Глава I-IX. Начало Наших Песен (1/1)

Нет, они не ушли ни на следующий день, ни через неделю. Сборы народа Карнистира заняли около года, но в тот памятный вечер многие из них позволили себе проявить слабость. Рига больше не старался переубедить Миднайт?— не смог бы; подспудно он чувствовал её отчуждение и сосредоточился на разработке плана крепости Амбаруссар, которым достались земли дальше всех от Ангамандо.Никогда он еще не чувствовал себя так странно. Там, в Элизиуме, работа в генштабе не казалась чем-то зазорным, работой для физически отсталых или чем-то в этом роде?— нет, она была скорее почетной. И так повелось с незапамятных времен?— предводитель, полководец и его советники, главный связист и прочие командующие всегда располагались в тылу армии, чтобы координировать её действия. По той же причине его?— лидера?— по умолчанию отправили в тот же тыл. Но хотел ли он этого? Есть ли это правильным?Глава Первого Дома и его же полководец Нельяфинвэ Майтимо взял себе самый скверный кусок земли, прямо под носом Моринготто, на голом, обдуваемом всеми ветрами холме готовился возводить свою цитадель. С ним была Эльза.С Макалаурэ, тоже взявшим себе не самый лучший регион, но стратегически едва ли не важнее (а вместе с тем и опаснее) холма Маэдроса, уходила Миднайт. Но Миднайт не Эльза?— она знала военное дело и его подноготную едва ли не лучше самого Риги?— у неё был лучший из учителей.Гордился ли бы своей ученицей Томас Лейно?Вряд ли, скорее обрадовался, что избавился таким нетривиальным способом от весьма опасного субъекта.Рига провел рукой по кожаной обмотке рукояти?— его собственный, персональный меч, скованный еще месяц назад. Куруфин отдавал его весьма неохотно?— мало того, он вообще не находил необходимым снабжать раньяр клинками после случая с Джеймсом, когда их вообще решили не выпускать без должной охраны.К счастью, хотя бы в этом его старшие братья были не согласны. Рига однажды стал свидетелем разговора, где Нельяфинвэ со всей серьезностью заявил, что Эльза обязана уметь обороняться.—?За вами будут охотиться. Годы и десятилетия. Неустанно, они будут загонять вас в угол, пока у вас не кончится дыхание?— и тогда вас схватят, и всем придет конец,?— так сказал он. Нельяфинвэ Майтимо куда лучше остальных узнал Моринготто, и его слова, пусть и пропитанные сверх необходимого нотами трагизма, однако, пробирали до самых костей. Но понимал ли он в полной мере, что может случиться, попади они в его руки? Понимали ли они сами? Рига не до конца был уверен в этом. Бауглир еще не явил себя во всей своей красе. Он выжидает, подобно охотнику?— когда дичь расслабится, и мясо её будет наиболее сладким?— тогда он и обрушит свою полную мощь.Так говорила Мира, и не раз. Она говорила мало, неохотно, всегда предпочитая отсиживаться в тени старшей сестры-близнеца. Они были в этом даже схожи, но и разница была колоссальной, хотя и незаметной на первый взгляд. Именно Мира решила идти с ним в земли Амбаруссар?— она просто поставила их перед фактом.Рига понимал, что никого из их компании не стоит недооценивать и упускать из виду?— как тех же Марию и Джеймса. А уж тем более ограничивать свободу действий. Стоит ли подождать, чтобы посмотреть, во что всё это выльется?..Мира опустила взгляд на свои ногти?— обкусанные, с забившейся под ними грязью?— они вызывали лишь отвращение. Руки по локоть испачканы в следах мокрой земли и свежей травы, соке срезанных стеблей и листьев, которые ей пришлось собирать вместе с эльфийками еще до самой зари. Она не преуспела в этом?— не научилась еще отличать ?невинный? цвет от уже впитавшего ?дыхание Моргота?, до того, как его срезать, и темный сок с шипением скользнет по коже. Женщины эльдар ловко орудовали тонкими серебряными лезвиями, вполголоса напевая колыбельные Йаванны, восславляя её дары и вымаливая прощения.