Портрет (2/2)

не вонзай в мой рассудок тупые ножи!

Я пытаюсь забыть, как в наполненной ванне

вытекала с водой твоя слабая жизнь…

Крысы роют не в стенах, а в раненых мыслях,

тянут кожу с лица, на куски её рвут;

мои пальцы и ногти до мяса изгрызлии так долго, так жадно, так рьяно грызут!

Мои губы впились в горло новой бутылки

и целуют горячий, пьянящий поток;

вместе с жгучим вином льются новые силы.

Звон стекла. И ещё один шаг за порог.

И падение в пропасть. Осталось немного –

смоль волос, камень яшмы в ударе ключиц…

И я вижу, что ты наконец-то готова.

Я нашёл тебя в вихре из масок и лиц.

Ты прекрасна. До мелких штрихов совершенна!

А в глазах расцветает родная печаль.

Мой шедевр готов.

Будь же ввек незабвенной.

*С моих глаз будто кто-то срывает вуаль,

и я явственно вижу, что создал иное –

крик срывается с губ в обречённое ?нет!? –

ты в ожогах и шрамах! Такая… такое…

Я не мог написать этот страшный портрет!

Ты с портрета смеёшься одними зубами –

вместо губ только мяса горелый кусок!

Где ресницы? Где брови? И что с... волосами?

Я не мог написать это, просто не мог!

Но реальность отравой сочится в глаза мне…

Я бессильно толкаю руками портрет.

Столько времени… столько ужасных страданий,

чтобы ?это? осталось теперь на холсте?..

Поднимаю картину со старого пола,

вырываясь из памяти тёмных глубин,

и несу её в старый захламленный погреб.

*Там пылятся десятки таких же картин.