Несправедливость (1/1)

Барон Рейниф фон Гунбольд сидел в своём кресле и вид у него был ещё тот; хотя это был уже немолодой, испещрённый сединами, гладковыбритый мужчина в пурпурной мантии, ничто не могло скрыть его настроя?— чёрный от злости, что половина его родового знамени. Казалось, что взглядом своих маленьких глазонек сейчас он испепелит наёмника и тот уже стал подумывать, что кметы донесли на них за ночной дебош в корчме. —?Эта сраная орда осадила Ейзерхорн! —?от злости барон стукнул по дубовому столу кулаком, и вместе с предметами убранства подскочила бляшка на маньтиевой застёжке,?— прямо сейчас, несколько часов назад! Этому известию Зигмунд не обрадовался?— единственный город в ближайшей округе с бронницей, а тут как раз кроны скопились на новый хороший доспех. Теперь же, судя по всему, придётся тащиться если не несколько дней на восток, в земли благородного дома Кригер, либо переть на юг если не к Госвинам, то к южанам без малого пол недели. Потому и вызвали Капралушку и предложили участие в походе против зелёных чертей, поскольку ублюдков насчитали не меньше полусотни, а гарнизон города таял буквально на глазах. Лидер Сынов даже не успел прикинуть, как его парни будут всю эту шайку-лейку разгонять и не получится ли так, что орда просто сомнёт их числом, когда барон Рейниф заверил, что задача наёмников помочь именно регулярным войскам, а платить будут прилично?— аж десять тысяч крон, только людям выдвигаться нужно прямо сейчас. Вчерашние алкогольные пары уже выветрились из голов, а потому не успевшая дух перевести, но и не обременённая предшествующим долгим походом банда приготовилась к серьёзному испытанию… Уже к полудню войско подошло к осаждённому городу со стороны тракта. Да, Гумбольды снарядили типичное войско в двадцать физиономий?— три арбалетчика, семь щитоносцев, пятеро бойцов второй линии, сержанта да знаменосца и парочку боевых псов. При этом ни у кого не нашлось ни одного копья, хотя о привычке орков переть, выпучив глаза прямо на копья благородные представители должны были знать, как ни как Гумболдов были свои счёты с зеленокожими?— для них это вторжение было отнюдь не первым… Численный перевес так же был на стороне орды, но он же оказался и фатальным. Вместо того, чтобы всей гурьбой наброситься на стены и перебить осаждённых, среди атакующих начался разброд и шатание?— одни действительно продолжали штурмовать стены из своих примитивных катапульт, другие принялись грабить окрестные дома, а третьи вообще разбили лагерь у дороги, то ли имитируя наблюдение за возможным наступлением людей, то ли действительно организовав его столь скверным образом. Первая группа из трёх гоблинов-застрельщиков, двух орков берсеркеров, стольких же вояк и ещё некоторого молодняка даже не поняла толком, что случилось?— вся Гумбольдская ватага, наплевав на тактику и строй ломанулась вперёд с поднятыми щитами, потеряв всех псов и одного щитовика, чей щит вместе с носителем широким замахом от головы до пяток разрубил берсеркер. Наконец-то разглядев трупы своих сотоварищей, остальная орда перегруппировалась и больше двадцати тварей, забыв про осаду ломанулась на так называемое войско. Не сказать, что Зигмунда заботили солдатские жизни?