Borgia (Чезаре Борджиа/Лукреция Борджиа) (1/1)

У Дэймона есть черта. Он никогда не злится. Он сводит счеты.(В этом весь Деймон. Он не злится, он… просто мстит.)Дневники вампира (сериал)***—?Это неправильно.—?Вся наша жизнь, брат, плод грехов и пороков. Ты принес мне кровь моего мужа, а я… я приняла это. Приняла с готовностью. Словно бы так и должно быть. Но это… ужасно. Я это понимаю, но… сердцу ведь не прикажешь. Правда, брат?Чезаре не мог понять, подразумевала сестра гибель Сфорца или то… о чём они оба не решались заговорить. По крайней мере, один из них.—?Прости, я не хотела, чтобы на твоей душе был столь тяжкий грех.—?Если об этом… о муже, то… я бы сделал это вновь, можешь не сомневаться.—?Я и не сомневалась. Никогда. Только не ты. Ты?— мой смысл жизни, лишь с тобой могу я делиться сокровенным. И вместе с тем… я боюсь.—?Чего?—?Боюсь потерять тебя, нашу связь,?— голубые глаза наполнились слезами. Кардинал готов был поклясться, что страдания сестры?— худшее из возможных наказаний. —?Боюсь, мы перестанем быть самими собой. Я слишком боязлива, верно? Хотя мне нет никакого дела до осуждений наших персон. Мне всё равно, что говорят о моей семье, а ты ведь знаешь, о нас говорят действительно ужасные вещи. В тавернах, борделях, за столом богатых господ?— все обсуждают… —?девушка, а Лукреции было не так много лет, хотя по складу ума и мышлению так не скажешь.—?И что же говорят люди?—?Что я потеряла невинность с понтификом, а после… не имела связи с мужем, ибо… была в… братских объятиях.—?Кровосмешение? Какой вздор!—?Или горькая правда. Для кого как,?— глаза Лукреции покраснели. Но даже через пятьдесят лет она была бы для Чезаре самой прекрасной и самой невинной душой. —?В конце концов, нашего отца считают плодом любви родных сестры и брата.—?Вздор! —?воскликнул мужчина, хотя и знал, что это всё может быть правдой. Конечно, Родриго старался не распространяться об этом, однако… как-то Чезаре спросил, так ли это. Отец ничего не ответил, лишь возвёл руки к самому небу, как бы моля Господа о милости.—?Повторюсь, мне нет никакого дела до того, что говорят. Мне лишь важно знать, что моя семья всегда будет рядом. Ты, мама, папа и наши братья. Хочу быть уверена, что не останусь умирать в полном одиночестве.—?Что же сделал с тобой Сфорца, коли в столь юном возрасте ты думаешь о гибели? —?и вновь Чезаре злился.—?Его уже нет. Я рада. В какой-то степени.—?Тебе жаль его?—?Нет,?— и это была чистая правда,?— мне просто всё равно. Будь он нашей крови, лишь тогда только бы что-то в моем сердце дрогнуло. Да, я была очень обижена, но… Бога ради, мой супруг был ничтожеством. И я даже не хочу думать о нём. На самом деле, все мои мысли занимаешь ты, Чезаре. Лишь ты один?— царь и господин,?— а это была ложь. Нет, что-что, а Лукреция никому не позволит взять главенство над собой. Она даже сумела-таки усмирить нрав своего жестокого покойного мужа. Что же до Чезаре, он был влюблён. Честно. Ни одна другая, даже самая искусная куртизанка, не могла вызвать в нём столь сильной бури, что поднималась вихрем и сносила всё на своем пути. Глядя на сестру, кардинал забывал обо всём на свете и лишь страх подвергнуть сестру моральным страданиям, помогали мужчине справляться со всеми желаниями. Нет, Чезаре Борджиа может и будет убивать. Он будет делать то, что прикажет долг, честь и Святой Отец. Но Лукреция… о, его милая и маленькая Лукреция… она не должна пасть жертвой чужих амбиций или его желания. Чезаре не станет обрекать её на подобное. —?Отчего ты так спокоен? Я призналась тебе во всём, а ты… и бровью не повёл,?— поведение брата, казалось, приводило принцессу Ватикана в истинное беспокойство. —?Скажи же что-нибудь.—?Что я могу сказать? Ты запуталась. Я понимаю. Тебе через многое пришлось пройти. Обещаю, вновь с тобой никто так не поступит.—?И это всё? —?мужчина кивнул. —?Неужели? И ты не будешь даже злиться?—?И для чего же? Ты запуталась, оно и понятно. Я убил твоего мужа. Твой ум ещё слаб, а ты сама наивна. Я убил Сфорца, потому что он посмел обидеть тебя, мою милую сестрёнку.—?Значит, я не привлекаю тебя, не так ли? Как женщина,?— теперь она говорила напрямую. И это было просто отвратительно. Она, считавшая, что Чезаре точно поймет и разделит с ней сладость этой запретной любви, была жестоко обманута. Хотя, он ведь прежде и не давал повода. Нет. Всё она сама. Глупые мысли и мечты. Это даже забавно.—?Прости. Должно быть, стоило нам поговорить об этом ещё раньше,?— мужчина хотел было подойти и обнять сестру, но та выставила руки вперёд, как бы говоря, что не желает более видеть никого. В особенности, его.Чезаре ушёл, сам только зная, каких усилий стоит оставить сестру вот так, скрывая истинные чувства и не смея поведать их даже ей самой. А Лукреция поняла, что не сможет оставить всё это просто так. Никому, даже её родному брату, не позволено так вести себя. Она?— Лукреция Борджиа, храбрые мужи государства признали её красоту. Это стало делом чести. А честь для Борджиа важна. О, она приготовила для Чезаре сладкую месть?— однажды он сам будет молить её о возможности того, что сегодня девушка могла подарить ему, отдать просто так.—?Я Борджиа, братец. Я не приму такой ответ. Ты всё равно станешь моим. Или я не дочь Папы Римского. В этом все мы, дорогой брат. Мы не злимся. Мы мстим. Ведь мы?— Борджиа,?— Чезаре и не подозревал, какую участь приготовила для него любимая сестрёнка.