Собрание анонимных сексоголиков (1/1)

— Личный дневник капитана... Дорогой дневник, недавно я встретил муж... Тьфу, блядь, стереть последнее!Капитан, колупнув в носу и едва не заснув в процессе, продолжает неуверенно:— Звездная дата... Звездная дата... Да в рот тебя ебать!— Капитан, я записываю, — подает голос Спок.— Ну, так и тебя в рот ебать, — щедро разрешает Кирк. — Хотя, нет, не ебать. Тебе понравится.На чердаке Джеймса Тиберия завывает ветер. В пустоте полудохлой осенней мухой мечется одинокая ебанутая мысль. О чем эта мысль, капитан сказать не может, но то, что она ебанутая, он знает наверняка. У него других не водится. Он бы и не прочь оторвать мухе сначала крылышки, а потом и лапки, но ему смертельно лень. Кирк опять остервенело скребется, стараясь не потревожить трясущийся ливер и не задеть ненароком гулкие колокола в голове. — Значит так, дорогой мой дневник. Я, Джеймс Тиберий Кирк, капитан этого злоебучего звездолета, официально заявляю, что бросаю пить. С понедельника. У лежащего в дверях полумертвого от пьянства Чехова с пошлым шлепком отпадает челюсть. Ухура просыпается в своей каюте, обнаруживая кособокую капитанскую улыбку, выведенную дрожащей рукой неопохмелившегося татуировщика на чьём-то возмутительно голом тылу, прямо у себя под носом. Морщится и опять засыпает. В садах земли соловьи напевают ликующую оду трезвости.— Зарекалась свинья в грязь не лезть, — вздыхает коммандер, параллельно протоколируя капитанские бредни. — Ты сам свинья, — обижается Кирк. — На чем мы остановились?— С понедельника...— Да! С первого понедельника по окончании миссии, — Кирк задумывается, что-то подсчитывая на пальцах. — Нет, стереть. С первого, дорогой мой дневник, понедельника после окончания миссии и праздничных мероприятий по поводу вручения мне ордена ?За мужело...?Спок с шумом вскидывает левую бровь и оживляется.— Тьфу, блядь, ?За мужество?! ?За мужество?, конечно!Оживление Спока медленно угасает.— Вот как только вручат, — продолжает капитан, — отпразднуем и сразу же синьке — бой. С первого же понедельника по турианскому календарю. Записал?— В турианском календаре нет понедельника, капитан, — деликатно уточняет Спок, стараясь вдыхать похмельное амбре Кирка хотя бы через раз. Потому что если дышать нормально, в голове начинает мутиться и хочется затянуть ?Черного ворона? со всхлипами и подвываниями. — Молчи, тупая железка!Кирк горделиво поводит плечами, чрезвычайно довольный своей решимостью.— Но, капитан, я...— Головка от хуя! — Кирк со всей молодецкой дури грохает кулаком по консоли. Залапанные стаканы с остатками чего-то весьма алкогольного жалобно звякают. — Я человек слова! Я отвечаю за базар! Мужик сказал — мужик сделал! И не ебёт. Позови мне ушастого, дорогой дневник.— Но УШАСТЫЙ уже ЗДЕСЬ, капитан.— О, бля, — удивленно таращится на коммандера Кирк. — А ты шустрый, Спок. Как понос. Не успеешь подумать, а ты уже тут. В общем, смотри, какое дело. Под капитанским креслом... Да, да, хуль ты пялишься, именно здесь, под моей жопой, — бочонок шотландского вискаря. Еще мой героический папаша, упокой господь его грешную душу, хранил его под своей задницей десять лет, пока не помер. А после — капитан Пайк еще двадцать три года. Что ты там подсчитываешь? Есть ли мне уже восемнадцать? Хочешь забрать меня скорей и увезти за сто морей?— Это предложение, капитан? — невозмутимо интересуется Спок.— Это шутка, — ржёт Кирк. — В общем, бери бочонок и тащи в арестантскую. Пришло время допросить Харрисона с пристрастием. Знаешь, что такое с пристрастием?— Никак нет, капитан.— Ну и похуй. В общем, ноги в руки, бочонок туда же и алга!— О, капитан, — уши Спока покрываются нежным нефритовым румянцем. — Вы доверяете мне честь отнести вашу фамильную реликвию, потому что цените во мне силу и выносливость?— Чо? — теряется капитан. — Какая на хуй выносливость, там всего двадцать литров. Не переломишься. Я доверяю его ТЕБЕ, потому что не доверяю СЕБЕ. Из всего экипажа только у тебя, коммандер, торпеда вшита, а этот бочонок — наш последний шанс разговорить этого опизденевшего в конец хакера. В общем, неси. Хотя нет, постой-ка… — капитан опять прикидывает в уме что-то невероятно сложное, от чего окончательно становится похож на спятившего имбецила. — Отлей-ка граммов триста на подлечиться. Нести легче будет.