7 (1/1)

Разум и тело на этот раз сошлись во мнении, призывая Моцарта оставить все тайны и загадки этого дома на завтра, или, по крайней мере, до вечера, а пока насладиться мягкостью постели в его комнате, но какая-то часть сознания все же не могла успокоиться, не осмотрев новое жилище. Причем интересовали её не гостевые комнаты, а обжитые, способные что-то рассказать о владельце, сверх того, что Вольфганг уже знал или о чем начал догадываться. В конце концов, приказ (не будем лицемерно обзывать его настойчивой просьбой) звучал как ?не шарить по комнатам?. Шарят руками, а просто посмотреть на изысканные до приторности интерьеры никто ведь не запрещал? Убедив себя таким образом, парень зарылся в свой рюкзак в поисках повода сунуть любопытный нос в чужой кабинет или спальню. И вскоре таковой отыскался?— в виде коробочки любимых марципановых конфет ?имени себя любимого?. Эти конфеты, над названием которых в свое время потешалась вся группа, начал делать двоюродный дядя Вольфганга, известный в Зальцбурге кондитер, в честь его успехов на большой сцене, и до сих пор на упаковке красовалась его детская мордашка. Гениальность пришедшей в голову шутки, равная её же наглости, привела Моцарта в совершенный восторг. Да, это, собственно, не шутка, а прозрачный на грани шутки намек, но вот если честно… Он это очень даже имел в виду. Сначала Вольф заглянул в кабинет?— удивительно адекватный для творческого человека, хоть и вовсе не безликий?— но оставлять презент там в итоге передумал. Даже монументальность письменного стола не гарантирует достаточной двусмысленности… Зато золотисто-кремовый шелк постели замечательно сочетался с коробочкой, поэтому, честно не коснувшись больше ничего в спальне Сальери, шутник не менее честно поторопился в свою. И даже в полудреме посмеивался, представляя реакцию музыканта на сладкого марципанового ?Моцарта? в постели…*** Антонио отлично понимал, что, на самом деле, запрет соваться в комнаты не имел веской причины: ничего особенного Моцарт там бы не увидел, если только не устроит полноценный обыск. Все важные документы, милые сердцу фото, а уж тем более специфические игрушки были надежно спрятаны. Утренний инцидент с хлыстом слегка вывел его из равновесия?— мужчина привык все держать в порядке, и уж точно не отчитываться первому встречному о своих увлечениях. Но мысли занимала просьба Леопольда и все, что из нее может следовать, и убрать хлыст на место он просто забыл. Тем не менее, вспомнив, как смутился младший Моцарт, Антонио ухмыльнулся. Было в этом совершенно хулиганское и немного садистское удовольствие. Напомнив себе поддерживать нейтральные отношения со своим подопечным, Сальери вернулся к работе. Нужно было привести в порядок документы, подтвердить авторские права на последний диск, да и контракт со студией хорошо бы продлить заранее… А хуже всего, что ему опять придется иметь дело с Розенбергом. Третий раз за день?— это уж точно слишком. Но делать нечего. Лидер быстрым шагом преодолел короткий коридор и постучал в последнюю дверь. —?Входите! —?сварливо отозвались из кабинета. Антонио вошел и, стараясь не пересекаться взглядом с менеджером, положил на стол папку с документами. Тот подписал не глядя, и вдруг заговорил: —?Ваш Моцарт еще натворит дел, говорю я вам! —?Франц,?— Антонио с трудом вспомнил имя. —?Надеюсь, что Вы ошибаетесь, но в любом случае, у нас уже есть проблема?— Грэм. Если так пойдет и дальше, к зиме у нас появится еще одно вакантное место. —?А, этот американский наркоман? Знаю-знаю. Пусть все идет как идет, исправится?— хорошо, но документы я на всякий случай подготовлю,?— кивнул Розенберг. Надо же, у герра менеджера сегодня редкое настроение, когда он слышит не только себя! Антонио сдержанно поблагодарил Франца и покинул кабинет.***POV Криста Отличная вещь?— кредитка! Быстренько расплатившись и собрав покупки в рюкзак, я направилась ?