03.11.2*** Запись из дневника Рассказчика (1/1)

03.11.Вчера был очень всем требовался отдых.По этому я весь день провёл в своей комнате читая или просто смотря в окно, ко мне иногда заходил Гоголь, но он просто молча садился за стол и складывал карты в колоду разными способами: то по старшинству, то по мастям, то по цветам.*Алекс спал, изредка просыпаясь, либо чтобы сходить в столовую, либо чтобы выпить чаю и, посмотрев в окно, молча что нибудь написать в своём дневнике слушая музыку.Дазая я видел только когда Алекс вытаскивал меня в столовую, поэтому, что Суицидник делал весь день я не знаю.День был муторный и скучный.Огай к нам не заходил. Я видел его лишь издали, в столовой, но к нам он не подходил, хоть и наблюдал за нами всё время. Зато своим посещением нашу скуку развеяла Йосано-сан, а произошло это таким образом.Гоголь, за полтора часа перед ужином, снова зашёл к нам, но не один, а с Дазаем, они расположились за столом и мы начали тихую непринуждённую беседу.Нас было трое. Алекс спал.Тогда про нас можно было сказать?— ?Трое в комнате, не считая спящего?.Но я отвлёкся.Йосано-сан пришла к нам немногим позже Николая и Осаму. Пришла она к Алексу, чтобы поговорить с ним и чтобы справиться о его физическом и моральном состоянии.После всего что вчера произошло, она сильно забеспокоилась, испугавшись, что Айзек может впасть в депрессию и совершить попытку суицида. Акико даже хотела переселить Холмса к Дазаю, но, слава богу, Коё-сан отговорила её от этой безумной идеи и, запретила ей об этом даже думать, аргументировав своё решение тем, что ?Если убийца выбрал себе жертву, значит он убьёт её в любом случае, потому что друзей держат близко, а врагов ещё ближе. Убийцам близкие не нужны?.Акико появилась в нашей комнате бесшумно и потому совершенно неожиданно, так что мы аж вздрогнули, когда она обратившись ко мне, в пол голоса произнесла:—?Фёдор, где Алекс.—?Спит. —?так же в пол голоса ответил я ей.—?Спит? —?переспросила она, удивлённо подняв свои изящные брови.—?Да, а вы что думали? —?усмехнулся Гоголь, повернувшись к нашей гостье в пол оборота.—?Я думала, что его здесь нет. —?ответила она глянув на кровать Алекса, где её хозяин, лёжа на спине мирно спал.Он спал, дыша так тихо, что казалось будто он мёртв, а его неестественная бледность и холодные руки, а в придачу к этому неслышное биение сердца, действительно выдавали его за мертвеца.—?А… его можно разбудить? —?замявшись, спросила она, обращаясь по-видимому ко мне.—?Можно попробовать, но я не знаю, что из этого выйдет. —?пожав плечами ответил я.Далее считаю бессмысленным описывать, как Йосано-сан, словно любящая и заботливая мать, осторожно, но настойчиво будила Алекса.Должен сказать, что как Акико не звала, как не называла Алекса, он всё равно спал как убитый. Или же умер и лежал как спящий.Когда же ей это надоело, она выпрямилась, упёрла руки в бока и, словно военный командир, строго, чётко и громко произнесла:?— Алекса Скот Холмс, живо вставайте!Но это не возымело ровным счётом никакого эффекта.Тогда она опустив руки и, слегка ссутулившись, сказала:—?Я не знаю что делать. Помогите мне. Пожалуйста.Я подумал, что если мы не поможем, то она заплачет и упадёт к нам в ноги.—?Хорошо! Запросто! —?самоуверенно обнадёжил Акико Николай.—?Сейчас разбудим! —?закатывая рукава рубашки, как профессионал своего дела произнёс Дазай, вставая, и добавил:?— Проще простого!Но на деле всё оказалось намного сложнее.