Всё о жизни Черепа. Слэш, рейтинг - R. Иоганн Шмидт/Адольф Гитлер, Красный Череп/Разжигатель Ненависти, Красный Череп/Арним Зола. (1/1)

То было на заброшенном складе. Иоганн, противненько улыбаясь, поправил свой пояс, а партнёр преданно и влюблённо покосился на него карими глазами из-под лохматой чёлки. И тогда Череп, всё так же ухмыляясь, погладил его по напряжённым мускулам. А на них смотрел Магнето, злобно фыркая.И вот Разжигатель Ненависти сцепился с Максом. Надавав ему, Ненавистник, тяжело дыша, преданно уставился в глаза Иоганну.Череп шёл к этому всю жизнь.Дело было так...1938. Ханзльбауэр.В коридоре только улеглась тусовка вокруг Рёма. Теперь фюреру нужна была еда, как сказал некий эсэсовец. Иоганн Шмидт, зелёный юнец, верховодил покушением на Гитлера и, неся поднос, умудрялся и пинать, и успокаивать дрейфующего Дитера, взявшегося за самое сложное. Блондин схватился за оружие... Тогда их было всего трое в этом мире: Шмидт, Дитер и загадочный тот, кто прожигал спину Иоганна сквозь куртку своими жёсткими карими глазами.Замедленная съёмка...- Что ты... - недоумевал этот трус, эта тряпка. А Иомат был зол, так зол.- ЗАКРОЙ РОТ, ПРЕДАТЕЛЬ!!!- Боже мой, Шмидт, ты... - Шмидт перехватил пистолет и выстрелил в друга.- Прекратить прения! - налетела личная охрана фюрера, да поздновато. Схватили Иоганна и повалили его на землю, наступая на него ногами. Под дулом пистолета спросили:- Кто ты? Отвечай, говна кусок. В голове у Иоганна помутилось.- Отпусти его! - раздалось сверху.С Иоганна встали. Подросток открыл глаза. Над ним склонился фюрер. Адольф смотрел Иоганну в глаза.- Скажи хоть, кто ты, - раздался голос кого-то из СС.- Молчать. Я сам, - бросил Адольф через плечо. - Здравствуй.- Хм...- Как тебя зовут? Кто твои родители?- Меня зовут Шмидт, и я немец.- Это я вижу! Как звать?- Иоганн...- Иоганн? - повторил Гитлер, словно пробуя имя на вкус.- Мать умерла при родах, отца нет в живых... - пробормотал подросток, уставясь в гипнотизирующие карие глаза напротив. Фюрер интимно близко склонился к нему и промолвил очень тихо и очень внятно:- Твоего отца зовут. Адольф. Гитлер. Понял?- Угу...- Хм?- Да, мой фюрер.- На что ты способен ради него и великого Рейха?- На всё, мой фюрер.- Возьми.В руку Иоганна вложили увесистый пистолет.- Вот и иди. Расстреляешь остальной предательский сброд и придёшь. Иомату ещё никто не говорил таких священных слов. Не было у него никогда отца и никого подобного. А теперь появился. И Шмидт думал о том, что да, он застрелил Дитера, потерял друга, но обрёл нечто большее. Наивный подросток думал, что Гитлер серьёзно, что тот его почти усыновил, и теперь начнётся другая жизнь. И стрелял он "предательский сброд" с упоением и ненавистью, словно из-за них он страдал всю свою прошлую жизнь. Шмидт помнит тот жёлтый рассвет. Ещё белела мгла, когда он упрямо шагал к заре. Точно такой же рассвет был, когда восьмилетний мальчик сбегал из приюта. Тогда он тоже входил в новую жизнь. Подросток понял, что это знак судьбы. Он помнит, как пришёл к названому отцу во второй раз и сказал ему, что задание выполнено.И тогда Адольф довольно посмотрел на него, ласково улыбаясь одними глазами, и взъерошил мягкие рыжие волосы. Иоганн, несмотря на количество убиенных им людей, спокойно уснул уже утром. Никогда он не спал так хорошо. Адольф начал стелить ему в своём номере.А потом началась подготовка. Это было очень тяжело... ?? Его учили переносить адскую боль; засовывание иголок под ногти и вырывание ногтей было самой меньшей пыткой из тех, что ему довелось пережить тогда. Но Иоганн не верил, что инициатором всего этого был его названый отец, и упрямо внушал себе, что живёт в раю на земле; делил жизнь на "до" и "после;" "До," был ад, мракобесие, голод, одиночество. Отдать жизнь за Гитлера было для него тогда счастьем, а уж как он терпел эти пытки и изнуряющие тренировки до кровавого пота... (А потом он истерически смеялся над собой 70 лет спустя) Да, когда Адольф, запрокидывая израненную руку юнца за своё плечо, тащил его до раскладушки или нёс на ночь из разряда вместо сказки свой бред про тысячелетний Рейх, древнегерманскую мифологию, учения Ницше или "расу господ," а то и теребил Шмидта посреди ночи, когда тот проваливался в сладкую мглу, и требовал рассказать что-то из жизни подростка, потому что, мол, ему не спится, когда Иоганн начинал кемарить, но фюреру этого не хотелось, тот выдавал подростку по две зверские затрещины, чтоб не спал, - во время этого будущий Череп заставлял себя кайфовать, а за хоть тень мысли, что ему неудобно, наказывал и истязал сам себя, и даже развил в себе мазохизм. Ну а как-то, спустя два года после встречи с Гитлером, случилось нечто интересное...Иоганн ложился спать. Адольф сидел на кресле у его изголовья и просвещал Иоганна о Мьёлльнире. Закончив, он почесал ладошку будущего Черепа и ушёл спать.Через два часа его разбудило вот что:- Мне не спится...- Да, и что? - прошипел Гитлер.- Ударь меня.- М?- Дай мне оплеуху! Такую оглушительную затрещину... А лучше две!Гитлер начал бить в набат.Во-первых, Иоганн впервые ему тыкал.Во-вторых, ему надо было заметить раньше, что Иоганну нравилось, когда фюрер давал ему подзатыльника или оплеуху. И если Шмидт харкал кровью не на пол, а на кровать, получал ещё двойной кайф.В-третьих, вот теперь Шмидту не спится, и он требует затрещин вместо колыбельной.Гитлер моментом вскочил с кровати, кинулся к Иоганну и прикрутил его к койке. Потом устроил ему такой жёсткий разгон, но бить не стал. После успокоился, дал ему каких-то таблеток и сам выпил, и устало пристроился на полу, ткнувшись больной башкой в живот Иоганна.То, что было потом, длилось примерно неделю. Иоганн не помнит, что было, потому что Гитлер увлёкся снотворным и давал его Шмидту то и дело. Но зато потом никто его не бил и не пытал. Началась серьёзная теоретическая учёба. Иомату нравилось, а фюрер не мог на него нарадоваться. Всё было в шоколаде, но недолго; до той ночи...Дело было так: Иоганн проснулся оттого, что фюрер гладил его рёбра и водил по ним пальцами.- Мой фюрер! Что вы делаете?- Рёбра тебе пересчитываю. Смотри, кости торчат! Что же ты у меня такой дохлый, Иоганн?И началось... Его стали кормить много и часто. Кормить - не то слово. Часто Адольф лично заталкивал ему в рот еду.Желудок Иоганна, живший раньше по следующему принципу: "О, съели яблоко, хорошо. Ещё неделю можно жить," не выдерживал такого напряга. После каждой "еды" его рвало, если только фюрер позволял рвать. А то ведь ещё заклеит рот скотчем... А позволять блевать фюрер начал, только когда Иоганн поправился. Тогда безумная кормёжка постепенно сошла на нет. Адольф довольно и с гордостью смотрел на эсэсовца, но что-то ему всё не нравилось. В ту ночь Гитлер отправил Иоганна спать уже в его номер, а сам уехал далеко и надолго, но в час ночи он ворвался усталый к Шмидту.- Шмидт! - толкнул Адольф спящего Иоганна. - Спишь?- Мой фюрер? - подскочил эсэсовец.Гитлер сухо и в приказном порядке заявил об Эрскине, об эксперименте, и о том, что завтра Шмидта всё это ждёт. Потом подошёл к удивлённому и сильно шокированному Иоганну вплотную, и серьёзно вымолвил:- Может, к койке привязать?У эсэсовца глаза выскочили из орбит от удивления.- А то ведь опять что-нибудь с собой натворишь. Так, собирай свои вещи и чтобы через две минуты был у меня! Той ночью Иоганн не мог заснуть. Он сам видел тех парней, которым вводили сыворотку. Они все превращались в кровавое месиво.Он не спал, и это бесило фюрера. Гитлер поворочался и встал. Надавал ему затрещин, а потом вытащил бутылку и заставил эсэсовца пить. Горло Иоганна обожгло от столь ядрёного алкоголя, но вскоре ему стало всё равно до всего, и в башке помутилось.Да и фюрер тоже был под мухой, только в большей степени Они стали разговаривать ни о чём и обо всём. Вскоре у Иоганна начал заплетаться язык, и он поднял на Гитлера глаза. Фюрер встал и приблизился вплотную к Шмидту. Иоганн поднялся, и тут же оказался в стальной хватке фюрера. Он замер, и не двигался даже тогда, когда Адольф склонился и поцеловал его.