Письма с адресом и без. (2/2)

Мефистофель прибывал в своих комнатах, куда Сальери до сих пор нельзя было входить, поэтому демон терпеливо ждал своего господина, что прекрасно знал о визите ученика. Господин мог почтить музыканта своим присутствуем и через час, и через день, а мог и вовсе приказать уходить. Здесь Антонио не имел права голоса, ему оставалось только терпеливо ждать решения. Господин, видимо решивший, что Сальери всё же достоин его внимания, сам спустился по высокой лестнице вниз, держась за перила. Мефистофель часто хромал, а потому ходил либо с тростью, либо держался за перила. Демон, вышедший в роскошной ярко-алой робе, что тянулась за ним следом, как шлейф дорогого платья, пылая, словно огонь, медленно спускался вниз, где на полу в поклоне склонился его ученик. Здесь покровитель ведем и основатель шабашей, мог чувствовать себя свободно, а потому ни один камзол не мог оказаться на его плечах без особой надобности.

- Не ожидал тебя здесь увидеть, - фамильярно произнёс Мефистофель, окинув визитёра ленивым, даже слегка небрежным взглядом. – Зачем пожаловал?

Такое обращение нисколько не смутило великого композитора, высший по статусу никогда бы не стал обращаться к своему слуге на равных, а слуга не мог заговорить первым, послушно ожидая, когда на него обратят внимание, даже если это случиться не раньше Страшного Суда. Сальери, получивший разрешение говорить, выпрямился, оглядывая наряд господина. Он и раньше видел роскошную одежду, а потому не смог бы найти для себя чего-то новое, просто ему совершенно не хотелось смотреть в глаза старшему демону, чей взгляд всегда пылал.- Я прибыл к Вам, потому что Вы желали знать мои жалкие оправдания.- Никогда не замечал в тебе подобного рвения, - отозвался Мефистофель, слегка приподняв густую бровь.

- Возможно, господин, что раньше его не было. – Честно ответил Сальери, подняв взгляд на старшего демона. – Но не сейчас.

- Проси, - кивнув, произнёс господин, снисходительно посмотрев на ученика.- Не сочтите за грубость, - с минуты помолчав, произнёс слуга, - но Вы требуете от меня скорейшего исполнения уговора, но могу ли я поинтересоваться о наличии пользы столь скорого действа? Посудите сами, господин. Душа Моцарта достанется Вам, а ради чего всё это мне? Допустим, что я выиграю у Вас. Но разве же хоть кто-то об этом узнает? Разве кому-то будет дело до моих побед? А Вы? Вы, даже проиграв, останетесь в выигрыше. А я же, победив, стану жертвой своей победы. Быть может, Вы, господин, могли бы отдать душу Амадеуса мне? Вам она пользы не принесёт, а мне было бы любопытно докопаться до его таланта.Мефистофель криво усмехнулся, с оттенком презрения смотря на своего ученика. Он давно ожидал чего-то такого, Сальери был слишком очарован музыкой. Он жил ей, дышал и всё свои старания пускал не на завоевание какого-либо статуса в огненной пучине, а на оттачивание музыкально дара. Тогда ещё совсем молодой демон обладал удивительными силами, сдержанностью, даром, а потому Мефистофель миловал грешника, забрав его с собой в Дит как ученика. А на увлечение музыкой, что сжигало бедного музыканта две сотни лет назад, старший демон просто закрыл глаза, решив, что этот бред пройдёт.- Вот как, - неприятным голосом произнёс мужчина в алом одеянии, повернув голову в сторону тёмных витражных стрельчатых окон, уходящих высоко к мрачным сводам. – Твои слова не лишены смысла, но я так же могу сказать, что в случае твоей победы, я останусь без ничего.

