Потрясение (2/2)

Конечно, он видел как девушка реагирует на каждый жест, действие, сейчас её пугало буквально все и успокаивалась она медленно, да смотрела настороженно. Но ругать её Клод действительно не собирался, как и лишний раз напоминать о случившемся, сейчас самым важным было здоровье девушки, его надо было восстановить.

Он отставляет стакан и отходит в сторону - в комнате Медеи тоже был звонок для вызова слуг. Он пару раз дернул за него, чтобы поторопились с завтраком. И вот как только слуги принесли на подносе отдельно завтрак для судьи и отдельно свежий суп и теплое молоко для Меди, а потом быстро покинули комнату, Клод сам взял тарелку с теплым супом и подсел на край постели, держа в руках ложку.- И нечего смущаться. Одной рукой тебе будет трудно, не тревожь пока рану, - судья подумал, что надо бы сменить повязку, но это немного потерпит, сначала нужно покормить Медею. Он зачерпывает ложкой бульон и подносит её к губам девушки. - Ешь, только не торопись. Тебе нужны силы, чтобы поправиться. Давай, осторожнее. Девушка кивнула. Она не могла с ним заговорить все же голос к ней не вернулся. Конечно, она понимала, что ей придется потерпеть.Черные глаза прошлись по креслу и Медея заметила ночную рубашку мужчины. Он все это время был с ней. Всю ночь.Это было трогательно и сердце сжалось от того, сколько все - таки нежности было в этом. Она была благодарна за то, что Клод не стал поднимать тему всего произошедшего. Слуги сноровисто всё принесли и покинули их, не разглядывая особо никого. Девушка изумлённо воззарилась на Фролло и на ложку. Никак не предполагала, что такое может произойти. Но все же она слегка дует на горячий суп и опустошает ложку. Горячая жидкость плавно разогревает ее тело, наполняя силой. Теперь, проснутся было гораздо легче. И вскоре девушка уже нормально ест. Со стороны все это смотрелось очень даже мило и уютно. В ответ на её изумление от его действий и слов, Фролло только легко усмехнулся и терпеливо ждал, пока Меди сама потянется к ложке. И так постепенно, ложка за ложкой, опустела и Клод отставил её в сторону, взял в руки кружку с молоком, подержал в руках, убедившись, что оно не остыло больше, чем надо, после чего поднес её к губам девушки. Судья не задумывался о том, как все это выглядит со стороны, да к тому же и некому было в тот момент на них смотреть, он искренне заботился о девушке, которая столько пережила и ловил себя на том, что ему приятно делать все это. Никогда он не испытывал ничего подобного, да и не доводилось вот так заботиться, чтобы кормить с ложки в буквальном смысле слова. - Пей - пей, только не спеши. Это нужно для твоего голоса, холодное тебе пить сейчас не следует.Когда в кружке осталась половина, Клод взял руку девушки, поднес к донышку ладонью.- Попробуй держать сама. Нужно принести теплой воды и мазь, обработать твою рану. Однако, на реакцию самой девушки Судья отреагировал довольно интересно. На тонких губах возникла добрая усмешка. И на душе стало чуть легче. Ведь вина за свой поступок и последовавшее за ним, всё ещё жила в душе Медеи. Её душа и сердце казались сейчас ей скомканной, обожжённой бумагой с черными обугленными краями.

Девушка сейчас могла бы быть ручной лисой в руках человека. Который не прошел мимо израненного существа, а накормил и обогрел. И сейчас, поил молоком.

Тонкие пальчики цепко ухватили донышко кружки, а один взгляд темных глаз будто говорил:"Да, я Вас подожду, я справлюсь".

