Новый бог Олимпа (1/1)

— За возрождение жизни! За возрождение природы! — Пиршественный Зал полнился радостными криками олимпийцев. Моя сводная сестра Геба едва успевала наполнять чаши богов нектаром, Гестия хлопотала у праздничных блюд, повсюду между нами сновали нимфы и музы, а Деметра принесла с собой особым образом приготовленное кушанье из ячменя, меда и некоторых других злаков (состав его должен остаться тайной!) и настояла, чтобы каждый из нас отведал его. Вкусно...— Отныне и впредь, — говорила богиня Плодородия, — каждый, кто попробует на моих мистериях это блюдо, приобщится к таинствам жизни и смерти, и ждет его блаженство по завершении земного пути в царстве дочери моей, многострадальной Персефоны!Моей сестре так и не удалось убедить Деметру в том, что она не настолько ?многострадальна? в Подземелье, как представляется богине Плодородия. Что за эпоха настала на Олимпе? Похоже, отец все-таки был прав, говоря о начале новой эры. Эры, которая принесла нам — и богам, и смертным — непонимание между поколениями...Я тоже не понимал ни отца, ни тетю. По словам Деметры получалось, что для вечного блаженства в Элизиуме достаточно отведать некое кушанье и принять участие в определенных обрядах. Мне в это верилось с трудом. Как ни чтил Аид свою обожаемую молодую супругу, все же решения о том, куда определить душу умершего, он принимал сам. И одного только обряда для получения ?пропуска в рай? недостаточно: для этого требуется прожить жизнь в соответствии с законами Урана и Зевса. Одним из тех, кто попробовал новое блюдо, был мой сводный брат.Тантал пользовался особым расположением Зевса и веселился, находя наш праздник ?изысканным? (правда, что ли?) и ?достойным самих богов? (вот это верно!). Пан и Дионис не отставали от Царя богов в вопросе оказания знаков внимания Танталу, развлекая его и подливая в его кубок все больше вина. Впрочем, про Громовержца Дионис также не забывал. Старания моего младшего брата привели к тому, что в разгар пира Зевс встал и, подняв чашу, заплетающимся языком промолвил:— Слушайте меня, о боги! Сегодня великий праздник и для нас, и для смертных. Земля восстановлена после долгой зимы, жизнь возродилась, наши совместные труды вознаграждены. В этот день я желаю преподнести особый подарок смертным, стойко пережившим все испытания, посланные им Судьбами и нами. Сегодня с нами празднует представитель от людей — мой сын Тантал, который мужественно перенес невзгоды последних месяцев. Скажи, сынок, любое твое желание, клянусь Стиксом, я исполню его!Это был первый раз, когда я готов был искренне благодарить Диониса: его стараниями и Зевс, и Тантал забыли о благоразумии и произносили вслух все, что было у них на уме.— Мне ничего не нужно, Великий Зевс, что мне остается пожелать, когда я, смертный, и так живу лучше, чем вы?Зевс нахмурился: он не привык, чтобы ему так отвечали. Тем не менее, он нашел способ извинить своего любимого сына.— Ты скромен, мой дорогой Тантал, — ответил, улыбаясь, Царь богов, — что же, это несомненное достоинство. Я горжусь тобой.Гера неодобрительно смотрела на Зевса.— Полагаю, что ты достоин, Тантал, быть принятым в наш круг, — заключил отец, — попробуй амброзию, сынок, это удивительно вкусное кушанье.Пожалуй, это действительно то, к чему так стремился Тантал. Он с видимым удовольствием съел порцию пищи богов.— Что же, Тантал, — обратился я к нему, улыбаясь, — поздравляю тебя с бессмертием. Тебе, верно, нравится пир?— Нравится, Гермес, — ответил Тантал. — Как же это восхитительно!— Да, ты прав. Представляешь, как нам приятно каждый день таким образом восстанавливать силы после наших бесконечных трудов? — я безмятежно потянулся, зевнул (отцу это не понравилось, знаю) и фамильярно хлопнул брата по плечу. — Я рад, что ты присоединился к нам, теперь ты наш помощник. Это хорошо: на Олимпе столько работы...— Работы? — насторожился Тантал.Вот теперь я знаю, чего Тантал боится больше всего — работы. Что же, пришло время обрадовать брата.— Знаешь, Тантал, — продолжил я, — из всех присутствующих здесь богов я лучше всех осведомлен о жизни Олимпа, так что позволь мне как брату ввести тебя в курс дела. По утрам мы собираемся на Совет и обсуждаем важные вопросы. Наши решения влияют на судьбу целого мира.