Глава 4, в которой Марсель Валме узнает новости, а Рокэ Алва критически не успевает (1/1)

Марсель перебежал улицу Кузнецов и заскочил в прохладный холл редакции ?Вестника?. Он все еще кипел от ненависти после только что прошедшего обеда в компании эории Арлетты и Рокэ эор Алвы. Старуха категорически отказывалась поехать к младшему сыну на Торку — все-таки гибель старших близнецов и уничтожение поместья Савиньяк во время последних беспорядков на Эпинэ сильно ее подкосили. И доводы разума, что на Надоре вот-вот разразится буря, ее не трогали. Признаться, поверить в то, что мир в серьезнейшем кризисе, сидя на залитой солнцем летней веранде кафе, было действительно сложно.Марсель в душе смеялся, глядя на это. Эмильенна тоже пыталась уговорить ?дражайшую тетушку?, но воспитанницу старуха тем более не слушала. Валме очень хотелось знать, почему эория Арлетта держит при себе девушку, которую ненавидит и с которой не считается, и что же все-таки произошло между ней и ее сыном. Увы, это оставалось тайной, покрытой мраком.Но веселился Марсель недолго. Ровно до тех пор, пока кошкин эорий не обратил своего внимания на него.— Признаться, я был разочарован, увидев, во что вы превратили ?Вестник?, — медленно проговорил эор Алва.— И чем же?— Больно видеть, как серьезная газета превращается в желтый бульварный листок.Марсель спрятал вспыхнувшую злость за учтивой улыбкой.— Я считаю, что газета всего лишь следует веяниям времени…— Раскапывать грязное белье сильных мира сего? Подогревать напряжение и злость в людях? Вероятно, я слишком отстал от жизни, раз не знаю, что нормы Эпинэ теперь действуют во всех мирах.— Я говорил вам это в храме, эорий…— Соберано.— Простите?— Меня следует звать ?соберано?, — спокойно повторил эор Алва, не спуская тяжелого взгляда ярких синих глаз с Марселя.— Как скажете, — легко согласился Марсель. — Так вот, я говорил вам это в храме, соберано, — он выделил голосом последнее слово, — я повторю это здесь. Люди должны знать, кто руководит ими. А сейчас у власти неопытный мальчишка и выкормыши его отца, дорвавшиеся до казны. Я всего лишь выполняю свою работу, и если мой труд позволит остановить взяточничество, если благодаря моим статьям удастся посадить хотя бы одного высокопоставленного подонка, я буду счастлив. Ричард эор Окделл, может быть, неплохой человек, но ему надо тщательнее думать о том, кто находится рядом с ним.— Золотые слова, — сардонически усмехнулся эор Алва. — Думаю, всем нам стоит подумать о тех, кто рядом с нами. Вы со мной согласны, тетушка?— Тебя ведь не интересует мое мнение, — насмешливо ответила эория Арлетта.Несмотря на достаточно преклонный возраст — старухе уже было хорошо за шестьдесят — она была слишком умна и хитра и пользовалась большим влиянием в Надоре. Поговаривали, и в других мирах у нее остались связи, но после смерти сыновей она закрылась в своем поместье, подаренном ей покойным мужем, и почти никуда не выезжала. — Меня очень интересует, поедете ли вы в Торку, тетушка, — вновь вернулся к старой теме эор Алва.— Даже если этот Алати дойдет до Надора, даже если мне действительно будет угрожать смертельная опасность, — медленно и четко проговорила эория Арлетта, — я никуда не уеду. Эории умирают на своей земле.— И вас не смущает массовое бегство с планеты?— Бегут только трусы и чернь, — отрезала старуха.Марсель пришел в бешенство, но смог сдержаться. Он ненавидел это высокомерие и ханжество эориев. Эти твари искренне верили в то, что отвечать им придется только перед Создателем и нет никого выше Его над ними. Негласным девизом всего высшего сословия было ?Над нами только небо?, и они всеми силами старались ему соответствовать.