Часть I. Алые сердца Корё – 5. На небосклоне Корё (1/2)

Покои, которые отвели для четвёртого принца в королевском дворце, оказались неожиданно просторными и уютными, а не какой-то там собачьей конурой у конюшен, как изначально предполагал Ван Со. До приёмного зала короля, башни звездочёта с библиотекой, купальни и озера было рукой подать, и при этом окна выходили в ухоженный вишнёвый сад, где виднелся пруд, поросший лотосами. Вокруг разливался свет и тишина. И всё-таки Ван Со не смог прожить там и недели. Едва переступив порог комнаты, он почувствовал – что-то не так. Вот только что?

Он отослал служанок и методично исследовал каждый угол, но не обнаружил ничего подозрительного. Однако инстинкт подсказывал ему, что безмятежность его покоев обманчива. Инстинкт его не подвёл. В первую же ночь Ван Со проснулся, судорожно сжимая горло дрожащими пальцами и давясь хрипом. Он вырвался из вязкого кошмара, в котором мать, смеясь, вырезала у него на лбу цветок пиона. Во сне он задыхался от густого запаха цветов и омерзительно-металлического – собственной крови. Но удушье не прошло даже тогда, когда он добрался до чаши для умывания с холодной водой и вылил её себе на голову, хватая ртом клочки воздуха и капли влаги.

Не помогло.

Лицо его горело, словно на лбу действительно расцветал кровавый пион, а горло стягивала невидимая петля. Ван Со вышел в сад и, добравшись до пруда, просидел на берегу до рассвета, вдыхая запах талого снега и звёзд, так напоминающий ему о Хэ Су. Ночь отползала за горы, и ему постепенно становилось легче, а в ушах звучал тихий ласковый голос: ?Спите спокойно. Постарайтесь не видеть плохие сны…? Однако стоило ему вернуться под крышу, чтобы привести себя в порядок и переодеться для завтрака с другими принцами, он тут же вновь начал задыхаться. Его спасло только бегство в чайную беседку на открытом воздухе. А следующей ночью всё повторилось. Тот же кошмар, только на этот раз пионы раскровили во сне его щёки, а королева Ю злорадно смеялась, любуясь острым лезвием в своей руке, ронявшим багровые бусины ему на грудь, и повторяла: – От тебя несёт кровью! Ты – животное. Животное! Стоя на коленях у самой кромки воды и совсем по-звериному вонзая онемевшие от напряжения пальцы в мёрзлую землю, Ван Со силился вздохнуть, но воздух никак не проталкивался в его лёгкие, словно горло перекрывал комок мокрой глины. Прокашлявшись и наконец-то глотнув ночную прохладу, принц вытер невольные слёзы. По тёмной глади пруда плавали прошлогодние увядшие лотосы, хранившие слабый аромат. И вдруг его осенило.

Цветы!

В его комнатах на бамбуковых тумбах, столах и просто на полу повсюду стояли вазы с пионами.

Это они были причиной его кошмаров и удушья. Отдышавшись под чистым звёздным небом, Ван Со дождался у пруда рассвета, а когда к нему явились служанки, потребовал убрать из его комнат все пионы. Этот тошнотворный запах пережитого горя, пропитывающий его тело, напоминал принцу о последнем визите к матери, где он ударом меча разбил вазу с траурно-белыми живыми шарами и изрезал об осколки обе ладони.

Порезы зажили, а шрамы на душе – нет. Служанки, не смея поднять на него глаза, тут же послушно вынесли все сосуды с букетами.

А к концу дня цветы появились вновь. Ван Со вымотался на вечерней тренировке по боевым искусствам и, не спав двое суток, мечтал только о том, как снимет защиту, умоется и рухнет в постель. Но уже возле двери в спальню понял, что этому не бывать: приторный запах ядовитыми змеями сочился из каждой щели, заставляя его конвульсивно сглатывать и пятиться прочь. Несмотря на полночный час, Ван Со вызвал служанок, а когда две тени, то и дело переламываясь пополам в поклонах, появились на веранде, указал им мечом на свою дверь и прорычал: – Это что? Плечи обеих служанок дёрнулись, как от удара палкой, но ответа не последовало. – Утром я велел вам убрать цветы! Вы слышали мой приказ? – Да, В-ваше В-высочество, – заикаясь, проговорила девушка, та, что была постарше и, видимо, посмелее.

Вторая служанка, побледнев, смотрела на блики света, которые на стены и пол хищно метал клинок в руках четвёртого принца, жмурилась от страха и, казалось, вот-вот упадёт в обморок.

Четвёртый принц охотно бы ей в этом помог, но сперва ему нужно было выяснить, каким образом в его комнату вернулись эти мерзкие цветы. – И что? – угрожающе навис он над той, что ещё была способна открывать рот. Вид его в тот момент был страшен: раскрасневшийся после тренировочного боя с тремя стражниками, что сейчас наверняка врачевали раны у придворного лекаря, взвинченный, с ещё не растаявшим волчьим оскалом на влажном лице, к которому липли взлохмаченные волосы, Ван Со мог довести до помешательства и менее впечатлительных девушек. Но прислуживать ему поручили этим двум, видимо, в качестве наказания за какой-то проступок. Впрочем, до душевных терзаний прислуги четвёртому принцу дела не было. Он хотел раз и навсегда избавиться от кошмаров и приступов удушья, которые грозили в конце концов осчастливить его мать.