Что она умела делать максимально хорошо?— думать и обдумывать. Анализировать. Просчитывать. То, что в её родном мире называли прогнозами, здесь?— даром предсказания. Она не запоминала сны и не умела толковать их, не слышала шепота ветра в серебряных кронах и не видела знаков в любом вздохе нового дня.Она видела знаки в дыхании народа нолдор. В настороженном молчании невидимых наблюдателей, скрывающихся на вершине крон. В конце концов, она одна из немногих, кто видел документы, найденные Миднайт у капитана Лейно и тщательно скрываемые ото всех. Она даже видела свитого в кольцо змея с изумрудным глазом?— почти полную копию того, что Миднайт нашла в Тысячном Городе и с тех пор неизменно носила у тела.Грубая ткань лазаретного рабочего платья тяжело шуршала по рассыпанному гравию. Эту местность сложно назвать садом?— но деревьев здесь было наибольшее количество со всего поселения, были даже и плодовые, цвел можжевельник.Джеймс шел немного впереди, подпинывая носком сапога комки жухлой травы и дорожной пыли, уставившись в никуда. Или же наоборот?— слишком глубоко в себя.—?Было бы слишком очевидно сказать, что ты сам не свой,?— сказала Мария, поднимая тяжелую юбку, чтобы не поскользнуться на ткани и мелких камешках,?— но, поверь, никто кроме нас не сможет тебя поддержать и разделить твой груз. Не стоит замыкаться в себе?— оттого и бед больше.—?Я и замыкаюсь,?— глухо отозвался он. —?Я просто чувствую себя странно. Не могу вернуться в прежнюю лодку.—?Лодку? —?не поняла Мария. —?Ты хотел сказать, русло?—?Может и русло… Но мне теперь везде чудятся лодки и морское ремесло,?— он задрал голову к небу. —?И путь мой чист, и звёзд не счесть.—?Ты говоришь загадками. При чем тут лодки?—?Я просто не знаю, как всё это вам рассказать,?— вздохнул он, присаживаясь на корточки возле благоухающего кустарника. —?Это и мне кажется слишком ирреальным. Будь я дома, на своих ногах бы пришел в психушку и сдался на милость психиатрам. А здесь… я запутался. Я не знаю, что правда, а что неправда. Где реальность, где мираж. Ты мне кажешься миражом. Эльфы тоже…—?А тьма и пустота?Джеймс заметно вздрогнул.—?Не стоит этим шутить.—?Ты напуган,?— Мария провела ладонями по его предплечьям, разворачивая к себе. —?Что с тобой произошло? Ты был там?—?Был.—?Он мучил тебя?—?Он? Я был там один. Там не было никого. Никого, понимаешь? Только темнота и холод. Я крови собственной не чувствовал! —?он вспылил, вскочив на ноги. Мария отшатнулась, выставив руки в защитном жесте. Джеймс проследил за ней и горько усмехнулся:?— Вот видишь? Ты не то, что не понимаешь, ты боишься. А чего тебе бояться? Бреда сумасшедшего? Иллюзии, смешанной с реальностью?—?Я боюсь понять тебя неправильно. Ты нарочно пытаешься меня испугать. Скажи же в конце концов, что ты видел?—?Я видел Путь. Не Млечный, тот, что появляется аккурат перед рассветом,?— он тяжело опустился на землю, вытягивая ноги, подперев спину жесткими ветвями можжевелового куста. —?Розовый, с сиреневыми прожилками. Ты видела его, и не раз. Я поднимался к нему, пока спал. Выше и выше… взлетал, стоило мыслью потянуться вверх. А знаешь, что на самом деле те прожилки? Течения. А в них, увешанные фонариками, которые мы по ошибке приняли за звёзды?— лодки. А в лодках люди, понимаешь? Не эльфы, не гномы, не феи и не кто-либо еще?— люди. Старые, слабые и сильные, зрелые и совсем дети. Они спускаются из самого космоса, из ледяной темноты?— течения в начале совсем потемнели, как воды ледяного океана. Они плывут вниз и спускаются за горизонт. Мне кажется, люди придут с востока. Те люди, которые наш исконный вид и раса.Мария присела рядом и порывисто обняла его.—?Ты не веришь мне, ведь так? —?пробормотал он ей в плечо.—?