неистово. Она была высокой, лишь чуточку ниже него, но значительно слабее. Обхватив её тело руками, Шейн тотчас опьянел - он чувствовал свою силу и её беззащитность, и это было волшебно.Ладошка Джин упёрлась в его тяжело вздымающуюся грудь, и Шейн тут же осознал свою ошибку. В ушах зазвенели её слова: ?…если ты будешь нежным…?, и он обуздал себя. Сжал волю в кулак, отчистил голову и сделал то, что она просила.***Клементина никому не показывала книгу, которую дал ей Крейвен. Она не знала почему. Быть может, боялась, что Шейн её отнимет, что Кенни проведёт воспитательную беседу на тему ?Что такое плохо?, или же что они просто заставят её объяснять, почему ей вообще вручили эту вещь. Клементина не знала почему, поэтому искала ответы на пожелтевших от времени страницах, сидя или лёжа на кровати, когда все остальные были на улице или спали. Хранила книгу она под подушкой и доставали лишь тогда, когда была уверена, что горизонт чист. Это была страшная вещь. Она поняла это, добравшись до середины. Читала она теперь значительно быстрее, поэтому листки переворачивались куда чаще. Её ужасали дети описанные рукой автора. Они совершали поступки, которые просто не укладывались в её голове. Это ли подразумевал Крейвен, говоря об отсутствии внутреннего стержня и моральных принципов? В таких ли чудовищ могут в действительности превращаться люди? В глубине души она знала, что ответ прост - да. Это правда. Мало того, она уже встречала таких в реальной жизни. Помимо чтения, в эти дни у Клементины было куда меньше забот. Всему виной травмированная нога, ограничивающая любые её передвижения. Поэтому чаще всего девочке доверяли малыша или же помощь с приготовлением еды. С появлением Джин, их рацион пополнился различными растениями и ягодками. Единственным минусом было, что во время второго своего похода за водой Джин умудрилась как-то потерять мыло в воде. Его и так было мало, а теперь ситуация ещё и усугубилась. Клементина очень рассторилась этой новости, но Шейн клятвенно заверил девочку, что они непременно раздобудут ещё мыла, когда двинуться в дорогу. По правде он чувствовал себя виноватым, так как самолично упустил величайшую ценность Клем в воду, а затем попросту про неё забыл. Про то, что случилось между ним и Джин на ручье, они так никому и не рассказали. Но ходили за водой и в лес за живностью они теперь только вместе.***Одним из вечеров они по обычаю собрались у костра. Чем ниже опускалось солнце, тем прохладней становился ветерок. А когда лес окутали синие сумерки, и вовсе пришлось сбиться кучей вокруг сыплющего искрами пламени. Плюс ко всему жар, исходящий от огня, отгонял назойливых комаров и прочую мошкару. Днём кровопийцы атаковали людей не так массово, большую часть времени скрываясь от жары в затенённом лесу, минуя ярко освещённую и нагретую солнцем полянку. Но, с приближением ночи и прохлады, маленькие твари жужжали в самые уши и покрывали всю незащищенную одеждой кожу плотным слоем. Комары были одним из величайших зол леса. Вездесущие, писклявые, несущие нескончаемый зуд, создания, от которых не могли защитить никакие двери и окна. Лишь огонь. Поэтому сгрудившись вокруг костра в барабане от стиральной машины, Клементина, Шейн, Кенни с ЭйДжеем и Джин могли хоть чуть-чуть расслабиться и спокойно поесть, не переживая что в рот залетит какая-то пакость. На ужин было дивное блюдо - приготовленная на углях толстенькая гадюка. Шкурка её мирно сушилась, растянутая на кольях забора, а Клементина всё ещё вздрагивала, вспоминая приключения сегодняшнего утра. Именно она прикончила змею и, до сих пор, не могла отойти от пережитого. Дело было утром, когда Шейн и Джин ушли проверять ловушки, а Кенни разводил костёр, что б начать готовить завтрак. ЭйДжей чмокал бутылочкой с разведённым молоком, лёжа у себя в коробке, а Клементина хромая и держась за поручни автобуса, решила было выйти на улицу по естественным нуждам. Она очутилась просто таки в нужное время в нужном месте, увидев чёрную ленточку, уверенно взбирающуюся наверх по ступенькам автобуса, через открытые двери. Понять кто это: безобидный ужик или совсем не безобидная гадюка времени не было. Девочка, вскрикнув от ужаса, схватила прислонённое к стене ружьё былых владельцев автобуса и придавила скользкую тварь прикладом к полу. Она остановила змею, передавив её ровно по серединке длинного извивающегося тела. Естественно это не остановило опасную тварь, а лишь разозлило её и заставило высоко вскинуть голову. Клементина стояла вне досягаемости хищной пасти, однако змея выкручивалась из стороны сторону, шипела, обнажая клыки, и норовила выскользнуть. ?