– В-ваше В-высочество, мы выполнили ваш приказ, – пролепетала служанка, уткнувшись взглядом в его испачканные в грязи сапоги. – Да ну? – он глубоко вдохнул, запасаясь воздухом, резким ударом ноги вышиб дверь, схватил ближайшую вазу с пионами и остервенело швырнул её в девушек. – А это что?! Ваза полетела к той, которая собиралась, но всё никак не могла упасть в обморок. От удара в голову её спасло только то, что она вовремя потеряла сознание, и тяжёлый фарфор просвистел над ней, разбившись о стену. А перед глазами у четвёртого принца вдруг возникло укоризненное лицо Хэ Су, и в наступившей тишине, разбавленной только всхлипываниями старшей служанки и его собственным хриплым дыханием, он услышал шелест мягкого голоса, припорошенного снегом: ?Пожалуйста, ведите себя спокойно во дворце. Не угрожайте людям и никого не убивайте…? Ван Со мотнул головой и, вывалившись обратно в коридор, заговорил чуть спокойнее: – Я спрашиваю, откуда здесь опять эта дрянь? – Господин, – залепетала служанка, порываясь, но не смея помочь своей менее стойкой подруге, – распоряжение Её Величества королевы Ю… во всех спальнях дворца… из зимнего сада… принцесса Ён Хва строго следит… Ваше Высочество… Подавив злой стон, Ван Со кивнул на дверь: – Убрать немедленно! – и ушёл к озеру. На следующий день проклятые пионы опять отравляли воздух в его комнате. Ван Со, скрипнув зубами, молча собрал свои вещи и направился в башню звездочёта. В насыщенные жизненные планы Чжи Мона никак не входил пункт, согласно которому у него под боком, в святая святых – библиотеке и обсерватории, будет обитать принц под каким бы то ни было номером, а тем более четвёртым.

А как же священное уединение в научных изысканиях? Упоительное погружение в древние трактаты? Сосредоточенные наблюдения за небесными светилами, опять же… Не говоря уже о том, чем на самом деле занимался в башне звездочёт, когда был уверен, что его никто не видит. За это его давно бы четвертовали или сожгли на костре, хотя… это же практиковалось в другом месте и в другое время. Сейчас ему было не до святой инквизиции и собственных грехов. Вконец обнаглевший четвёртый принц – вот что являлось его насущной проблемой! – Почему здесь? – громко стонал Чжи Мон, взбегая вверх по лестнице за Ван Со, который не глядя швырнул ему узел со своими вещами. – Принцы живут в таких роскошных и аккуратных помещениях! Отчего же вы решили жить именно здесь? Здесь живу я! ?Авиационный? шлем на его голове, который в Корё вызывал много странных, но вполне себе закономерных вопросов, съехал набок, придавая звездочёту залихватский вид, резко контрастировавший с несчастным выражением лица.

Но четвёртый принц игнорировал все его хлипкие аргументы. Он распахнул двери на балкон, обрамлявший нескромное убежище астронома по самому верху, вышел под звёзды и демонстративно улёгся на простой деревянной кровати, принадлежавшей хозяину башни. – Это моё место! – взвизгнул Чжи Мон, не смея, однако, стащить Его Высочество с лучшего балкона в его поднебесной обители. – Это часть королевского дворца, – невозмутимо повернул к нему голову Ван Со. Глаза его смеялись. Вернее, один глаз, тот, что не был скрыт за густой чёлкой и маской. – И ты утверждаешь, что оно твоё? – Я не это имел в виду, – буркнул астроном, переминаясь с ноги на ногу в дверях.

– Ну и всё, – довольно улыбнулся принц и отвернулся к небу. Здесь, на самом верху высокой башни, оно было близким и невероятно радушным, наконец-то распахнувшим ему свои объятия. – Нельзя врываться в чужой дом! Разве принц может так себя вести, а? – бубнил своё Чжи Мон, не желая сдаваться без боя, но уже понимая, что проиграл: упрямства и самоуверенности у принца, родившегося в год Петуха, было не занимать.

– В моей комнате я не могу наблюдать за звёздами, – мечтательно глядя вверх, пояснил Ван Со. Рассказывать звездочёту о пионах и кошмарах он не собирался. – Такие звёзды светят только на небосклоне Корё. Он улыбнулся, видя в мягком свете луны лицо Хэ Су. – Только в Корё? – недоумённо откликнулся Чжи Мон, пытаясь прикинуться дурачком. – Разве это так? Он даже высунулся на балкон и, проследив за взглядом четвёртого принца, уставился на луну, которая и в Корё, и в Чосоне, и вообще где бы то ни было (и главное – когда бы то ни было) находилась там, где ей и было положено. А вот его, королевского звездочёта, предсказавшего объединение трёх государств, сейчас нахально выживали с насиженного места! Вернее, уже выжили. Спор можно было не продолжать: принц его больше не замечал. Он смотрел на небо и звёзды, вдыхая ночной воздух полной грудью, и знал, что сегодня не будет кошмаров и ему приснится та, чью улыбку сейчас примеряла луна. Чхве Чжи Мон обречённо махнул рукой и ушёл вниз.