Это и вправду слишком сказочно, чтобы поверить. Сразу. Я думаю, со временем, поверим мы все. Здесь, в этом мире, мы не должны такому удивляться. Но и привыкнуть так сразу не сможем. Пройдут годы, и, глядишь, на старости лет…—?Мы не постареем,?— странным, не своим голосом заверил Джеймс, поглаживая подругу по спине. —?Мы никогда не постареем.Мария сжала его лишь крепче, до хруста костей. Его голос звучал, как будто бы он стоял по ту сторону стен.—?Как вы вернули меня обратно?—?Артанис пела тебе, и ничего не выходило. Ты ничего не слышал?—?Я слушал Вечную Песнь и Бесконечные Ноты. Их поют на Мосту.—?Что за Мост?—?Великий Мост. Туда стремятся все души. Но они должны пройти через жизнь, и пройти её достойно, чтобы возвратится туда. У Моста много дорог?— так они мне сказали.—?Мы тоже там будем? —?прошептала девушка, прижимаясь губами к бритой, покрытой жесткими короткими волосами макушке.—?Обязательно,?— его голос звучал обнадеживающе, хотя Мария была не уверена, что хочет когда-нибудь там оказаться.Она просто хочет домой. В Элизиум.—?Я…тоже пела,?— сдавленно прошептала Мария. —?Но я пела ту единственную песню, что знала?— про первый полет. Ты помнишь? Мы и не мечтали так высоко поднять голову, чтобы услышать, как свист разрывает воздух…—?…Но и в межзвёздных пространствах есть катакомбы, и нам никак не свернуть. Всё, что было извечно, то нам остается?— наш бесконечный, как импульс, полёт. Ты не умеешь петь,?— хрипло подытожил Джеймс. —?Я вернулся лишь чтобы заставить тебя замолчать.Он обхватил её голову одной рукой и мазнул обескровленными губами по виску и вниз?— к губам.Мира отшатнулась, резко свернув вниз, и притаилась. Джеймс и Мария стояли слишком близко, отчаянно вжимаясь друг в друга, словно никого больше не было для них на свете?— лишь они. Мира провела вспотевшей ладонью по лбу, прилизывая немытые волосы. Как им сказать?..Мира нарочно завозила сапогами по мелким камушкам, заставляя их с громким шорохом рассыпаться по дорожке, оповещая о своем присутствии.Они отпрянули друг от друга.—?Мира…- Джеймс выглядел слегка потерянным.Предугадывая очевидный вопрос, Мира лишь махнула рукой.—?Не стоит, это ваше дело. Я не в лазарете, потому что хотела с вами поговорить. Я хотела поделиться мыслями хоть с кем-то, но моих сестёр не выловишь, а с тобой, Джеймс, разговор будет плодотворнее всего. И с тобой, Мария, тоже.—?О чем ты хотела с нами поговорить? —?Мария опустилась на скамейку, сминая в пальцах длинные волосы, заплетенные в косу.—?Об их понятиях магии.—?Магии?—?А к чему еще отнести все эти проклятия, клятвы, путешествия ?за грань?, иллюзии? —?Джеймс хмуро посмотрел на неё, но Мира смотрела, к счастью, не на него.—?Ты не веришь во всё это,?— констатировал он.—?К счастью, нет. Я, пока бродила вокруг, слышала ваш разговор… Ты говорил, что ты был там один?— в одной сплошной черноте, потом про лодки.—?Сказала бы уже ясно, что подслушивала,?— огрызнулся Джеймс. Мира прикрыла глаза, мысленно считая до десяти.—?Не буду оправдываться перед тобой. В свою очередь, нельзя скрывать то, что касается всех.—?Это касается только меня, Мира! Я, не ты?— был там! Я чувствовал весь этот ужас?— не ты! И ты еще смеешь мне говорить, что это какое-то эльфийское понятие ?магии??!—?Самовнушения,?— припечатала Мира. Джеймс безмолвно раскрыл рот, не в силах продышаться. —?Можешь злиться на меня, сколько угодно. Но в данный момент я говорю скорее о Морготе?— о твоем случае. Ты его не видел воочию.—?Майтимо видел,?— сказала Мария.—?И ты поверила, Мария? Мария де Гранц, ставившая под сомнение всё, что вызывает хоть один вопрос? А тут не один, тут сотни и тысячи вопросов, и нет даже намека на ответ. Почему так?—?Потому что ты не понимаешь, Мира Скайрайс, в отличие от своих сестер. Это тот случай, когда нужно принять на веру. Осмелишься на эксперименты?