— они получают жалование и знают, на что их благородные лорды гонят, да и в контракте не указывалось о сохранении их жизней; вот только перспектива сражаться с ордой без прикрытия основного контингента его не прельщала. В этот раз солдатня выстроилась в защитные редуты, позволив не только своим бойцам второй линии, но даже Сынам Маминой Подруги и особенно Альрику, бывшему мастеру луков с ручницей толково дать залп и охаживать тварей без опаски выхватить в ответ. Вот только это не отменяло факта, что гоблинские лучники умудряются попадать и во второй и третий ряд даже сквозь щиты, а арбалетчики разве что своим в спины. Что орочьи рубилы способны за два, а иной раз и за один разрубить даже металлический щит, а солдатские орудия не способны проковырять хоть и примитивную, но крепкую броню. И что бойцы второй линии с алебардами да пиками лезут в самую гущу, сломав строй, которых потом приходилось вытаскивать из самой гущи и подставляться самим, получая вместо благодарности полное пренебрежение вкупе с презрением. Победа всё же досталась объединённым силам солдат благородного дома и наёмников, пусть и дорогой, для Гумбольдов, конечно, ценой?— ещё двое пехотинцев и один алебардщик остались лежать в высокой траве, а одноглазый сержант едва живой с трудом держался на ногах. Выжившие, правда, были и среди неприятеля?— парочка гоблинов, расценив перспективы гибели, быстренько засеменили маленькими ножками куда-то за холмы. Не обошлось без потерь и среди Сынов: кроме всеобщей усталости Альфреду рассекли всё лицо глубоким неровным порезом, разворошив и шлем, кровоточивший через глаза, нос и рот и его пришлось оставить в резерве. —?Ещё немного, парни! —?воодушевляюще заявил Зигмунд,?— дожмём этих сволочей, и… Его вдохновляющую речь неожиданно прервал боевой рог дома Гумбольд и столь не неожиданно тяжелые створки врат отворили. А затем последовала рокировка, от которой, казалось бы, уронили челюсть не только все без исключения Сыны Маминой Подруги, но и зеленокожие?— солдаты благородного дома вмиг победоносно отступили в город и захлопнули за собой врата. —?Эй, сучье племя! —?с огромным трудом выйдя из прострации опешил Капралушка,?— а воевать кто будет?! На что ему с крепостной стены последовал чёткий и вразумляющий ответ: —?А вы тут на кой хер?! Идите, давайте, принесите нам победу! На мгновение лидер банды потерял дар речи, не веря услышанной наглости, а когда смог прийти в себя, собрался громко и доходчиво поведать, что он сделает сначала с ордой, потом с вояками, их роднёй, предками и даже любимыми псами, но не успел?— зеленокожие решили воспользоваться преимуществом. —?Прибереги свой гнев на зеленожопых ублюдков,?— сухо посоветовал Рейнхард, перехватив огненное копьё. Гоблинские всадники налетели, словно мухи на компостную яму и некоторые смогли даже прорваться в тыл в попытке не дать стрелкам осыпать голожопый во всех смыслах орочий молодняк, но добраться до Альрика с ручницей не смогли. Молодняк увяз перед стеной щитов, пляшущий в обугливающем пламени огненной бомбы, брошенной Штайнером. Не понимая, почему ватага всё ещё не смяла розовокожих слабаков берсеркер, может быть главный у них, а может быть пользующийся авторитетом поверх воинов сначала подвёл гоблинских застрельщиков почти за свои спины, а затем от избытка чувств, не способный вклиниться в общую бойню проломил голову почти добитому молодому орку и занял его место напротив старого зверолова. Закрываясь щитом, пусть и от двуручного цепа тот поджог ёмкость с порохом и огненная струя вырвалась, покрыв зелёную шкуру берсеркера гнойными волдырями, а так же подожгла прошедшая под его подмышкой маскировочный халат гоблина-застрельщика из листвы. Истыкав неприятеля копьём, наёмник собрался его добить, когда неожиданно и нехарактерно для себя выпучил глаза и упал на колено, схватившись рукой за область левой груди?— старое сердце пропустило удар. —?Прикрыть Рейнхарда! —?скомандовал Зигмунд,?— не пускать к нему ублюдков! Ему на помощь поспешил Гельдерейх, тоже старый вояка, королевский гвардеец в прошлом, разжалованный в своё время за сон на посту, но не преуспел?