1. (1/1)

?Будет звук, не пугайтесь?, — чужеземка улыбалась, люди смотрели недоверчиво.И звук был.Маленькая Эви закрыла лицо и спряталась за мать: крик странной машины её напугал. И храбрейшие охотники отпрянули. А Самар в нём почудилось это дивное ?ци?. Другой, совсем другой мир.?Плёнку ещё проявлять надо, это долго и трудно. Не уверена, смогу ли здесь, — продолжала гостья. — Но в конце концов получается фотография. Картинка?.Она протянула отцу блестящую карточку. Тот, повертев в руках, передал другим. Все стали разглядывать.?Как рисунок?, — сказал он.?Как рисунок! Только его никто не рисует?.После, когда чужеземку накормили и оставили отдыхать, Самар к ней подошла — не могла не подойти.?Можно посмотреть? Картинку???А чего ты раньше не попросила?? — удивилась девушка.?Молодым не давали, — пояснила Самар. — У вас ведь не так, правда???Как знать, как знать, — гостья чему-то внутри себя улыбнулась. — Ну, не стоит мне удивляться, я знала, куда ехала, да? Держи, посмотри. Как тебя зовут??Глаза у неё были прозрачные, словно льдинки в светлые дни. Искрились на солнце. Волосы светлые, рыжеватые, как у одной тырзынской девчонки, что всегда прибегала по вечерам.?Самар. Первая дочь Щуны и Енько?.Лицо у неё было подвижное, полное сиюминутных чувств, как у ребёнка. Все люди с юга такие, но эта — эта совсем похожа на Эви, а той и пяти лет не исполнилось.Чужеземка каким-то образом почуяла благодарную слушательницу — принялась рассказывать про свою работу. Как важно, чтобы свет правильно падал, — Самар кивала, охотники так же говорят: следи за тенью. Как смешивать кристаллики из баночек со сложными названиями, наводить растворы, опускать бумагу. Самар думала: это прошло, как могло не пройти. Но каждое новое слово она ловила жадно, как летние цветы пьют каждый луч солнечного света, спеша жить.Всё о другом, другом мире.Аля из далёких мест приехала, намного дальше Тырзы. Тырзынские на неё показывали пальцами и шептались за спиной. Женщина, которая когда-то в другой жизни смеялась над Самар за то, что та не могла справиться со спичками, круглыми глазами глядела на Алины баночки и инструменты. Они приехали втроём, старые знакомые и чужеземка. Женщина прятала глаза, мужчина сторонился вождя. Аля улыбалась и втолковывала что-то на знакомом вроде бы языке, но половину слов Самар не понимала.— Склонись над ним, — командовала гостья. — Брови нахмурь, как будто сосредоточена.— Зачем?— Чтобы видно было, как ты занята. — Она вздохнула. — Послушай! Не нужно, чтобы было как на самом деле. На фотографии всё должно быть концентрированнее... э... Живее, сильнее, понимаешь?— Как в сказках? — спросила Самар.— Да, — облегчение, сносящий всё на своём пути порыв чувства на лице. — Как в сказках.Самар свела брови, пристально уставилась в кипящий котелок.?Ци!?— Здорово получилось! — Аля расплылась в улыбке.— Ты же не видишь, как получилось.— Я знаю, — хмыкнула она.От соседнего костра косились. Не доверяли они этой девочке и её занятию. И что Самар с ней стала водиться, никто не удивился.Она набрала в грудь воздуха и замерла.Мягкое, но отчётливо вопросительное выражение на лице Али что-то в ней перевернуло.— Можно я тоже попробую?Гостья задумалась.— Этому ведь учиться надо, — протянула она. — Знаешь, сколько я материала перевела? А у меня запас большой, да ведь не бесконечный.— Ясно, — кивнула Самар и стала перемешивать мясо.Аля собрала своё устройство в сумку и развернулась — уходить.Прошла шага три по оголившейся недавно земле.— Ладно, — сказала она. — Приходи, как освободишься. У вас тут пока и ночью свет есть — совсем хорошо.— Правда? — спросила Самар.— Ну. — Чужеземка пожала плечами и направилась прочь, сгибаясь под тяжестью сумки.После ужина все разбрелись. Аля, полдня просидевшая внутри, разбирая свой чудо-аппарат, вышла, как только чум наполнился голосами и теплом. Самар выскользнула за ней.