Прошлое. Двое в осаде (1/1)

Всем, для кого смысл выражения "счастливое детство" является непостижимой тайнойДеметра без труда истолковала знак, посланный ей Геей. Узор, который образовали на земле колосья рассыпавшегося снопа, ясно говорил о том, что пришла пора появиться на свет четвертой богине плодородия. Гея, Рея, Деметра… Каким будет имя следующей из них? Деметра прислушалась.- Персефона, - шептали ей нивы, луга и деревья. Прекрасное имя, в котором жизнь и смерть соединились в гармонии.Безграничная радость наполнила сердце Деметры. В ранней юности богиня дала зарок не становиться матерью, пока не сотворит достаточно съедобных растений для пропитания всех бессмертных и смертных существ. Никто не требовал от нее этой клятвы, просто самой Деметре было спокойней сосредоточиться на чем-нибудь одном. И видит Хаос, она была верна своему долгу. Деметру, подарившую людям пиво и хлеб, а богам – амброзию, недаром прозвали Многокормной. Если не этот труд достоин уважения, то какой же? И вот Гея напомнила своей внучке, что долг выполнен и пришла пора обзавестись наследницей. Прекраснейшая из дочерей Реи улыбнулась своим мыслям, полузакрыв темно-зеленые глаза. В ярком солнечном свете ее черные волосы отливали то ли красным деревом, то ли слегка подсохшей кровью. Впрочем, когда Деметра узнала, что смертные приписывают ей другую внешность - волосы цвета спелой пшеницы и лазоревые глаза, то стала являться им именно в таком виде. В конце концов, это означало лишь то, что им пришлась по нраву сотворенная ею пшеница. Будучи прекрасной актрисой, Деметра не упускала случая угодить публике. Вспомнить хотя бы те представления, которые они с Гестией устраивали в чреве Крона – и не беда, что их единственным зрителем был Аид, а Гестия от смущения постоянно превращалась в столп огня!Что ж, настало время отправляться за мужским семенем. Раньше близость была для Деметры всего лишь источником жизненных сил. Тут годился любой бог, сатир или смертный, ведущий себя достаточно уважительно. Отцов будущей дочери следовало выбирать куда тщательнее. Предстояло найти пару-тройку достойных любовников, собрать внутри себя воедино лучшее из памяти их семени*, а затем в подходящий момент дать начало росту новой жизни. Проделывать такое способны лишь богини плодородия. Пребывая в рассеянных раздумьях, Деметра забрела на берега Секваны, где, к своему удивлению, встретила Зевса. Это показалось богине знаком судьбы. Из братьев Деметра скорей предпочла бы Посейдона, но идти до моря было лениво, да и владыка морей мог не отозваться сразу, а Зевс был уже здесь. Не тратя лишних слов, богиня принялась избавлять брата от одежды. Тот был несколько удивлен, но ни капли не расстроен. Возможно, если бы Деметра заговорила с Зевсом, ее бы оттолкнуло то неимоверное высокомерие, которое развилось в нем за последние годы. Но в эти часы неистовства брат и сестра ничего не сказали друг другу… Удача сопутствовала Деметре в ее поисках. Прошло всего несколько дней после встречи с Зевсом, и богиня обнаружила на Крите некоего Иасиона, сына смертного Корита и плеяды Электры. Деметра чувствовала, что его семя идеально дополнит семя Зевса. На радостях она отдалась Иасиону на трижды вспаханном поле с таким пылом, столько раз и в таких позах, что оказавшийся случайным свидетелем сатир с восхищением рассказал об этом всем своим собратьям. Те тоже не смолчали, и так эта история очень скоро дошла до ушей Зевса. Громовержец был уязвлен и разгневан. Нет, не ревность являлась тому причиной – Зевс не ревновал бывших любовниц, а нередко даже сам устраивал их браки с более-менее достойными мужьями. Правителя Олимпа возмутило другое – то, как явно показала Деметра, что он для нее всего лишь один из многих. Зевс и без того давно завидовал силе и власти сестры. Эта власть была столь раздражающе очевидна и неоспорима! Деметре не было нужды запугивать, подавлять показным могуществом, поражать воображение роскошью – ее силу все признавали и без этого. Все, кроме терзаемого завистью Зевса. От явного противостояния с сестрой его удерживали лишь страх перед этой непонятной силой, идущей изнутри и не нуждающейся ни в чем внешнем и напускном, и полное равнодушие Деметры к чужим делам. Она не вмешивалась в происходящее на Олимпе, и Зевс попросту видел ее нечасто. Подумать только, тогда на берегах Секваны Тучегонитель вообразил, что Деметра наконец покорилась его властному обаянию – тому природному дару, который заставлял почти всех богов и смертных склоняться перед ним. Те же, на кого этот дар не действовал, приводили Зевса в ярость. Например, его брат Аид. Радовало лишь то, что их чувства были взаимны: Зевс вызывал у Аида не меньшую ярость. Этот невыносимый правдолюбец, старший Кронид уже давно обходил Олимп десятой дорогой, о чем Громовержец и не думал жалеть.