Гитлер зажал названого сына у стены и начал относительно нежно прикусывать и целовать ему шею. Иоганн моментом протрезвел и замер, в недоумении таращась на фюрера. Адольф взглянул на Иоганна как на мертвеца, сгрёб его в охапку, словно тому было не 22, а 8 лет, и уложил на койку. Какое-то время немец таращился то в потолок, то на своего фюрера, а потом закрыл глаза и уснул. На следующий день началось нечто ужасное. Оказалось, что у Иоганна отличный иммунитет, который не позволяет сыворотке внедриться в его организм. Было решено ослабить организм подопытного ядами, побоями и болезнями. Иоганн валялся прикованный к койке от одной изнуряющей пытки до другой. Фюрера он почти не видел. А в одной ужасной противно-сизой ночи Иоганна довели до полного изнеможения, так что уже на мерзко-желтоватой заре он сгорел в Аду, как Шмидт называл тот эксперимент. Уже утром Иоганн увидел Гитлера. Он из-под козырька взглянул на обгоревшего до костей названого сына так, как смотрят на домашнее животное, чьи проделки уже не вызывают восторга и умиления. Потом бесшумно подошёл к самой койке.Иоганн закрыл глаза, чувствуя себя больной собакой. Адольф склонился к нему так близко, что Шмидт почувствовал, как по горелому мясу скользнул тёплый нос. Но вскоре он опять ушёл. А потом Черепа сослали. Его переполняла страшная обида. За что? Всё то время он смотрел на Гитлера, как на бога, выкручивался и прыгал вокруг него, как преданная собачка, изредка получая какую-то ласку, а чаще тычки. Даже пострадал за своего названого отца. Никому нельзя доверять!И вот, допрыгался. Вместо расположения Адольф засунул его в эту ссылку. Но нет, так не должно быть. Пострадает не один Иоганн. И вот Шмидт начал действовать. Он взорвал базу, куда его сослали, перестрелял солдат, и уже на закате нагло стоял в самих гитлеровских покоях, опираясь на стену; мол, "ни фига ты со мной не справишься, Адольф." Внезапно вошёл Гитлер.Немая сцена: фюрер из-под козырька вытаращил глаза на Шмидта, но промолчал. А что тут можно было сказать? "Итак, ты здесь..?" Подошёл к Иоганну, неверяще погладил впалую щеку. Обнял эсэсовца за плечи и увёл в саму спальню.Всё молча. Вот такого поведения Шмидт никак не ждал. Он ожидал скандала, побоев, очередной ссылки, расстрела, да всё, что угодно! В это время Адольф резко надавил ему на плечи, заставив усесться на кровать, и подошёл вплотную. В следующий момент Иомат услышал фразу, поменявшую ему жизнь.- Иоганн, ведь ты уже не мой сын.- Хм?- Чтобы у нас не было никаких инцестов.- Это не так криминально, мой фюрер.Иоганн потянулся к Гитлеру и оказался в его объятиях.Фюрер обнял его и больше не лез, а потом объяснил, что та ссылка - это подстава, заключительное испытание. И Иоганн его прошёл. Да, теперь Шмидт достоин его любви.Минут пять спустя...- Иоганн, целоваться ты совсем не умеешь.- А что же вы хотели? Это же мой первый раз.- Ах, так вот оно что. Странно. Ты же у меня красавец. Неужто совсем никого не было?- Ну да, ну да. С дочерью того еврея? почти случилось, а так... Нет.Гитлер, расплывшись в ухмылке, притянул названого сына за талию и часа два точно показывал ему, что да как. Той ночью Шмидта зацеловали до полуобморочного состояния. Весь следующий день Иоганн продрых без задних ног. Никто его не будил. Проснулся только под вечер и тут же стал обергруппенфюрером, да ещё и Гитлер изъявил желание, чтобы Череп был его личным телохранителем, то есть ходил за фюрером маршем всюду. Несмотря на то, что более высокие должности принесли невпроворот работы, то было самое светлое время в жизни Иоганна. Фюрер относился к Иомату, как к баснословно дорогой машине или к ордену. Для того он и велел Шмидту ходить за ним маршем, чтобы все видели, какой у Гитлера там роскошный уберменш. К тому времени на обугленное мясо Иоганна уже натянули, словно вторую кожу, безумно красивую маску, в которой "истинный сын" фюрера напоминал, скорее, ангела. Да, Гитлер таскал его туда и сюда, а в свободное время Иоганн пахал на рейх, не покладая рук. Времени на сон почти не оставалось, - ведь Шмидт уберменш. С его сонливостью Адольф справлялся всё также, - кофе, наркота и затрещины. А мог ещё запрокинуть его уставшую голову, больно вцепившись в искусственные белокурые волосы, толкнуть к стенке и вгрызться зубами в мускулистую шею, так, чтобы потекла кровь, так, чтобы Иоганн стиснул рукой темноволосую голову и завыл. Мог сцапать названого сына за талию и прижать к своему животу. Ещё Гитлеру нравилось гладить своего уберменша по мышцам, которые тут же напрягались. А в машине они тут же принимались целоваться долго и нежно, обвиваясь друг вокруг друга, как улитки. А вот сам уберменш был влюблён в Гитлера. Несмотря на то, что он в юности доказывал Дитеру, что "тому, кто порежет меня или причинит мне боль, не уйти от ответа," Адольфу он спускал с рук всё. Но Гитлер упрямо заваливал названого сына дорогими тачками, дворцами, базами, лагерями, посёлками и т. д. Эсэсовец даже подсмеивался над ним, мол, я у тебя вроде содержанки; не настолько ты старый и страшный, чтобы мне столько платить. Но так думал только Череп; Ад тогда уже порядочно разжирел и обрюзг. К концу войны Гитлер начал волноваться, что он проиграл, и получили все, а больше всех - Шмидт. Они даже дрались.За два дня до Победы...Бункер фюрера. Верный барон Штрукер нашёл два тела, валяющихся рядом. Он-то знал, что Шмидт не был Шмидтом, а биопластоидом, киборгом. Настоящий же Иоганн мирно пребывал в анабиозе до лучших времён. Тело Гитлера сожгли.Иоганн с Вольфгангом познакомились ещё тогда, когда Шмидта завербовали. Они часто тренировались вместе. Штрукер был добродушным парнем из знатной баварской семьи. К нему Гитлер относился очень строго, порой, ещё хуже, чем к Шмидту. Со временем Гитлер всё сильнее стискивал Штрукера в ежовых рукавицах, а Черепа всё нежнее гладил по головке; вот только дружба осталась. Ну, какая дружба... Как-то Гитлер приказал своему любимцу казнить Вольфганга, но Шмидт вместо этого надёжно его упрятал. Так вот, после этого Иоганн сел Штрукеру на шею и свесил ножки, а барон как раз оказался очень благодарным, и вот, понеслось.Шмидт часто вспоминал Гитлера.Его волосы. Тёмные, мягкие, гладкие, чаще всего сальные. Карие глаза, словно просвечивающие рентгеном. Жирный живот, в конце концов. Помнил его последние слова: "Я ещё вернусь."Шмидт отчаянно скучал, глуша свою боль в куреве и алкоголе. Он, вернув здоровый рассудок, вспомнил те побои Гитлера, и привязанность притупилась, вскоре сменившись лютой ненавистью; мол, побил, использовал и кинул. А как-то случился один интересный случай. Дело было так...Иоганн, одержимый Четвёртым Рейхом и перестройкой мира, вторгся в пресловутую Латверию, в то время как Виктор вроде как был в отпуске, а его мантию носил некий Рудольфо Хаасен. Ну я поражаюсь! Этот Хаасен был редкостный трус и слабак, так что у Черепа не возникло с ним проблем. А к тому времени, когда Иоганн был и царь, и Бог, и любимый фюрер, нагрянул Дум и устроил всем знатный нагоняй. Дум был ярым противником нацизма и антисемитов, ведь всё-таки в ООН наведывается, думаю, там на него влияют. Ну вот, и суверенный правитель бросил наглеющему нацисту перчатку, - вызвал его на дуэль, на Луну. На ночном солнце Виктор устроил красномордому разгром, сильно ранил, вырубил и бросил умирать. Неверные же дружки Черепа примазались к победителю и смылись вместе с ним.Иоганн валялся, раненый, продрогший и беспомощный. Он начал уже терять сознание, как увидел чей-то летательный аппарат. Потом, сквозь застилавший глаза туман, Череп различил склонившуюся над ним чью-то высокую и плотную фигуру. Лица было не различить за плотной материей.- Вот же псих, - равнодушно ухмыльнулся про себя Шмидт, пока "псих" сгребал его ноги.И правда, зачем ему вытаскивать Черепа? Но Иоганну было уже всё равно, и он устало обмяк в мощной хватке.Очнулся он, лёжа в койке, весь укутанный. Над Черепом склонился тот, кто третьего дня его вытащил.- Иоганн, - позвал его тот злодей.- Где я?- Чшшш. Не волнуйся. Ты в безопасности.- Хм...- Как ты себя чувствуешь?- Ещё не боеспособен. Так, валяет. Может, хотя бы представитесь?- Череп, - ухмыльнулся смахивающий на средневекового палача злодей и стянул с головы высокотехнологичный мешок с золотыми светящимися окулярами на месте глаз. Первое, что увидел Череп, - это смеющиеся карие с золотистым глаза, смутно знакомые. Правильные гармоничные черты. Узкий нос, - под ним гитлеровские усы. Пушистая каштановая чёлка. Зловещая ухмылка, говорящая о том, что её обладатель себе на уме.- Узнал?Шмидт невольно прижался к стенке. Он никогда не знал этого типа. Крепкий, симпатичный, обеспеченный злодей зачем-то вытаскивает его, ограбленного и ослабшего изуродованного, не сказать - лузера. Это что, похищение? Что ему вообще надо?Вон он какой здоровенный. А если нападёт? Шмидт долго не продержит, - он ослаблен. Между тем, по тому мужику стало видно, что он чем-то недоволен. Злодей мягко сомкнул руку на лодыжке Иоганна и пытался притянуть его к себе; правда, Череп за это надавал ему по рукам.