Меди действительно держалась честно, пока Фролло отлучался за всем необходимым. Молока уже в кружке не осталось, но тремор настиг не совсем удачно. Кружка отпружинила от ковра и соприкоснувшись с полом - разбилась с громким звуком. От него, девушка испуганно распахнула глаза, смотря на причудливые осколки. Чувствуя что - то нечто общее с этой чашкой. Она тоже была разбита на части. А Фролло в свою очередь вдруг осознал к собственному изумлению, что он не готов доверить свою "лисицу" кому-то ещё, кроме себя. Вот разве что старая цыганка, но она и не спрашивала его разрешения и говорила с ним на "ты", на равных. Тем не менее Судья не воспринял это как знак неуважения к нему и ни разу не одернул Замбилу за все то время, что она "колдовала" над девушкой. Но сейчас он был намерен все делать сам, хотя был уверен - скоро и женщина, и её внук все же девушку навестят. А пока Фролло все делал сам. Его не было всего пару минут, вернулся он с небольшой посудиной с теплой водой, полотенцем на плече, держа между пальцев еще и плоскую баночку с мазью. Звона разбитой чашки Клод не слышал, а только увидел, как девушка смотрит куда-то и проследил за её взглядом, заметил чашку и лишь чуть заметно пожал плечами. - Забудь. Позже я позову слуг, чтобы убрали. А сейчас нужно сменить повязку, - он поставил посудину с водой и баночку, отошел к столу - запас бинтов еще оставался, не нужно было идти к себе. А потом он присел на край кровати, осторожно убрал в сторону шаль, кивнув на нее, пояснил:- Это тебе подарок. От той цыганки, - затем убрал и одеяло. Обнажившаяся грудь Медеи его явно не смущала и сейчас судья не испытывал вожделения, он смотрел на нее как врач, который оказывал помощь пациентке. - Не прикрывайся. Что я там не видел, - легко усмехнулся Фролло, помог девушке чуть приподняться: - Обопрись на мое плечо, - просит он и разматывает старые бинты, берёт с плеча полотенце и, обмакнув в чуть теплую воду, принимается осторожно обтирать место вокруг ожога. - Потерпи, будет немного больно,я потревожу рану. Можешь держаться за меня, только постарайся не мешать. Шаги Фролло отвлекли девушку от не приятного зрелища разбитой вдребезги чашки. Ведь ей казалось что из этих глиняных осколков к ней ринется собственное отражение. Испуганное, надломанное. - Нет!

Это слово можно было прочесть по её губам. Ведь с уст не слетело ни звука.Меди отворачивается от осколков. Они пугают её. Ивзгляд её падает на Клода. Он здесь. Он пришел. Становится спокойнее. Рыжеволосая с интересом наблюдает за действиями мужчины, словно любопытный зверёк, склонив голову на бок. И ещё в её взгляде можно было увидеть удивление - седовласый был яростным приверженцем порядка. Как так получилось, что он никак не отреагировал на чашку? Но может, это просто пока скидка на то что она больна?

Раздумывая об этом, девушка уловила слова про шаль и её губы тронула улыбка. Да, шаль была прекрасной. Нежной и теплой одновременно. Маки на ней были вышиты с любовью. Сейчас, девушка устремляет взгляд на римское лицо своего мужчины. Она не хочет думать о том, что вновь обнажена. Что вновь её тело видят. Да, это был Клод бояться нечего - но то ощущение будто она снова при Дворе пока никак её не покидало. От этих мыслей отвлекло то, что тонкие пальцы Судьи стали обтирать область вокруг клейма. Меди сцепила зубы и пальцы её впились в черный бархат сутаны. Она дрожала всем телом. Тяжело дышала, закусывала губу. Воспоминания вновь нахлынули на нее. Он ловит её испуг, хотя и не понимает, в чем его причина, но не удивляется, после всего пережитого даже сильный духом человек может надломиться и начать бояться собственной тени. Что уж говорить о хрупкой девушке, пусть она сильная и решительная, но натерпелась достаточно.