Однако следовало придумать, как поступить с Деметрой. Она должна поплатиться за свою независимость! Для начала Зевс решил прибегнуть к испытанному средству. Кто лучше подходил для мщения его бывшей любовнице, как не Гера! Верховный бог не жалел красок, описывая жене развратный поступок Деметры на берегах Секваны и пересказывая слухи о Иасионе. Если бы он не смотрел в пол, старательно изображая раскаяние, то заметил бы, как улыбается Гера…Царица Олимпа ликовала. Наконец кто-то обошелся с ее мужем так, как он того заслуживает, как он сам обходился с другими! Как же прекрасно, что Зевса поставили на место! Отношения Геры и Деметры всегда были неплохими, хотя и несколько отстраненными. Теперь же покровительница брака всецело прониклась симпатией к своей старшей сестре, а заодно и к будущему ребенку, если таковой появится на свет. Когда Зевс с удивлением обнаружил, что Гера не спешит мстить Деметре, он решился взяться за дело сам. Для начала царь богов разыскал Иасиона и без лишних предисловий испепелил того молнией. Когда Деметра услышала об этом от нимф, она, конечно, не огорчилась, ведь от Иасиона ей уже ничего не требовалось, но чутье заставило ее насторожиться. И не напрасно. Очень скоро начали происходить странные события. Совершались нападения на нимф – спутниц Деметры, на женщин, которые проводили обряды поклонения ей. Богиня всегда успевала прийти на помощь вовремя, но это заставляло ее нервничать и терять сосредоточенность. Случались попытки разграбить ее святилища, некоторые даже были успешными, поскольку на защиту храмов Деметра не так спешила, как на защиту женщин. Добрались и до священных рощ. Это было уже серьезно, но такое неслыханное святотатство Деметра быстро пресекла, примерно наказав Эрисихтона. Не стоит вызывать гнев той, что ведает голодом и насыщением! Впрочем, к несчастью для Деметры, вызвать ее гнев было очень и очень сложно, ведь в ее душе царили доброта, отзывчивость и терпение. В любое другое время Деметра задумалась бы о причинах своих невзгод, но сейчас она каждую свободную минуту прислушивалась к росту новой жизни внутри себя. Ничто и никогда раньше не делало ее такой счастливой. Богиня готовилась к встрече со своей прекрасной дочерью. А непростые жизненные обстоятельства лишь подтолкнули Деметру дать новый зарок – да, торжественные клятвы себе и следование им были ее слабостью. Деметра мысленно пообещала, что станет для дочери идеалом стойкости, аскетичности и верности долгу, что будет всегда бдительна и сумеет защитить ребенка от любой опасности. А раз требуется бдительность, впредь богиня будет обходиться без вина и даже без ее дара людям – пива. Только вода и нектар! И больше никаких забав с мужским полом! Это хороший источник сил, но отныне Деметра будет черпать свою мощь в любви к дочери. Персефона родилась в одной из пещер на Сицилии. Она пришла в этот мир так легко, словно старалась не причинять боль матери в своей бесконечной предупредительности. Деметра еще не успела толком прийти в себя и налюбоваться уснувшей малышкой, когда в пещере неожиданно появилась Гера.- Ты в опасности, сестра, - взволнованно заговорила царица Олимпа. – Неподалеку спрятались трое смертных, которых Зевс подговорил напасть на тебя. На такое они, конечно, не решатся, но постараются навредить твоему ребенку. Знай, Зевс уже не первый раз посылает людей, чтобы причинить вред твоему имуществу или тем, кто тебе служит. Сегодня он впервые решился подстроить нападение на тебя саму. Мой супруг так и не простил тебе Иасиона.- Власть окончательно свела брата с ума… - изумленно произнесла богиня плодородия. – Но почему же он послал смертных? Почему не явился сам сразиться со мной?- Ты будешь удивлена, но Зевс боится тебя, – тихо сказала Гера. – Не в его интересах действовать открыто. А так никто не сможет доказать, что это мой супруг служит причиной твоих злоключений. У тебя есть только мое свидетельство, но я его никогда не озвучу публично. Прости.