— со спины на него набросился гоблинский рейдер и вместе с волколаком повалил наёмника на землю в желании вонзить бритвенно-острые клыки своего скакуна в шею жертвы. Берсеркер замахнулся своим чудовищным орудием и крепко приложи Охотника; несмотря на металлический щит, тот упал навзничь, выронив из руки своё любимое орудие. Орк надеялся таким образом посеять панику среди Сынов Маминой Подруги, но добился обратно противоположного эффекта, поселив в сердцах наёмников праведный гнев. Зарядив ручницу Альрик неожиданно вскинул её в сторону тыла и одним выстрелом израненных гоблинских рейдеров буквально посдувало вместе с их скакунами. Опешивший от такого неожиданного исхода берсеркер сначала выхватил в разинутую пасть бойком полэкса, а затем и вовсе лишился башки одним замахом двуручного ятагана, после чего молодняк дрогнул и был буквально смят не на шутку злыми мужиками. Когда вся дюжина нестройным рядом, наплевав на усталость и раны ломанулась к катапультам и оставшимся ордынским недобиткам, гоблины вообще не стали оказывать никакого сопротивления, а просто припустили в сторону всё тех же холмов, бросив своих названных союзников на растерзание. Оставшаяся полдюжины молодняка не знала, куда деваться?— последовать примеру гоблинов, продолжать стрелять из катапульт или сражаться с наёмниками, от чего их смерть была быстрой, но отнюдь не лёгкой; построенные же гоблинами из палок и прочего непотребства три катапульты и вовсе разлетелись в щепки за считанные мгновения. Все бросились к замершему без движения зверобою; после недолгих манипуляций врачеватель констатировал, что Рейнхард пережил бы удар билом, но старое сердце не выдержало и просто остановилось. Случись это во время общей атаки или если бы солдаты прикрывали их, ситуация могла бы сложиться абсолютно иначе, однако ранее симпатизировавший дому Гумбольд Зигмунд затаил на них страшную обиду. Именно он, Рейнхард, седовласый и покрытый вдоль и поперёк шрамами, прозванный ?Охотником? и привёл Капралушку в ремесло зверобоев, спася однажды от бандитской засады, в которую попал тогда дезертировавший отряд и без преувеличений заменил ему настоящего отца. Сдержанный, хладнокровный, не испытывающий зазря лишних чувств в этом суровом мире, что делало из него превосходного убийцу, зверобой предпочитал копьё любое другому оружию, крепкий щит, столь же крепкую сеть и отлично справлялся со своими обязанностями. На его лице застыло ровное, холодное выражение лица?— даже глядя в лицо смерти он остался спокойным и сдержанным, лишь хмурая ложбинка между бровей проскользила от сердечной боли. Мужики постягивали шлема с голов, выражая свою боль и утраты, а оставшиеся четверо зверобоев не скрывали и не сдерживали слёз. —?Жил без страха и умер без страха,?— выдохнул Хариберт, утерев полный послей нос. —?Покойся с миром… От всей процессии наёмников отвлёк стук копыт, раздавшихся позади?— самолично барон Рейниф фон Гунбольд явился, перенеся свой штаб в ранее осаждённый город Ейзерхорн для дальнейшего ведения боевых действий. Его физиономия не выражала ничего, такое же слегка надменное и поджатые толстые губы сверху волевого подбородка. Стоило ему появиться, как ворота снова распахнулись и навстречу ему, словно дрессированные собаки выскочили военачальники. Однако барон прогнал их нетерпеливым взмахом руки и те, повинуясь, вяло убрались прочь. —?Они тоже сражались,?— сказал он, подзывая своего лакея,?