Палач, как окрестил его Шмидт, шумно вдохнул и выдохнул, а после навис над сидящим немного в обороне Черепом.- Сынок...Иоганн сидел в шоке. Да он этому парню сам, как минимум, в отцы годится! Не, он понимает, территория его, да и жизнью Череп обязан, опять же, ему, но так наглеть...- Не наглей, - тихо, но убедительно прошипел Иомат. - А то ведь сейчас получишь.- Да? - насмешливо спросил злодей.Он очень сильно бесил Черепа. Последний еле-еле держался, чтобы не броситься на того типа.- Зачем ты меня сюда притащил? Что тебе надо? Да кто тебя просил спасать мне жизнь?!Палач забрался на койку Иоганна и вплотную приблизился к нему. Несколько секунд он таращился в глаза Иомату, а потом медленно-медленно взял его руки в свои, поглаживая.- Чшшш, Иоганн. Какой ты нервный.- Откуда ты знаешь моё имя? - словно проснулся Череп.- Да я нашёл тебя, когда ты ещё подростком был. - Иоганн включил голову на полную катушку. Этот ненормальный нёс полный бред.- Убери от меня свои лапы, придурок!Череп вырвал свои руки и наконец-то начал бить этого отвратительного типа по роже.И тут терпение злодея рухнуло.- Дегенерат! - процедил сквозь зубы Палач, лягнул Шмидта под дых, затем стиснул его руки и выпрямился, прижав Черепа к стене. - Вот, смотри, дебил! - и обездвиженного Иоганна наградили затрещиной. - Как ты разговариваешь со своим фюрером, которому обязан жизнью!- Ясно, псих, - рыкнул Череп, плюнув кровью в рожу злодея. - Думаешь, ты Гитлер? Думаешь, усы пробились, и ты Гитлер?! Вот тьфу на тебя ещё раз! - Иоганн ещё раз плюнул ему в глаз и залился безумным, сатанинским смехом. Между тем злодей и не думал утираться, а только сверлил Шмидта взволнованным золотистым взглядом. В конце концов он сгрёб Иоганна в охапку и уложил обратно в койку. Красномордый уже не сопротивлялся; его разбирало смехом. Череп лишь изредка хлопал злодея по спине.Успокоившись, Шмидт поинтересовался:- И что, ты правда Гитлер?- Конечно, Гитлер, - бормочет нацист, наклонившись над Иоганном и гладя его руку.- Предположим, - зевнул Иоганн. - Но ты же на него совсем не похож. У вас даже черты другие.- Слушай. Ты не знал о том эксперименте. Перед концом войны ко мне заявился Зола и предложил взять мой мозг и сохранить его. А потом мозг и Зола вывели мне идеальное тело. Мозг пересадили, и вот, - кивнул злодей на себя. - Я придумал себе псевдоним, - самодовольно ухмыльнулся Гитлер. - Разжигатель Ненависти. Можно просто Ненавистник. Или Хейтлер.- А я уже окрестил тебя Палачом, - рассмеялся Череп. - За твой мешок.- Хмм. Меня так называли, вон, израильцы.Иоганн опять разразился смехом.- Шмидт! - прикрикнул на него Ненавистник.- Что?- Ты перевозбудился. К тому же болен... И я тебе наподдал.Череп не слышал этих слов. Он запрокинул голову, потом обнял Хейтлера за плечи и со всей своей ненавистью, копившейся годами, впился в его губы. Палач растерянно облапал Иоганна за талию. Шмидт как-то даже брезгливо отстранился и дал Адольфу затрещину.- Убери клешни, пидор. Сказал, что ты Гитлер, - тебе же хуже будет. Да знал бы ты, как я тебя ненавижу, мерзкий гейский педофил!! Ты пользовался мной! Кто я, по-твоему, шлюха?! Зачем ты меня кинул? Где ты был все эти годы? - сорвался Шмидт на крик, но тут же успокоился: - Значит, так. Сейчас ты симпатичный. Пожалуй, мне даже нравится твоя красивая морда. И ты... - Череп встал и грубо запустил руку в мягкие, ухоженные каштановые волосы, ощутив тепло головы: - На колени. Ненавистник без возражений уселся на колени и снял с Иоганна штаны. Всё время Череп ерошил тёмные волосы. Когда вконец обессилевший Иоганн отстранился, Адольф очень резко встал с колен. На его лице залегла глубокая носогубная складка, а глаза просто горели. Оба обменялись жуткими взглядами: в одном - ледяное презрение, а в другом - жгучая ненависть. У Иоганна просто не было сил. Адольф подошёл к нему и уложил спать: дал затрещину, толкнул в кровать и засунул под одеяло. На утро Хейтлер выглядел очень уставшим: носогубная складка обострилась, под глазами - тёмные синяки, а глаза - жуть. Но тем не менее он пришёл к Иоганну, справился о его самочувствии, потом запрокинул его руку за своё плечо, и, натянув "мешок," повёл его вниз и принялся просвещать о H-Ray,? Отстрове Изгнанников и местных "наглеющих" израильтянах. Потом оставил Черепа вариться в собственном соку и ушёл спать. Чувствовал Иоганн себя отвратительно. В голове стояли сцены того, что вчера было у них с вернувшимся фюрером. Да и тот факт, что он-таки ВЕРНУЛСЯ, в голове не укладывался. Сколько б Череп себе не внушал, какой Гитлер гад, привязанность вернулась. Хотелось устроить скандал фюреру и помириться с ним. Шмидт, конечно, понимал, что фюрер попросту выставит его за дверь, но всё же в раздавленном состоянии пошёл к Гитлеру. Дверь оказалась незапертой. Ненавистник дремал. Иоганн с кислой миной закрыл за собой дверь, разбудив этим Адольфа.- Иоганн, - встал с дивана Палач и протянул к нему руки. - Что стряслось? Неужто плохо?Череп стоял, словно опьянённый, пока нацист вновь не позвал его.- Придурок, - пробормотал Шмидт. - Невозможный. Ненавистник положил руки ему на плечи. Иоганн, подумав, беспомощно толкнулся к Адольфу.Впервые за долгое время Череп успокоился. А когда Хейтлер нежно накрыл тонкие губы Иоганна своими, горячно и с вожделением ответил ему, но потом лягнул Ненавистника и отстранился. Гитлер посмотрел на Черепа, как на любимое, но строптивое дитя. Иоганн аж зажмурился. Шмидт, если бы умел, непременно разрыдался бы. Он испытывал то чувство, которое испытывает блудный сын.И тут уж Шмидт неуклюже облапал Хейтлера, который, довольно жмурясь, ответил на объятия...Потом у этих двоих было много работы. Они всё делали сообща, боролись спина к спине.

И досаждали обозлённым пленникам и Золе своими отношениями...И да, Череп вновь натянул свой ангельский эстетический протез.Были у них и мелкие ссоры. Уже где-то успевший стать невозмутимым Гитлер довольно мудро реагировал на придирки названого сына, но не брезговал и подколоть его.Был ещё один интересный случай:Зола притащил в лабораториюнепрозрачную капсулу, напоминающую гроб, и заявил, что это как-то касается и Черепа, и Гитлера. Шмидт не понимал, что к чему. Вот тут встрял Гитлер. Он отодвинул Иоганна и вскрыл "гроб." Внутри... Шмидт обомлел. А внутри, привязанный ремнями к вертикальному ложу, находился не кто иной, как Дитер, друг Иоганна ещё с приюта. Он был всё таким же белобрысым подростком. Задыхаясь из-за скотча на рту, он таращился на фюрера и на удивлённого белокурого эсэсовца своими затравленными водянистыми глазками.Тогда, в Хансельбауэре, за несостоящегося убийцу похлопотал Зола; мол, отдайте этого мне, вам не нужно, а мне нужны арийские подопытные крысы. И именно на нём провели первый и удачный эксперимент по заморозке; и вот только сейчас его разморозили. Дитер таращился на ухмыляющегося Гитлера, лично отстёгивающего его от ремней, и на симпатичного молодого белокурого эсэсовца, что, кажется, тоже в недоумении уставился на своего фюрера, но совершенно не обращал внимания на то ужасное чудовище, что теребило его чёрный кожаный рукав... О, что это было за чудовище! Его лицо было прямо на животе, из лица росли миниатюрные ножки и жуткие клешни, а вместо головы на тоненькой шейке торчал маленький чёрный глянцевый глаз. Тем временем эсэсовец вырвал рукав у страшилища и приблизился вплотную к Гитлеру, не прекращавшему своего занятия. Молодой немец что-то злобно прошипел, вдарил своему фюреру наотмашь и тут же удалился.Бедный Дитер подумал, что попал в дурдом. Тем временем над подростком склонились уже два монстра. Нелюдь (то бишь Зола) что-то сказал фюреру. Тот отошёл и убрал с Дитера руки. Но когда этот жуткий нелюдь отодрал ото рта подростка кусок скотча и коснулся его пояса своими противными лапами, чтобы расстегнуть там ремень, у Дитера сдали нервы. Золу окатили жёлтой, тёплой и терпкой жидкостью, к тому же раздался пронзительный визг, которому вторил описанный и испуганный Арним. Гитлер принялся поливать обоих ледяной водой из шланга. На визг прибежал симпатичный эсэсовец и оттолкнул фюрера.Арним от страха сграбастал в объятия Дитера, который орал ещё больше, от близости с кошмарным существом, своим ором пугая Золу. Их расцепил белобрысый нацист и тут же кинулся в объятия к фюреру. Они заговорили почти одновременно, кивая на Дитера и то и дело перебивая друг друга.