После игры (1/1)

Абе ошеломленно уставился на табло, стягивая маску и чувствуя, как желудок проваливается куда-то в район коленей. Слух медленно возвращался к нему, ошеломляя сознание оглушительным ревом трибун. Тело разрывало от болезненного разочарования. Им нужен был всего один аут. Они удерживали превосходство 2 иннинга. И, черт возьми, он знал, что этот бэттер предпочитал внутренний угол во время всех предыдущих игр, хоть сегодня и отбивал подачи, летящие во внешний. Абе знал, что возможен хоум ран.Абе быстро перевел взгляд на судью и попросил тайм-аут. Получив согласие, он потрусил к горке, на которой стоял до смерти напуганный Михаши. На бегу сняв перчатку и зажав ее подмышкой, Абе приблизился и протянул ему руку. На автомате тот прижал свою ладонь к протянутой ладони и, избегая взгляда, уставился на надпись у Абе на груди. Рука Михаши была гораздо холоднее, и Абе понял, что того трясет, еще до того, как почувствовал это через прикосновение.– Михаши, – сказал он и нахмурился, не получив ответа. – Михаши.Год назад он бы закричал. Он был бы нетерпелив и разочарован. Сегодня же он добавил мягкости в голосе, удивив этим себя самого, и переплел пальцы с пальцами Михаши, сжимая еще сильнее. Это заставило Михаши наконец-то поднять глаза, широко раскрытые и напуганные, как у животного.– Прости, – убито прошептал Михаши, и Абе непроизвольно усилил хватку, скорее всего причиняя боль. – Мою подачу отбили. Хоум ран.– Это была моя ошибка, – сказал Абе, достаточно громко, чтобы быть услышанным сквозь гул стадиона. Михаши все еще трясло, а лицо его было красным, несмотря на то что – Абе был абсолютно уверен – нервы его были на пределе. Перенапряжение, сделал вывод Абе и поморщился: на протяжении всей игры ему постоянно приходилось просить у Михаши сложные подачи. Как результат – они оба были вымотаны, на табло отображался равный счет, а им еще предстояло отыграть дополнительный иннинг. – Давай заработаем последний аут, ок?Михаши тяжело сглотнул и наконец-то ответил на пожатие. Абе улыбнулся, разжал руку и побежал в сторону дома. Натянув маску, он позволил наигранной улыбке сойти с лица и перевел взгляд на питчера. Тот тяжело дышал, почти так же, как во время игры против Тосея. Следующий матч должен был состояться послезавтра, осознал Абе и почувствовал, как желудок скручивается в болезненный узел, когда принял окончательное решение: они должны заменить Михаши.Абе посмотрел на бэттера, принявшего стойку для удара. Он был в наилучшей форме: пропускал все болы, не моргнув и глазом, и замахивался на каждый страйк. У него острый взгляд, нехотя признал Абе, а Михаши все больше уставал. Абе попросил карвбол точно в границу между болом и страйком – неизвестно, за что его примет судья, зато отбить тяжело. Михаши кивнул, принял стойку и широко замахнулся. Взрыв напряжения, и бита перед лицом Абе слегка дернулась.– Страйк, – объявил судья, приняв решение в их пользу. Абе тяжело выдохнул и вернул мяч Михаши, попутно всматриваясь в бэттера. Тот, не выказывая беспокойства, слегка изменил хват на бите и занял прежнее место. Сенда могла позволить себе дополнительные иннинги, и, хотя Нишиура уже не представляла из себя кучку первокурсников, вырваться вперед им вряд ли удастся. Кроме того, в следующий раз Михаши придется играть на пределе своих возможностей, думал Абе, садясь и подавая сигнал на еще один карвбол, на этот раз близко к коленям бэттера. В зависимости от того, кто одержит верх в следующем матче, они выйдут на поле против А-ЭР-СИ или Биджу, и ни одна из этих команд не была тем противником, кого можно было победить без Михаши в его лучшей форме.