— и им за это платят. А ты взялся за дело и выполнил его; мы все потеряли что-то на этой безумной войне. Поэтому у меня будет к тебе ещё одно поручение… не за бесплатно, конечно. Лидер Сынов едва сдержался, чтобы послать барона куда подальше, но обиду проглотил, для начала решив выслушать потенциального нанимателя, предварительно получив щедрую оплату за выполненный контракт. Город серьёзно пострадал от осады, многие были убиты, а ещё уведены в плен и в этом и состояла задача?— нагнать погонщиков, перебить и вернуть всех, кого смогут; если выживших нет, на ?нет? и суда нет, как говорится. Платили по сравнению со снятия осады совсем немного?— три тысячи с мелочёвкой, но и задача представлялась не такой сложной: дозорная моментально распознала уходящие в тундру следы, ведущие к горному кряжу, и если отряд поторопится, сможет нагнать зеленожопых перед самым переходом. Обплевавшись ядом от злости и усталости ещё толком не отошедшие от дневной бойни Сыны Маминой Подруги бросились по свежему следу, ведущему к горам и нагнали к началу вечера ублюдков, аккурат перед подъёмом в гору. Небольшой отряд из орков-воинов, гоблинов-рейдеров, больше мешавшихся большим сотоварищам под ногами, чем приносивших реальную пользу, да гоблин надзиратель, с наслаждением прихлёстывающим пленных людей. И с каким наслаждением Вилфрид по прозвищу ?Оркобой? проломил его башку вместе со шлемом… Вилфрида отряд встретил, следуя по ночной дороге?— хорошо вооруженный, выглядевший почти как настоящий рыцарь за исключением одной детали: связки костяных бус на шее, с каждым шагом глухо постукивающим по доспеху. —?Вы похожи на тех, кто в силах содрать шкуры с зеленокожих, так что я с большим удовольствием присоединюсь к вашему отряду! —?заявил он тогда. —?Я просто хочу убивать гоблинов и орков. Что вам ещё нужно? От столь ценного актива Зигфрид не стал отказываться и не пожалел… кроме момента, когда после каждого боя любящий убивать орков и гоблинов, и особенно?— орков, Вилфрид принимался выдирать из пасти каждой своей жертвы все зубы… Голые, испуганные, измученные и израненные пленники благодарили древних богов за ниспосланное им спасение. —?Клятые громовержцы, опять отнимают у нас всю славу! —?Хиргульд недовольно сплюнул на землю. —?Не гневи Древних, богохуйник! —?рьяно возразил ему Фердинанд, флагеллант и ревнитель древних богов. Перепалка носила скорее характер шутейный, чем искренний, поскольку проповедующий борьбу и противление всякому злу истязатель был готов изменить своим принципам раньше за пару, а теперь за пару десятков крон… Пленников доставили к позднему вечеру, но ещё не наступившим сумеркам, а заодно и сбыли всё барахло, поднятое с орков и гоблинов после ряда сражений, что вместе с оплатой контакта дало приличную сумму, хотя и не дотягивая ни в какой степени до оплаты за снятие осады. Пока основной состав гонял зележопых по предгорьям, раненный Альфред со Штайнером и Хеймрадом остались, чтобы похоронить Рейнхарда; несмотря на ранение, могильщик без труда управился, вырыв глубокую могилу у дороги, подальше от города. Расчёт был получен и Зигфрид собирался увести отряд как можно дальше от этого проклятущего городишки, не повстречайся ему и сопровождающим его Хариберту и Вилфриду тот самый сержант, попивающий в трактире медовуху, с зафиксированной шинами и бинтами сломанной рукой в компании солдатни. Они что-то громко обсуждали, часто чокались и заливались смехом и древние бы боги с ними, если бы до ушей Капралушки не донёсся обрывок фразы сержанта: —?Какие мы, однако молодцы! Настоящие герои! И осаду сняли, и орков погнали… Кулаки до скрипа костяшек сжались сами собой; после хорошего удара сержант упал со своей табуретки и, хотя не ослеп, но второй глаз стал зацветать осенними красками. И стражники, и солдаты моментально подскочили, но не решились, видя взбешённого лидера наёмников. Да что там, даже побелевшие от страха пальцы Тревожного мёртвой хваткой сцепились на древке, таким разозлённым Хариберт видел своего старшего только третий раз за их общую карьеру. И тот в сердцах высказал всё, что скопилось в голове и вертелось на языке?