Потом, конечно, выяснилось, что тот эсэсовец - это Иоганн, а в Золе нет ничего страшного. Шмидт усыновил Леманна; Дитеру сменили фамилию и дали второе имя: Герман. Дитер Герман. Но Череп с Гитлером быстро наигрались в счастливую семью и отослали Дитера в гостевое крыло, где подросток был предоставлен самому себе.Ночью Иоганну не спалось. Он чуял, что кто-то пристально за ним следит. И этот кто-то не замышлял ничего хорошего.Под утро он задремал, но спустя несколько секунд по коже прошёл холодок. Теперь Череп ощущал чьё-то присутствие. Иоганн, сжав оружие, которое находилось у него под подушкой, вскочил, и чуть не столкнулся с Хейтлером.Был рассвет. Шмидт тупо уставился на Ненавистника. В карих прищуренных глазах злодея ясно читалась сильная неприязнь, презрение и желание убрать.У Иоганна же глаза округлились.- Шмидт! - окрикнул Черепа по фамилии Гитлер. - Ложись спать.- Ты хотел меня убрать?Адольф воззрился на него так злобно, словно хотел испепелить, и вышел. Спать Иоганну уже не хотелось. Весь день Гитлер чинил партнёру подставы, но тот его перехитрил, и запер в Космическом Кубе.Прошло несколько лет.Шмидт привык к эстетическому протезу и ходил в нём, не снимая. Вторая кожа стала словно родной, - как тогда, во время войны. Адольф, запечатанный в Кубе, выпендрёжно торчал на каминной полке в спальненесостоявшегося партнёра. А потом эту мини-тюрьму похитил нацистский Kubekult с намерениями возродить фюрера. У них всё было заготовлено: тело, аппаратура. Черепу это совсем не понравилось; ведь у Гитлера с ним были счёты. И Череп бросился к Роджерсу и начал ему растолковывать сложившуюся ситуацию. Так как Стиву пришлось слишком долго всё объяснять, а Кэп, только поняв, всё равно не поверил, Шмидт обозвал его болваном и, хлопнув дверью, ушёл. Тем временем Kubekult как-то затих, и не давал о себе знать до тех пор, пока Череп не начал замечать нечто неладное... Объявился враг и быстро подмял под себя его Гидру. И её главы ничего не могли с этим поделать. А когда Гидра объединилась с Kubekult и стала опять нацистской, Череп ясно понял, КТО объявился. И этот КТО-ТО упорно хотел его видеть. Верный Вольфганг увещевал товарища не принимать этот вызов, а подбросить ему труп и не мешать... До определённого времени. Дык ещё в этот день намечался очередной съезд со всей вселенной,как-то связанный с Йормунганд, или что-то в этом роде. Череп не стал слушать Вольфганга и попёрся на встречу с врагом. Были промозглые дождливые сумерки. И тут он заметил врага и пошёл в атаку. Фюрер не дремал, он прекрасно сдерживал Иоганна, не позволяя ему нанести себе вред, но не очень-то нападал, а если и приходилось наносить удары, то они получались какими-то нежными, смазанными.- Идиот, - прошипел Череп. - Даже драться как следует не способен.- Ты! Гнусный выродок! - прошипел в ответ Хейтлер, заламывая Иоганну руку. - Я тебя люблю.- А я тебя нет! - глухо и убито откликнулся бывший нацист.- Заткнись, придурок, - угрожающе рыкнул фюрер и жадно впился в тонкие холодные губы, сграбастав Иоганна в объятия. Тот всё-таки перестал сопротивляться.Вот тут и приехал Вольфганг, мол, что вы тут делаете, всё уже началось...Что было потом, можете посмотреть во 2 главе.По дороге обратно Гитлер сумел втолковать Иоганну, что если тот хочет каких-то результатов, необходимо сотрудничество. Череп ответил на это оплеухой и: "Ну я же говорил..!"Хейтлер взбесился, и они подрались ещё и в машине. Закончилось это тем, что фюреру удалось зажать Иоганна, и перед тем, как вырубить его, Адольф вымолвил тоном, не вызывающим возражений и не предвещающим ничего хорошего:- Ты будешь моим. А если не хочешь...То я тебя заставлю.Иоганну это не понравилось.Он не хотел быть нацистом, а Хейтлер сразу сделал его обергруппенфюрером нацистской Гидры, объединённой с многими подпольными национал-социалистическими партиями. Уж естественно, что лично Гитлер заставил его носить повязку, под страхом побоев запретив снимать. Первые дни Хейтлер реагировал на отсутствие чёртовой нацистской символики выше локтя у обергруппенфюрера, что вечно его провоцировал, но вскоре устал и перестал отзываться на провокации. Складывалось ощущение, что Череп всегда хочет драться. Он так мстил Гитлеру. И ведь фюреру не всегда удавалось побить партнёра. Чаще тот получал больше Черепа. Но даже Шмидт устал бесить фюрера, и всё наладилось. Иоганну даже уже надоело реагировать на регулярные оплеухи. Все в Гидре говорили, что у этих двоих что-то есть, но как раз ничего уже не было. За все попытки к нему полезть Гитлер очень сильно получал по рукам и роже. Не, если б Палач хотел, у него бы всё получилось, но он особенно и не хотел. Так что такие дела.А ещё Адольф начал строительство трудовых лагерей на Острове Изгнанников, и на других подвластных ему территориях, чего Иоганн тоже не хотел. Хейтлер покумекал и поступил следующим образом: похитил Дитера и завёз его на свою дачу в глуши. Черепу это было до лампочки, но он решил сделать вид, что его это тронуло, чтобы облегчить себе жизнь. Пришлось подписать те бумаги, от которых потом случилось столько проблем.Иоганн отбил назад свою Гидру и начал готовить бунт, но Гитлер просто толкнул его вон вместе с Гидрой (подавись!), и о нёмбыло не слышно до тех пор, пока Череп не попал в уличную перестрелку и не был ранен в голову. Впоследствии оказалось, что это стрелял Гитлер. Фюрер бросился к нему и принялся зализывать рану, но Иоганн толкнул его в грудь и исчез. К тому времени у него был Роджерс. До него недавно дошло, что Иоганну была нужна помощь. Стив помог ему восстановиться. Но Гитлер взбесился: как можно было его оттолкнуть?Так что, когда он столкнулся с Иоганном на улице, они тут же поцапались. Хейтлеру удалось зажать бывшего партнёра у стены, стиснув его руки. Иоганну очень хотелось врезать по роже, скрытой под "мешком," но не получилось, так что он врезал ему ногой в пах. Гитлер зашипел (больно), но Шмидта не выпустил, рухнув на него сверху, навалившись своей тушей так, чтобы тот не смог лягнуть фюрера ногой. Череп рыкнул и попытался вдарить Хейтлеру головой, но тот, опять же, не дал:- Иоганн... Да заткнись! Сейчас получишь...- Серьёзно? Если ты меня и зажал, так это только потому, что я этого хочу!- Нет, родной мой. Если я тебя и зажал, это потому, что Я этого хочу.- Ты мерзкий жид! Твоя родословная...- Ты говоришь моими словами. Но это не мешает мне добиться своего. Я же тебя люблю. И я сделаю тебе хорошо.- Да, мой фюрер? Именно поэтому ты меня мучал, когда я полюбил тебя! Доверился тебе!- Чшшш. Я мучал тебя, потому что не хотел, чтобы слёзы текли из твоих славных арийских глаз потом. Чтобы ещё кто-то, кроме меня, причинял боль тебе. Потому что ты только мой.- Ты законченный придурок, - выдохнул Череп и принялся отчаянно вырываться, потому что фюрер стал вылизывать у него за ушком. Вскоре он всё же понял, что ему нравится, взвыл с досадой, и прижался к массивной туше, принявшись мять мясистую задницу Гитлера.Фюрер забрал его домой; Иоганн высказал ему, что: "Скучал по тебе, идиот," и отсыпался остаток месяца. Ненавистник кайфовал, смотря, как спит его арийское солнышко. За три недели он уже успел несколько раз насолить Мстителям, построить всю Гидру, приструнить отца и сына Земо. Но однажды Гитлер заявил партнёру, мол цыгане донесли ему:в Латверии творится чёрт-те-что, от этого страдает Йормунганд, следовательно, надо что-то делать.А в Латверии и правда творилось нечто: Начиналось всё так:Жила в Латверии одна цыганка, Эмельда. Эмельда была ближе всех к Думу, в том числе и в плане жилья. Случилось так, что они сошлись с Йормунганд. Было такое, что она ночевала у Эмельды. Дум не возражал. Но она влюбилась, и стала подумывать, как бы украть Йормунганд. И случай представился; Кристофф опять в отсутствие Дума доигрался с аппаратурой, нажал не ту кнопку, и по всей Латверии объявили эвакуацию. Эмельда схватила Йормунганд, сунулась из дома, и... и... Дум! Уложив Йормунганд, учёный устроил разнос Эмельде, и всё бы ничего, но это повторялось ещё раза два, пока у Дума не сдали нервы...Из этого вышло, что Эмельду повесили, а её труп ещё долго висел на площади. И Йормунганд об этом ни слухом ни духом, зато цыгане очень даже всполошились и подняли бучу. Они донесли Гитлеру, что Дум сошёл с ума. Фюрер переполошился, так как Йормунганд имела отношение к скандинавской мифологии, которую он воспринимал как единственную религию. Виктор был очень умным. Ему было достаточно один раз взглянуть, чтобы всё понять. И вся эта буча не укрылась от его глаз. Он наставил везде камер, усовершенствовал систему защиты, но не успокоился. Череп и цыгане тщательно готовились к предстоящей краже.