домой?, как давно уже в шутку?— или нет? —?называла особняк Антонио. В наушниках Adagio, настроение отличное. Я на нем немного зациклена. На Тонио, не на настроении. Тонио… я знала его еще в Леньяго, мальчика из соседнего дома, влюбленного в музыку, как и я сама, только сильнее. А потом он спас мою жизнь или, по крайней мере, репутацию. И еще позже я поступила в Венскую консерваторию, уже с дипломом немецкого филолога в кармане и без каких-либо надежд, кроме как сбежать подальше, не из города, из страны. И узнала, что он здесь. И впервые после ТОГО влюбилась. Он старше меня на два года. Сколько себя помню, он был Тонио, а теперь между нами выросло церемонное ?Да, синьор Сальери? — по моей же инициативе. Ой, не зря младший Моцарт ко мне прицепился. Видимо, слух там действительно абсолютный, чтобы замечать малейшую фальшь и волнение в словах! Вот мы и пришли. Бесшумно проскользнув на кухню, начинаю раскладывать продукты в холодильник. Все так же тихо?— Вольф скорее всего спит, тихо сидеть такие люди не умеют. Закончила с продуктами и задумалась. Вообще, я уже могу быть свободна, но что-то мне подсказывает, что надо, по крайней мере, проверить, не натворил ли чего этот гений. Я и сама такой была. И еще бываю. Сквозь приоткрытую дверь гостевой спальни видно, что мальчишка спит сладким сном. Я на цыпочках прокралась в кабинет Антонио?— вроде все в порядке. В спальне тоже, все ящики и замки на них на месте… Стоп, а это что? Подойдя поближе и рассмотрев то, что лежало на кровати, я не выдержала и, зажав рот ладонью, сдавленно расхохоталась. Конфеты ?Моцарт?. В постели. Все понятно, да? В первый день знакомства. Убирать это художество или нет? Вон, кажется, уже и Антонио вернулся. Ну уж нет, пусть остается, а я за попкорном!*** —?О, мы ограбили кондитерскую? —?весело поинтересовался Вольфганг, заглядывая в холодильник. Интересно, кто же это такой сладкоежка, что конфетками-шоколадками пол-холодильника забито? Если Тонио, то может и шутки не понять, Вилли Вонка на полставки! А может это все ему на новоселье, размечтался парень. —?Добрый… день, соня! Нет, все честно за деньги куплено,?— ответила ему Криста.Чуть менее радостно, чем хотелось бы. Антонио направился в кабинет, не сказав ей и слова. Не то чтоб такое поведение было для девушки в новинку, но настроения определенно не добавляло. —?Антонио любит сладкое, а ты разве не знал? —?она выразительно взглянула шкоднику в глаза, давая понять, что его разоблачили. —?Откуда бы? По нему и не скажешь. —?невинно пожал плечами Моцарт, вспоминая четко очерченные скулы Сальери и его серьезность, почти что суровость. —?Хотя… Быть может, когда он все эти сладости ест, а не только складывает в холодильник, то смягчается? —?Вольф, я уже в курсе,?— со смехом покачала головой Криста и подняла большой палец. —?И это супер-круто. Но я тебя предупредила. Не то, чтоб у Тонио не было чувства юмора, но я пытаюсь на это чувство юмора не нарываться. Короче, buona fortuna! —?М? Грациас, так, кажется? —?слегка обиженно ответствовал юноша. Когда шутку первым оценивает кто угодно кроме непосредственного адресата, это совсем не так интересно. —?Грацие,?— автоматически исправила она, очень вовремя оглядываясь. —?Всем привет. Криста, учишь Вольфганга итальянскому? —?жизнерадостно спросил Антонио, видимо, услышавший по дороге последние фразы… хотелось надеяться, что только последние! —?Ага,?— с готовностью кивнула девушка и подмигнула Вольфгангу. —?Еще бы! Он так прекрасно звучит, что мне стало интересно, что за очаровательные вещи можно говорить на таком языке! —?подмигнул тот в ответ, искренне радуясь появлению Сальери. Дразнить сдержанного маэстро (вот уж кому это слово идет!) в попытке вызвать редкую улыбку было куда интереснее, чем и без того веселую Кристу. —?Он… живой,?— задумавшись, немного невпопад ответил Антонио. —?