Что ещё четвёртому принцу наболтала эта неугомонная? А ведь он её предупреждал, намекал, просил – всегда следить за своими словами, тем более во дворце. Когда Хэ Су налетела на него при Ван Уке, обрадованно хватая за рукава и треща что-то про встречу через тысячу лет, Чжи Мон едва не выдал себя, опешив от подобного напора и безрассудства. Следить за словами! Помнить, где ты находишься! И не забывать, кто ты есть. А она? Наплевала на все его предупреждения и взялась просвещать четвёртого принца? Ясно же, откуда он взял это мракобесие! Рассказала об устройстве солнечной системы? Похвасталась вылазкой Армстронга? Разъяснила на пальцах преимущества спутниковой связи? Не похоже. Иначе Ван Со сейчас бы не наслаждался звёздами, которые ?есть только в Корё?, а прогрызал плешь ему, астроному, требуя пояснить фантазии Хэ Су. Хотя… Это же четвёртый, а не восьмой. Может, и не прогрызал бы… Пусть его… Пусть живёт тут, нахальный интервент, притесняя науку в прямом и переносном смысле!

Самое главное, Ван Со здесь, в Сонгаке, который больше не покинет. Можно действовать дальше. А что до звёзд и их воли, это Чжи Мон брал на себя. Он вообще много чего на себя брал.

Например, сопровождал короля Тхэджо на утреннюю молитву в храм и стоял подле него, пока великий правитель преклонял колени и возносил хвалу и чаяния небесам. В это время вся остальная семья короля терпеливо ждала его снаружи. Хорошо, что погода сегодня стояла отменная. А вот когда шли холодные дожди, Чжи Мон, стоя под крышей храма, иногда позволял себе мерзко хихикать, глядя на то, как венценосные особы ёжатся на ветру. Есть, есть в этом мире справедливость, собственно, как и в любом другом мире тоже… Тхэджо Ван Гон страдал бессонницей, и ему было несложно встать до рассвета и явиться в храм, когда самые первые солнечные лучи лениво ползли по Сонгаку, разгоняя ночной мрак. Но этого категорически нельзя было сказать о принцах, чьи молодые организмы требовали полноценного здорового сна, которого их сегодня лишили. Поэтому все они, кроме напряжённо замершего четвёртого, отчаянно зевали и старались удержаться на ногах, изо всех сил сохраняя благопристойный и почтительный вид. Когда король замер в молитве, распростёршись на полу храма, будто простой смертный, стоявший рядом с ним Чхве Чжи Мон скосил глаза и едва не взвыл от смеха, заметив, как усиленно моргал четырнадцатый принц, борясь со сном, и как сдавшийся десятый просто закрыл глаза, прикорнув на плече девятого. Ван Вон то и дело отпихивал его, отчего Ван Ына качало, словно ковыль на ветру, и в итоге от особо усердного пинка девятого качнуло так, что бедный Ын уткнулся лбом стоявшему впереди Ван Ё аккурат пониже спины.

Звездочёт издал короткий булькающий звук, но тут король Тхэджо поднялся и торжественно вышел из храма навстречу принцам. Их утренняя пытка закончилась. Однако король не торопился уходить. Поравнявшись с сыновьями, он внимательно посмотрел на Ван Со, открыл было рот, но так ничего и не сказав, прошествовал дальше в сопровождении наследного принца и двух королев. Чжи Мон видел, что четвёртый принц чувствовал себя не в своей тарелке. Впервые попав на эту церемонию, он то и дело поглядывал на братьев, повторял их движения (разумеется, те, что не выходили за рамки приличий) и старательно постигал дворцовые правила, привычки и этикет. Ван Со вообще нравилось учиться, и делал он это с большим рвением и успехами. Его время было заполнено не только боевыми тренировками, стрельбой из лука и скачками на лошадях. Он занимался с Чжи Моном историей и точными науками, учился разбираться в экономике и политике, посещая встречи министров, в свободное время бродил по дворцу, стараясь больше узнать, как и что здесь устроено, а по вечерам допоздна сидел в библиотеке над книгами или каллиграфией. Ему нравилось чувствовать себя дома, жить насыщенно и интересно, чего у него никогда не было в Шеньчжу. Там до него никому не было дела, а чтобы ещё заниматься его образованием – такого и помыслить никто не мог. Поэтому сейчас Ван Со усердно и довольно быстро постигал всё то, на что у его братьев ушли годы.

Мне не хватало лишь одного – тебя, Су.

Встреч с тобой, перепалок, споров, уютного молчания под снегом – чего угодно, только – с тобой… Но просто так заявиться во дворец восьмого принца я не мог, а повода не находилось. И я терпеливо ждал. Мечтал о новой встрече и видел тебя во сне. Знала бы ты, как часто!