Да, это было непохоже на Клода с его любовью к порядку и чистоте, но разбитая кружка сейчас не заботит его, он не зовут слуг потому, что не желает, чтобы им им помешали и поясняет это Медее:- Уберут позже. Ты ведь не хочешь, чтобы кто-то вошел сюда, когда ты в таком виде? - Фролло имел ввиду её наготу выше пояса. Сам-то он во-первых сейчас не испытывал сексуального возбуждения при виде груди девушки, а во-вторых, он видел её не разч и не только видел, а вот слугам нечего видеть любовницу хозяина в таком виде. Верно сказала старая цыганка: чужая девочка. Его девочка и больше ничья. - Не бойся, сейчас нанесу мазь и станет полегче. А через пару дней уже не будет так болеть. Я дам тебе обезболивающее лекарство, как только закончим, - Фролло бережно обработал ожог, взял двумя пальцами мазь и бережными круговыми движениями, едва касаясь, нанес её на рану, после чего наложил примочку и сделал повязку, не тугую, чтобы не давила на ожог. Он видел и чувствовал, как всё это время дрожала Медея, вцепившись в его сутану, как кусала губы и часто дышала. Едва закончив, Клод вместе того, чтобы уложить её на подушку, вдруг обнял, прижав к груди, поглаживая ладонью рыжие пряди волос.- Ну тише - тише, всё хорошо. Страшное позади, ты дома, раны скоро заживут. Совсем я тебя не узнаю, куда делась дерзкая девчонка, которая не боялась никогда смотреть в глаза мне? - судья чуть заметно, мягко усмехнулся и теперь попробовал все же уложить Медею на подушку. На слова о том, что её не дай боже могут увидеть в таком виде слуги, девушка испуганно покачала головой. Её рыжие волосы разметались при этом за спиной. О нет, она достаточно насмотрелись похотливых взглядов, шныряющих по её телу. Взглядов, которые хотели забратся в самые закутки, везде потрогать, пощупать. Как это сделал Николае незадолго до своей смерти. Медея едва дотерпела до конца всю процедуру и вполне ожидала, что её уложат обратно в постель. Дыхание у неё перехватило, когда суровый Судья привлек к себе, обнял худощавыми, сильными руками. Медея задрожала от переполнивших её чувств, обняла в ответ лишь правой рукой, стаскивая пальцами теплый бархат на спине мужчины. Его рука поглаживала её волосы, рубин и сапфир переливались в солнечных лучах. С ним было так хорошо и спокойно. Словно за стеной из прочного камня, которую гордая и независимая девушка и искала всю жизнь.

По щекам девушки катились слезы от переполнявших её эмоций. Губы все также беззвучно двигались, пальцы сильнее сжались на плече седовласого, когда он укладывал её на подушки."Не уходите. Не оставляйте меня". - Твердили губы Меди, произносил её взгляд. Тонкие пальцы девушки скользнули по щеке мужчины, робко перебравшись оттуда с плеча. Хотелось просто ощутить тепло Клода. То, что он живой, и что все это - не её грёзы. Он держал её вот так в объятиях долго, перебирая тонкими пальцами медные пряди, что переливались в солнечном свете, несмотря на то, что их следовало хотя бы как следует расчесать. Принимать ванну девушке можно будет только тогда,когда немного подзаживет ожог, да и то с чье-нибудь помощью, чтобы не слишком мочить рану. Но о том, кому велеть помочь Медее принять ванну, Фролло подумает позже, а сейчас он приласкал её, даже сам от себя не ожидая, что он на такое способен. Но вот когда он укладывал девушку на кровать, она губами шепчет не уходить и так смотрит на него, что сердце судьи снова дрогнуло. Он чуть приподнимает брови в легком удивлении, а затем едва заметно улыбается одними лишь уголками губ, поясняя:- Я никуда не ухожу. Пересяду в кресло и позавтракаю, - он кивнул на свою часть завтрака, которая постепенно остывала, ведь Медею-то он покормил, а сам до сих пор не поел.

Клод следит за её рукой, когда девушка тянется к нему и вдруг касается его щеки. Он накрывает её ладонь своей, чуть поворачивает голову и легко трогает губами почему-то чуть прохладную ладонь. - Ты замерзла, - он натягивает на Медею одеяло, поправляет шаль, но не торопится отстраняться от её руки и подниматься, ведь для Медеи так важно чувствовать его, а не только видеть, не мудрено, что она боится, вдруг все это окажется её бредом. Бедную девочку можно понять и Клод относится с пониманием и какой - то странной для него трепетностью и теплотой. - Отпустишь меня позавтракать? Потом, если ты хочешь, я пересяду к тебе на постель. Меди внимательно следит за его жестами. И то, что он делает заставляет её сердце вздрогнуть. Судья накрывает её прохладную ладошку своей горячей. Седые волосы блеснули серебром, когда мужчина повернул голову и коснулся губами прохладной ладони. От этого жеста её сердце дрогнуло. У неё всегда были прохладные руки и ноги. Пониженное давление сказывается как никак. Однако жест сей был довольно нежный. Тронул её сердце. Значит... Судья тоже что - то к ней испытывает? Она не просто его любовница?

Да, конечно, она даст ему позавтракать. Ведь девушку он накормил, а сам - голодный. То было не правильно в его отношении. И он понимал её. Тепло. Никогда ещё на его губах не было такой улыбки и понимания.