Гоголь и Дазай как ни пытались разбудить Алекса, у них ничего не вышло.Они и щекотали его, и стягивали с него одеяло, и вытаскивали подушку, и даже дошло до того, что они стащили его на пол, но всё было бессмысленно.В конце концов они положили его обратно на кровать, а подушку и сложенное одеяло положили на рядом стоящий стул.Гоголь в изнеможении повалился на мою кровать, а Дазай устало опустился на стул.—?Это не возможно! —?простонал Осаму.А я усмехнувшись, встал и произнёс:?— Выйдете все пожалуйста.—?Зачем? —?удивилась Акико.—?За тем, что то, что я сейчас сделаю, связано с секретом Алекса, а я не хочу умирать раньше сорока лет. —?хитро блеснув глазами сказал я.—?Ладно. —?ответил Дазай вставая и выходя из комнаты.Йосано-сан последовала за ним.А я подойдя к кровати Алекса, сел на корточки и вытянув из-под неё чемодан Айзека, достал из него жёлтый телефон-банан и, введя четырёхзначный пароль зашёл в музыку и найдя нужную мелодию, включил её.Из динамика послышались слова:—?Что ни вечер, то мне, молодцу,Ненавистен княжий терем,И кручина, злее половца,Грязный пол шагами мерит.Завихрился над осинамиЖгучий дым истлевшим стягом,Я тоску свою зверинуюЗаливаю пенной брагой.Из-под стрехи в окна крыситсяНедозрелая Луна,Всё-то чудится мне, слышится:?Выпей, милый, пей до дна!Выпей?— может, выйдет толк,Обретёшь свое добро,Был волчонок?— станет волк,Ветер, кровь и серебро.Так уж вышло?— не крестись?—Когти золотом ковать,Был котенок?— станет рысь,Мягко стелет, жёстко спать!?Песня возымела самое что ни на есть лучшее действие.Алекс распахнул глаза, медленно сел и… запел вместе с исполнительницей.—?Не ходи ко мне, желанная,Не стремись развлечь беду?—Я обманут ночью пьяною,До рассвета не дойду.Ох, встану, выйду, хлопну дверью я?—Тишина вокруг села?—Опадают звёзды перьямиНа следы когтистых лап.Пряный запах темноты,Леса горькая купель,Медвежонок звался ты,Вырос?— вышел лютый зверь.Так, выпей?— может, выйдет толк,Обретешь свое добро,Был волчонок, станет волк,Ветер, кровь и серебро.**Когда песня закончилась, Алекс спросил:?— Почему именно она?—?Потому что ты оборотень. —?ответил я вставая и пожимая плечами.Мне не нужно было объяснять ему смысл моих слов.—?… Ладно, чего хотел? —?немного помолчав спросил он.—?К тебе Йосано-сан пришла.—?Ну-ка. Отойди-ка в сторонку. —?сказал он беря подушку в руки.Я оглянулся и увидел всё ещё лежащего на моей кровати Николая.—?А подслушивать нехорошо! —?язвительно заметил я, обращаясь к Гоголю.—?А что я? Я ничего. Я не подслушивал! Я никому не скажу! —?затараторил он садясь.—?Да. Не расскажешь… —?Алекс яростно метнул в провинившегося Джокера подушкой с такой силой, что тот аж упал обратно на кровать.—?Не расскажешь, потому что умрёшь. —?серьёзно произнёс Айзек и кинулся душить Гоголя подушкой.Завязалась борьба.Мне было жалко Николая, но… видя то, как Айзек, сидя на поверженном клоуне, душит его подушкой, с совершенно безумным выражением лица… и сознавая то, что девушка сильнее парня, я не сдержав своего безумного оскала выскочил из комнаты захлопнув за собой дверь.И уже в коридоре, спокойно вздохнув полной грудью, я прижался спиной к двери и… засмеялся. После, за ужином, Айзек сказал мне, что у меня надломленный, мелодичный и по настоящему безумный смех. Но вернёмся к настоящему.Я смеялся и моё тело дрожало от крупных судорог сотрясавших его.Когда же я успокоился, я понял какую совершил ошибку.