Когда не хотят вникать, о чём идёт речь. Продолжение главы (1/1)

— Э-э? Что это ты горбуна зовёшь? — поднялся с пола прыщавый полусумасшедший и потянулся к Клоду. — За что попался? Я за взлом, ты тоже?Архидьякон огляделся, в камере находились и другие узники.— Постная мина, господне рыло к нам заглянуло, — сонно проныл тощий цыган.— Дворянин! Архидьяк? Попал к нам с верхушки, — гнусаво и развязно залыбился работник ножа по горлу. — Когда-то прогонял нас. Теперь боишься?Архидьякон ответил:— Я живу в тюрьме всю жизнь, монастырь та же тюрьма, карцер и сумасшедший дом. Мне нечего бояться. Волнует меня только одно.— Что?Клод оставил это без ответа.— У него есть деньги, — заметил тощий цыган. — На них он может заказывать еду и матрацы, мы тоже хотим, дворянин.— Отдавай, — поддержали цыгана другие.— У меня ничего нет.Прыщавый ползающий сумасшедший укусил Клода за ногу. Архидьякон оттолкнул негодяя ногой его в сторону, неожиданно на него самого кто-то нателел со спины и сбил с ног, он потерял равновесие и упал. Бродяги подкрались к нему, чтобы прощупать всю одежду и найти деньги. Ничего они не нашли и на Клода обрушились один за другим удары. Пленник не издавал ни звука, его били ногами.— Довольно! Хватит! — через некоторое время послышался голос. Клод поднял взгляд и увидел в помещении белокурого парня, которого до этого не было видно, который сидел молча в углу, скрывая лицо накидкой.— Жеан? — удивлённо прошептал Клод.— А ну пошли вон! Убирайтесь, а то будете иметь дело со мной, — кричал Жеан и разогнал бродяг, пригрозив кулаками.Бродяги отошли и сгруппировались в другом углу, двое непохожих друг на друга братьев остались в этом.— Ты верно и забыл о моём существовании, — заметил Жеан.Клод вздохнул:— Ты знаешь, что это не так.— Скажи, наконец, за что ты здесь! — вопил прыщавый.— За ересь, — ответил Клод, сплюнув кровавую слюну и показав неприличный жест.— Он врёт и ты, Жеан, это знаешь. Поп попался за блуд. Слышал, что сказали стражники? Поп попался за блуд. Он блудил с женщиной...— Это правда? — изумился Жеан, для него это был действительно шок, брат был всегда в его глазах мрачным духовником.— Сколько нелепых обвинений, моё счастье, что правду они знают, — бормотал Клод. — Она мертва, теперь мертва для всех. Как быть с её смертью?— Что? — не понял брат.— Он подтверждает. Поп попался заубийство женщины. Он убил твою шлюшку! — пищал прыщавый. — Он трахнул твою проститутку, а потом убил её, поймав с любовником.— Что? Козетта мертва? — изумился молодой человек. — Скажи, что это не правда.Клод проглотил слюну и она оцарапала его пересохшее горло.— Эта девушка мертва, Жеан. Мне очень жаль... бедный Жакмен тоже. Если я тоже буду мёртвым, моя судьба намного хуже! Но я, как и он, был почти любим. Почти... любила ли она меня?Жеан встал, Клод тоже, в этот миг он совсем не ожидал, что брат ударит его кулаком в лицо.— Убийца! Ты спал с ней? Отвечай. Ты спал с ней? — кричал юноша.