— Целого мира? — в глазах Тантала промелькнули искорки зависти.— Именно целого мира, — подтвердил я, — и за это нас так почитают смертные и приносят нам жертвы.Тантал мечтательно улыбнулся.— Да, ты правильно понял, что я имею ввиду, — сказал я, — теперь их будут приносить и тебе. У тебя появятся свои храмы и — как знать? — быть может, ты станешь одним из самых почитаемых богов Олимпа. Но для этого нужно, чтобы у тебя на Олимпе было какое-нибудь занятие, пусть даже самое пустяковое и необременительное. Нашими делами мы занимаемся, как правило, в дневное время, я, разумеется, не в счет. А вечером мы заканчиваем наши дела и отдыхаем — отдыхаем на пиру. Вот так и проводим время.— Верно говоришь, Гермес, — Гера с одобрением посмотрела на меня, — тебе нужно избрать себе занятие, Тантал.— Я думаю, Танталу как начинающему богу подойдет самое легкое занятие, то, которое не будет занимать его на целый день, — я говорил самым дружеским тоном. — У меня есть на примете одно такое дело, им вполне достаточно заниматься только по утрам. Что же, Тантал, ты согласен на самую легкую, я бы даже сказал, формальную работу? Ровно для того, чтобы тебе можно было возвести храмы, где тебе станут приносить жертвы и устраивать праздники в твою честь?— Если на самую легкую, и мне за это будут еще приносить жертвы, то согласен, — ответил Тантал.— Ну, вот и отлично, — я подозвал к себе сына. — Рекомендую тебе, Тантал, это мой сын Пан, твой племянник. Ты, вероятно, слышал о нем. Ох, что я говорю, вы ведь уже познакомились? Пан — бог Стад и пастухов, он тебе расскажет все про коров, овец, коз... Про кого там еще? А, про свиней, впрочем, неважно. Суть такова: у нас на Олимпе есть стадо коров, этих коров я украл однажды у Аполлона, а недавно передал их Пану. А мой золотой мальчик, — я погладил Пана по голове, — решил помогать мне также и в заботе о странниках. Это правильно: дети должны помогать своим родителям, не так ли?— Разумеется, — согласился Тантал.— Только о коровах тоже заботиться надо. В сущности, пустяки: утром их надо подоить, но этим занимается наша сестра Геба, затем выгнать на луг и весь день пасти их — это дело Пана, а вечером снова загнать в хлев. А вот уборка за ними продуктов жизнедеятельности — дело, которое распределено между Деметрой и Гебой.Тантал вздрогнул при этих словах.— Какой кошмар! — возмутилась Афродита.— Брат, уймись! — брезгливо поморщился Аполлон.— Гермес, ты за столом находишься! — нахмурился Зевс.— Что не так? Мы здесь все свои. Я всего лишь по-братски знакомлю Тантала с жизнью Олимпа, он ведь теперь бог и должен быть в курсе дела, — возразил я. — Прямо скажу, это занятие отвлекает их от прямых обязанностей. Так что, Тантал, может быть, пока будешь осваиваться с жизнью и распорядком Олимпа, возьмешь его на себя? Это совсем нетрудно, даже начинающему богу под силу. И работа только по утрам, а потом — пируй хоть до заката. Тантал лихорадочно соображал, как бы повежливее отказаться: только теперь он понял всю опрометчивость своих слов. Зевс вопросительно поднял бровь.— Так что же, брат? — спросил я. — Или полагаешь сие занятие для себя недостойным? Зря. Тебе ведь известно, что корова — священное животное Царицы богов, да и наш отец частенько облик быка принимает, — смех богов наполнил весь Пиршественный зал. — Так что мое предложение — это честь, а не насмешка, — продолжал я. — А затем отдашь все, что собрал, Деметре, она использует это для удобрения полей.— Оставь, Гермес, — сказал Зевс, — к выбору дела нужно подходить серьезно, пусть Тантал подумает. У нас сейчас пир, время для отдыха, а не для работы. Пей, сынок, пей нектар, — обратился Царь богов к Танталу, чье настроение я ?деликатно? испортил (к своей радости).Через несколько минут Громовержец поднялся и, выходя из зала, позвал меня за собой.— Гермес, объясни мне, что это за выходки? Зачем ты обижаешь Тантала?— Разве я обидел его, отец? — удивился я. — Я всего лишь познакомил его с жизнью Олимпа. Если он теперь бог, ему нужно избрать занятие.— Это так, но занятие Танталу я выберу сам. Тантал достоин лучшего, нежели уборка навоза.