Река, луна и фейерверки (1/1)

—?Ладно, мелкий, я поехал. Еще раз с днем рождения,?— Оли хлопнул братишку по плечу и вздохнул.—?Куда? —?удивился Том.—?У Мэтта переночую. Китти сегодня только твоя… так и быть.—?А ты ее спросил?! —?неожиданно разозлился Том:?— Разве она вещь, чтобы передавать ее вот так друг другу?—?Нет, конечно! В смысле, вовсе она не вещь! Бля, надо было молчком свалить и все… Не понимаю, чего ты взвился? Радовался бы.—?В этом ты весь! Не понимает он… Китти, ты должна жить в Шеффилде! —?передразнил он, так похоже, что Оли пришлось нахмуриться, чтобы подавить улыбку:?— Никогда не спрашиваешь, чего хотим мы.—?Чего уже ругаемся? —?удивилась Кит, обнимая обоих за шеи.—?Тебя делим… —?нехотя буркнул Том, отводя глаза.—?Вот дураки, не надоело еще? —?шутливо рассердилась она и надавила посильнее, так, чтоб они стукнулись лбами:?— Не надо меня делить. Я не торт, меня всем хватит. А давайте уже улизнем отсюда? На реку, ну, на наше место, а?Ночь такая тихая, теплая, синяя. После клубного шума тишина почти осязаема. На черной спокойной воде блестит дорожка от огромной луны, неторопливо выплывающей из-за горизонта. Насекомые рассыпают свои простенькие, монотонные трели в зарослях дрока и вереска. Пахнет какими-то цветами и немного водорослями. Отсюда совсем недалеко до родительского дома: если подняться на крутой берег, он будет как на ладони. Оли знает это место как свои пять пальцев. Он сидит на песке, наполовину разувшись, и смотрит, как раздевается Кицунэ. Светлые волосы и покрытая легким загаром кожа в рассеянном свете луны кажутся серебристыми. Стрекоза на лопатке темно-синяя, почти черная, и все равно как живая. Кажется, дунь?— улетит.Она прыгает на одной ноге, пытаясь освободить щиколотку из узких джинсов. Бубенчики звенят: их голоса вплетаются в песню цикад. Звенит ее смех. Эти серебряные смешочки… Лукавые и чуть хищные, и такие манящие… Она едва не падает, переусердствовав с прыжками, но Том вовремя подхватывает ее под локоть. Новая порция смеха, джинсы летят на песок, трусики следом?— прыг, плюх! —?и серебристое плечо уже рассекает атласную гладь воды. Том торопится за ней.Оли отмирает, разувается, расстегивает джинсы. От выпитого голова немного кружится, прохладный ветерок очень кстати. Ох, ее смех… сейчас, ночью, на реке… татуированная кожа предплечий покрывается мурашками. Так смеются ведьмы. Так смеются русалки, заманивая доверчивых простаков в омут. Он пойдет за этим смехом куда угодно, даже зная, что обратно можно уже не вернуться.Вода кажется теплой по сравнению с ночным воздухом. Но это иллюзия?— Шиф даже в разгар лета не бывает теплой по-настоящему. Кит рыбкой скользит между ним и братом, нарочно задевая то рукой, то пальчиками ног. Беззаботная, игривая, расслабленная. Ложится на воду, закинув руки за голову, и заострившиеся соски становятся похожи на вершины самых красивых гор.Оли переглядывается с братом, и они устраивают охоту на русалку, гоняясь за Китти по отмели. Девушка смеется, отбиваясь от цепких пальцев, на удивление ловко ускользает, дразнит их, и обрушивает на обоих водопады брызг, как только подворачивается шанс. Плеск воды, смех, вскрики… По воде эти звуки разносит так далеко.—?Подождите! Стоп! —?умоляет она, когда им удается оттеснить ее к берегу:?— Я на что-то наступила… Тут что-то есть. В песке.—?Ах-ха, так мы тебе, лисе, и поверили! —?усмехается Оли и тянется, чтобы схватить ее за руку.—?Я серьезно, малыш. Подожди…Она присаживается, медленно убирает ступню и захватывает полную пригоршню мелкого речного песка с того места, на котором только что стояла. Потом осторожно вымывает песок и поднимает свою находку повыше, чтобы рассмотреть. Вещица слабо мерцает в лунном свете.—?Кольцо… Кто-то потерял.Сердце Оли пропускает удар, когда она кладет добычу ему на ладонь:—?Быть не может…—?Что? —?заглядывает Том через плечо.—?Я думал, его давно в океан унесло…—?То самое…?! —?догадывается Кит и замолкает. Для Оли эта вещь связана с нелучшими воспоминаниями. После того, как он узнал о них с Томми, предназначенное для помолвки кольцо полетело в реку.—?Оно твое, Шиф его вернула,?— говорит парень, протолкнув ком в горле, и жестом просит, чтобы она протянула руку. Одевает кольцо ей на палец:?— Ничего не прошу и не предлагаю. Легче жениться на ветре. Но когда будешь говорить ?Да? Молоху, пусть оно будет на твоем пальце.Кит смотрит на кольцо, опустив ресницы, держа ладонь на отлете, словно видит ее впервые. Неловкая пауза затягивается. Том вздыхает: опять, блин, не успел… А потом она делает шаг назад, к реке, и резким движением наискось обдает их веером брызг. И погоня возобновляется.