– Бол! – Абе тихо выругался, услышав решение судьи. Он вернул мяч и посмотрел на дагаут: Харада повис на перилах, громко подбадривая команду, разрываясь от переполнявшей его энергии. Энергии, не принадлежавшей Михаши, но и не обладавшей, к сожалению, его навыками. – Страйк!Абе переключил свое внимание на Михаши, который стоял на горке, тяжело дыша. Ничего удивительного: было жарко и душно, а толпа на трибунах, по большей части, состояла из фанатов Сэнды, призывающих сделать хит и выиграть игру; давление было ощутимым. Абе опустил руку, сделав знак подачи, с которой они точно смогут продолжить игру: фастбол, точно в центр.Абе увидел, как в глазах Михаши промелькнул страх, как дернулась его шея, словно он собирался отрицательно покачать головой – но в итоге тот кивнул, твердо сжимая мяч за перчаткой. Замах, подача, и Абе почувствовал, что каждый мускул в его теле готов сорваться в движение, потому что он увидел движении биты – и удар. Абе подскочил, срывая маску с лица и наблюдая, как мяч летит в аутфилд. Ханаи побежал изо всех сил, вытянулся в прыжке и, проскользив по траве, сел, демонстрируя мяч, зажатый в перчатке.– Аут! – прокричал судья, и Абе с облегчением оперся на колени. Переведя дыхание, он выпрямился и потрусил к дагауту, как раз вовремя, чтобы перехватить возвращающегося Михаши. Тот тяжело дышал, лицо было красным и мокрым от пота, но в целом был в сносном состоянии: явно не хуже, чем во время матча с Тосей. Абе на секунду засомневался в своем решении: они выиграли у Тосей, а Сенда была командой такого же уровня, значит, они могли победить с Михаши в качестве питчера. Но он был необходим им в следующей игре. Михаши потерял 3 кило после игры с Тосей, жестко напомнил себе Абе, и этого оказалось достаточно.– Тренер! – позвал Абе, не позволяя себе изменить решение. Вспомнилась его травма во время игры против Биджу и вина, которую он чувствовал за то, что сосредоточился на том конкретном мяче, разрушившем все. Он не мог позволить себе думать только о настоящем. Ему нужно было сосредоточиться на следующем иннинге, следующем матче, грядущем сезоне. Они пообещали друг другу. Абе подошел к Момоэ, которая, судя по лицу, знала, о чем пойдет речь. – Я считаю, что мы должны заменить Михаши.– Че… Чего?! – изумился Харада, в то время как шокированный Михаши, стоящий рядом, застыл с открытым ртом. Как Абе и ожидал, выражение лица Момоэ совершенно не изменилось. – Абе-семпай, что?!– К следующему матчу он должен быть в форме, – быстро объяснил Абе, заметив, насколько побледнело лицо Михаши, и стараясь как можно скорее исправить нанесенный моральный ущерб. – Михаши, ты отлично справляешься. Но ты – наш лучший питчер, и мы не можем позволить тебе перегореть сегодня. – Тот сглотнул, открывая рот в попытке что-то сказать. – Десятый иннинг начнется с наших сильных бэттеров. Парни заработают для нас два очка, что даст Хараде возможность сдать одно и обеспечит нам победу.– Ннннн… – захныкал Михаши, стиснув зубы и сильно сжимая кулаки. Абе знал, что тот хотел сказать ?нет?, что был против такого решения всеми фибрами души. Он обхватил левой рукой правую руку Михаши, привлекая к себе внимание его блестящих глаз. А, черт, теперь он сам изо всех сил пытался не расплакаться.– Ты нужен нам во время следующего матча, – сказал Абе, добавляя в голос мягкости, чтобы слова прозвучали успокаивающе. Подвинулся ближе, делясь теплом своего тела, вгляделся в глаза Михаши, частично скрытые козырьком бейсболки. Абе надеялся, что ему хоть немного удалось объяснить причины своего решения. – Мы рассчитываем на тебя.