А уж если выскользнет – нападёт?, - пронеслось в голове девочки. Придавить её ногой она боялась - в зоне риска оказались бы голые косточки и голень. Выход виделся один - убить змею. Вот только как? - Кенни! - закричала она, удивлённая, что мужчина до сих пор никак не отреагировал на первый её вскрик. Несколько сбитая с толку, она огляделась по сторонам в поисках чего-либо, чем можно было бы придавить так высоко вздымающуюся треугольную голову. Но вокруг, как назло, ничего подходящего… лишь туго стянутая бечёвкой метла, которую сделал, по просьбе девочки, Шейн. Схватив её и перевернув древком вниз, Клементина изловчилась придавить к полу голову змеи. Отпустив ружьё, девочка потянулась к поясу и вытащила из ножен охотничий нож. Склонившись над извивающейся, находящейся на грани высвобождения, змеи, девочка с размаху всадила нож в то место, где голова переходила в само туловище. Взвинченный и переруганный криком Клементины, Кенни ворвался в автобус в тот момент, когда девочка, ослеплённая страхом, уже почти полностью отсекла голову мёртвой рептилии. Он принялся успокаивать Клементину, которую всю трясло от смеси адреналина и ужаса. - А что бы было, если бы я не заметила? Она бы пробралась в автобус и спряталась бы где-то. Быть может на кровати, среди одеял - дрожащим голосом говорила она, глядя на обездвиженное тело змеи. - А мы бы легли спать, ничего не зная, а она была бы там… Кенни, она ведь ядовитая? Пришедшие позже Шейн и Джин подтвердили, что это действительно была ядовитая гадюка и Клементина, в ещё большем ужасе, схватилась за голову. Она принялась осматривать каждый угол и каждую коробку в автобусе. Ползая по салону на четвереньках, она сбила все простыни и отодвинула лежащие на полу мягкие сиденья, что служили им кроватями. Убедившись, что в автобусе больше никто не притаился, она чуточку успокоилась. После чего Шейн сказал, что лучше им всегда держать дверцы закрытыми, во избежание повторения истории. Клементина яростно закивала, соглашаясь, с каждым его словом, поэтому, усевшись вечером у костра, двери в автобус они предусмотрительно закрыли.- Я такой штуки в жизни не ела, - протянула Джин, смакуя сухое и жёсткое мясо. Странное, но безумно вкусное на голодный желудок. Во время апокалипсиса харчами не перебирают, это точно. - Неплохо, но говядина лучше, - ехидно заметил Шейн. - Оооо, нет! Никогда не говори, какая еда лучше, потому что за этим всегда следуют воспоминания былых времён, - зубы Джин блеснули в свете огня, когда она уже так привычно улыбнулась. - Да, я бы сейчас съела бы картошки! Из всей еды мне больше всего не хватает картошки! - блаженно закрыв глаза, сказала Клементина. - Фри! Мы с моим другом Риком всегда покупали одну и ту же картошку фри в закусочной, когда были на дежурстве, - Шейн посмотрел на тёмное мясо у себя в тарелке. На его лице, буквально на какую-то долю секунды, промелькнула нотка печали, которая не осталась незамеченной Клементиной. Во время последнего дежурства с Риком - того самого дежурства, когда Рик получил то фатальное, многое изменившее, ранение - они как обычно болтали в патрульной машине и поедали их любимую картошку фри с бургерами. Казалось, это было миллиард лет тому. Так много всего произошло с того далекого дня. Весь мир изменился, а ещё изменились их отношения. Дружба со времён школьной скамьи дала трещину. Тёмными ночами Шейн не раз силился вспомнить, когда именно это произошло, что послужило началом их с Риком конца, но никак не мог вспомнить всю ту последовательность действий, мыслей и событий. Слишком много сумбура и хаоса в прошлом. Но одно Шейн знал точно: хорошо, что он ушёл и не совершил то, непоправимое, но столь желанное. Хорошо, что он всё-таки не убил своего лучшего друга, и что тот не убил его. Дикие мысли, но ведь он давно стал диким человеком. - Вы были напарниками? - поинтересовалась Клементина, вытащив Шейна из его дум. Она никогда не видела грусть в глазах Шейна, но в ту, секунду, когда он упомянул коротенькое имя ?