***— Здравствуйте, меня зовут Джим, — хлопая мутными бельмами, в которых явственно читалась прогрессирующая алкогольная кома, начал Джеймс Тиберий Кирк.Заблудившись среди полутора ошалевших мыслей, он тут же залипает. С отвисшей челюсти на штаны капает слюна. — Здравствуйте, меня зовут Джим, — повторяет он мутно. — И я сексоголик.Жидкие аплодисменты разбавляют чьи-то умиленные рыдания. — Капитан, — Спок, разливающий по восьмому кругу ?за тех, кто в море и ваще?, на секунду прерывает работу алкогольного конвейера. Под его чутким руководством бочонок с раритетным пойлом неуклонно пустеет. — Смею доложить, что сеанс групповой психотерапии вы безбожно проебали. Все уже ушли. — Как ушли? — тупо спрашивает Джим. — Куда ушли? Кто ушел? Давно?— В прошлый вторник, капитан.Не найдя лучшего способа реанимировать Джима, коммандер набирает полный рот виски и прыскает капитану прямо в лицо. Домохозяйки на далекой Земле, предпочитающие утюги без отпаривателей, завистливо вздыхают. По мужественному хайлу Кирка катятся крупные прозрачные слезы. Капитану смертельно хочется курить, потому что только едкий дым помог бы ему скрыть проявление бабской слабости. Но страстное желание отсыхает само собой, когда он вспоминает, что иллюминаторы на ?Энтерпрайзе? не открываются.— В рот ебать этих инженеров-конструкторов, — мычит он печально.На далекой Земле нескольких инженеров-конструкторов действительно ебут в рот, причем некоторых — за попытку продвинуть в кулуарах Звездного Флота проект космического корабля с открывающимися иллюминаторами. По столу мотыляется недвусмысленной издевкой полупустая пачка ?Беломора? (Спок сказал, это по-пацански), коробок спичек (Спок отметил, что это винтаж), пачка презервативов (Спок не нашел нужного комментария). В животе капитана, в последний раз закусившего на Кроносе березовым листом с веника Харрисона, бурлят сивушные масла. Пятая минута допроса с пристрастием проносится мимо и издевательски машет из-за угла чем-то, отдаленно напоминающим человеческий член.Харрисон, свежий, как свежесорванный с грядки огурец, сидит прямо на полу и заливает трехсотлетнюю жажду дорогущим пойлом. Кирк опасливо подползает к нему, не рискуя принимать вертикальное положение, и ревниво следит, как арестант изящным жестом вливает в себя наполненный ?с горкой? граненый стакан (Спок сказал: так надо). Вот ни хуя себе, думает он и мгновенно начинает тревожиться. Черт разберет долгожителей этих опизденевших. Может, их и ?Северное сияние? не берет. ?Отвертка? вон не взяла…— Душновато тут, — морщится Харрисон, хлопает капитана по бедру и принимает такую позу, что у Спока темнеет в глазах, слабеет в ногах и что-то поджимается в области тыла. Клиент созрел, радуется Кирк. Вся беседа, заранее подготовленная и тщательно продуманная, в очередной раз по пунктам проносится в его голове. Так, сначала трем за мой ревматизм, думает он, потом плавненько переводим базар на хронический фтириаз коммандера, а вот потом уже начинаем пиздеть по душам за жисть и о котятках.— Ты меня уважаешь? — ляпает он, не успев додумать приятную мысль о пушистых зверьках.Спок от неожиданности отхлебывает вискаря и расстегивает ширинку, демонстрируя скрытой камере кадры документального фильма ?Повадки змей?. Хуйню сказал, расстраивается Кирк, косясь на свое отражение в полированном боку бочонка. Оттуда на него таращится мечта всех слабых на передок и остальные места сотрудниц Звездного Флота. Мужчина-мечта. Скандинавский бог с мужественным подбородком, напоминающим задницу. Конечно, этот хакер его уважает. Как его вообще можно не уважать? И бицепсы у него ого-го. Да и остальное, к слову сказать, не подкачало. Пока Кирк рассматривает остальное, Харрисон успевает вылакать третий стакан и королевским жестом подставляет пустую тару для следующей порции. — Уважаю ли я тебя, капитан? — презрительно цедит он совершенно трезвым голосом. — Как я могу не уважать такого невъебенно крутого парня, как ты?Кирк краснеет. Следом за ним почему-то краснеет Спок.