Задушив вновь поднявшуюся от воспоминаний злость, Марсель легко взбежал по широкой светлой лестнице на второй этаж и вошел в свой кабинет. К нему бросился светящийся от радости Герард:— Все готово! Мы можем начинать в любой момент!Марсель просиял и хлопнул его по плечу:— Отлично! Значит, мы начнем уже сегодня, — он нахмурился и обвел взглядом собравшихся. — Но есть одна проблема. Рокэ приехал в Надор.— Что? — раздалось со всех сторон.Валме увидел, как побледнел Герард, как переглянулись Шеманталь и Луиджи, как чуть свел брови старик гоган.Приезд младшего брата владетеля Кэналлоа мог означать одно — Карлос эор Алва заинтересовался положением дел на Надоре. И это не радовало, потому что тогда в надорском небе могли появиться кэналлийские боевые цеппели. Эор Алва обладал достаточным для этого влиянием в Кэртиане.— Я только что имел честь обедать с ним. Эорию путешественнику не нравится наша газета, господа, — ухмыльнулся он.— Зачем он приехал?— Не знаю, он о чем-то переговорил с эор Окделлом, а потом решил уговорить старуху Савиньяк уехать на Торку.— Эор Алва обязан был старшему эор Окделлу жизнью, — тихо сказал Енниоль и провел ладонью по столу, словно стирая пыль. — Неужели сиятельный эорий решил отдать долг?— У него ничего не выйдет, — холодно улыбнулся Марсель.— Не выйдет, — согласился гоган. — Но он бамбадао, вы понимаете это? Он успеет хорошенько потрепать нас, прежде чем удастся его пришибить, как бешеного пса. — Плевать.Енниоль улыбнулся.— Хорошо. Я рад, что мы сотрудничаем именно с вами, Марсель.— Я тоже, господин Енниоль, я тоже.Но как бы Марсель ни храбрился, новость о том, что эор Алва — бамбадао, выбила его из колеи. Бамбадао — высшая степень посвящения в Хоэкунс, Высокое искусство достижения цели. Будь он бамбини или даже бамбадиром, все было бы много проще — задавить рядовых бамбальеро непросто, но возможно малыми силами. А вот бамбадао были способны выстоять и против достаточно серьезных противников. Поговаривали, некоторые бамбадао даже спокойно выходили на бой против колонны бронетягов, чушь, наверное, но сама весть о присутствии такого воина способна уничтожить весь боевой дух.Плохо, очень-очень плохо.Бамбальеро, как называли всех посвященных в Хоэкунс, виртуозно владели огнестрельным оружием. Это искусство было придумано эориями несколько сотен лет назад, его истоки давно потерялись в веках, но каждый мальчишка хотел стать одним из посвященных. И у многих была такая возможность. Да, заплатить за обучение в Лаик требовалось немало, и драли там нещадно, но зато быть бамбальеро значило не только наслаждаться почетом и уважением, но и иметь стабильный доход — многие торговцы и правители с удовольствием нанимали посвященных в охранники. Можно было быть и вольным наемником, сколотить команду и наниматься на дела любой степени чистоты — от банальной охраны высокопоставленного тела до ликвидации воротил Дворов Висельников во время их внутренних войн. И вот теперь один такой одаренный, да еще и высшей степени посвящения, решил посетить Надор. Какая прелесть.***Открытая коляска ровно шла по дороге к поместью эории Арлетты. Темнело медленно, но все равно вид сине-золотого неба навевал грусть и щемящую тоску. Человек редко обращает внимание на небо, оно для него обыденно. Но в такие вечера, когда понимаешь, что в любой момент может грянуть буря, а сейчас — всего лишь обманчивые минуты тишины перед ней, осознание, что все по сути своей смертно, особенно больно бьет под дых. Хотя вроде бы нет ничего более вечного, чем небо, а полночь, последовавшая за закатом, рано или поздно сменится рассветом. Но порой эта самая полночь длится слишком долго, а надежды на рассвет почти не остается. И тем радостнее воспринимается засада на пути — хандра слишком губительна для души.