- Ты и так уже сделала для меня очень многое, - улыбнулась Деметра. – Если бы они напали неожиданно, кто знает, чем кончилось бы дело. Теперь же на Сицилии всего лишь станет на три симпатичных ужа больше. - Предоставь это мне, - рассмеялась богиня брака. – Я не откажусь от новых павлинов. Уже выходя из пещеры, Гера внезапно обернулась и спросила:- Как ты назовешь свое дитя?Деметра на мгновение задумалась.- Кора, - сказала она первое, что ей пришло в голову.После ухода сестры Дарительница плодов задумалась о своем с дочерью положении. Деметра понимала, что была совершенно права, назвав вымышленное имя, да даже и не совсем имя - ведь ?Кора? означало ?дочь?, ?девушка?. Гера помогла им сейчас, но в конечном итоге непременно встала бы на сторону супруга – она этого и не скрывала. А знание настоящего имени отчасти дает власть над его обладателем. Так что пусть на Олимпе Персефону знают как Кору. Что же следовало делать дальше? Искать доказательства вины Зевса? Это займет слишком много времени и отвлечет Деметру от выполнения ее долга. А без доказательств на суде богов ей не обойтись, ведь клятвы Зевса ничего не стоят: Стикс всегда найдет лазейку для отца своих детей. Лучше пока оставить все как есть. Один из отцов Персефоны позаботился о том, чтобы девочка пришла в мир, который к ней враждебен, но у нее, в конце концов, есть мать, которая ее защитит. Кое-что Деметра все же выяснила и была поражена. Она-то думала, на уговоры Зевса поддаются люди, терзаемые бедствиями и отчаянной нуждой, чье положение безвыходно. Но нападениями и грабежами занимались цари, полководцы, богачи. Ими руководила безумная жажда увеличить свою власть, что и сулил Зевс. Эти люди даже не посылали наемников, боясь, что награда достанется исполнителям. Да уж, избранники Зевса походили на его отражения…Шли годы. Деметра из-за постоянной настороженности утратила былую жизнерадостность, но счастье заботиться о дочери восполняло ей потерянное. Надо сказать, Персефона не доставляла особых хлопот. Она была серьезной и ответственной, никогда не пренебрегала своим долгом богини плодородия, а в часы досуга не шумела и не бегала. Вместо этого Персефона задумчиво смотрела в пустоту, словно созерцая доступные ей одной видения. Иногда Деметре даже казалось, что ее дочь разговаривает с кем-то незримым. Впрочем, голос девочки был тихим, как у ее дяди Аида, так что богиня-мать не была окончательно уверена. Разговаривала Персефона вообще довольно странно: иногда она нагромождала целые периоды вежливых фраз, прежде чем добраться до сути, но Деметре и это казалось очаровательным. Дарительницу плодов переполняла гордость за дочь. Персефона радовала мать всем: чувством долга и способностями, красотой и хорошим аппетитом. Глаза юной богини были зелеными, как и у Деметры, а медно-рыжие волосы мягко светились в темноте, показывая, что их обладательница воплощает собой источник жизненных сил земли. В Персефоне сочетались здоровая прагматичность, присущая всем богиням плодородия, и способность восторженно воспринимать самые обыденные явления.Деметра приучила дочь к скромному быту. Простые фасоны одежды и обуви, отсутствие украшений, незамысловатые прически, которые легко сделать самостоятельно, без помощи служанок-нимф. Впрочем, Персефона стремилась обходиться даже без таких причесок и ходила с распущенными волосами, наполовину закрывавшими ее лицо. Это было одним из немногих проявлений ее непослушания. Вторым было нежелание Персефоны называть себя Корой. ?Извини, но это даже не имя?, - говорила она матери. Та, внутренне соглашаясь с дочерью, в очередной раз напоминала о том, что Зевс все еще их преследует и что Персефоне, кстати, не стоит нигде ходить одной. Божественная отроковица и сама понимала, что насчет ?не ходить одной? мама говорит дело. На Персефону нередко нападали какие-то мрази. Ее, в отличие от Деметры, они не боялись, не зная толком ее божественной сути. Да и откуда узнать это смертным, если Персефона никогда не бывала на Олимпе и не имела своих святилищ? Наверняка ее принимали за одну из нимф Деметры. Всякий раз ей удавалось ускользнуть. Но однажды Персефона решила, что не нужно убегать. Ей просто это надоело. Персефона сделала всего несколько шагов назад, к огромному кусту можжевельника. Когда посланный Зевсом ублюдок бросился на нее, толстый сук, повинуясь приказу богини, пронзил сердце нападавшего. На несколько мгновений Персефона ощутила сожаление. Может быть, не стоило убивать мужчину так быстро? Возможно, надо