— умрешь. У тебя уже сошли ожоги?—?Сок этих растений ядовит.—?Он ядовит,?— Мария отчетливо зашипела,?— в дозах примерно на ведро. А у тебя на коже едва ли капля задержалась. А ведь предупреждали.—?Девушки, остановитесь.Джеймс заслонил Миру, разворачиваясь к Марии.—?Нам не стоит сейчас ссориться. Это точно нам не выгодно.—?Нам выгодно во всём разобраться,?— Мария выдохнула, вставая и начиная мерить шагами пространство. —?Мира уверена, что всё происходящее?— не более, чем игра разума?—?Именно так. Одна моя из,?— она скривилась,?— ?более умных сестёр?, я тебе даже точно скажу кто?— Миднайт, вместе с тобой когда-то баловалась с человеческим восприятием в белой камере, где, кажется?— кого держали? Ирму ван Лейден, что вы все предпочли забыть.—?К моменту её заключения в ту камеру, те эксперименты уже давно не проводились,?— устало произнесла Мария. —?Но я поняла, о чем ты. Но все эти попытки производили разный эффект на разных индивидуумов. Здесь всё далеко не так. Нет вещи настолько сильной, что могла бы загипнотизировать народы.—?Ораторство? —?предложил Джеймс.—?Это насколько талантливым оратором надо быть. Такие встречались лишь раз на тысячелетие, их можно пересчитать по пальцам. Цезарь, Чингисхан, Мао Цзэдун, Гитлер…—?…Валенсиано. Она покрыла достижения всех своих предшественников.—?Кстати да,?— Джеймс приподнялся. —?Она могла бы стать примером. Она смогла запугать всю Четвертую Систему, плюс Анцвиг.—?Анцвиг хоть и мелкая планетка, но они обладали уникальными технологиями. Вы же, Гранцы, оттуда.Мария хмуро кивнула. Она отчаянно напрягала подразмякшие извилины, практически ощущая, как шевелятся мозги.—?Я о чем и говорю,?— тихо произнесла Мира. —?Мандос?— великий оратор, смог внушить им страх, орудуя уже известными фактами ненависти братьев, один из который Феанаро, другой?— Ноло.—?Ноло говорил, что любил брата.—?Он мог говорить так, но не думать. Сложно любить того, кто тебя ненавидит,?— Мира вздохнула, вставая и оправляя юбку. —?Я о чем сказать хотела… Начните с того, что не принимайте все слишком близко к сердцу. Мои слова могут показаться вам отчужденными и безразличными, но постарайтесь стать такими же по отношению к этому миру. Перестаньте воспринимать его?— он перестанет воспринимать нас. Мария, вспомни всё то, что ты делала когда-то.—?Почему ты первой пришла к нам, а не к той же Миднайт? —?поинтересовался Джеймс. —?Или к Риге… ты же с ним отправляешься.Мира покачала головой.—?За ним должен кто-то присмотреть. Он слишком восприимчив. А Миднайт… она всегда была склонна к побегу от реальности… —?она прерывисто вздохнула. —?Хотя не мне винить её. Я просто надеюсь, что уж вы сможете достучаться до остальных. Я пойду.Она поклонилась и ушла, всё еще сжимая в руке край платья.—?Это было неожиданно,?— прошептал Джеймс.—?Теперь можешь дышать,?— Мария чувствовала, как он сжимает её руку.—?Она всегда была такой?—?Всегда. Я же говорила тебе когда-то: Скайрайсы странные. И с ними связываться себе дороже. Впрочем, в чем-то она может быть права. Нам стоит поговорить с Карнистиром.Джеймс только кивнул.—?Ирма.—?Рига,?— в тон вошедшему ответила Лейден, сложив руки и подбирая под себя ноги, поудобнее усаживаясь на софе. Рига сел с другой стороны.Он молчал.—?Ты долго собираешься с мыслями,?— заметила она.—?Я взволнован,?— она отчетливо видела это: Миднайт как-то упоминала, что у него в детстве была неизгладимая привычка ломать и выкручивать пальцы, будучи взволнованным. Академическая муштра выправила это, но, видно, не до конца.—?Только не говори, что собираешься признаться мне?—?Шутки у тебя так себе.—?Я хоть как-то пытаюсь разрядить обстановку, которая у нас в последнее время и так не ахти.—?Я насчет этого и пришел. Мы отдаляемся друг от друга.—?