От прикосновения Михаши вздрогнул, губы сильно сжались, и он не сказал ?да?, он не издал ни звука, – но кивнул один раз, опуская взгляд куда-то в район ключиц Абе. Тот повернулся к Момоэ, которая улыбнулась ему с гордостью, прежде чем обратиться к бледному Хараде. – Ты сможешь сделать это, Харада-кун. Положись на товарищей по команде.Харада открыл рот в попытке что-то сказать, но лишь писк вырвался наружу. – Разогреемся, Абе-семпай! – мучительно краснея, все-таки сумел произнести он.Абе обернулся к Михаши: тот все еще стоял, угрюмо опустив голову. Отпустив руку Михаши, он сделал шаг назад, и, с невыносимым чувством неправильности происходящего, развернулся и направился в булпен. Осознавая, что на приведение Харады в форму у него всего лишь половина иннинга, Абе натянул маскуОн – хороший питчер, заметил Абе, принимая каждую подачу. Определенно был бы в стартовом составе, если бы не Михаши. У его мячей была хорошая скорость и достаточная точность для ученика старшей школы, хоть Абе и приходилось почти каждый раз корректировать положение перчатки, подстраиваясь под траекторию подачи. Это было странно, после того, как он целый год был кэтчером Михаши. Раздался звук удара биты о мяч, и Абе обернулся – Изуми удалось занять базу. Сакаегучи сделал удачный жертвенный бант и вернулся в дагаут, исчезнув из поля зрения. Мяч жестко ударился о перчатку, и Абе задумался о том, какое выражение сейчас у Михаши на лице.Суяма замахнулся на сложный мяч, получая страйк, который изначально должен был стать болом. Затем второй страйк, и Абе сильно закусил губу, наблюдая, как питчер готовится к третьей подаче. – Бол, – объявил судья, и – четвертая подача. Суяма отбил, и Изуми сорвался с места. Мяч упал точно на линию фола, что принесло команде раннеров на первой и третьей базе при одном ауте – и прекрасную возможность для отбивающего следующим Ханаи.– Давай, Ханаи! – прокричал Абе. Он хотел, чтобы его решение снять Михаши с игры имело значение. Они должны были выиграть, чтобы тот смог проявить себя в следующей игре. Они обязаны были. Ради Михаши. Ханаи звонко отбил подачу далеко в левый угол аутфилда, позволяя Изуми заработать очко, в то время как Суяма занял вторую базу, а сам Ханаи – первую. Следующим шел Таджима, который определенно мог принести им еще минимум один ран. Абе с Харадой вернулись в дагаут на случай, если очередь отбивать дойдет до Абе, несмотря на то, что следующим был Оки, который всю игру не мог совладать со сложным скрюболом, припасенным питчером для левшей.Абе с тревогой следил за тем, как Таджима, отбив, лишь загрузил базы. Следом вышел Оки, а в зону для бэттера сел Мизутани, крепко сжав биту и наблюдая. Оки перевел взгляд на Суяму, а потом обратно на питчера: раннер на третьей базе.Оки замахнулся на низкий фастбол, но неверно рассчитал время. Он отбил в землю, мяч полетел к первой базе, выводя его в аут. Первый бейсмен перебросил мяч на вторую базу, выводя Таджиму в аут и завершая иннинг до того, как Суяме удалось добраться до дома. Абе сжал кулаки и уставился на Хараду, которого трясло от нервного напряжения. Он, конечно, хорошо проявил себя в тренировочной игре против Михоши, но сейчас был официальный матч против Сэнды, и… Это будет сложно.Абе добежал до дома, прокричал: ?