II (1/2)

Бармица, Панцирь

Ауриганская Коалиция

25 июля 3026 года

Вдова Калавайя опять ругалась на задравших цены торговцев. За сраный батат, говорила она, которым раньше кормили свиней, с бедной женщины содрали пятьсот сраных тала, которыми впору уже задницу вытирать. Свиней в окр?ге давно не осталось: позабивали на мясо, засаливали, и солонина по нынешним временам стоила уже сотню-полторы тала за килограмм самая поганая, начинающая протухать. И толку-то с продовольственных карточек, если половины названных в них продуктов нигде нет, а имеющиеся приходится покупать втридорога? С карточек, цен и ассортимента на рынке вдова перешла на политику, матерно обругав господина губернатора и его солдат, неспособных поддерживать в городе порядок и только дерущих поборы с честных людей, у которых и так уже ничего не осталось, потом покойного лорда Куадавида и самого лорда Декимиса, и лорда-директора заодно.

-- Так свергли же лорда-директора, – хмыкнул в ответ Микала, её старший сын, помогавший, верно, матери готовить завтрак. – Я сам в нете читал, и новости ты смотрела, когда свет давали.

Электричество в городе давно уже включали по секторам, на несколько часов в каждом. Прямо сейчас – здесь, у них, и вдова поднялась затемно, чтобы успеть приготовить еду, пока может работать плита.

-- Сегодня на Коромодире коронация леди Арано, – сказал Микала. – Завтра до нас дойдёт по Ком-Стару.

-- Ебись она раком, твоя леди Арано! – пронзительно и сварливо сказала вдова.

От её голоса пробудился и начал плакать малыш Руфаро, и Элли окончательно поняла, что поспать уже не удастся.

-- Тише, тише, – шепнула она маленькому, обняв и прижав к горячей со сна груди, – мама тут, мама с тобой.

Не подействовало; плач превратился в вопли, от которых проснулась и спящая на краю кровати Кейлин. Заспанное личико девочки исказила гримаса недоумения и страха, и она разрыдалась вслед за братиком. Тот с перепугу обделался и заревел ещё громче. ?Пиздец?, устало и безнадёжно подумала Элли. Добрую половину маленькой комнатушки, которую она снимала у вдовы, занимал сколоченный из пластика и фанеры топчан, достаточно широкий, чтобы на нём улеглись двое взрослых или одна женщина с двумя маленькими детьми. В изножье стоял умывальник с подвешенным на стене пластиковым баком. Полупустым; воду сейчас тоже давали по часам, и надо будет как раз натаскать… подхватив Руфаро на руки, Элли посадила его в умывальник.

-- Мама зовёт вас завтракать, – отодвинув закрывающую дверной проём занавеску, заглянул в комнату Микала.

Может, и правда – зовёт: вдова была незлой, в сущности, женщиной, а заработок квартирантки помогал ей сводить концы с концами. Микала потоптался немного в дверях:

-- Я могу чем-то помочь?

Крепко сбитый, широкоплечий и с длинными жилистыми руками, он выглядел старше своих настоящих пятнадцати, особенно после того как на эти плечи лёг груз забот старшего мужчины в семье. Хотя он и раньше, как говорили, вместо беззаботного детства помогал отцу в мастерской, вкалывая не хуже взрослых. Когда началась война, Микала вместе с отцом загремел под объявленную лордом Декимисом мобилизацию, а фронта вернулся один. Верней говоря, ушёл, когда Конкордатские егеря с ходу прорвали первую линию обороны Бармицы, разметали наёмников Баррамеды и начали обстреливать замок Куадавида. Баррамеда удрал, бросив приданный ему лордом отряд тылового обеспечения на произвол судьбы; уцелели немногие. Старшему Калавайя не повезло.

Элли покосилась на парня, пожала плечами.

-- Да нет, наверно. Я уже почти… ай! – Руфаро мыло попало в глаз, он заревел, завертелся и чуть было не вылетел из умывальника на пол. Элли ругнулась сквозь зубы, и Микала исчез.

Он клеится ко мне, снова подумала она, клеится, несмотря на восемь лет разницы в возрасте и двоих детей. Глупый мальчишка. Бедный мальчишка. Ну, вот, зачем?..

К концу мытья Руфаро воды в бачке осталось как раз ополоснуть собственные живот и руку, испачканные малышом, да плеснуть пару пригоршней в лицо, вместо умывания. Вытирая ребёнка куском старой простыни, заменяющим полотенце, Элли критически покосилась на себя в зеркале. Да уж, красотка: круги под глазами, заплетённые в недлинные дредлоки волосы торчат, как попало. Элли была темнокожей, и этим не выделялась из массы здешних жителей, в большинстве своём, происходящих от африканцев или полинезийцев древней Терры. К местному обычаю не прикрываться выше пояса она тоже приноровилась, благо, и в её родном Магистрате Канопуса это не возбранялось. Элинор снова хмыкнула: растяжки на животе и заметно отвисшую после двоих детей грудь, может, и стоило бы прикрыть, да было б – чем. Её нынешний гардероб состоял из поношенной лава-лава и нескольких пар трусов, да ещё старых растрескавшихся резиновых шлёпанцев.

Кейлин увязалась за Микалой и уже сидела за столом вместе с младшими детишками вдовы – шестилетним Кимо и сёстрами-близняшками Алани и Каилани, которым было уже лет по девять. Старшей дочери, Макелины, нигде не было видно. Ну, как всегда… ?шляется где-то, паршивка?, иногда комментировала это вдова, а Микала кривил рот и скрипел зубами. Старшей было шестнадцать, и у неё было несколько ухажёров среди парней группировки Капены. Тоже, в общем-то, способ выжить сейчас, но… ненадёжный, так это определила для себя Элли. Однако же, переубедить девушку не смогла, хотя и попыталась однажды.

Вдова – полная круглолицая тётка, которой на самом-то деле было немногим больше тридцати – хлопнула ладонью по столу, призывая детей помолчать хоть минуту, и встала, сложив руки в молитве и склонив голову долу. Вдова веровала в Иисуса Христа, и меж больших низко отвисших грудей у неё висел на потемневшем шнурке медный крест с распятой фигурой. Молилась она на ломаной латыни, и Элинор, выучившая этот язык за два года, которые отряд Баррамеды прослужил в Марианской Гегемонии, могла разобрать лишь отдельные слова.

В супе было даже немного мяса – той самой подпорченной солонины, которую они со вдовой отхватили на рынке вчера. Теперь хорошо вываренной и даже вкусной, особенно с голодухи. Даже привередливая в еде Кейлин уплетала за обе щеки, а вот Руфаро пришлось кормить с ложки: сам он ещё плохо справлялся с этим инструментом, а расплёскивать суп по столу и полу сейчас было непозволительно.

-- Может, помочь тебе с мытьём посуды? – спросила Элли после еды. – Я успею.

-- Иди уж, – вдова отмахнулась. – Он всё равно не уйдёт без тебя.

Микала и в самом деле ждал Элли у выхода.