— Ну, и что это за приблуды полосатые? — спрашивает капитан, желая скрыть неловкость. — Торпедная вошь? Так нам их не надо, у коммандера и без этого хронический фтириаз, — сообщает он, возвращаясь к заранее запланированной канве допроса, — и я, знаешь, уже заебался распределять среди этих долбоебов керосин. Каждую неделю литров по десять уходит. Что делать — ума не приложу…— Это пчелы, Кирк, — перебивает хакер интимные жалобы капитана. — В каждой торпеде — отдельная пчелиная семья. Я сам поместил их туда. Кстати, фтириаз отлично лечится крепким алкоголем!С этими словами он выплескивает половину стакана на гульфик Спока. Перед глазами коммандера пляшут огненные искры. Пьяные насекомые незамедлительно устраивают дебош с блэк-джеком и шлюхами. Воспользовавшись тем, что коммандер временно выбывает из строя, Джеймс Тиберий смотрит на хакера одним из своих особенных капитанских взглядов и пытается приобнять ископаемое за твердое мужественное плечо. — Слышь, я не догоняю, че происходит, — по-свойски говорит он. — Это че — такие вооружения современные, типа, бомбы мощностью сто пчелотонн, или че? А ты? Ты вообще кто такой? А? Библиотекарь, хакер, киномеханик… а теперь вот еще и пасечник?Кирк трясет головой, пытаясь мысленно объять необъятное, а потом впихнуть полученный результат в невпихуемое. — Я всего лишь привет из далекого прошлого, — заунывно начинает хакер. — Порождение смутного времени. Ты знаешь, что такое смутное время, капитан?Капитанское лицо становится смутным. Он не знает, что это такое, но примерно догадывается.— Ну, так вот, — продолжает Харрисон. — Я был борцом за справедливость в чудовищно замордованном запретами и стереотипами мире. Я хотел, чтобы люди обрели свободу выбора, свободу голоса. И трахаться чтобы могли с кем хотят, где хотят и когда хотят. Ради этой великой цели я был готов вести их за собой пер аспера ад астра. Ты в курсе, что такое пер аспера ад астра, капитан?— Через тернии к звездам, — сипит Спок, понимая, что в доску бухие насекомые в его гульфике намереваются начать ЗАКУСЫВАТЬ.— Вот именно! — радостно восклицает Харрисон. — Через тернии — прямо к звездам. Я хотел построить общество без запретов, общество тотальной и поголовной сексуальной справедливости. И на этом невыносимо сложном пути я встретил яростное сопротивление…— Чьё? — невольно увлекшийся рассказом Кирк вставляет свои пять копеек.— Да так, — отмахивается хакер, — пидорасов всяких. Короче, — в голосе его опять звучит пафос, — дух они мой сломать не смогли, он у меня несгибаемый. А вот тело…— Категорически рекомендую тебе захлопнуть хлеборезку, капитан, — отрезвляюще нудно произносит Спок, пихнув залипшего Джима в бок. — Тут по кораблю еще летает несколько пчел, которых Карл Маркус протащил сюда в собственном анусе, минуя карантин. А они, я слышал, способны откладывать яйца. — Чё правда? — пугается Кирк.— Вулканцы не лгут! — оскорблено заявляет коммандер. — Допрашивай же его! Допрашивай! Эта сука охуевшая… Простите, этот человек, между прочим, о мой капитан, опозорил самым беспардонным образом твоего учителя, наставника, не побоюсь раскрыть эту тайну, отца — адмирала Пайка!Вспомнив адмирала, Кирк подбирается. Отирает слюну с подбородка. Втягивает живот. В его мутных проспиртованных бельмах даже мелькает нечто напоминающее воинственный огонь. — Ну, и чё у тебя за имя такое — Джо-о-о-н? — сурово насупив брови, интересуется Кирк. — Я, блядь, весь архив перерыл, все энциклопедии, все святцы, даже специально запрос посылал в Центр — и ни хуя! Нет такого имени!— Это справочник женских имен, — холодно отвечает хакер. — И ты держишь его кверх ногами, капитан.— О, бля! — обрадовано вскидывается Кирк. — Точно! А ты умный, гад. Тебя просто так не объебёшь. Смотри-ка, Пер-пе-ту-я, — читает он по слогам и ржет. — Имечко — пиздец полный! Книжку надо МакКою подарить, пусть знает, как называть девок!— КАПИТАН! — суровые глаза Спока мечут вулканские молнии. Малоизвестный скандинавский бог давится Мьелльниром. Остальные — чем придется. — Ах, да! — Кирк перестает ржать. — Почему все же Джон? Ни тебе Горацию, ни Тиберий, ни Гай Кесарь Калигула, ни Тит Флавий Катулл?— Сам ты Гай, — сверкает глазами пленник. — Джон — это вообще не мое имя. Джон Харрисон — фикция, рожденная в горниле сексуальной революции. Меня зовут, Джулиан Ассанж, никнейм в сети Ха-а-а-н!