Сделаем их!? – и опустился на корточки, занимая позицию. Харада больше не трясся, но выглядел взволнованным, когда встретился с ним взглядом. Он, похоже, был из тех, кто терял самообладание после напряженных ситуаций. Бэттер Сэнды проследил глазами за первой подачей, получая страйк, который был бы болом, если бы подавал Михаши. Абе мысленно потряс головой, потому что сейчас он ловил подачи Харады, и ему нужно было сосредоточиться. Бэттер определенно изучал нового питчера, догадался Абе и решил воспользоваться этим, заработав еще один страйк. Он попросил фастбол внутрь, потому что это максимум точности, которую Харада мог сейчас выдать.Бэттер замахнулся и задел мяч, посылая его к Изуми, который передал его Оки, опоздав на долю секунды. Раннер на первой, аутов нет. Абе разозлился, занимая свою позицию. Второй бэттер принял стойку для банта, и Абе подал сигнал инфилдерам о возможном жертвенном банте. Они сдвинулись, но когда бант врезался в землю, то полетел не к Таджиме, а к Хараде. Тот бросился вперед, и Абе подскочил, указывая на первую базу. – Бросай на первую! – прокричал он , со злостью сжимая зубы, когда им удалось заработать аут с раннером на второй. Третий бэттер пропустил первые две подачи, обе – бол, и сфолил на третьей. Абе зашипел, когда четвертая подача оказалась болом, хотя должен был быть страйк, а пятую бэттер опять сфолил. Шестая была отбита в землю между Суямой и Сакаегучи. Как результат – один аут, раннеры на первой и третьей.Абе выругался про себя, натягивая маску и уставившись на Хараду. Они могут сделать это, думал он, когда подошел четвертый бэттер. Они могут сделать это. Могут победить Сэнду, и войти в двойку лучших в весеннем чемпионате. С Михаши они смогут победить в следующем матче и начать летний чемпионат как сеяная команда, что позволит избежать первых игр с сильными соперниками и даст Михаши время полностью восстановить силы после весеннего чемпионата. Они могут сделать это.Удар биты, и мяч пролетел в опасной близости от головы Абе. Он дернулся в сторону, выдохнул и вернулся на место. Ему нужно сосредоточиться, помрачнел Абе, поставить все на этот иннинг. Еще одна подача, и бэттер отбил, посылая мяч точно над головой Харады. Питчер дотянулся, но не смог поймать, и Абе вскочил на ноги, срывая маску. – Обратно в дом! – прокричал он, уставившись на мяч, в то время как раннер с третьей бежал в сторону дома. Сакаегучи удалось поймать мяч, совершив невероятный прыжок и выводя бэттера в аут, но его бросок достиг дома на долю секунды позже, чем было необходимо. Сэнда заработала очко, и теперь имела два аута и раннера на второй и третьей. Клинап готовился отбивать. Абе попросил подачу, и с оглушающим звуком бита встретилась с мячом, посылая его через весь стадион и за забор, ограничивающий аутфилд. Хоум ран.Они проиграли в 10 иннинге со счетом 9–7.Абе шокировано уставился на табло. В голову пришла мысль, что ему, вероятно, стоило пропустить клинапа, т.к. он определенно обладал силой, необходимой, чтобы послать мяч за пределы поля. Абе не приходилось думать об этом, когда Михаши был питчером, потому что тот мог подать такой крученый, который невозможно было нормально отбить, но… но что? Он вел игру, как если бы на горке был Михаши. Он привык вести игру подобным образом. И это стоило им победы в весеннем чемпионате.Абе присоединился к команде, которая выстроилась в ряд, чтобы поклониться и поблагодарить Сэнду за хорошую игру. А затем команду поддержки, плачущих матерей и друзей. Они вернулись в дагаут, всхлипы и хлюпанье носом раздавалось вокруг, пока они собирали вещи, чтобы направиться в школу на пост-игровое совещание. Абе огляделся вокруг, пытаясь отыскать блондина, нуждаясь во взгляде его ореховых глаз, но нигде не находя его. Он проскользнул в раздевалку, прилегающую к дагауту, пока не нашел дальний угол комнаты, в отдалении от душевых. В этот момент Абе почувствовал, как его сердце разбилось.