К тому времени Дум смекнул, что иногда лучше всего пустить всё на самотёк, и в ту ночь отбыл в ООН.За дело взялась Лялька, последовательница народной героини Эмельды.Йормунганд, как всегда, не спрашивали. Лялька просто схватила её в охапку и вытащила в окно. А дома у Яцека и Марики Джофранка, преемница Эмельды, объяснила, что, мол, находиться с Думом опасно, и что с переправкой через границу им помогут те двое геев, как им так звали...И тут в дверь постучались. Что было потом: крик, визги, объятия, вопли, как то: "Иоганн!""У-ти Господи! Кто это тут у нас так вырос?" (Ненавистник о Йормунганд) "А ты всё такой же," "Моё маленькое сокровище," "Ого! Вы снова вместе" и т. п. Часам к пяти они были на даче у фюрера (там, где раньше находился в заложниках Дитер). Скоро приехали Вайпер, Вольфганг с Еленой Беловой, двое его деток, - Андреас и Андреа фон Штрукеры, Генрих и Гельмут Земо, Зола со взрослой дочерью (Джет Зола, героиня. Упоминалась где-то в комиксах), несколько почётных солдафонов Ненавистника, как то: Дитрих с женой Магдой и трое их детей; молодые холостые Курт и Ганс. И начались великие злодейские каникулы, и воспаслись цыгане (Лялька и Джофранка), на одном лугу с нацистами.Тем вечером произошло вот что:Ненавистник выгружает свинину и тут же принимается резать салат.Череп:- Ну куда ты полез свиными руками!Оказалось, что свинина невкусная.Череп:- Вольфганг! Что ты туда положил?- Да не я это вовсе! Это фюрер.- Так, фюрер, что ты туда положил?- Киви ?.- И всё?!- Ja.Но цыгане уехали в Латверию, и все мало-помалу разбрелись спать. Иоганн без сил рухнул со своим фюрером в кресло, Земо расположились наверху, Зола лёг в гараже. Джет и Син улеглись на чердаке, Вольфганг с Еленой, отправив детей Дитриху и Магде, легли в комнате на втором этаже, ну, а сами Дитрих и Магда заняли весь верхний этаж, пристроив заодно и Курта с Гансом на диванчике.Вернее, пристраивала одна только Магда, знатная и властная дама с характером. Дитрих был у неё под каблуком. Ходили слухи, что Магда даже умеет управлять фюрером.Что было потом...Ясно то, что Шмидт решил из чистого упрямства разыскать Дитера. Он выяснил, что злющий фюрер, раздосадованный уходом (а ведь сам и прогнал) Черепа вместе с его Гидрой, выместил свой гнев на Дитере, находящемся у него в заложниках, и поместил того в психушку концлагерного типа, что стояли за почти девственный лесом вокруг нацистской дачи. Что радовало, так это то, что мелкий Шмидт (это Дитер) был на условиях особого содержания. Лежал не в холодном бараке на бетонной плите, а в тёплой палате. Ему не давали тех ломающих волю препаратов, от которых внутри всё раздирает. Правда, и не кормили. Хочешь есть - на снотворное.О побегах... Дитер осторожен и довольно труслив по натуре, он никогда не пытался бежать.Но то, что было хуже всего, произошло потом. Йормунганд, когда была на чердаке, нарвалась на груду каких-то материалов. Там чего только не было... Проект "Roten Sh?del," завал из учебников Дитера на немецком, какие-то бумажки из Гидры, напечатанные мелким убористым шрифтом, на которых виднелись подписи Иоганна и Адольфа. Несколько серых фотографий. Их было немного, но по ним можно было проследить всю историю Черепа. Вот Иоганн, ещё подросток, в эсэсовской форме стоит у кресла Гитлера, радостно ухмыляясь, выглядывая из-под козырька сытым довольным взглядом. А вот здесь же, только Гитлер сидел уже вполоборота к Иоганну и гладил его подбородок. А как Шмидт на него смотрел... Как на ангела. Вот здесь они на каком-то съезде. Череп заметно вырос и окреп, вот только он смотрит на фюрера всё с тем же обожанием. Ну, а фюрер глядит в сторону Геббельса. Здесь их четверо: Гитлер, Геринг, Блонди и Череп. Палач стоит, закинув руку за плечо опять заметно выросшего названого сына, прижав его. Шмидт, видно, закусил тонкую губу от избытка эмоций, и даже не косится на фюрера. Блонди чопорно стоит рядом с хозяином. Геринг чинно прикрывает руками своё хозяйство. А вот последняя фотография до треклятого "Roten Sh?del." Череп с Гитлером в обнимку на фоне Бергхофа. Вот Иоганн в своей маске-протезе один, на фоне базы Гидры.Но вот он уже в объятиях фюрера на фоне Альп.Здесь они двое склоняются над бумагами.Здесь Гитлера нет. Здесь Иоганн с Геббельсами. На коленях у Шмидта сидит маленькая Хедда, вот его тискает за шею Хельга. Потом ещё несколько чопорных фотографий из Рейха. Вот ещё бумаги. Они были хаотично разбросаны по полу, но Йормунганд смогла их собрать и вчитаться в смысл. Из документов она поняла, что у Черепа был приёмный сын Дитер Герман, носящий его фамилию. Что отец его бросил на произвол судьбы. И вот тут за подростка принялся Гитлер. Что из всего этого вышло, было ясно из следующей: подросток в психбольнице.Йормунганд первым делом засомневалась во вменяемости Дитера, потом в своей. Она встала, почесала в голове, подобрала документы, уложила их в ящик и вернулась на первый этаж. Шмидт что-то месил у плиты. Одного косого взгляда на Йормунганд хватило, чтобы понять, в чём дело, но никто из этих двоих не подал виду.Иоганн занимался чем-то странным; он вывалил в миску все яйца, которые были дома, старую детскую кашу, мёд из магазина, остатки манной крупы, лук, старый вонючий сыр, три давнишние картофелины, рыбу, суп фюрера недельной давности, варёную гречку, морковку, селёдку, свинину, кусок буженины, который привезла Лялька от знакомых фермеров, мук?, остатки детской овсянки, и ещё мякиш хлеба.Сложив всё в миску, Шмидт принялся измельчать всё это до однородной массы, а потом бухнул туда ещё муки и принялся вдохновенно месить. От готовки его отвлёк голос:- Иоганн, а что ты делаешь?Череп, подумав, обернулся. На искусственном лице возникла ухмылка.- Котлеты.Йормунганд подсунулась под локоть Шмидта и потянула носом:- Фюрер есть не будет.- Я знаю, - обезоруживающе просто ответил немец, поджав губы, и загадочно ответил: - Больше грязи - ширше морда. Главное, чтобы варёное.Поставив "котлеты" тушить, Шмидт принялся за очередной шедевр.Он свалил в кастрюлю по горсти манку, овсянку, гречку, перловку, рис и тыкву, предварительно усадив Йормунганд между делом перебирать гречку. Ну вот, свалив всё это в кастрюлю, он залил всё это водой и поставил варить.При этом Череп приговаривал:- Взять манку... овсянку... гречку... рис... Сварить... И отнести Золе.- А это кто есть будет? - кивнула Локинсон на "котлеты."- Съедят, - заверил её Иоганн.Этим вечером Шмидт схватил Йормунганд за шкирку, втащил её в машину и сказал:- Слышь, мы везём тебя в больницу.Вскоре прибежали Вольфганг и двое Земо.- Где Гитлер? - справился Череп.- Поверил, но как-то сомнительно. Его сейчас вызовут по срочному делу в Гидру.- Котлеты взял?- Конечно, - протянул Вольфганг товарищу контейнер.- Всё, едем, - машина сорвалась с места.За окнами виднелся лес. Вольфганг объяснил, что Йормунганд в случае расспросов должна говорить, что её везли в больницу с отёком Квинке. Иоганн прервал его речь:- А так, я думаю, ты знаешь, за кем мы приехали.Шмидт вылез из машины, и довольно быстро вернулся с Дитером. Не будем говорить о бесконечных вылазках Иоганна и Вольфганга в ту психбольницу. В первый раз им пришлось очень долго петлять по лесу, прежде чем выехать к зданию. Дитер коматозно облокотился на старшего Земо.- Есть хочешь? - с долей сочувствия протянул Вольфганг Дитеру контейнер. Тот быстро заглотал его содержимое.- Всё полезно, что в рот пролезло, - шёпотом прокомментировал Череп, обращаясь к Йормунганд, а потом громко:- Куда мы его положим?- Я предполагаю, что мы подержим Дитера в машине, а потом что-нибудь сообразим. Так, Дитер, лезь на заднее. Шмидт! Не видишь? Помоги ему! - подключился Генрих Земо. Гельмут же заснул, облокотившись на принявшего его и даже успевшего полюбить отца. Они стали ходить парой, прямо как когда-то Череп и Гитлер. Но они не ссорились, как Череп и Гитлер; вообще никогда не ссорились. Да и инцестов никаких не было, не подумайте.Шмидт, оскалившись, уложил истощённое тело Дитера на пол машины, куда Вольфганг предварительно положил меховую подстилку. На полдороги они наткнулись на бледную и растрёпанную Вайпер; видно, она долго бежала.- Ты чего? - проснулся Гельмут.- Проснулся! - яростно прокомментировал Иоганн. Не будь он выше по званию, он бы схлопотал от Генриха, а так тот ограничился только злобным фырканьем. Ситуацию спас чистый и звонкий голос Офелии:- Гитлер... Гитлер...Объяснять не пришлось. Из-за поворота высунулся бронированный Фольксвагенище.- Чего он? - быстро спросил Череп.