— К озеру проведёшь? — спросила гостья. — Природу трудно испортить, а снимки для журнала пригодятся. Всё равно делать нечего, пока бригада не приехала. Журнал — это вроде книжки. Знаешь же, что такое книжки? Но потоньше. Чтобы люди узнавали, что в мире делается. Ну вот напишут про вас статью, фотографии приложим. Там же никто не знает, как вы живёте. Хотя основная задача — плакаты, конечно. Не понимаю, почему бы им художника не послать, чтобы живую натуру видел, а не с картинок срисовывал, но как есть. Освоение Крайнего Севера — только про него и будут говорить через полгодика.Губы у Али мёрзли и двигались неохотно — к концу речи понять почти ничего было нельзя. Потому манты и молчат часто. Но она пришла с южных земель и радостно схватилась за новую тему.— Интересно, почему оно не замерзает? Горячий источник, да? Я слышала про такие где-то на севере Европ. А вода тёплая? Хотя ладно, я не умалишённая, чтобы лезть. Наверняка сделают заголовок вроде ?Священный источник Севера?. У нас теперь любят искать своё, самобытное, не скатанное у Европ, в культах особенно. Расскажешь мне? У вас же даже шаман есть.И впервые за всю речь замолчала вопросительно.— Ванхо, — согласилась Самар. — Вряд ли ты с ним поговоришь, чужаки не должны прикасаться к нашим духам. К нам и до тебя приходили, пытались.— Выгнал?— Выгнал.Аля закусила побелевшую губу.— А почему не должны?— Им это не понравится. Вы не почитаете природу. Валите деревья, убиваете больше, чем вам нужно.— И ты тоже считаешь, что это неправильно?Она поглядела пристально.— Нельзя убивать без нужды. Мы им обязаны — деревьям, собакам, оленям, озеру.— Почему же ты тогда..?Конечно, она слышала. Наверняка от тырзынских.— Это было давно, — оборвала Самар. — Я ничего не понимала.— Сейчас понимаешь, значит? — прищурилась Аля. — Зачем же со мной ходишь?— Тебе помощь нужна, а больше у нас никто и половины твоих слов не разберёт. Кроме вождя, но он занят. И матушки, но она вас презирает.— Ладно, — вздохнула она, расстроилась даже. — Пришли вроде. А зачем учиться-то хочешь?Самар промолчала.Озеро тоже хранило тишину. Прийти сюда было кощунственно, сюда, где духи могут подойти ближе всего к миру людей. Но Самар об этом не сказала. Место было хорошее, вдали от глаз племени, и Але подходило.Так дни и шли — через угрюмые взгляды, через сходящий снег, через вспышки и стрёкот. Распустились цветы, Эви к гостье привыкла и перестала тенью маячить над ней каждый раз, когда та спала.Самар знала: если уйдёт теперь — не вернётся уже никогда.Они приехали в ливень. Человек двадцать, крепкие мужики с бледной кожей и бородами. Главный их казался моложе всех — как в тех сказках, где ловкий мальчишка обставляет опытных охотников и заслуживает всеобщее уважение. Одну из них Самар всегда рассказывала детишкам в Тырзе, коротая с ними вечера.— Настиг на середине пути, — улыбался ловкий мальчик. — Провожатый сказал — пережидать бесполезно.Они разбили лагерь за деревней, привезли с собой мясо в банках — точно таких, как та, в которую кидали окурки в том доме, никогда Самар не принадлежавшем. Умно сделали, что привезли. Кормить такую толпу каждый день вождь бы не стал, но на первый ужин они могли бы рассчитывать — однако не стали.В чуме ели в тишине. Присутствие чужаков тенью ложилось на всякое движение. Дети притихли над чашками, мать бросала на Самар слишком знакомые взгляды. Неизведанное надвигалось, и всякий слышал его поступь.Неделю Аля ходила к рабочим, болтала с ними о том, что только они, прибывшие с южных земель, понимали. Неделю Самар не покидала деревни. Казалось, выйди она из стана, отойди на шаг всего — лёд треснет и рассыплется под ногами. Бросила пытаться фотографировать, тем более что фотографировала Аля нынче увеличивающийся котлован и закутанных в куртки мужиков. Самар не подходила, Самар знала: в этой метели она потеряется окончательно. Замёрзнет в сугробах, пусть только началось лето, — и никто не приедет спасать.Семья одобряла молчаливо. Племя одобряло молчаливо. За спиной — она уверена была — ни слова не сказали, как и в лицо. Но Аля читала по неподвижным губам. Не спрашивала, не звала.Но не сдаться было нельзя. Кровь охотников, она слышала зов пустыни.