Михаши свернулся в комочек, обхватив себя руками и прижав колени к груди. Ладони сильно вжимались в глаза, из которых нескончаемым потоком текли слезы. Плечи тряслись, и он не издавал громких звуков, но их было достаточно для того, чтобы Абе накрыло болезненным чувством вины. Михаши медленно поднял голову, шмыгнув, когда увидел Абе. – Мы проиграли, – сказал он, слабо икнув, и Абе почувствовал, как зубы агонии впиваются в него еще сильнее.– Мне жаль, – сказал он, сжимая руки в кулаки. Он сжимал пальцы изо всех сил, дрожа от переполнявших его эмоций, и, уставившись на шкафчики, никак не мог сообразить, как он может извиниться перед своим питчером за то, что позволил им проиграть. Михаши рассчитывал на него, черт побери, а он все испортил. Он его подвел. А затем было движение, мягкость и тепло, и Абе закрыл глаза, принимая объятия Михаши и обнимая в ответ. Он зарылся лицом в светлые волосы и позволил слезам наконец-то вырваться на свободу. Он сжал Михаши сильнее, всхлипывая, все его тело разрывалось от печали при мысли, что он всех подвел.Абе на секунду засомневался, правильно ли он сделал, что заменил Михаши. Они, возможно, могли бы выиграть, думал он, шмыгая носом, и нахмурился, когда осознал: нет, это было неправильно. В конце их первого лета они пообещали друг другу: вместе становиться сильнее, что значило – больше никаких травм. У них было всего 3 года, чтобы играть вместе, и здоровье стоило рана, матча, да даже чемпионата. Абе содрогнулся от осознания, что он готов пожертвовать мечтой о Кошиене в угоду тому, что Михаши никогда не пострадает. Нет, он принял верное решение защитить Михаши и выпустить Хараду на поле. Он сделал бы это снова.Вынырнув из своих мыслей, Абе осознал, что, вообще-то, был не один, что пальцы Михаши сжимали его рубашку и притягивали ближе, и он точно мог чувствовать место на плече, где рубашка была мокрой от слез. Абе прижал Михаши к груди и успокаивающе провел руками по спине от лопаток до бедер, потом обратно, чувствуя невероятный комфорт, просто даря ласку. А затем тихий голос на грани слышимости прошептал куда-то в основание его шеи: – Я ненавидел это.– Быть замененным во время игры? – спросил Абе, разглядывая шкафчики поверх плеча питчера. Он знал, что Михаши терпеть не мог уступать горку, но все равно потребовал сделать это. Чувство вины вновь накрыло его с головой. Но потом Михаши мягко отстранился, тряся головой. Его глаза блестели от слез, а губы были плотно сжаты.– Да, но… больше этого… – начал он, но голос сорвался, когда из глаз опять потекли слезы. – Я ненавидел… смотреть, как Абе-кун принимал подачи кого-то другого.Абе задохнулся, как будто получил удар в солнечное сплетение. Он положил пальцы на подбородок Михаши и поднял его лицо, заставляя встретиться взглядом, потому что это было важно, черт побери. – Михаши, – голос прозвучал резко даже для его собственных ушей. Он был частью только одного бэттери, неважно, кто был на горке. Только с одним человеком он готов был быть единым телом и душой. – Неважно, кто стоит на горке, ты – мой питчер. Ты – ас Нишиуры, а не кто-то другой.Абе почувствовал, как у Михаши сбилось дыхание, увидел, как расширились его глаза и лицо покрыл румянец. Пальцы отпустили его рубашку, поднялись вверх, пробежались по шее и загривку и спешно утонули в волосах. – Еще, – прошептал Михаши, облизывая губы и еще сильнее дрожа в его руках. Дыхание Абе участилось и стало неровным, и он думал о том, может ли сказать это иначе, так, как ему хочется, позволят ли ему, но был слишком потрясен, чтобы думать связно.