— что лучше бы Ейзерхорн сгорел, всех его жителей перебили или увели в рабство, что больше никогда Сыны Маминой Подруги ни за что не возьмутся за любую работу дома Гумбольд, а когда великие дома вцепятся друг другу в глотки, он с удовольствием закончит то, что не смогли орки… Барон Рейниф фон Гунбольд, впрочем, не воспринял эти угрозы всерьёз и счёл их обычным бахвальством, как-то упустив из памяти момент, что именно отряд Сынов Маминой Подруги на копьях вынес южных язычников, поэтому отпустил наёмников из города без опаски. Но могилу Рейнхарда строго-настрого запретил трогать, а то чего доброго действительно угрозы воплотят в жизнь… Спустя день, уже под вечер весь отряд сидел в корчме Триденна, принадлежавшего дому Кригер, и пропивал заработанные кроны. Зигмунд теперь сам был черней тучи от злости и досады, когда его нашёл служивый барона Гебхарта фон Кригера для какого-то особого поручения. —?С этим надо что-то решать,?— хмуро заявил тот наёмнику. —?При всей возможной радости от ослабления дома Гунбольд радости всё же от этой орды мало. А рыба гниёт с головы. Капралушке не составило труда понять, на что намекает барон. Чтобы остановить вторжение, нужно его обезглавить; после этого держащиеся на страхе и злобе союз разойдётся, грубо перелатанный белыми нитями. —?Предлагаете переть в самую тундру в поисках этой зелёной обезьяны? —?спросил наёмник. —?Если только жизнь не дорога,?— ответил закованный в броню аристократ,?— он уже взбешён?— вы сорвали осаду, отбили пленников. Спровоцируйте эту образину, подпалите его седалище и ждите, как тот примчит, словно подожжённая на порохе картечь из ручницы. Неподалёку видели небольшие орочьи стоянки и лагеря гоблинов. Разорите эти гнёзда, убейте отряды и спровоцируйте вождя. —?А почему Ваши люди не могут этим заняться? —?резонно поинтересовался Зигмунд. Гебхарт покачал головой. —?На наше родовое гнездо?— Нессельбург, движется подобная волна. И я полагаю… каждый должен заниматься своим делом. Ты так не считаешь, наёмник? —?Башка вождя тяжелая, во сколько Вы её оцените? —?перешёл к делу Капралушка. От названной суммы у командира Сынов Маминой Подруги едва не упала на стол челюсть?— всего лишь пять тысяч двести девяносто крон, особенно после снятия осады. Кое-как смог сторговаться на пяти с половиной тысячах, и то со скрипом и только лишь потому, что барон помнил, как нанимал отряд для участия в Святой Войне… Спустя приготовления наёмничий отряд выдвинулся охотиться на зеленокожих… Несколько дней отряд убивал зеленокожих, больших и маленьких; теперь пришло убить самого большого и злобного из них?— вождя. —?Чёртовы зеленожопые… Свежеотрубленные человеческие головы были сложены в пирамиду. Вилфрид смотрел на этот многоголовый тотем из искажённых страданиям лиц. —?Думаете, это у них такое искусство? —?он покачал головой,?— наверное, один из них сделал бы шаг назад и сказал: ?о да, выглядит неплохо?. От этой беседы их отвлёк улыбающийся малец, приблизившийся с большака. —?Я думаю, всем вам нужна помощь,?— заявил он, глядя то на знамя, то на Зигмунда. Тот подумал, что странно слышать подобное от ребёнка, хотя может быть он был и прав и поинтересовался у него ?почему??. —?Батя говорит, что большой и злой, нехороший орк, всем оркам орк собирается убивать вас всех. —?Мальчишка пожал плечами,?— торговцы судачат об этом весь день. —?Неужели это говно всё-таки сработало? —?