Во-первых, Катю нельзя было оставлять наедине с Гоголем, ибо он может узнать её секрет, а во-вторых, … один из них уже может быть мёртв.Я поднял голову и посмотрел на Дазая и Йосано-сан. Осаму нетерпеливо изучал меня взглядом, но ничего не говорил, а Йосано смотрела на меня со страхом, но пересилив себя, обеспокоенно спросила:?— Что случилось?—?Где Гоголь? Ты смог разбудить Алекса? Что…—?начал было засыпать меня вопросами Дазай.Но я остановил его жестом и начал отвечать:?— Там. Да. Всё в порядке. Оставайтесь здесь и не входите ни в коем случае! Я скоро позову вас. —?произнеся столь непонятную речь я выдохнул и быстро зайдя в комнату, захлопнул за собой дверь не дав им подсмотреть.То, что я увидел войдя в комнату, шокировало меня.Николай сидел за столом в одних штанах, носках и шляпе с маской-картой, а напротив сидела Катя в джинсах, кедах, с забинтованной грудью и в майке которую она всегда носила бод кофтой или блузкой. Отсутствовавшая одежда сложенной лежала на столе. Ботинки Гоголя стояли под столом. В руках были карты, а на лицах сосредоточенные выражения. Подушка, которой Катя буквально минут пять назад душила Николая, лежала рядом с девушкой.Они играли в карты на раздевание, а за окном светило солнце и искрился белый снег.Я опять не удержался и, засмеялся упав на колени, и долго ещё я валялся на полу содрогаясь и задыхаясь от смеха.Когда же я успокоился, я принял решение на всякий случай остаться на полу, но отважился спросить:?— Какой счёт?—?4:2, в мою пользу как видишь. —?ответил Алекс.—?Понятно… —?ответил я.Для читателей поясню, что то, как я называю Алекса-Айзека-Катю-дьявол дери все эти имена и фамилии-Скот Холмс, кхм, зависит от настроения и морального состояния данного существа, не возьмусь назвать его человеком. По тому прошу не удивляться.А пока я объяснял ситуацию, Алекс запел:—?Адмирал, вы разбиты, как это ни грустно,Отвернулась удача сегодня от вас.В вашем сердце темно и пронзительно пусто,Все как есть. Без обид, без прикрас…Вам бы переиграть, только целься, не целься,Не подменишь значков на игральных костях.Пусть вино при свечах романтично донельзя…Вы в плену, хоть почти что в гостях… —?этих слов мне хватило чтобы понять, Гоголь?— проиграл, а Айзек тем временем, встав, продолжил:—?В этом доме все время гостит кто-нибудь,Не стесняйтесь, коль вам довелось.Знать, беседа длинна,Я налью вам вина.Добрый вечер, мой пленник и гость.Знать, беседа длинна,Я налью вам вина.Добрый вечер, мой пленник и гость. —?и действительно налил, вот только не вина, а чая, ибо вина у нас нет, и если мы пьём то, либо только шампанское, либо водку.—?Адмирал, вы устали, вас мучают раны,Тело бог с ним, душа кровоточит сильней.Вы в бреду повторяли, что вовсе не странно,Имена кораблей и людей…Адмирал, в этот час пью за ваше здоровье,Лучше будьте здоровы, чем будьте мертвы.Ведь без вас, признаюсь, скучно станет на море,Ведь противник достойнейший?— вы…По погибшим мечтам,Я советую вамСлезы морю оставить на соль.Ничего не дано,Просто пейте вино.И забудьте на время про боль…Ничего не дано,Просто пейте вино.И забудьте на время про боль… —?в этих словах я увидел два слова?— ?Одевайся. Ничья?, и, думаю Николай их тоже понял, так как, тяжко вдохнув, начал одеваться.—?Улыбнитесь мне вслед ледяными глазами,Утопите печаль в терпком, черном вине.Я всегда буду рад снова встретиться с вами,Даже если опять на войне… —?усмехнулся Айзек, бросив хитрый взгляд на подушку и переведя его на Джокера, а тот в ответ, сняв маску-карту, холодно посмотрел Алексу прямо в глаза, но и на это у него нашлись слова песни:—?