Она рычит, как большая кошка, когда им, запыхавшимся, все-таки удается загнать ее в ловушку. Еще и кусается, в ответ на попытку Тома поцеловать.—?Ах, так… —?Томми прижимает ее запястья к своей груди: чтобы удержать оба, хватает одной руки. Бубенчики замолкают. Ее пальчики стиснуты в кулаки, а глаза превратились в две темные миндальные косточки. Злая, злая киса :D Второй рукой Том ловит ее подбородок?— зубки под контролем, и целует высокую скулу, нежный висок, прохладное ушко. На виске пойманной птичкой бьется венка, он чувствует это губами. Ее грудь вздымается, капли воды стекают по коже, слабо мерцая в лунном свете, как старые драгоценные камни.Оли не видит ее лица?— обнимает сзади, прижимаясь бедрами к круглой попке. Убрав с шеи намокшие пряди, проводит языком по нежному местечку за ухом, касается губами. Привкус духов и реки на ее коже заставляют сердце биться еще быстрее. Кровь, разогнанная алкоголем и игрой, поет в нем дикую, первобытную песню, и в паху разливается тянущая, томительная тяжесть. Ее рассерженное рычание плененного хищника сменяется тихим стоном.Зрачки, поглотив небесно-голубую радужку младшего Сайкса, делают его глаза похожими на омуты. А его самого?— еще больше похожим на брата. Кит проваливается в их затягивающую глубину, когда Том заглядывает ей в глаза, прежде чем снова поцеловать. Будет кусаться? Или уже сдалась? Она отвечает на поцелуй, и Томми отпускает ее запястья. Одной рукой она обнимает его за шею. Вторую запрокидывает назад, запуская пальцы в закудрявившиеся волосы Оли. Его язык чертит теплые узоры на ее шее, ладони скользят по бедрам, по животу, нежно сжимают грудь, и эти касания жалят, электрическими разрядами разбегаясь по телу, заставляя двигаться волнами, выгибаясь навстречу ласкающим его губам и ладоням.Один поцелуй Тому, поворот головы и торопливый, жадный?— его брату. Ее рост не позволяет им заниматься любовью стоя, но в воде это не проблема. Волшебная невесомость… Ласковые, настойчивые руки приподнимают ее тело, бедра прижимаются?— теснее, жарче; она обвивает Тома ногами. Чувствовать их желание едва ли не приятнее самого секса. Оли шепчет ей на ушко срывающимся голосом несколько слов, от которых бросает в дрожь. Они спрашивают, всегда спрашивают ее, как ей хочется: обоих сразу или…? Медленно или…?Пульсирующая алая спираль начинает скручиваться внизу живота еще до того, как они в нее входят.Все, о чем Кит жалеет в такие моменты?— что она не индийская богиня. Еще одна пара рук пришлась бы кстати.Тесно оплетенная поджарыми татуированными телами, твердыми от напряжения руками, она вскрикивает и стонет, отдаваясь ритму, который они рождают. Легкая боль от двойного проникновения быстро тает, вытесняемая пульсирующим наслаждением. Губы Оли впиваются в ее шею, в скулы в унисон с толчками тела. Том не дает ей вздохнуть, не отпуская ее губы. Сердце хочет вырваться и сбежать через горло. Тяжелое дыхание, сдавленные вскрики, плеск воды утекают вниз вместе с рекой. Долгим это безумие не будет, и это даже к лучшему. От напряжения ее тело выгибает, как натянутый лук, до боли, до сведенных мышц.Запустив пальцы в волосы Тома, она запрокидывает его голову и смотрит в дикие, расширившиеся зрачки. Какое-то сумасшедшее, не имеющее никакого отношения ни к чему рассудочному, ликование захлестывает Кицунэ.—?Ох, сладкая… Пожалуйста… —?умоляюще выдыхает он и снова тянется поцеловать. Она прячет лицо у него на шее, прикусив кожу над бешено пульсирующей артерией, и кончиками ногтей прищипывает крошечный сосок. Том содрогается, инстинктивно еще глубже вжимаясь в горячее тело. Дрожь сотрясает его, передаваясь остальным.—?Люблю тебя, люблю… —?сдавленно рычит Оли куда-то ей в затылок, и электрический разряд пронзает Кицунэ, от самого пульсирующего центра к кончикам пальцев, вспухшим губам, ноющим соскам. В голове словно фейерверк взрывается, цветные пятна пляшут под крепко зажмуренными веками. Резкая, почти болезненная пульсация не прекращается до тех пор, пока Оли не добавляет свою дрожь к этой общей вибрации. Она всхлипывает, и две соленые капли скатываются по щекам из-под сомкнутых ресниц. Вокруг слишком много воды, чтобы кто-то это заметил.—?Не отпускайте меня… утону… —?просит она, дожидаясь, пока пулеметный ритм сердца немного успокоится. Нежные, легкие прикосновения губ окутывают ее какой-то сказочной негой.Резкий, наглый смех и аплодисменты сминают волшебный купол, которым их накрыло.—?Хо-хо, вот это порнушка! Браво! Бак, ты снимал? Это было потрясающе!