Хуан сдернул перепуганного возницу с козел, швырнул его за повозку, скрыв от пуль нападавших, и нырнул следом. Одного его взгляда хватило, чтобы перепуганный мужик перестал скулить от ужаса. Что ж, пусть пока расслабится, его в любом случае ждет неприятный разговор.Хуан быстро зарядил оба своих пистолета и, выглянув на секунду, выстрелил, почти не целясь. Яростный вопль одного из нападавших доказал, что он все-таки в кого-то попал.А потом грохнул тройной выстрел. Веселая Бекки, одна из любимиц соберано, трехствольная бамбада, была способна пробить обшивку планера, а при использовании некоторых видов патронов — и броню бронетяга. Правда, и отдача там была соответствующая. Против живой силы она была особенно страшна. Страшно завизжали оглушенные люди. Фыркнув, Хуан вновь высунулся из-за повозки и выстрелил, убив сразу двоих. Пули вошли в головы, нападавшие на миг застыли, а затем рухнули на землю.Бекки рявкнула еще несколько раз, прежде чем все стихло. И до боли странно было слышать, как по-прежнему звонко стрекочут сверчки, а душистый ветер касается лица. Жизни плевать, что кто-то умирает, она идет дальше, не замечая этого. Хуан схватил за шкирку вновь заскулившего возницу и вытащил его к соберано. Прижав мужика к стенке экипажа, он мягко и почти нежно спросил:— И кто заплатил тебе за это?Возница — Боб? Бен? неважно — заикаясь, проскулил:— Что вы, добрый господин, никто. Я не знал об этом.Хуан прижал дуло пистолета к его подбородку:— И все-таки?Соберано все это время стоял за его спиной, молча наблюдая за происходящим. Волноваться о том, остался ли в живых кто-то из нападавших, не стоило — бамбадао способен обнаружить врага по звуку и запаху.— Я ничего не знаю, добрый господин.Хуан улыбнулся и дернул возницу за собой, буквально швырнув его лицом в развороченное брюхо одного из нападавших.— Я спрашиваю последний раз, кто стоит за этим.— Т-трудовики, — с трудом проговорил возница, а затем его вырвало. Хуан успел отскочить от него и брезгливо поморщился.— Вы были правы, соберано, — он обернулся к эор Алве.Тот смотрел в сторону, где находилось поместье Арлетты эор Савиньяк.— Поехали.***Возницу Хуан пристрелил, а сам взялся за вожжи. Он гнал повозку, запряженную ласковой гнедой лошадкой, настолько быстро, насколько мог. Но они все равно не успели.Поместье горело. Со звоном от жара трескались стекла, слышался грохот падающих балок. Но страшно было не это. Они ехали на торжественный прием, где должно было собраться порядка полутора сотен человек — эориев, богатых жителей Надора, слуг… И было слишком мало надежды на то, что хоть кто-то выжил.Соберано выскочил из повозки и бросился к дому. Фонтан перед крыльцом еще работал, и отблески пожара страшно переливались в струях воды. Соберано облился водой и заскочил в распахнутый дверной проем. Внимание Хуана привлек грохот в стороне. Горели конюшни и дико кричали лошади. Несколько животных выскочили из огня и понеслись прочь. Следом появилась тонкая фигурка мальчишки, видимо, конюшего. Он чуть отдышался и вновь нырнул в огонь. Хуан побежал к нему.Они успели вывести всех коней, когда крыша конюшни рухнула. Мальчишка давился слезами, не в силах пока отойти от ужаса и боли в обожженных руках. Неизвестно, что двигало им — преданность дому или любовь к лошадям — если он раз за разом бросался в огонь, рискуя погибнуть или покалечиться. Хуан огляделся, только сейчас увидев стоящего неподалеку на коленях соберано. На его руках без движения лежала эория Арлетта. Он сжимал ее руку и медленно гладил лоб.За спиной яростно трещал огонь, уничтожая старое поместье.Они не успели.