— Я знаю, это звучит ужасно. Ты зол на меня, имеешь право: я наставлял тебя, а сам грешил. Двуличный? Да! Я священник и клятвопреступник. Да, Жеан, ты должен принять, я тоже мужчина. Я не знаю, любила ли она меня, я думаю, что да. Вернее, произошедшее этой ночью смерч, одолевший меня. Я знаю, ты простишь...Жеан хотел ударить его, но архидьякон перехватил его руку и дал тумака сам. Бродяги хихикали над ними.— Ты убил её. Как ты убил её?— Умоляю, не пытай меня, как только что Квазимодо. Никакой смерти не б...— Как давно это было между вами?— Месяца два.— Два месяца! — Жеан схватил себя за голову, вздрогнул, сел и заплакал. — Мой брат, мой брат! Я смеялся вместе с Козеттой, когда она говорила, что соблазнит монаха. Я смеялся вместе с ней, а это было на самом деле. Я идиот! Мой брат прелюбодей.— Жеан, я знал, что это обернётся для тебя шоком. Но не думал, что узнав мой позор, ты будешь рыдать. Ты рыдаешь не по моей вине, я правильно понимаю? На тебя повлияло известие о смерти той фривольной девушки?— За что ты убил Козетту? Зачем было её убивать?— Я не убивал её, Жеан, — шёпотом заговорил священник, чтобы их не подслушивали. — Когда я пришёл в твой дом, она и причетник уже лежали мёртвыми. Я должен выбраться отсюда, иначе из-за меня любимая женщина умрёт в действительности. Жеан, ты сам понял, что речь идёт о цыганке, которая приговаривалась к виселице, а до этого плясала на перекрётках с козой.— Постой, постой, так речь всё время шла о цыганке? — Брови молодого человека поднимались выше некуда. — Одна из самых красивых девок. Ты?.. с ней? Ты спал с ней? Как?Священника нервировала мысль, как выбраться отсюда, а не легкомысленные разговоры.— Прекрасно! — Отрезал Фролло таким серьёзным тоном, сверкнув глазамичто юноша понял, что не следует ни о чём спрашивать.— Я сейчас с ума сойду. Мой злобный святоша-брат блудил с цыганкой. За что ты её зарезал Козетту? Блудил с ней тоже?— Нет. Ещё раз говорю, когда я пришёл, она уже была мертва. Когда меня схватили, возле дома околачивался бродяга. Убийца должно быть он. Но даже если это доказать, это не снимает с меня выдуманных обвинений в ереси и измене королю.— Имя этого бродяги не Клопен Труйльфу?— Не знаю.— Клопен? — пискнул полоумный бродяга, разобравший отрывок разговора братьев.— Только он может быть убийцей, он и есть убийца! — заключил возмущённый Жеан, подскорчив. — Бедная Козетта, бедная девушка, я не уберёг её от этого подонка.От тут же осёкся от того, что их могут подслушивать, и тихо поведал брату от начала до конца историю с шантажом.— Почему ты не рассказал мне об этом раньше? Ты должен был, — спросил после рассказа Фролло.— Я не мог тебе доверять. Это была только моя проблема, — Клод вздохнул, Жеан продолжал, — жаль, что моя жизнь так оборвётся. Как думаешь, умирать на виселице больно? Скоро узнаем это блаженство: виселица это коромысло весов, к одному из концов которого подвешен человек, а к другому вселенная. Даже лестно быть таким человеком. Жаль только брата не допустят читать надо мной "Requiem aeternam dona ei, Domine*".— Как ты можешь так шутить? — возмутился идиотской шутке Клод.— Что нам с тобой остаётся? Даже если нафантазировать чудо, что нас помилуют, не представляю, с какой из девок я мог быть счастлив. Хорошие девушки меня не привлекают. Самому нравятся такие, что не приведи Бог. Но я ничего не могу поделать. Я сам виноват. Эх, Козетта, Козетта, где ты сейчас? Приди в мои кошмары. Как могут нравиться хорошие девушки — не могут сердце зажигать те, что не пылают, не горят. У неё были такие озорные смеющиеся глаза, такой широкий огромный рот, из которого вылетал дикий громкий смех...Клод слушал болтовню о девках. Слова проклятий, чтобы брат заткнулся, хотели вырваться из его рта, только он сдержался.