было связать его ветвями и повелеть колючим сучьям раз за разом вонзаться в его тело, пока тот не истечет кровью? Впрочем, на смену сомнениям вскоре пришло радостное, окрыляющее чувство – понимание того, что она может себя защитить, если отодвинет в сторону свою предупредительность. Персефона решила, что этого вполне достаточно, а развлекаться, пытая кого-то, недостойно ее. Такие радости – для светлого Олимпа, а не для ее скромной обители. Богиня потянула тело мужчины на себя. Сук отпустил свою жертву с большим нежеланием. Положив останки на землю, Персефона осторожно постучала по поверхности земли, прокашлялась и заговорила:- О Гея, великая мать всего, услышь в своем могуществе мою смиренную просьбу…Не успела Персефона добраться до изложения своей просьбы, как Гея уже все выполнила. Земная твердь на мгновение разверзлась и аккуратно поглотила тело покойного, не оставив никаких следов. - Благодарю тебя… - прошептала юная богиня. – Теперь, удобренные прахом, здесь вырастут прекрасные цветы.Персефона не рассказала матери об этом случае, как и обо всех предыдущих, чтобы не волновать ее. Однако четвертая богиня плодородия стала задумываться о том, как можно защитить себя, не дожидаясь нападения. Наконец у нее появилась идея.- Помнишь тот прекрасный остров, где я родилась? – обратилась Персефона к матери. – Я знаю, ты тоже любишь его. Мы могли бы создать там убежище, пределов которого я не буду покидать в одиночестве. Так тебе не придется тревожиться за меня. Деметра полностью одобрила замысел дочери. На ограниченном пространстве, столь богатом растительностью, им не составило особого труда создать лабиринт ловушек, защищающих их пристанище. Многочисленные дриады, обитающие на острове, обладали прекрасным чутьем на все враждебное. Если кто-то из них поднимал тревогу, то горе было незадачливым злоумышленникам! Ветви деревьев и кустарников оборачивались для них сетями и капканами, даже простая трава могла их ловко стреножить, а ядовитые растения норовили напихать в рот своих плодов. Дела пошли на лад – по крайней мере, больше нападений не было. Видимо, невозможность добраться до Деметры и Персефоны здорово уязвила Зевса, поскольку он начал распускать о них совершенно дикие слухи. Что-то связное в его россказнях было выделить трудно, но если очень постараться, получалось примерно следующее: Зевс обратился в змея и совокупился с Деметрой, чтобы родилась Персефона, после чего он снова обратился в змея и совокупился уже с Персефоной, которая родила рогатого младенца по имени Загрей. Это было очевидной несуразицей. Во-первых, змеи являлись атрибутами и верными спутниками Деметры и Персефоны, поэтому отличить прекрасное животное от сменившего облик похотливца для богинь было легче легкого. Во-вторых, все богини плодородия сами выбирали, от какого семени понести. Услышав такую чушь, Рея вступилась за дочь и внучку и потребовала Зевса замолчать. После этого Громовержец стал рассказывать, что с матерью он тоже совокуплялся в образе змея. Это окончательно убедило Деметру в его безумии. Впрочем, подобное в их семье происходило не впервые: взять хотя бы Урана, который, родившись от Геи, принялся хвастать, что он – творец Вселенной! Однако стоит ли переживать из-за таких мелочей, как нелепые слухи? Теперь Деметра и Персефона могли жить относительно спокойно, а значит, ничто больше не мешало им выполнять свой долг богинь плодородия, который был для обеих превыше всего. _______________________________________________________________________________________* Я не знала, как сказать ?компиляция ДНК? в условно древнегреческом стиле и потому выразилась так. За сценойПосле того как Гея помогла спрятать тело убитого смертного, Персефона без промедления направилась к матери. По этой причине девочка не увидела, как тот самый куст можжевельника накрывает крылатая тень. Суровый бог смерти Танат явился выполнить свою работу. Однако сейчас он выглядел не столько суровым, сколько озадаченным. Внимательно оглядевшись и обойдя раза три вокруг куста, Танат присел на корточки и поковырял землю мечом. Особого удовлетворения ему это, надо сказать, не принесло. - Ежа тебе в хитон! Разве можно работать в таких условиях?! - возмущенно воскликнул бог смерти и с досадой покинул злополучное место. Приключения продолжатся в главе "Лунный свет на Сицилии"! Персефона забацает лук с новой знакомой и произнесет речь о превосходстве мужчин.