Рик?, она готова была поклясться, в его взгляде промелькнула воистину вселенская тоска. Появилась и исчезла. - Да, - Шейн ответил на удивление спокойно. Не попытался уйти от вопроса, как этого ожидала Клементина. - Мы дружили со школы. Потом вместе пошли в академию, вместе же выпустились и вместе стали на службу в полиции. Он был моим напарником. Лучшим. - Хороший коп, плохой коп? - хмыкнула Джин, вертя в руке свой кусочек мяса. - Да. Он всегда был хороший, а я плохой, - Шейн усмехнулся, невидящим взглядом уставившись в землю возле своих ботинок. - Он погиб? - осторожно спросила Клементина.- Нет, - Шейн едва заметно качнул головой. - Он сильный. Если он смог принять этот мир, если изменился, то он так просто не сдохнет. Поленья тихонько потрескивали, не нарушая монотонный гул огня, а в воздух то и дело взмывали снопы искр. В лесу стрекотали кузнечики, творя свою чудную мелодию. Вторя им, протяжно закричала какая-то ночная птица. ЭйДжей услышав этот необычный крик, округлил глазки и стал ?укать?, как будто пытаясь повторить необычную песню. Джин внимательно посмотрела на ребёнка, а затем обратилась к Клементине: - Это твой братик? - Нет. Это сын наших с Кенни друзей. - Ну, смелые у вас друзья, - констатировала Джин. - Да, они были классными людьми, - Клементина поняла всё слишком буквально, не раскусив, о чём именно толковала Джин. - Смелые и глупые одновременно, но я не жалею! - Кенни понял всё правильно. Как и Шейн. Решение оставить ребёнка - отнюдь не простое. Если раньше при высочайшем уровне медицины и комфортных условиях жизни беременность была не лёгкой задачей, то что уж было говорить об условиях, в которых жили люди сейчас. Что б решиться на такое надо быть необычайно смелым или же жутко глупым. А ещё отчаянным. - А я не смогла, - тихонько сказала Джин, посмотрев на малыша, пускающего пузырьки слюны сидя на руках у Кенни. - Не смогла что? - всё ещё ничего не понимая, спросила Клементина. Она ни как не могла уловить нить разговора и поэтому сидела слегка нахмурившись. - Не смогла решиться на это, - ответила Джин. - Не смогла решиться оставить ребёнка. Мне было очень страшно, и я была одна, - как будто оправдываясь, добавила она последнее предложение. - У тебя был ребёнок? - внутри у Клементины всё похолодело. Неужели эта милая улыбчивая женщина, которая уже больше недели делит с ними один кров, могла бросить своё дитя? - Должен был быть. Я прервала беременность. - А так можно? - Клементина не знала, что больше её пугает: новость о том, что беременность можно прервать или то, что Джин это сделала. - Можно. На ранних сроках, без хирургического вмешательства, - голос Джин стал тусклым, и её лицо тоже утратило всякие краски. Лишь чёрные пугающие глаза отражали пляшущие языки пламени. - Почему…? - допытывалась девочка. Шейн и Кенни молча смотрели на огонь, перестав кушать. Однако они явно слушали, несмотря на их дружный отрешённый вид. Джин неопределённо качнула головой и улыбнулась самим лишь уголочком рта. - Я же говорю, мне было страшно. И я осталась одна… Это было сразу после начала эпидемии. Мы с мужем и его другом детства Джеком выбирались из города вместе. Думали отправиться на север, к моим родителям, - Джин тоже перестала есть. Она ковыряла землю носком ботинка и смотрела на небольшие горки земли, которые образовывались у её ног. - На полпути мы потеряли Джека, его сбила тачка, представляете? В апокалипсисе где главной опасностью были ожившие мертвецы, его сбил какой-то ополоумевший ублюдок, который решил, что раз полиции нет, штрафов нет и людей тоже почти нет, то значит можно устраивать Формулу-1 где угодно. Джек долго умирал, очень долго и мучительно, а мы не могли положить этому край. Я думаю если бы он остался жив, то он бы меня не бросил, и всё бы сложилось иначе. Он был замечательным человеком... Джин замолчала на какое-то время, но никто не стал её подгонять и направлять обратно в русло начатого разговора. Когда она собралась с мыслями она заговорила вновь: - Потом мы с мужем продолжили путь одни. Тогда-то я и начала подозревать, что беременна. Вокруг царил хаос, меньше месяца прошло после краха цивилизации, а я, оказывается, умудрилась залететь ещё в самом конце спокойных часов. Я так испугалась, когда подозрения подтвердились! Рассказала обо всём мужу, надеялась, что он-то меня поддержит, что мы вместе решим, что же делать дальше, всё-таки это был и его ребёнок тоже. А он… мне сначала показалось, что он отреагировал спокойно, пообещал подумать над этим. Но ночью, когда была его очередь караулить, а моя - спать, он собрал свои вещички и ушёл. Просто ушёл, ничего не сказав. Вот так просто бросил