Тренируемся на будущее перед поездкой,?— хмыкнула Ирма, подхватывая с низкого столика чашку с теплой водой. —?Не помню, чтобы наши отношения тебя раньше заботили.—?Теперь заботят,?— фыркнул он. —?Я как лидер взял на себя непосильную ношу всех вас мирить и собирать в кучу, а то, что большая часть из нас?— бабы, так вообще здоровски усложняет мне задачу.—?К тебе тоже Мира наведывалась?—?В смысле? Мира? Зачем?—?Да так,?— Ирма махнула рукой. —?Видимо от скуки на стены лезет. Занял бы её чем-нибудь.—?Я тебя сейчас займу,?— пригрозил он.—?Говори уже, зачем пришел. Бесишь меня,?— хохотнула та, подливая воду в полунаполненный кубок. Разбавленное вино равномерно ударялось о стенки.Рига обхватил пальцами переносицу. Ирма облизнула губы, смоченные в алкоголе. Легкий хмелек ветром блуждал в голове, но за столько-то времени она успела привыкнуть к эльфийскому вину и в какой-то мере пришла с ним к взаимному согласию и крепкой дружбе.—?Мира всё время твердит, что бредни Джеймса и страдания Майтимо двенадцать лет на горе?— очень умелое и профессиональное использование гипноза или что-то вроде того. Я бы охотно поверила ей еще месяца три назад, или когда только мы свели знакомство с нолдор через Лаэгхена?— но не теперь. Я устала мусолить одно и то же по десятому кругу, но Мира вцепилась в это как клещ?— и именно сейчас! Чего она пытается этим добиться?—?Она не хочет разрозниться,?— Рига провел вспотевшей пятерней по волосам. —?Это её отчетливо пугает и гнетет, и думает, что это незаметно. Она паникёр. Тот еще...—?Когда-то нам всем придется остаться одним в этом мире. Мы всегда говорили об этом. Человек рождается в одиночестве, умирает в одиночестве, и живет?— тоже в одиночестве. Люди в его жизни подобны призракам, постепенно стирающимся с пленки. Всех так или иначе вымывает время и обстоятельства. Она хватается за ничто.—?Не будь такой циничной.—?Девочке пора повзрослеть,?— фыркнула Ирма.—?Она младше тебя всего на два года. Плюс, если она так упрямо твердит об этом?— почему бы не обмозговать? Эта причина не разъезжаться и повод для волнений звучал бы слишком по-детски в ином контексте. Но вещь эта и в самом деле опасная, если она есть.—?Гипноз… —?эхом повторила Ирма, вглядываясь в багряно-металлическую глубину. Недопитые капли расползались по мрачной позолоте, и она видела свое искаженное отражение. —?Знаешь, как выглядит первичный гипноз? Жертва должна быть на подпитии, изначально рассеянной, расфокусированной, взволнованной?— словом, в возбужденном состоянии мозга, некоего рода больное воспаление, неадекватное, сверхсубъективное восприятие окружающего мира. Некоторые умельцы используют речь, мешая равные слоги, создавая некий плавный, ?качающий? ритм речи?— как будто воспроизводят музыку. А ведь она тоже влияет на мозг. Кто-то применяет эффект огня, света, отблеска, воды?— что-то, что искажает пространство, сжимает его до одной точки… Но со мной было иначе. Как и с другими, что на Карвоне, что в подвалах Нила. Это были наркотики, это были препараты, мощности и влияния на мозг оказывающие сродни концентрированному афродизиаку?— в той минимальной дозе, что еще позволяет сохранить человеческий разум, но не стать животным. Да, была вода?— стандартная пытка, вроде капли в минуту на лоб. Белая комната, актеры, постановки другой реальности, даже простые разговоры! Это всё то, что в лабораторных условиях воссоздает труд уличных умельцев.—?Так в чем же отличие?—?В технике и технологиях. Были машины, кустарно обращающие многие процессы мозга, были люди, были песни… Всё это поражало масштабностью. Но со мной… со мной работала не Гранц?— и это наша вынужденная тайна, до поры до времени. Была. Со мной работала Валенсиано.—?Валенсиано? Ты видела её так вблизи? —?Рига подался вперед.—?