- А разве не в этом суть, господин? Победитель забирает всё, - несколько самодовольно произнёс Антонио.- Но, как ты заметил, я победитель в любом раскладе, а значит правила здесь устанавливаю я, - нетерпеливо произнёс демон.- Так и есть. Поэтому я и прошу Вас.Мефистофель неторопливо подошёл к склонившему голову ученику, проходя мимо него грациозной поступью. Подол одеяния, словно змея, полз по ступеням и полу, слегка извиваясь. Великий Лорд больше походил на Короля, настолько горделив был весь его вид. Только вместо золотой короны, украшенной опалами и брильянтами, голову ?царя? венчали тёмные загнутые рога.- Пусть милосердным будет тот, кому следует быть милосердным. Но я решил так. В феврале будет Венецианский Карнавал. Ты знаешь, что по поручению Владыки Ада, я часто бываю на земле, а потому празднование даты моего величая будет происходить там же. Ты пригласишь на карнавал Моцарта. Мне не важно, как ты это сделаешь, но ты это сделаешь. Во время праздника, где будут все те, что подчинялись мне, во время кровопролитного сражения, ты подойдёшь ко мне с ним и представишь. Если душа Моцарта придётся мне по вкусу, то даже не проси об этом. Если нет – то забирай себе. Какой мне смысл его держать?

- Ваше решение мудро, - отозвался ученик, поклонившись.Антонио ждал разрешение покинуть дом господина. Дело было ещё не выиграно, да и вряд ли оно будет выиграно, но главное, что начало есть. Впрочем, радостного было всё равно мало. Хотелось выругаться от предстоящей задачи. Мефистофель умел выбирать методы, потому что уговорить Вольфганга поехать с ним в Венецию было чертовски сложно. Как объяснить ему причину, по которой герр Сальери хочет увезти австрийца ненадолго из шумной Вены? Да и кто сказал, что Амадей согласиться? Может быть стоит снова попробовать подавить его волю, чтобы он дал согласие, а потом уже не отвертелся от поездки? Недурно.Мефистофель повернулся к ученику спиной, неспешно поднимаясь наверх, а Сальери спокойно стоял на месте, дожидаясь, когда фигура господина скроется за поворотом на лестнице. Когда же алая ткань исчезла за поворотом, он, развернувшись, направился к выходу из этого места. Разговор прошёл гораздо легче, что не могло не радовать.

Возвращаться было куда приятнее, поэтому Антонио неторопливо спускался вниз, спокойно ступая по раскалённым добела камням, не чувствуя ни тепла, ни жара. Его нынешний облик, полученный благодаря ученичеству, имел мало общего с обликом человека, а потому отсутствие ощущений вряд ли могло кого-то поразить. Выбраться из Ада удалось довольно быстро, страж врат даже не смотрел в его сторону, когда тёмное создание оставило за собой Инферно. Впрочем, быть может он не смотрел потому что был весьма туповат? Минотавр, охраняющий чёрные кованные ворота, закрывавшие узкий коридор, уходящий вниз, вряд ли отличался должным умом, но какое неглупое создание согласилось бы на столь откровенно скучную работу, не предпринимая попыток покинуть свой мрачный пост?