- Он всё просёк с самого начала.Шмидт грязно выругался. Послышались выстрелы. Вольфгангу пришла в голову идеальная идея:- Йормунганд, знаешь, где дом? Да? Иди.Йормунганд быстро почесала по направлению к дому. Она не заблудилась.Гитлер словно этого и ждал. Он наехал на машину Черепа. Стекло разбилось на тысячи осколков. Он ещё раз лягнул машину в кювет. Из разбитой Гидровской тачки вылез окровавленный Иоганн с вывихнутой рукой и подошёл к Гитлеру.И вдарил ему оплеуху.Ненавистник схватил его за плечи и встряхнул. Земо и Штрукер тоже выбрались и уставились на этих двоих. Земо делали ставки, Вольфганг думал: вмешаться - не вмешаться. Шмидт с Гитлером слились в один комок и катались по земле. Из машины донеслось сморканье. Фюрер, лежащий на земле, пригладил Иоганна, чтобы тот остановился. Череп подавленно встал с Ненавистника и подумал: "Всё, пропал." Палач сунулся в разбитую тачку. Там, на полу, лежал Дитер, свернувшись в клубок. В следующую минуту он оказался у нациста на шее. Остальные удивлённо переглядывались.Гитлер (это было совершенно в его духе) начал ругать Черепа за то, что вот, из-за него пострадало невинное существо, хотя, насколько вы помните, виноват был только Гитлер, - он упёк Дитера в дурдом.Внезапно:- Эй! Замри... - крикнул Гельмут Земо. Тем временем Вольфганг щёлкнул нациста на камеру.- Это ж отличный плакат для пропаганды, - объяснил Земо, взял у Вольфганга телефон и показал Ненавистнику снимок. На снимке тощий блондин в тюремной робе трясся от плача, зарывшись в плечо держащего его в объятиях Гитлера. Фюрер довольно потрепал Гельмута по голове и отпустил.Они с Черепом спорили ещё полтора часа, пока не пришли к выводу, что Дитера надо бы уложить и покормить, но каждый остался при своём мнении. Это закончилось хорошо, но Череп не успокоился, и задумал убрать Гитлера. Всю следующую ночь он лежал без сна на их с фюрером постели, таращился на Хейтлера, что во сне прижимался к нему, ткнувшись башкой в шею названого сына. Казалось, что он спит, но с Разжигателем Ненависти никогда ничего не бывает точно.Вместо мыслей об убийстве мысли в голову Иоганна приходили идиотские и не в тему. Например, спит фюрер или не спит. Если спит, то снятся ли ему сны? Если снятся, то какие? Ненавистник во сне улёгся по другому, облапав торс Иоганна.А что, если ему снится он, Череп? А если нет? А Гитлер его вообще любит?Скорее, нет, - отчего-то грустно подумал Шмидт, цокнул языком, выбрался из объятий спящего нациста и пошёл вниз.Внизу сидел Зола. Череп достал вино, глотнул из горла и принялся обсуждать с ним свой план. Засиделись до полуночи. Начало уже светать, как Золу качнуло в объятия Иоганна. И они слились в поцелуе.К счастью, им уже надоело исследовать друг друга, когда ввалился злобный Гитлер. Представляете, какая хорошенькая картинка? Весь вспотевший, волосы взмокли, под глазами круги, а глаза - берегись!Это было часов в 5.Началась тирада на тему: "Иоганн, что ты не спишь?"Зола побелел от страха. Фюрер схватил партнёра за предплечье, и пинками повёл его наверх. Ему было не привыкать гнать людей пинками.В спальне они подрались маленько, но в итоге Череп уснул в объятиях фюрера, в тот час, когда в комнату проникли первые лучи утреннего солнца.На следующий день, вечером, Иоганна срочно вызвали в Гидру.Иоганн увидел, что машина фюрера всмятку, а сам он лежит на асфальте, завалившись на бок. Череп медленно сполз на асфальт и посмотрел в лицо трупа.Никогда ещё его фюрер не казался ему столь прекрасным. Он был совершенно бледный и как будто живой. Стеклянные глаза закатились и смотрели в одну точку.Иоганн, как заворожённый, глядел на ещё не остывший труп. Ему даже начало казаться, что Гитлер на него смотрит.В штаб Гидры Череп вернулся бледный. Вольфганг всё время сидел рядом с ним и увещевал не пессимиздить. Иоганн изображал, что он горюет. Но дома Иоганна ждал неприятный сюрприз, который заставил его поволноваться.Ему пришло сообщение от фюрера..."Дорогой мой. Я жив. И неприятно поражён тем фактом, что ты хочешь от меня избавиться. Мы ведь это проходили..?"Череп только и смог выронить устройство из рук и бессильно рухнуть в кресло.Вольфганг поудобнее уложил Шмидта и подобрал упавший телефон, уставившись в экран.Конечно, эта авария была подстроена. Вольфганг, конечно, помогал Иоганну. Гитлер, собака, был умным. Штрукер с досадой отметил, что предвидел события.Теперь только беречь Шмидта, потому что барон знал, что фюрер злющий. Но только Череп так не думал. Он проснулся и высказал барону, что принесёт себя в жертву. Чтобы Гитлер больше никого не тронул.Вольфганг еле сдержался, чтобы не залепить Шмидту пощёчину за его чёртов героизм.Штрукер только и смог потрепать Иоганна по плечу и уйти спать на диван рядом с ним, - а вдруг ещё чего учудит. Да, всю ночь Череп хотел то есть, то пить, но у него всё валилось из рук. За всё принялся Вольфганг. Утром Череп проснулся без малейших следов бессонницы, словно и не было всех этих хождений. С раннего утра он принялся убираться, заодно эксплуатировав всех.

Итак,Гитлер должен был объявиться ночью следующего дня. И этот день настал. Ну, не буду упоминать про истерику Магды, что кричала, что Череп должен уехать. Земо ничего не предпринимали. Ну как: Генрих взял сына и увёл его спать. Детей уложили на чердаке. Вайпер и Магда долго что-то им читали с обречённым видом.Йормунганд легла на первом этаже. Череп... решил напиться с Золой. Внизу. А потом запереть Золу в ванной и разобраться с Гитлером, так, чтобы он больше никого не тронул. Дитера было решено пристроить в гараже. Наступила ночь. Череп пристроился возле кровати Йормунганд. Вольфганг сидел в полной готовности. От нечего делать Шмидт принялся болтать с Йормунганд. Потом она задремала. Череп принялся ходить из угла в угол. Когда ходить надоело, попил воды и попытался свернуться в кресле. Заснуть не получилось. Потом пришёл Зола. Он всю ночь беседовал с Иоганном, а потом склонился к нему, и началось... На заре Иоганн отправил Золу спать, хлебнул вино из горла и только заснул, как послышался шорох, заставивший Иоганна вскочить.Это было на рассвете, примерно в пол-пятого утра. Вот уже перед ним недовольный, но вполне адекватный фюрер. Череп пошёл в атаку. И они закружились в смертоносном танце. Но вскоре Иоганн с изумлением понял, что находится в объятиях Хейтлера.- Что ты, мой мальчик, я же не драться с тобой пришёл.Вот здесь сунулся Вольфганг, и с удивлением понял, что они, похоже, помирились. Вон Череп в объятиях Гитлера на фоне золотой зари. Штрукер успокоился и пошёл спать. Иоганн весь обмяк на своём лучшем враге.- Ты что, заснул, что ли? Иоганн, - потеребил его Ненавистник. - И ты всю ночь не спал, подозреваю, что не одну, - молвил суперзлодей, сгребая ноги своего названого сына, сажая его на стол и одновременно выдавая ему зуботычину. - Что же ты ерепенишься, ведь знаешь, что без меня не сможешь? На, - Иоганну протянули лошадиную дозу таблеток и воду. Шмидт безразлично заглотал то, что ему дали, встал со стола, и почувствовал, что ноги подкосились, а он опять лежит на руках лучшего врага.Что было дальше, он не помнит.А всю следующую неделю Ненавистник развлекался, смотря, как Иоганн спит. Нет, время от времени Шмидт просыпался, но только для того, чтобы его опять уложили спать. Всё то время, когда он бодрствовал, то слышал от фюрера, какой он хороший, когда спит. В первую же ночь после недельного сна началась чертовщина.Дитер опять подобрал щенка... Шмидт сказал, что собака будет жить на улице, потому что собак не любят ни он, ни Земо. И Дитер отправил собаку на улицу.Череп всю ночь был на стрёме.Ну вот. Только Иоганн уснул, послышался скрип, ор и шорох. В их с фюрером спальню ввалилась зелёная от злости Йормунганд, топая, как слон, и заорала:- Внизу собака!!Гитлер махнул рукой и предложил ей идти спать к Синтии или Земо. Но Череп встал и пошёл разбираться.Как ни искали, собаки дома не нашли. Дитер спал. Тогда Иоганн разбудил виновника торжества и обнаружил собаку у него в штанах. Сунувшийся Гельмут Земо предложил вымыть Дитера и уложить его. Череп помахал им рукой, ещё раз напомнив, что все звери живут на улице, и пошёл спать. Долго Шмидт не проспал. Его разбудил девичий визг, доносящийся из ванной. Иоганн устало потащился на первый этаж. В ванной он обнаружил совершенно мокрых Земо и Йормунганд, уже успевшую прийти в себя.На дне душевой кабинки сидел дрожащий мокрый серый комок. Возле него в желтоватой каше корчились и вились тонкие белые черви, напоминающие макароны.