Да. Она называла меня другим именем, другой фамилией. Она утверждала передо мной ту жизнь, которую я прожила, которую могла прожить, и которую проживу?— в другой реальности. Её пытка… нет, то, что я испытала было сродни тому чувству, если бы человек мог броситься на поверхность зеркала, как в воду. Она звала меня другим именем… Леди Белег.—?Почему Белег? Что это значит?—?Так звали супруга твоей дочери. Но вы тёзки. Вы носители одной цели, одной судьбы,?— женщина, с худым лицом и заострившимися чертами лица, с невероятными серебряными глазами, вся в белом?— встала позади неё, слегка надавливая на спинку кресла, заставляя его опуститься.Руки Ирмы были развязаны. Комната была белой. Не ослепляющей, как свет фонаря или свежий снег?— мягкой, будто бы оббитой призрачным лунно-жемчужным сиянием. Сияние исходило из её глаз, глаз Валенсиано Даниэли, слава которой разнеслась по всем планетам Единой Коалиции, Антанты Второй.Её собственные глаза отражавшиеся в зеркале, были синее морской глади, глубокие, как два сапфира. Это были и её, и не её глаза. Девушка, отразившаяся в зеркале, прожила совершенно иную жизнь, лишенную забот и тревог?— она стала матерью, о чем говорила исказившаяся форма груди и складки морщин на лице, серебристая копна волос. Она была и молодой, и старой.—?Это я?Даниэль воззрилась в отражение поверх её плеча. Её угольные, тонкие брови взлетели вверх, под длинную, якобы неряшливо остриженную челку, доходившую до острого прямого носа. Отражение лукаво скалилось.—?Ты так считаешь?Ирма замолкла. Рига нетерпеливо потеребил её за рукав свободной рубахи.—?Что было дальше? Ты и вправду считаешь, что это был гипноз или вроде того?Она молча покачала головой, немо размыкая губы. Она слово в слово помнила то, что сказали ей многие годы назад.—?На сердце холод проберет, вдали от дома Тьма и Лёд, не верь же путник никому, когда идёшь ты через Тьму! Не видно путь, коль скрылся Свет, Луны не видно, Солнца нет! Не будет звёзд, да будет Тьма, загас огонь твоей fea, стремись вперед, сквозь Лёд и Мрак, в конце пути один лишь Враг.—?Это так похоже на то, что слышал Джеймс в своей голове, когда… —?Рига задохнулся, и потёр горло, царапнув его массивным кольцом. Откуда..?—?Он никогда не видел Валенсиано, и уж тем более не встречался с ней. Знаешь, что еще она сказала?—?Я боюсь уже даже думать.—?Она сказала, что мы еще споём.—?Но не спеши умирать, Ирма ван Лейден, мир еще не услышал Твоей Песни?— Единственной и Одиноко смолкающей в необъятной Пустоте. Она будет не столь звучна, как Песнь Саламандры, погибшей от Огня, не затронет струны мира так, как Песнь Грифов, алчных до Смерти и уж точно не сравнится с Песнью Ворона, Стучавшего в Окно. Твоя песнь будет недолга, безмолвна, но ноты её станут основой симфонии куда более великой, чем когда-либо слышал мир…Даниэль откровенно смеялась над нею, запрокидывая голову. На её изящной, алебастровой длинной шее билась единственная синяя жилка. Ирма беспомощно кусала губы, не отводя от неё взгляда?— кровь, кровь?— Валенсиано Даниэль тоже была смертной.Голова гудела, как после неделей трех беспробудной пьянки с постоянно скачущим градусом, закрепленным традиционными аттракционами для космонавтов, вроде центрифуги. Его мутило, поэтому он остановился у ближайшей развилки улиц, отмеченной густой порослью неизвестного кустарника и там уже позволил всей сегодняшней пище покинуть пищеварительный тракт. Он как знал, что это еще не всё. Более того, он боялся, что подобную, вроде бы незначительную информацию Валенсиано могла раскидать острыми осколками в памяти каждого, чей чужеродный зуд в мозгу стал до того привычно-невыносимым, что его теперь было трудно заметить.Он остановился у главного дома, прозванной в народе Королевской Ставкой?— на добротный чертог или дворец это строение пока не тянуло. Там горел свет.