Объемный, чувственный, энергичный, и классически совершенный одновременно,?— пребывая в эмиграции, Сальери начал особенно ценить родной язык, как бы безупречно ни владел иностранным. —?Я уехал из Италии, когда мне было десять лет, кстати, тогда же судьба и столкнула меня с твоим отцом. Конечно, я возвращался, и после окончания школы пару лет прожил дома в Леньяго, и еще год в Милане. Освежил в памяти родной язык и теперь скучаю еще сильнее. К счастью, у меня есть Криста,?— с этими словами он легко приобнял девушку за плечи. —?Так мне лучше не мучить ваш слух своим ужасным акцентом, маэстро? —?Вольф улыбнулся слегка виновато, очарованный нежностью в голосе мужчины. Шутить как-то расхотелось, и он опустил взгляд в чашку с кофе. —?Вот сразу видно, что ты никого и никогда своему родному языку не учил,?— с улыбкой покачал головой тот. —?Учись. Пусть хоть чему-то я смогу тебя научить, если в музыке ты меня почти превзошел. —?Ох, Антонио,?— засмеялась Криста, подавая Сальери чашку чая. —?Вы же тогда от него и вовсе ничего не скроете! —?Если от меня что-то скрывают, мне только интереснее! —?предупредил Моцарт, облизываясь и добавляя в кофе еще ложечку сахара. —?Так что я буду прилежно учиться, обещаю!***POV Антонио. Вопреки обыкновению, мы засиделись за чаем и кофе почти до полуночи. Вольфганг расспрашивал меня об Италии, рассказывая в ответ об отце и о своей группе, и пытаясь вызнать, что же связывает нас с Кристой. Наконец сама девушка засобиралась домой?— метро в Вене работает до полуночи. Вот как будто я бы её не подбросил или не выделил вторую гостевую спальню! Но Криста все еще пытается не брать у меня ничего сверх оговоренного минимума. Поэтому мы разошлись спать. Правда, я еще заглянул в кабинет?— надо было проверить камеры за последние часы моего отсутствия. Моцарт действительно заходил в кабинет, но ни к чему не прикоснулся, и вышел, держа в руке что-то небольшое. Судя по следующему видео, направился он в мою спальню. Я ожидал, что он полезет в ящики, но мальчик несколько минут постоял на пороге, а потом приблизился к кровати и положил прямо в центре загадочный предмет?— разобрать, что это, не позволило низкое качество изображения. Кто бы сомневался, что он сделает по-своему… Заинтригованный, я поднялся из-за стола и пошел в спальню. На кровати лежала коробочка конфет. Хм, очень мило, конечно, но странноватый способ угощать, я такой перерос еще в младшей школе… Подойдя ближе и рассмотрев коробку, я сбился с мысли. С коробочки марципановых конфет улыбался мой новый ученик собственной персоной, только лет на пять младше, а под фото золотилась надпись ?Mozartkugel?. Прошло еще несколько секунд, пока до меня дошел смысл шутки?— или все же намека? —?и вот тут у меня зашумело в голове и вспыхнули щеки и уши. ?Сладенький ?Моцарт? в твоей постели?. Меня ослепила злость?— но уже в следующий миг захотелось истерически рассмеяться… А потом все же притащить фантазера за шкирку сюда, и популярно объяснить, до чего он может дошутиться. Я уже приоткрыл дверь… и замер. Из комнаты Вольфа доносилась музыка. Совершенно незнакомая гитарная мелодия, вероятно, его собственного сочинения, сложная и переливчатая. Изредка в нее вплетался все еще хрупкий, только сломавшийся, но не потерявший своей красоты голос. Без слов, просто как еще один инструмент. Эта нежная гармония остудила бурлящие эмоции и я, почти умиротворенный, вернулся в комнату. Дверь я так и не закрыл, мне хотелось слушать. Сел на кровать?— и, конечно же, наткнулся ладонью на злосчастную коробочку. Теперь, спокойно рассмотрев сомнительный презент, я только довольно, может, даже слегка хищно усмехнулся. Что же, Вольфганг, раз ты так этого хочешь, скоро я тебя действительно попробую… и услышу. Здесь, подо мной.А пока что я осторожно разворачиваю фольгу и блаженно прикрываю глаза, когда сладость касается языка, а в ушах все еще звучит твой голос.