вслух удивился Герман. —?Надо готовиться к бою,?— так же в слух заметил Вайнрих. —?Спасибо, малыш,?— поблагодарил Зигмунд,?— беги к маме домой… —?Я только что спас вам жизни, и всё что получил?— ?спасибо??! —?от досады мальчишка сплюнул на землю. —?А ты прям хотел, чтобы мы осыпали тебя кронами, а пышногрудая баба из нашей ватаги присосалась к твоему петушку, который ещё и не вырос вовсе? —?расхохотался Торкел. —?Или мы, по-твоему, такие тупые, что и сами бы это не поняли, а, щенок? —?Кто-то сегодня останется без похлёбки! —?возмутилась Марта, поскольку единственной пышногрудой в отряде была именно она… Мальчишка убрался восвояси, попинывая камни. —?Куда катится этот мир? —?Альрик раздражённо хмыкнул,?— даже маленькие засранцы?— и те жадные до денег… —?Отличная сегодня будет ночка для каждого, кто снимет голову дикарскую. Кто сегодня собирается выспаться? Жизненный опыт Зигмунду делал жирный намёк, что чем больше в объёмах особь?— и в высоту, и в ширину, и в силушку, тем оно тупее. Вождь орков действительно был огромный, по сравнению с которым орки казались мелкими, а гоблины и вовсе какими-то шкетами. Очень большой и очень злой, но тупой, как пробка?— его вместе со всем отрядом заманили в горы, почти точно так же, как в своё время заманили войска самопровозглашённого Короля Севера, а затем перебили без особых потерь. Точно так же и вождь полез в гору, кушать и спать не мог, так хотел убить Сынов Маминой Подруги. Даже гоблинского шамана и надсмотрщиков привёл с собой, не считая застрельщиков и воинов орочьих. И покуда груды мышц без мозгов карабкались по склону, их осыпали стрелами, болтами и картечью, выжигали огненными бомбами и кислотными испарениями, протыкали, ломали, рубили и терзали туши и доспехи. И большой и нехороший орк мигом превратился в скулящую шавку, стоило накинуть на него сеть и измять его шикарный по орочьим меркам доспех двуручным шестопёром, молотом да топором. Застрельщики даже не стали дожидаться расправы?— бросили своего несостоявшегося вождя на расправу, остальным же не дали удрать. С каким же удовольствием Вилфрид сделал из него натуральную ?орочью отбивную в кроваво-кишечном соусе?… —?Сыны Маминой Подруги! —?Проклятье, рад тебя видеть, наёмник! —?Барон Гебхарт фон Кригер едва успел выпроводить капитана другого отряда, не производящего впечатление уверенного лидера, не веря в возможное возвращение нанятого им отряда,?— дела здесь, знаешь ли, шли не слишком хорошо. Отряд Сынов Маминой Подруги вернулся из тундры и прошёл по всему тракту, навесив на своё знамя ещё и башку орочьего вождя, выставив её и своё искусство качественно выполнять работу за предложенные кроны напоказ, не скрывая своей профессиональной гордости. И от того Зигмунду стало ещё противнее, вспоминая выпровоженного капитана?— совсем зелёного новичка, не годного для серьёзной работы, не говоря уже об охоте на орочьих вождей. —?Слушай, давай просто согласимся с тем, что твой отряд хорошо поработал с этими вонючими ублюдками,?— аристократ протянул наёмнику кошель с обещанной суммой,?— и мы наконец-то можем приступить к восстановлению того, что было разрушено; вот что действительно важно. Капралушка не стал озвучивать своё мнение по этому вопросу: деньги в руках?— вот что важно, и эту пространную попытку принести ему извинения приял, пусть и со скрипом, попросив ещё об одном?— оставить голову себе. Потому что никто не мог представить, насколько Вилфрид окажется конченным ублюдком?— он содрал с орочьей башки кожу, выдубил её и натянул на барабан, а из берцовых костей, вычищенных до белизны, сделал ударные палочки для барабана и принялся лупить по ним ритмичный бой. Соррел откуда-то достал свиристель и попытался следовать за ритмом барабана; получалось невпопад, но динамично и бодро, а ещё крайне жутко?