— Это самое легкое дело на Олимпе, и я решил, что Танталу будет под силу с ним справиться. Всему остальному его надо учить.— Вот и займешься этим. А что касается уборки в хлеву — назначь на это дело своего сына: если я правильно помню, он бог Стад. Ты видел, как он распустился? Я на твоем месте задал бы ему хорошую трепку!Кто бы говорил!— Это влияние Диониса, Великий Зевс, — ответил я, — твоего сына, между прочим.— Между прочим, для Диониса пьянство — прямая обязанность, а для Пана — нет. Ты видел, в каком он сейчас состоянии?Видел, конечно. Разумеется, я не стал говорить отцу, что это лишь ловкая игра и притворство.— Я поговорю с ним, Великий Зевс. Надеюсь, он меня послушает.— ?Поговорю! Надеюсь, послушает!? Слова на него не подействуют, этот момент ты уже упустил. Не доводи до крайности, когда на него уже точно ничего действовать не будет. — Да, Великий Зевс. А теперь я, с твоего позволения, отправлюсь за душами: мне пора в Подземелье.— Я-то позволяю. Только потом не жалуйся мне, что с Паном сладу нет. Знаю я вас, бездельников: распустите детей, а потом ко мне приползаете, умоляете их образумить, как будто у меня других дел нет! Я, между прочим, всего добился сам! И вас, дармоедов, вырастил! Один Тантал у меня толковый!Я промолчу... Соберу для этого последние силы... ?Дармоедов вырастил!? Самый главный дармоед на Олимпе — это, конечно, я. Неожиданно у меня в голове промелькнула обнадеживающая мысль: а может быть, Зевс под влиянием вина перепутал значения слов? Всех его детей растили либо матери, либо тетки, а про Тантала Громовержец сам знает не хуже меня, только воспользоваться собственными советами не желает. *** Когда я рассказал дяде о замысле Деметры, он только плечами пожал, а потом заявил, что ?при всей его любви к жене и при всем уважении к сестре все останется по-прежнему, и закоренелым грешникам никакие мистерии не помогут?. Я обрадовался, услышав от него такой ответ. Вернулся я из Подземелья уже под утро, изрядно уставший: сегодняшний Суд теней выдался на редкость тяжелым и продолжительным. На Олимпе было тихо, и я приготовился отдыхать, но когда я зашел в свои покои, мне на голову опрокинулся чан ледяной воды.— Что это за шутки? — воскликнул я, отряхиваясь. — Опять взялся за старое?— Ты же сам сказал: будем жить, как раньше, — хохотал Пан, — или ты забыл, с какими предосторожностями пробирался тогда сюда?— Нет, не забыл. А вот ты, похоже, действительно забыл, чем заканчивалось для тебя подобное веселье.— Тем, что ты смеялся вместе со мной, — ответил Пан.Да, верно. Что и говорить, принять душ после утомительного дня всегда приятно. Хотя раньше это не всегда была вода...— Неужели ты всегда возвращаешься из Подземелья так поздно? — спросил Пан.— Не всегда, просто сегодня было много душ. А ты почему до сих пор не спишь?— У меня для тебя есть новости, которых даже ты, вестник богов, не знаешь, — Пан хитро смотрел на меня, предвкушая мою реакцию на ?новости?.— Что за новости? — устало спросил я.— Как только ты ушел, Зевс начал разливаться о том, как он гордится Танталом и что если он решит оставить престол Олимпа, то единственный, кто будет достоин принять честь стать его преемником — Тантал.— Зевс сегодня особенно щедр, — ответил я. — А как отнеслись к этому другие боги?— Возмутились, конечно. Афина с таким неодобрением воззрилась на Зевса — даже мне страшно стало. Посейдон и Аполлон с завистью смотрели на Тантала. А Гера чуть не закатила скандал прямо на празднике.— Еще бы, — отозвался я.— Да, а потом Зевс начал извиняться перед Танталом за твое недостойное, как он выразился, поведение и сказал Танталу, что отныне ты будешь прилетать к нему и приглашать его на пир вместе с другими богами, — Пан сделал паузу, но я решил дать ему договорить до конца, — каждый день.— Ты шутишь? — рассердился я.— Нисколько, так и сказал. Такие вот новости. Послушай, Гера так кричала на Зевса после пира! — Пан засмеялся. — А дедушка разозлился и ушел, до сих пор его нет.— Хорошо, что нет, пусть погуляет. Может быть, ночной воздух образумит его. А какие еще новости?— Все остальное — потом. Ты же устал, вот и ложись спать. Хочешь, я поиграю тебе на сиринге?Лучший отдых — хорошая музыка. Я улыбнулся, похлопал сына по плечу и крепко заснул под звуки его свирели.