– Ты мой питчер, – сказал он снова и увидел, как Михаши вспыхнул. Тихий стон, полный желания, сорвался с его губ, лицо раскрасил румянец, и Абе закрыл глаза, когда почувствовал невероятный жар лица блондина, прижавшегося к его плечу. Михаши качнулся в его руках, и Абе зашипел, почувствовав, как тот потерся об него, один раз, пытливо (из любопытства), и этого было достаточно. Он сделал один шаг, затем другой и прижал Михаши к шкафчикам, положив ладони на холодный металл по обеим сторонам его тела и покачиваясь ему навстречу в равномерном ритме. Вспышка удовольствия прокатилась по телу Абе, и он громко застонал, впиваясь пальцами в спину Михаши. – Шшш, – кожу обдало горячим дыханием, и в следующую секунду зубы впились в мочку уха. – Боже, – пронеслось в голове у Абе, пальцы на ногах поджались, а колени готовы были подогнуться в любую секунду. Руки опустились ниже и сжали ягодицы Михаши, притягивая ближе и вжимаясь пахом. Постепенно он начал наращивать ритм, вжимаясь сильнее, в то время как одна рука Михаши сильнее сжала волосы, а вторая опустилась на ягодицу Абе, направляя толчки. Он снова застонал, и Михаши пришлось прижать его лицо к своему плечу, заглушая бесконтрольно вырывающиеся звуки. В таком положении Абе мог чувствовать запах бейсбольного поля, дагаута, пота Михаши, и он внезапно осознал, что точно знает, каково это местечко на вкус, и ему захотелось… Это… Это было то самое место, где он мог оставить метку. Абе провел губами по шее Михаши, остановившись на границе роста волос, и впился зубами.Он практически пропустил мягкий звук, вырвавшийся из губ Михаши на грубую ласку, и все его тело трясло от подступающего оргазма. Все происходило слишком быстро, и ему нужно было замедлиться, чтобы перевести дыхание, но внезапно в раздевалке послышались голоса других членов команды, пришедших, чтобы переодеться и направиться в душ. Абе застыл на месте, собираясь отодвинуться от Михаши, но тот лишь сильнее вцепился в волосы на его затылке, закидывая ногу ему на бедро и вновь резко прижимаясь пахом. Он с трудом заглушил стон, вызванный неожиданным движением, и – Боже, Михаши не собирался останавливаться! – вжался еще сильнее. Адреналин в его крови смешивался с возбуждением, и Абе был уверен, что от переизбытка ощущений может отключиться в любую секунду. Единственным звуком, заглушавшим их тяжелое дыхание и шуршание одежды, были голоса сокомандников, доносившиеся из-за угла. Сердце Абе тяжело бухало в груди, а Михаши сжимал его так сильно и был так близко, таким твердым, – о, Боже, – и Абе знал, что издает громкие стоны, но ему было все равно, если их услышат и он никогда не сможет пережить этого позора, потому что дыхание Михаши сбилось и он превратился в один сплошной сгусток напряжения, а потом с мягким стоном кончил, забрызгав рубашку горячим и липким и определенно пачкая штаны. Ослепленный наслаждением, он вцепился в Абе, и этого оказалось достаточно для того, чтобы кончить, погружая зубы в мягкую плоть под его губами и оставляя синяк, в попытке заглушить громкий стон. Все его тело ощущалось абсолютно вымотанным, голова как в тумане, искорки наслаждения все еще проносились по телу, завершая свой путь там, где они с Михаши соприкасались кожей. Абе отодвинулся, попутно нежно лизнув место укуса, и ослабил хватку, начиная успокаивающе поглаживать Михаши по спине. Он был невероятно теплым, а его сбитое дыхание успокаивало лучше любой колыбельной, и низкое и удовлетворенное ?