—?Три…камня? —?прошелестела Миднайт. В горле нестерпимо першило, а от предложенного вина еще сильнее жгло нёбо. Макалаурэ пил один. —?Равным которым нет в мире и не будет?—?Как и не будет равного мастеру, создавшему эти камни. Сильмариллы. Называй вещи своими именами, Миднайт,?— он прикрыл глаза, слегка покачиваясь из стороны в сторону. В этот вечер он выпил немало?— в последнее время у него заметно поубавилось обязанностей. Впрочем, мягче или расслабленней он от этого не стал. —?Тебя так напряг мой рассказ о Сильмариллах? Ты выглядишь удрученной.—?Нет, я просто… задумалась.Тот сожженный документ… Последний приказ, отданный Лейно практически впопыхах, последняя миссия.—?И отыщете там три камня?— вы узнаете их из тысячи. Любой ценой, они должны принадлежать вам, или же вашим потомкам…Потомкам… значит ли это, что они здесь навечно? Они должны, или же им и впрямь суждено разделить с Первым Домом их проклятие? Миднайт явственно ощутила петлю, затягивающуюся всё туже и туже.Мира опустилась по двери вниз, на пол и подтянула коленки к груди, обхватив их руками. Сил рыдать уже не было, откуда вообще их черпать, эти силы? Да никто уже не верит слезам?— у всех побелели лица от высохшей соли.?— Валенсиано?— фамилия моего безвременно почившего супруга, чье имя кануло в Лету. Он и не столь важен для Новейшей Истории. Важно то, что будь в моё время важны фамилии, я была бы Скайрайс, как и ты, с Мира Скайрайс. Но история распорядилась иначе, и мир никогда не знал Даниэли Скайрайс. Он знал… —?Даниэль налила себе виски, огненно-янтарного цвета, и отошла от окна, поставив стакан со льдом на стол. Искры заката тлели в горько-сладком алкоголе. —?Я могла бы перестать мучить тебя, ведь мы, судя по всему, дальние родственницы… Но гнев крови?— моей крови?— куда сильнее каких бы то ни было уз. Кровь не вода, это верно. И мешать кровь с водой не стоит, Мира Скайрайс.Даниэль поставила бутылку прямо перед ней.—?Пей, Мира. Пей. Ты услышала от меня слишком много, но убирать я тебя не стану. Кто тебе поверит, девочка? Красивых сказок в жизни не бывает, сказки бывают только страшными. Лучше пей. У тебя должен быть хороший голос, но Песнь твоя будет совсем короткой.Эльза видела сон. Он приплыл из ниоткуда?— теплый и ласковый, как нагретая августовским солнцем теплая вода. А она будто бы плыла в лодке, тщетно ищущей, куда прибиться. Сон был яркий - будто бы налитый вечерним закатным солнцем, сплошь пропитанный оранжевым и алым светом, бьющим из-за краев...В её руках тлели угольки и сгорали лучины, осыпаясь теплым, щиплющим пеплом. Он был везде: на руках по локоть, под аккуратными ногтями, пятнами оседал на карминовом платье с золотым шитьем.—?Тебе не больно? —?Маэдрос склонился низко-низко, аккуратно обхватывая её запястья и переворачивая ладонями вверх. Светлая, чуть тронутая золотым отблеском кожа оставалась невредимой, даже не покраснев. —?Как так? Ты совсем не чувствуешь боли?—?Когда-то давно мне безуспешно пытались привить ген саламандры, который отвечал за устойчивость к огню. Но тогда бы моя рука покрылась чешуйками,?— Эльза хихикнула. —?Но как видишь, обошлось.—?Чудеса какие-то. Тебе её заколдовали?—?Да, можно сказать и так… Заколдовали,?— Эльза задумчиво посмотрела на его лицо, обрамленное густыми рыжими волосами, отросшими почти до талии. Он стоял перед ней?— простоволосый, в походной одежде, только-только возвратившийся из цитадели Финдекано. Она никогда не могла и помыслить, что они когда-нибудь будут стоять вот так…близко.—?Что же, тогда мне тебя называть Саламандрой? Ты же не боишься огня,?— в его глазах стояло нечитаемое выражение.—?Никакого,?— она всё так же ярко улыбалась в ответ. —?Если я и умру, то только от пламени, подобном моему.Конец Арки Первой