Оказалось, что Локинсон и Земо вычесали у собаки блох, начали мыть, и тут пёсика вырвало, и из него полезли паразиты. В проёме двери показался Дитер с виноватым видом и сказал, что он давал собаке глистогонное и даже без спросу убрал рвоту, но всё равно получил от Шмидта. Получили все. Трогать собаку Иоганн из принципа отказался, настоятельно посоветовав скорее домывать пса и уложить Дитера. Череп долго не мог заснуть. И вот, когда он всё-таки задремал, то вскоре был разбужен грохотом, запахом горелого мяса, матом и воплями. Тогда он разбудил фюрера, и как танк попёрся вниз.Внизу была драка. Йормунганд пыталась задушить Дитера подушкой, а он вцепился ей в волосы. Земо поливал обоих водой из баклажки. Рядом валялась сковородка с пригоревшим веществом, напоминающим кал. Вещество распространяло отвратительный смрад. Дело было так.Земо пошёл спать в гараж к Золе, чтобы не разбудить Генриха; Йормунганд пошла наверх и свернулась клубком на полу у Магды. Дитер... Дитер тихо пристроил чистую собаку, оказавшуюся йоркширским терьером, смешанным с какой-то другой породой, в прихожей, и понял, что раз собаку не кормили, значит, она голодна. Так как еду таскать без спросу ему запретили, подросток пошёл на помойку, и взял там испорченную тушёнку. Вернувшись домой, Дитер принялся подвергать мясо термообработке.А пока мясо жарилось, он пошёл играть с собакой. Ну вот, Дитер заигрался, и мясо пригорело... Запах разбудил Йормунганд, а визг - Гельмута.Но вот проснулся Генрих... Генрих без разговоров запер Дитера в холодном подвале, чтобы тот не наделал делов. Подтянувшиеся Шмидт и Гитлер одобрили его поступок, пообещав ещё и потом накостылять подростку, и все разошлись, - Гельмут Земо пошёл спать в гараж.Йормунганд заснуть не могла из-за скрежета в подвале. А через два часа, то есть часа в четыре ночи, к ней в гостиную нагло заходит Дитер со своим пёсиком, и давай с ним играть! и ещё говорить, что он сам - Земо. Тогда Йормунганд разбудила Магду, и они вместе сделали вывод, что или Дитер сошёл с ума, или...- А кстати, где Земо?Пришлось будить Генриха.Спустившись в ледяной подвал, Генрих обнаружил дрожащий спящий клубок, и понял, что... Не помня себя от злости, он запер в подвале не наглого Дитера, что потом притворился Гельмутом, а собственного сына. Ну, всё хорошо, что хорошо кончается. Гельмут открыл глаза и протянул к недоумевавшему отцу ледяные руки. Генрихприложил к себе дрожащего сына. Ну, а потом Гельмут уснул на рассвете, зарывшись в пушистый воротник Генриха, что заснуть уже не мог. И, конечно, заболел. Но это не так важно. По вечерам стали замечать чёрную тень, бродящую вокруг дома. А когда Дитер выглянул ночью в окно, и увидел, как тварь заглядывает в дом, увидел её страшные пустые глазницы, все подняли бучу, и стали гадать, что этой твари надо. Земо ничего не предпринимали. Магда устроила разгон и истерику. Дети моментально сочинили кучу страшилок и анекдотов. Только Гитлер был себе не уме. Он запугал весь дом, сказав, что твари нужна жертва. "Арийская кровь."Магде, например, он сказал: "Оно сожрёт твоих детей," вообщем, каждому ударил по наболевшему. Ну, кроме Земо, который смекнул отправить Гельмута в деревню. Фюрер, запудрив всем мозги, запретил выходить на улицу ночью. Только Иоганну Разжигатель Ненависти не сказал ни слова. Следующей ночью Шмидт пристроился спать внизу, рядом с Йормунганд. Только той ночью он не спал, а, сидя в кресле, таращился в окно, словно ждал чего-то.В дверном проёме показался Разжигатель Ненависти. Череп бесшумно встал с кресла и подошёл к нему. Хейтлер, обняв Иоганна за плечи, уволок его в тьму.Послышался скрип двери, хлопок и щёлканье замка. Йормунганд вскочила. Интуиция подсказывала ей: ничего хорошего не случится. И тогда она сиганула в окно, знатно поранившись об стёкла, извозив в крови всю ночную рубашку, а под утро вернулась довольная, с зажившими ранами. Итак, план Ненавистника: внушить всем, что тварь хочет жертвы, и под этим предлогом поквитаться с Иоганном, принеся его "в жертву." Тем временем Подстрекатель (да, это очередной перевод прозвища Hate Monger) целился в смиренно сидящего (но связанного, на всякий случай) перед ним на коленях Шмидта, который наивно думал, что его сейчас принесут в жертву. Дохлый слабенький фонарь освещал светлые глаза Иоганна, что без страха таращились в дуло. Впервые у Адольфа перед убийством задрожали руки. Оба не поняли, что произошло. Нацистский палач спустил курок и попал Иоганну в плечо. Сначала Иоганн подумал, что Адольф его чем-то тёплым облил. Хотел встать, но тут подступила боль. И какая! Шмидт, чтобы не перебудить дом, молча осел на асфальт. А вот фюрер словно опьянел. Он вплотную наклонился к истекающему кровью Иоганну и начал со всей ненавистью вдавливать гильзу в его плечо.- Ну всё, Иоганн, ты отмучался, - удовлетворённо ухмыльнулся злодей и приставил к виску главаря Гидры дуло.И, ахнув, отстранился. Тусклый луч фонаря ответил пропитанные кровью, кажущейся чёрной, одежды двух психов. Осветил, как Иоганн закусывает губы, тычет носом в плечо, болезненно шипит, сжимает кулаки, и не знает, куда деться от боли. "Впервые, может, эта дума в мозгу отравленном зажглась..." Да, Хейтлер впервые не смог выстрелить в это истекающее кровью существо. Он вновь наклонился к Шмидту и начал лихорадочно то освобождать его от верёвок, то зажимать рану, несмотря на то, что руки не слушались. И наконец он сгрёб Иоганна в охапку, время от времени толкая истекающее кровью тело к себе. А тот, при всём своём бешенстве, пытался обнять врага за плечи, боясь свалиться.- Убью тебя, урод, - прошипел Череп и харкнул на своего несостоявшегося убийцу кровавой слюной.- Чшшшш... Конечно, - как-то растерянно согласился тот, пытаясь пригладить раненого главаря Гидры дрожащей рукой.- И что он?- Сыворотка в его крови сделает всё сама, правда, потребуется несколько дней на восстановление. А сейчас он просто спит, - заключил Вольфганг, поглаживая руку раненого товарища. - А вас, мой фюрер, я не понимаю. Это такая ваша любовь, чтобы простреливать ему конечности? Если по-вашему любовь - это мордобой, то вскоре вам уже ничего не поможет. И чёрта с два я отсюда выйду, а то чего-нибудь ещё сделаете, ума хватит.Фюрер уязвлённо кивнул на слова барона и вышел.А тварь... Она с тех пор и не появлялась.На третий день Шмидт проспался.- Иоганн, - потеребил его Хейтлер. Водянисто-зелёные глаза, смотревшие в потолок, уставились на фюрера.- Ты... Болит что-нибудь?- Не знаю, - потерянно ответил Шмидт, но его глаза не смогли скрыть осмысленного огня дикой ненависти и жажды мести. Ещё неделю Иоганну пришлось ходить, опираясь на плечо своего врага, и вынашивать следующий план мести: хитроумно натравить Магнето, на Подстрекателя, запереть ихи взорвать.Да, так всё и произошло. Это была тёмная августовская ночь. Вся их тусовка ехала в минивэне забирать Гельмута из деревни. Дети Магды и Дитриха отчаянно шумели, то прыгали по машине, то забирались всем на ручки, то включали музыку. Все, у кого была хоть тень мысли сделать детям замечание, сталкивались с бешеным взглядом Магды в тёмной подводке. Дитрих дрых. Йормунганд тоже спала, забравшись в багажник. Вольфганг сидел за рулём. Шмидт ворчал, что:- Не прошло ни секунды, чтобы Хейтлер ко мне не полез!- Он тебя любит! - глухо донеслось из багажника (см. Йормунганд)- Такая любовь... - улыбнулась Магда. Фюрер, и правда, то понюхает Иоганна, то поцелует, то уткнёт нос в шею, то полапает, то за горло схватит, то пощекочет, то сгребёт в медвежьи объятия, то потеребит. Никакого житья.- Если мне Шмидт сегодня поспать не даст, я его убью,- послышалось со стороны Подстрекателя. Внезапно поступил сигнал о нападении Магнето на штаб Гидры. Шмидт и Гитлер сорвались...Закончилось это тем, что Череп запер обоих в зале с Космическим Кубом, и смылся. Ему вслед прогремел взрыв. В два ночи Иоганн был уже дома, но ему, несмотря на мотальный день, не спалось. В пол-шестого утра раздался яростный стук в дверь. Шмидт, только успевший задремать в кресле, пошёл открывать. На пороге стоял...Злющий-злющий и угорелый Разжигатель Ненависти.Несколько секунд оба просто таращились друг на друга, пока Подстрекатель не отодвинул Шмидта с прохода и не закрыл дверь, а потом схватил Черепа и прижал к стене, требуя объяснений. Иоганн же решил сменить тактику и наораться всласть:- Что пялишься, а? Ублюдок? Хочешь сделать мне больно? Ну давай! Делай! На, подавись, дегенерат! Подавись ты...- Иоганн...