Абе-кун?, раздавшееся на грани слышимости, прокатилось по телу Абе дрожью удовольствия. Неожиданное желание увидеть лицо Михаши прошило Абе с ног до головы, вместе с отрезвляющей мыслью о том, что их товарищи по команде были все еще здесь, и, серьезно, это просто чудо, что им удалось быть тихими достаточно долго, чтобы закончить, и – о, Боже, это на самом деле произошло – он убьет Михаши! Абе отодвинулся, ровно на то расстояние, которое позволит им постоять так еще немного, не вызвав подозрений. Застать их обнимающимися было для команды в порядке вещей, уже привыкли, но обнаружить их склеенными друг с другом с ног до головы было, мягко говоря, чересчур.Практически в тот же момент, как они отодвинулись, в раздевалке раздался голос Мизутани: – Эй, где Абе и Михаши? Абе оглядел Михаши, подмечая румянец на его лице, и, если бы он подавал в последнем иннинге, то это было бы объяснимо, но – он почувствовал, как его щеки начинают гореть – это было очевидно, не правда ли? Михаши светился изнутри, глаза прикрыты, нижняя губа распухла от – оу, это что, следы зубов? – и Абе наклонился и поцеловал эти отметины, с мыслью, что Михаши, вероятно, закусывал губу, чтобы заглушить стоны. Он отстранился и внезапно четко осознал, сколько спермы скопилось в его штанах, а также увидел мокрое пятно на штанах Михаши.– А вот и они, – раздался голос Мизутани, выглянувшего из-за угла. Он широко улыбался, несмотря на то, что глаза его еще были красными от слез. – Вы двое, поторопитесь и примите душ. Момокан сказала не тратить время на разочарование и слезы, помните? Ну, или что-то вроде того.– Ага, – ответил Абе, стаскивая рубашку и вешая ее на локоть, в надежде, что этого будет достаточно, чтобы скрыть промежность Михаши от взгляда Мизутани. Тот повернулся и пошел прочь, а Абе выдохнул с облегчением, прежде чем взглянуть на Михаши, который улыбнулся и стянул футболку, нетвердой походкой направляясь в душевые. Голос Харады наполнил душевые, когда тот подошел к Михаши, икая и размазывая слезы. Он распинался о том, что станет сильнее, чтобы быть достойной заменой Михаши; и начиная с завтрашнего дня может ли он наблюдать за тренировками Михаши-семпая; и он не будет мешать, честно-честно. Михаши же просто смотрел на него – гораздо менее впечатленный, чем обычно – из-за томительного чувства наслаждения, все еще прокатывающегося по его телу. Гордость за то, что смог довести своего питчера до такого состояния, накрыла Абе с головой, но тут же растворилась во внезапном приступе ужаса: Боже, что же он наделал?! Он все испортил. Они так и не поговорили о том, что произошло в клубной комнате, и вот, пожалуйста, он, втрахивающий своего питчера в шкафчики после проигрыша, причиной которому было то, что он никак не мог выбросить того из головы. Абе резко выдохнул, пытаясь сморгнуть посторгазменную пелену, и нет, абсолютно не думая о том, как офигенно было, когда Михаши в отчаянии цеплялся за него, и совершенно не фантазируя, какие звуки бы тот издавал, если бы не пытался заглушить их, и да, это дико возбуждало, когда Михаши шикал на него, и – Нет, горячо подумал Абе, обжигаясь горячей водой, когда выкрутил кран на максимум. Больше ничего не будет, пока они не поговорят. И в следующий раз, когда у них будет возможность, он собирался сделать именно это. Он не будет рисковать их бэттери ради чего-то столь глупого, как взаимная дрочка. И затем Абе обернулся, чтобы смыть шампунь, и почувствовал резкую боль в задней части шеи. Проведя по коже пальцами, чтобы понять, что было не так, он почувствовал глубокие царапины там, где Михаши провел ногтями, кончая.Ну, возможно, это было не так уж глупо.