Пальчики разжались и девушка кивнула, показывая, что отпускает мужчину в кресло, переводя взгляд на него. - Вот и хорошо. Лежи спокойно, - Фролло зачем-то ещё раз поправил одеяло, укутав девушку получше и отошел к столу, взяв тарелку со своим ещё не до конца остывшим завтраком и вернулся в кресло. Даже вот так, сидя в кресле, а не за столом, Клод Фролло выглядел величественным и степенным, он ел неторопясь, то и дело ловя на себе взгляды девушки, а когда опустела тарелка, отнес её на стол и, наконец, позвонил в звоночек, чтобы пришли слуги, забрали посуду и убрали разбитую чашку. А сам судья пересел на край кровати.- Тебя так удивляет, что я о тебе забочусь? Но как же иначе. В том, что с тобой случилось отчасти есть и моя вина, - а взгляд его будто договорил без слов: "И дело не только в этом". Тонкая, но сильная рука мужчины снова легла на волосы Медеи, поглаживая их неторопливо.- Спутались. Давай приведем их в порядок и заплетем, чтобы не путались, пока ты в постели, - он дотянулся до прикроватной тумбочки и взял деревянный гребень, но не торопился, выжидающе посмотрел на девушку, позволит ли она. - Через пару дней тебе можно будет полностью омыться. Служанки тебе помогут в купальне. И нет, никаких возражений, самой тебе будет трудно, не мне же с тобой в самом деле идти в купальню. Щёки слегка покраснели. Опять Судья зачем - то поправил одеяло и укутал теплее. Медее нравилось тепло. Потому она не отказалась по нежиться в теплых перинах да цыганской шали, подаренной Замбилой. "Как там они с Родикой? Никто их не притесняет? Все ли у них есть?"Эти цыгане были добры к ней и также ей всё же хотелось показать Фролло что они не все таковы, как те, что жаждали расправы над ней во Дворе Чудес. И это осознание возможно, откроет для Фролло новое осознание. Больше откроет ему новое в жизни.

Слуги сноровисто управились с уборкой осколков и вынесли пустую посуду вон. И так же не слышно ушли."Только поэтому заботитесь?"Взгляд глаз Медеи словно вопрошал, а в чем же ещё дело, скажите! Но, видимо для этого ответа было сейчас не то время. А услышит ли она его когда - нибудь?

Его рука снова лежит на медных, блестящих волосах и девушка кивает. Позволяет причесать себя. На словах о том, чтобы ей помогали служанки, девушка резко обернулась и посмотрела на Клода в упор. Ясно давая понять: ее ни одна служанка видеть не должна. Даже Илька.

Потому что она не хотела чтобы кто - либо видел две буквы, хоть их и поставил подлый Николае, слуги всей истории не знали. И могли подумать, что это сделал Судья за неповиновение девушки. А репутацию близкого ей мужчины девушка не желала рушить. Фролло проследил за тем, как девушка укуталась в шаль и чуть заметно приподняв брови, сказал:- Если хочешь их видеть, я прикажу позвать. Они живут в комнате прислуги на первом этаже, пока ты не поправишься, я позволил им остаться.Да, судья уже видел, что эти цыгане отличаются от других, которых он знал, хотя и не доверял пока полностью, слугам приказал за ними присматривать на всякий случай, но из дома не собирался гнать и позже не пожалеет от этом. А вот для признаний вслух, похоже, действительно ещё было не время, однако оно настанет, Медея услышит эти слова, но позже, когда сам Фролло сам обдумает свои чувства, что обрушились на него столь нежданно. Властная рука судьи бережно расчесывает волосы девушки и постепенно они обретали должный вид. Он сам принялась заплетать косу, неспешно, когда Медея вдруг обернулась после его слов. И брови Клода снова в изумлении приподнялись.- Не хочешь ли ты сказать, что мне и придеться? Вот дерзкая девчонка! - он завязал кончик косы лентой, которую снял с гребня и тихо хмыкнул. - Толкаешь меня на греховное деяние, - усмехнулся судья и легко провел кончиками пальцев над повязкой, закрывающей ожог.- А с этим мы что-то придумаем, чтобы это ты носила не как позорное клеймо, а как достойную метку. Девушка выразила жестом согласие. Она не была против, чтобы Замбила и её внук навестили её. Старушка наверняка захочет узнать как себя чувствует рыжеволосая красавица. А с Родикой можно было пообщаться и без слов. От того как бережно расчесывали её волосы, по спине пробегали мурашки. Меди вообще редко кому позволяла трогать свои волосы. Даже родным. Не было ей приятно. Но руки мужчины ощущались с приятной щекоткой. Было трудно объяснить эти ощущения. Удивило то, что грозный Судья умел плести косы. Так что это был главный вопрос - где он тому научился? Этот вопрос она потом попробует ему задать.На его открытое изумление Меди только сильнее посмотрела в упор и вздернула подбородок."Да! Именно это!"Говорил её взгляд на то, чтобы седовласый помогал ей с купанием.