- Да, и ещё можешь меня пристрелить к чёртовой матери, потому что надоело всё мне!! Всё, урод, - рыкнул Череп, вынимая пистолет. - Только тронь!Враг был спокоен...- Давай, - ухмыльнулся он. Шмидт поймал взгляд карих с золотистыми прожилками глаз, кажущихся прозрачными. Очи тоже ухмылялись. И он не выдержал этого взгляда, отвёл свои серые в сторону.- Не смогу...Они ещё долго таращились друг на друга, не зная, что делать, и никто ничего не предпринимал, пока Подстрекатель не приблизился вплотную к партнёру. У обоих не было желания драться. Чуть позже Иоганн очутился в удушающих объятиях, обозначающих глобальное перемирие. Сначала его закинули на плечо и отнесли на диван, потом пытались напоить. Гладя фюрера, Шмидт думал, какие у него планы на партнёра. Иоганн считал его оччень симпатичным (ну, это на вкус и цвет...). Главарю Гидры не помешал бы такой телохранитель. Только сначала надо б как-то обчистить Адольфу мозги, чтобы был как Рамлоу. Какая жизнь тогда бы началась... ходил бы за Иоганном маршем такой палач в жутком мешке и наподдавал всем его врагам. Вообще, Иоганн всегда сам колошматил всех врагов, но с этого никакого кайфа. Другое дело, когда натравливаешь. А в глазах других они стали бы идеальной семьёй. У фюрера на идеальную семью и на Иоганна тоже были планы.Для начала надо поставить Шмидта в зависимость от себя, но не делать из него Рамлоу, не ломать, а то не интересно. Чтобы был такой покорный-покорный... Надо лишить его силы, оборвать крылья, чтобы в любой момент можно было поколотить, причинить боль. Враги - ерунда, с ними Ненавистник и сам расправится, даже если придётся разбираться ещё и со врагами Шмидта, защищая его, безоружного. Это он потянет. Потом выдать Иоганна замуж за себя. И, наконец, добиться высшей степени искренней преданности.А Подстрекатель под мухой тут же выболтал Иоганну все свои планы на него, ну, потому что был бухой, а ещё в MARVEL действует такой закон: "Что бы то ни было, скажу я план врагу"- ...У нас начнётся прекрасная жизнь, майн фройнд...Но дело в том, что на Шмидта алкоголь не действовал из-за сыворотки, но он, чтобы облегчить себе жизнь и выиграть время для плана, пьяно толкнулся в грудь лучшего врага, обвив его руками. Его тут же повалили на диван; раздался скрип и треск.Суперзлодей наблюдал, как тяжело дышит и возится Иоганн под его ласками. Главарю Гидры и впрямь было тяжко. То и дело слышалось:- Уйди!- Издохни!- Да оставь ты в покое мои уши!- Прекратииии!- Хватит! - рявкнул фюрер. - Хватит меня трогать своими ручками! Они холодные, противные, и...Фюрер поднялся с Иоганна, надавал ему по рукам, и продолжил. Пока тот не лягнул Подстрекателя со всей дури, и не прошипел:- Давай уже быстрее!Ну всё.Ему надоело... Подстрекатель выдал Шмидту зуботычину и не дал ему кончить.Ага, всё вышло боком и кончилось дракой. Но не это важно. Вся соль в том, что Иомат запомнил, что ему выложил бухой фюрер, и ему это не понравилось. Следовательно, Череп стал искать то, что его наиболее цепляет за живое. Кто-то нежный, слабый, за кого Шмидт переживает, и кого можно завезти куда-нибудь и навсегда лишить Иоганна покоя. Кто это..? Дитер.Черепа всю жизнь учили: избавляйся от того, к кому привязываешься. А то будешь уязвим.Ночью того же дня.- Дитер! Эй, проснись, дебил.- Иоганн?- Да, я. На выход.- Зачем?!- Тихо ты! Сказал: на выход.- Но за...- Дегенерат ты и придурок!Дальше Дитер ничего не помнил, только глухой удар по башке. Очнулся он скрученный в подвале. К стене привалился Иоганн, и у него было такое выражение лица, как в Хансельбауэре, перед перед попыткой прикончить Гитлера. Ох, если бы он его тогда застрелил! Ну ладно.- Слышь, Шмидт, это то, о чём я думаю?Иоганн невнятно хмыкнул.- Куришь?- Чё? Нет! Нет, нет, я не готов!Череп, не изменившись в маске, освободил подростка, и, подумав, выдал:- Иди. Свободен.Дитер оглянулся и побежал, быстро заперебирал ногами. И тут... Тогда случилось непоправимое. Он ахнул и свалился.И тут стал ангелочком. В Раю его встречали и бабушка, и любимая собачка. А на бренной земле, свернувшись комком, держа все мускулы в напряжении, под дождём дрожал убийца, всю ночь прижимая к себе не остывший труп, и не плакал только потому, что не умел. Из-под сизых туч показалось солнце, наполнив весь мир золотистым сиянием иокрасив половину неба в тот же цвет.Из дома высунулся Адольф и склонился над дрожащим партнёром.- Что не спишь? - проворчал Подстрекатель.- Я убил его! - почти крикнул Иоганн, сжимая в закоченевших руках труп с открытыми глазами.- Тихо ты, - прошипел фюрер. Он закрыл дверь, взял партнёра и отволок его за дом.- Урод! Как ты мог убить невинное существо!? Варвар! И какой же ты мерзкий самозванец!! Слышишь?? Коридорный! - так срывал Хейтлер ярость на Иоганне, то и дело наподдавая ему. Ну, конечно, Шмидт связал ему руки. Уничтожил последнее, что любит. Ненавистник колотил его, обзывал, тряс. Но не получал никакой реакции в ответ; Череп просто таращился на него, даже не пытался дать сдачи. Фюрер выдохся и замер, в упор смотря на главаря Гидры. Тот всё так же пристально таращился в карие глаза. Нацист попытался пощёлкать у Шмидта перед глазами, потрясти его, позвать, наорать в ухо, дать подзатыльника.- Ублюдок, - ругнулся Гитлер, дав ему ещё один тычок, и крикнул в ухо: - Садись в машину, урод!Они с Вольфгангом всё же закопали Дитера. Всё утро Иоганн просидел в апатии, а потом вернулся к своим делам в Гидре. Копался он до ночи. И весь день Адольф злобно на него зыркал, еле сдерживаясь, чтобы не схватить партнёра и не поколотить его как следует.Череп всё ковырялся в бумажках в кругу тёплого света лампы, хотя время было уже далеко за полночь. Из коматозного состояния его вывел стакан воды и горстка таблеток, поставленные ему прямо перед носом.- Вот, урод. Пей и ложись.Потом Иоганна грубовато толкнули на кровать, уложили и подоткнули одеяло. Он мгновенно отрубился.И так изо дня в день - тычки, утром таблетки, перед сном другие. Голова работала одна на двоих, - Вольф думал, Череп приводил в исполнение. Всё получалось так, как фюрер хотел. Он увёз Шмидта в съёмную квартиру у чёрта на куличиках, чтобы никто не мешался под ногами. Иоганн без разбору глотал все таблетки, что давал ему Подстрекатель. Ещё фюреру пришлось, как он и предполагал, разбираться с врагами Черепа. А как-то Каратель пробрался в Гидру и открыл стрельбу. У Иоганна наблюдалась лёгкая потеря координации вследствие таблеток. Когда в Шмидта прицелились, он не понял, что происходит, пока его не оттолкнул Адольф.Всё замерло.Тут же из глаз фюрера метнулись снопы мощнейшей энергии, и попало это в Карателя. Тот зашипел и потерял сознание.А Ненавистник обернулся к Иоганну, уже успевшему подняться с пола.- У тебя кровь, - вымолвил обергруппенфюрер, приблизился к Разжигателю Ненависти, и вытер кровь своим рукавом. На задворках его сознания мелькнуло, что это один из немногих случаев, когда фюрер ловит пули вместо него, а не наоборот. А фюрер, кстати, подумал о том, что потерять объект для тычков так же больно, как и любимого человека, и, подумав, прижал Иоганна к своей крепкой туше, склонился к нему, и впился продолжительным поцелуем впервые за долгое время. Череп по инерции закинул руки ему за спину. Зато той ночью Иоганна ждала куча-мала возни...- Эй ты! Чёрт верёвочный! Как ты можешь спать, когда я ранен??- Что там, мой фюрер?- Ты такой урод. Я ранен!- Сейчас... - шарит рукой Иоганн, ища выключатель. Раздаётся щелчок, и:- А ну, выключил свет, выродок! Мне от света больно, как же ты не поймёшь?А потом, только Иоганн задремал:- Шмидт! Быстро принёс мне воды! БЫРО!!И Череп смиренно принёс воды. Адольф гонял его всю ночь. Под утро Иоганн взял покрывало и пошёл спать в коридор на диван, но его грубо стиснули в хватке.- Куда пошёл, б**ть? Ты! Неблагодарный урод! Лёг на место!- Ты бы хоть помылся, а то меня от тебя тошнит. От тебя несёт, как из конюшни.- Ты беременный, у тебя токсикоз?- Тьфу, Адольф, ты как свинья.- Ты свинья и я свинья. А ты ещё и беременная свинья...На следующий день оказалось, что Магнето вызвал Иоганна на стрелку. Ну, разумеется, Шмидт пришёл с Хейтлером, так как последний его никуда не отпускал без себя.На заброшенном складе, скрестив руки, стоял Макс. Увидев Черепа с Гитлером, он фыркнул:- Тьфу. Вот вся ваша сила - в стаде. Когда двое на одного. Хайль геи!- Заткни свой рот, мутант. Иоганн сейчас небоеспособен.Иоганн хмыкнул, поправил свой пояс и погладил плечи своего партнёра с самодовольной ухмылкой. Партнёр подарил ему восторженный и преданный взгляд из-под лохматой чёлки.Да, всё получается так, как Шмидт и хотел.