свою жену и нерождённого ребёнка, потому что мы были - я была - обузой. В голосе Джин уже отчётливо слышались слёзы. Клементина пожалела, что вообще начала её расспрашивать. Хотя, конечно, Джин сама желала всё рассказать и поделиться с ними своей бедой, недаром ведь она первая заговорила о детях и беременности. - Я просто осталась сама. Вокруг не было никого, кто мог бы помочь мне справиться с этим. А до дома, где жили мои родители, были ещё тысячи километров дороги. Да и я не знала, застану ли я там кого-нибудь живого, когда доберусь. Если доберусь. Поэтому я…, - последние слова дались ей с особым трудом. Джин поспешно утёрла глаза рукавом фланелевой рубахи и замолчала. Шейн тыкал каким-то тоненьким прутиком угли и играл желваками. Он думал о Лори. О его смелой Лори, которая решилась оставить ребёнка вопреки всем опасностям. Но Лори… она никогда не была одна. Рядом с ней всегда был кто-то любящий, готовый защитить. Шейн был рядом, Рик был рядом, и все люди в их группе тоже были рядом. Ему стало не по себе от одной только мысли о том, что было бы, если бы его Лори, его хрупкая, но необычайно сильная Лори, осталась одна. Разве можно называть мужчину мужчиной, если он бросает на произвол судьбы свою беременную жену? Нет. Уходя с фермы Хершеля, Шейн знал, что о Лори позаботятся. Быть может не Рик. Но она ни в коем случае не будет нести своё бремя в одиночку. Ему было тяжело уходить прочь, оставляя свою любимую женщину и своего ребёнка, но другого выхода не было. Они с Риком ходили по самому лезвию. Причём Шейн первый ступил на это лезвие, подняв руку на своего лучшего друга. Как бы неправ не был Рик, как бы он не ошибался, для Шейна это убийство не принесло бы облегчения. Быть может на секунду, быть может на минуту, но это бы не решило все те противоречия, которые заполонили собой его душу и разум. Уйти - верное решение, скорей всего спасшее жизни одному из них, а быть может и обоим. А вот то, как поступил муженёк Джин, заставляло Шейна клокотать от молчаливой ярости. Такой поступок становился в один ряд с избиениями жены и дочери, тем толстожопым придурком Пелетье. Это были вещи, которых Шейн никогда не мог понять, осмыслить и принять. Он был зверем, но в отношениях с женщинами всегда чётко видел границу дозволенного. Единственное исключение: случай с Лори в ЦКЗ, но тогда Шейн был в стельку пьян, одинок и раздосадован, да и позже он не раз корил себя за содеянное. Джин, казалось, чуточку успокоилась. Кенни, не зная, что можно сказать и каким образом лучше разрушить это тяжёлое молчание, протянул негромкое: ?Мдааа?.- Еблан твой муж, - резко бросил Шейн, отшвыривая веточку в сторону и поднимаясь на ноги. Клементина удивлённо посмотрела на мужчину: судя по всему, с его уст только что сорвался ну очень нехорошее слово. И это тот человек, который пару раз приструнивал её за мимоходом брошенные ?Дерьмо? и ?Жопа?! - Знаю, - вымучено улыбнулась Джин. Глаза её всё ещё блестели от слёз, но щёки уже были сухими. - И ты себя не упрекай, у тебя не было выхода, - Шейн направился к автобусу, возле которого на недавно сбитой корявой скамеечке, стояло ведёрко с водой и кастрюлька. Зачерпнув воды, он вернулся к костру и поставил кастрюльку на огонь. После сытного ужина не помешал бы чай, настоянный на сосновых иголках. - А потом? Ты нашла своих родителей? - осторожно спросила Клементина. Ей было интересно, но, в то же время, она опасалась ещё одной печальной истории. - Нет. Когда я добралась до родительского дома, там уже было пусто, - Джин поежилась, хоть у костра не было холодно. - Но я встретила хороших людей. Небольшую группу, с которыми потом и странствовала. А теперь вот вы. Вы тоже хорошие! - она улыбнулась так по-Джиновски искренне, что Клементина и Кенни тоже заулыбались в ответ. Шейн почувствовал легкий укол где-то глубоко внутри. Сожаления, совести, грусти или чего-то ещё? Он не мог понять. - Не переживай, теперь сама ты не останешься, - дружелюбно заверила женщину Клементина. - Мы не бросаем друг друга. А затем метнула острый взгляд на Шейна. Он всё понял. История с Кенни не забыта. И скорей всего никогда не забудется. Они с Клементиной смотрели друг на друга на протяжении нескольких долгих секунд, а затем он легонько, так что б это видела только девочка, кивнул. Хорошо, он согласен. Теперь они все вместе и никогда друг друга не бросят. Он никогда никого не бросит. Клементина удовлетворённо улыбнулась.