Черная птица вновь взмыла в небо, ловя лёгкий ветерок длинными перьями, что сочился между ними. Накренившись набок, ворон гордо задрал голову, немного опускаясь вниз. Он вышел вовсе не там, где заходил, но это было не страшно. Знакомый шелест высоких трав и сияние серебристых вод Дуная служили лучшим компасом, для того, кто передвигался по воздуху, оглядывая широким взглядом бесконечные австрийские просторы. Что ж, завтра придётся задержаться, но это не важно. Австрийский ветер зовёт его за собой, в красивый дом на Гроссе Шулерштрасс. Огромная чёрная птица села на кованные перила, тряхнув крыльями. Чёрный ворон оглядел высокий дом, заметив на втором этаже, где располагался кабинет Моцарта, свет. Легко взмыв в небо, с тихим шелестом перьев, он поравнялся с окном, протянув длинные тёмные лапы к подоконнику, вцепившись в него острыми когтями, оставляя царапины. Свеча, что плохо освещала комнату, медленно догорала, щедро залив воском медный подсвечник. Её света едва хватало на то, чтобы осветить стол, над которым, сжав в тонких пальцах коричневое перо, склонился Моцарт. Лица маэстро не было видно, белый парик безжалостно откинут в сторону, а светлые волосы растрепались, закрывая свежие молодые черты.Музыкант сосредоточенно что-то писал и именно эта сосредоточенность, что граничила с серьёзностью, помогла наблюдателю понять, что Вольфганг пишет письмо, а не новый музыкальный шедевр. Любопытство, вспыхнувшее на доли секунд в угольных глазах, моментально погасло, но демон не отводил жадный взор от маэстро. Дописав письмо и запечатав его, Моцарт, насвистывая незатейливые мотивы, положил бумагу в ящик стола, желая отправить завтра же то письмо. Потушив огарок свечи влажными пальцами, Вольфганг, так и не забрав парик, вышел из кабинета, возвращаясь в свою спальню. Констанция давно спала в соседней комнате, заснув у колыбели малыша, что долго плакал. Окно в его комнате было плотно задёрнуто, из-за чего музыкант с трудом различал очертания мебели. Кое-как дойдя до кровати, мужчина, что давно был переодет в ночную сорочку, стянул расстёгнутый синий халат, прикрывавший спину, ложась спать. Он не знал и не мог знать, что кто-то способен нарушить его покой этой светлой ночью. Ворон тихонько проник в кабинет вместе с лунным светом, что лил свои молочные лучи сквозь стекло и решетку. Птица, словно тень, просочилась внутрь, моментально меняя свои очертания на уже более знакомые черты придворного композитора, уже один раз бывавшего здесь. Мужчина, не нуждающийся в том, чтобы его представили, подошёл к столу, садясь на стул с мягким зелёным сидением. Длинный пальцы пробежались по столу, открыв ящик, где лежало письмо. Антонио прочитал имя адресата, хмыкнув. Моцарт всегда поражал его умением находить друзей. Мало того, что музыкант попал в руки Ван Свитена, так ещё и завёл дружбу с бунтарём – Бомарше. Конечно, Пьер был талантливым авантюристом и писателем, но ему бы знать - где молчать. Кто же в здравом уме решится бичевать аристократию, обнажая все пороки властного сословия? Да и Моцарт мало отставал от него. Эти безумцы слишком похожи. Сальери не было интересно, что Вольфганг писал французу, да и не затем он здесь. Голову демона посетила неплохая идея. Вновь зажигая огарок, что едва освещал очертания комнаты, кидая тусклый желтый цвет на стол, Антонио бесшумно достал бумагу и открыл чернильницу, обмакнув кончик пера в чёрной жидкости. Аккуратные завивающиеся буквы заплясали на белоснежном листе, оскверняя его чистоту своей чернотой. Музыкант, едва сжимая тонкое перо меж пальцев, быстрым росчерком писал письмо, которое завтра должен обнаружить ?маэстро?.

"Величайшему австрийскому композитору Вольфгангу Амадею Моцарту.Доброго утра, герр Моцарт, если Вы получили моё письмо в раннем или дневном часу и доброго вечера или ночи, если моя скромная просьба попалась Вам на глаза в позднее время. Я – синьор Эребус. Быть может Вы помните меня на премьере ?Похищения из Сераля??. Ежели нет, то не сильтесь вспоминать. Пишу же я Вам с просьбой, в случае исполнения которой Ваша милость будет вознаграждена.

В начале февраля – второго числа следующего года, в моём Венецианском поместье состоится большой приём, посетить который я и прошу Вас. В сей день я изволю отмечать крупный праздник, а посему хотелось бы, чтобы его посетил столь гениальный композитор. Сыграйте на приёме пару Ваших лучших симфоний, которую из них выберете сами, ведь для меня они все одинаково прекрасны! Конечно, герр Моцарт, Ваше выступление не только привлечёт новых ценителей Вашего искусства, но и принесёт недурственный достаток. А потому, прошу Вас скорейшим временем ответить мне, прислав письмо по адресу моего временного пребывания.Франция. Париж. Площадь Сен-Жорж, улица Лондон, гостиница ?Елизавета? комната ?6?С уважением, Ваш покорный слуга - Аполлон Эребус?. Удостоверившись, что столь краткого, но содержательного письма хватит, Антонио положил на место перо, закрыл чернильницу и вынув конверт из кармана, который он носил с собой на всякий случай из-за причуд Мефистофеля, вложил в плотный конверт записку, капнув воском на него с обратной стороны, запечатав перстнем. О наличие у композитора перстня с венецианским львом, не знал даже Император, а потому никто не мог догадаться об истинной личности отправителя. Запечатав конверт, демон потушил почти полностью догоревшую свечу, встав из-за стола. Решив не искушать судьбу, что была щедра на насмешки, демон легко покинул кабинет. Нужно успеть прилететь в Париж до утра.