— именно под такой марш должен идти парад ублюдков, сукиных детей, душегубов, работающих за кровавые деньги, и Сыны Маминой Подруги были горды собой… А стоило отряду отойти на пол дня по тракту в сторону большака, как им повстречался отряд солдат дома Госвин, желающих наёмникам доброго вечера. С Госвинами у отряда были не самые худшие отношения, но рисковать Зигмунд не стал и едва заметно кивнул, подав сигнал, после чего в ответ приветственно помахал рукой. —?Эй, наёмник, теперь от вас немного проку. —?Из толпы вышел лейтенант, ухмыляясь. —?Что ты имеешь в виду? —?рука Капралушки сама медленно опустилась к рукояти меча. ?— А вы не слышали? Война окончена! —?тот рассмеялся в ответ. —?Несколько дней назад Нессельбург освободили от зеленокожих. Разведчики докладывают, что ублюдки бегут за холмы, сражаясь друг с другом. Орки убивают гоблинов, гоблины?— орков. Так что да, теперь благородные дома больше не будут содержать ваши жалкие задницы, потому что теперь настоящие солдаты контролируют ситуацию. Так почему бы тебе и твоей своре ничтожеств не убраться с дороги и не освободить место для нас, настоящих воинов? Я понятно изъясняюсь? Подобная наглость стала последней каплей и не только для лидера Сынов, всем без исключения захотелось объяснить, высказать и показать, кто тут настоящий воин, а кто просто надутый индюк. —?Делай что говорят, наёмник, или у тебя будут проблемы! —?Лейтенант окатил Зигмунда свирепым взглядом. Тот его, впрочем, проигнорировал, едва заметно кивнув. Вилфрид приблизился, обратив на себя взгляд солдатни и ответив тяжелым молчанием под не менее тяжелый взгляд. Лейтенант только собрался открыть рот, как Оркобой его грубо перебил: —?Умолкни, сопля. Я вижу, как мягка твоя кожа; ни единого шрама. Глаза чистые, как в тот день, когда ты родился. Руки нежные, как нетронутая свеча. Если бы ты был воином, то побывал бы во всех сражениях, о которых тут рассказываешь, а не ссал против ветра. —?Наёмник упёр оружие в землю, оставив в нём бороздку. —?Я в добром настроении сегодня и предлагаю тебе выбор. Первый вариант, слышишь меня? Первый вариант такой?— иди своей дорогой и не произноси ни одного херова слова. —?Он поднял два пальца вверх,?— второй вариант?— тайна. Откроешь рот и всё узнаешь… Лейтенант выпучил глаза, но стал заметно тише, зыркнул на Капралушку, но тот лишь пожал плечами и солдатня молча ушла. —?Ну вот, пожалуй, и всё,?— вздохнул Вилфрид. —?В округе стало совсем не так много орков и гоблинов, чтобы гоняться за ними. Я буду прощаться с тобой и отрядом, Зигфрид. —?И чем ты собираешься теперь заняться? —?поинтересовался тот. —?Какая разница, если моя семья отомщена? —?ответил убийца зеленокожих. —?Конечно?— небо светлее, солнце пригревает теплее, а воздух чище, когда внутренние демоны обретают покой,?— заверил ?Капралушка?. —?Шучу. Не было у меня никакой семьи,?— Оркобой улыбнулся,?— я убивал этих ублюдков, потому что мне нравилось наблюдать их вываливающиеся требуха из туш, но моё сердце больше не радуется этому. Перед уходом он пожал каждому из отряда руку и подарил крепкие объятия, а со стряпухой даже проявил подобие галантности, запечатав на мозолистой ладони поцелуй. Он пробыл в отряде не так долго, но если что-то и могло сдружить настоящих мужчин, так это помощь в сражении, бессчётные убийства и пьяные ночи в таверне, в которые Вилфрид окунулся с головой. —?Прощайте, ребята! Надеюсь, каждый из вас доживёт до старческих седин! С этими словами уже бывший убийца орков покинул отряд…