Не слепите меня, блеском северной стали,Знаю, горько глотать поражения яд. —?а после обернулся ко мне:—?Только вы, адмирал, до сих пор не сказалиОтчего так спокоен ваш взгляд? —?я на эти слова лишь улыбнулся и, встав с пола и отряхнувшись, сел на свою кровать.—?А разгадка проста?—Ваша совесть чиста.Не запятнана грязью измен.Вас спасет лишь одно,Просто пейте вино.И забудьте на время про плен…Вас спасет лишь одно,Просто пейте вино.И забудьте на время про плен…Вас спасет лишь одно,Просто пейте вино.И забудьте на время про плен…И забудьте на время про боль.Добрый вечер, мой пленник и гость…***?— последние слова были предназначены нам обоим и мы это поняли бес слов.—?Можете войти. —?обратился я к стоявшим за дверью.Алекс тут же испепелил меня взглядом и схватив блузку с коротким рукавом начал поспешно одевать её. Я злорадно ухмыльнулся, мой взгляд говорил?— ?Это твоя карма, Оборотень?, Алекс ответил мне взглядом?— ?Ты будешь умирать долго и мучительно, Демон?, а Николай поставив кружку на стол, метнулся к Айзеку и успел закрыть его своей спиной до того как Йосано-сан и Дазай успели войти.—?Спасибо. —?прошептала Катя на русском, обращаясь к Гоголю.Я подвинулся к изголовью своей кровати, а следовательно к окну и тумбочке, на которую я поставил свою чашку. С моего ракурса было видно как одев блузку, Катя на мгновенье задумалась, а потом схватила первое что попалось под руку, а это был короткий пиджак с длинными рукавами, застёгивающийся на четыре крупных металлических пуговицы.—?Спасибо. —?произнёс Алекс, имея в виду то, что Николай свободен и может садиться.Гоголь сел слева от меня, а Дазай устроился рядом с ним. Йосано-сан неуверенно присела на стул.—?Алекс? —?позвала она, будто думая, что он успел сменить имя после их первого разговора.—?… —?он промолчал, впрочем как всегда.Вместо ответа он распустил свои волосы и, причесавшись, вновь завязал их в хвост.—?Эм… Алекс, я хотела бы… —?он не дал ей закончить, сорвавшись на невинной Акико.—?Хотеть, вы будете в своём доме! —?резко припечатал он на русском. И было в его голосе столько ярости, что даже меня это заставило устрашиться.—?Простите, сорвался. Спрашивайте. —?тут же перейдя на японский и, успокоившись, извинился он.—?Скажи, Алекс, как ты себя чувствуешь? —?сразу же, собравшись и успокоившись, спросила она.—?Нормально. —?односложно ответил он.Йосано-сан быстро открыла свой блокнот и, стала в него что-то писать, продолжая спрашивать Алекса. Мы затаили дыхание.—?Что нибудь болит? Тебе хочется что-то сделать?—?… —?он молча помотал головой в знак отрицания и, словно ребёнок, капризно произнёс:—?Есть хочу!—?А что ты можешь сказать о своём моральном состоянии? —?продолжала Акико.—?Скучно. Обычно. Проблемы, решение которых откладываю на потом.—?А какие это проблемы?—?… Ва-ха-ха-ха-ха!!! Воровство! Ложь! Убийство! … —?вдруг он замолчал и будто бы прислушался, а потом вскочил и пулей вылетел из комнаты, как только дверь открылась, напоследок бросив:?— Ужин!—?Что за чёрт? А ну стой! Алекс! Проклятье! —?эти слова принадлежали Огаю, который придя к нам, не постучавшись, открыл дверь.Войдя он произнёс:?— Акико, мне нужно с вами поговорить и это не обсуждается. Гоголь, Достоевский, Дазай, живо на ужин!Мы поспешили за Алексом, а потом всё время, сидя за ужином, долго смеялись.Этот день был необходимой разрядкой накопившегося, за прошедшие два дня, напряжения.