Слова о греховном деянии её несколько покоробили, но не смутили. А ведь её трогали там, внутри. Не будет ли ему неприятно? Когда же пальцы Клода прошлись над повязкой, где крылись две буквы, рыжеволосая отвернулась. Не могла она ещё принять то, что её покалечили как достоинство. И как жить с этим, пока не представляла. Между тем, на вопрос, откуда судья знает как плести косы и когда успел научиться, у него был четкий правдивый ответ и если однажды Медея спросит, он охотно ей ответит, поскольку никакой тайны здесь нет. Зато когда девушка глянула на него в упор, вздернув подбородок, ясно давая понять, что никого кроме самого Фролло она к себе не подпустит, он только коротко вздохнул и кивнул в знак согласия. - Хорошо. Только при условии, что ты не попытаешься меня ударить при прикосновении к твоему телу, - мягко заметил Клод, но был серьезен в этом, поскольку понимал, что после произошедшего Медея может напряженно относиться к прикосновениям, самому ему совсем не было неприятно даже от мысли, что он прикоснется к ней. Скорей даже наоборот, как ни странно, но при воспоминании о том, как прекрасна эта девушка обнаженной, внизу живота сладко заныло и слегка начало тянуть. А посему Фролло поспешил одернуть себя. Что тут говорить, желал он эту девушку, искренне желал, а не просто, чтобы удовлетворить свои мужские потребности.

Но вот при попытке коснуться плеча, Медея вдруг отворачивается. И тогда сильные руки придерживают её за здоровое плечо, затем одной рукой он берет упрямицу за подбородок и разворачивает её голову к себе.- Ты - моя женщина. Так и носи это с честью и достоинством, - неожиданно серьезно сказал судья, долго вглядываясь в лицо Медеи, а затем молча наклонился и коснулся губами её губ, увлекая в поцелуй. Да, она его женщина, а клеймо позже превратится в красивый рисунок на коже, в нечто такое, что во времени девушки будет называться татуировками и будет очень распространено, даже станет целой технологией. Но по правде говоря, девушка даже успокоилась от того, что это будет именно Фролло. Да. От этого стало легче. И даже не смотря на то, что ей сейчас было тяжело от любых прикосновений - Медея желала этого мужчину рядом с собой. Чтобы он касался ее тела. Любовался им.

Но это клеймо... Его поставил даже не он! А проклятый Николае! И это было нечестно. Буквы символизируют принадлежность одному мужчине, а ставили его ради потехи зрителей. Чтобы продать по дороже. Потому когда Клод поворачивает её головку к себе и говорит эти слова, слезы дрожат неровными бликами в глазах девушки. Нет. Она сейчас не способна понять как можно перебороть себя. Еготонкие, но ласковые губы немного утоляют эту горечь. Меди замирает в его руках, натянутая словно струна. И вдруг прижимается ближе, робко обнимая правой рукой за шею. Её губы разомкнулись навстречу. Сердце забилось как птица в клетке, рыжеволосая отвечала на его поцелуй столько сколько могла, пока не кончилось дыхание.

Зато самого Фролло, на удивление, это клеймо так не тревожило. Со временем, когда все уляжется, Медея начнет носить этот знак на своем с гордостью и достоинством, слуги ведь не знают о том, что на ней стоит это клеймо, а позже все будет преподнесено, будто бы все было сделано лично судьей по её же собственному желанию. Клод целует рыжеволосую долго, глубоко, чувственно, но не слишком давя на неё и, лишь когда почувствовал ответный поцелуй, вложил в свой больше эмоций, обнимая осторожно за талию одной рукой, второй поглаживая по волосам. Какие уж тут нужны слова, все итак ясно безо всяких слов, никому он эту рыжую бестию не отдаст и никому не позволит её обидеть.