5. Волей Белого Короля... (1/1)

Серые, клубящиеся облака скрывали привычную лазурь неба. Белый хлад обжигал щеки и робко покалывал кончики пальцев. Зима. Пора тоски и легкой печали, пора заката и смерти. Пора меланхолии, размышлений и вопросов без верных ответов. Но, вместе с тем, время тишины и умиротворения, время рассвета и подготовки к рождению новой жизни. Время надежды в ожидании лета. И, конечно, час власти снега. Сияющего одеяла, что нежно обволокло Вейл.Снег был везде:Поднимался громадой сугробов по обочинам мостовой.Свисал с козырьков крыш, норовя плюхнуться замешкавшемуся прохожему прямо за шиворот. Игриво блестел узорами на витражах окон.Белыми хлопьями ниспадал от серого воздушного моря, застилал дорогу и громко скрипел под подошвами крепких сапог. Некто шел, кутаясь в болотного цвета пальто. Одинокие снежинки бились о линзы очков и погибали, обращаясь каплями влаги. Их сестры шапкой ложились на непокрытую голову, покачиваясь в такт движениям седых прядей. Трость отбивала известный ей одной ритм.А на губах играла улыбка. Тому была причина — он любил зиму. Любил яркие блики при свете солнца, как и монохромную бледность, коли звезда пряталась за ширмами туч. Он любил зиму, потому что, казалось, сам ходвремени стынет, позволяя собраться с мыслями, обдумать будущие ходы. Как собственные,так и чужие. Да, мужчина любил зиму. Только зиму — прозябать на морозе, пусть в этот день шкала градусника и замерла на жалких минус пяти, ему совершенно не улыбалось. Впрочем, ноги уже принесли его к конечной точке пути. Кафе “Гармония”. Или “Мирное время” — название писалось на старо-мистральском, а потому могло трактоваться по-разному. Однако, что так, что иначе, слова верно передавали посыл: в заведении принимали и людей, и фавнов. Затянутая в перчатку кисть коснулась округлой ручки. Звон наддверного колокольчика оповестил хозяина о новом визите. Менеджер, не отрываясь от приготовления кофе, встретился взглядом с вошедшим. Золотые, без белка, глаза старой совы, или скорее умудренного филина, приветливо мигнули. Посетитель повторил жест — они знали друг друга слишком давно, чтобы оставаться просто знакомыми. Пальцы побежали по пуговицам пальто. Кроличье ухо, покрытое белой шерстью, робко дернулось. Фавн-официантка, что работала в кафе на полставки, оторвалась от свитка и подняла голову. Только для того, чтобы через секунду вернуться к экрану — личность человека у вешалки была ей знакома. Кем нужно быть, чтобы не узнать директора Озпина? Особенно если он входит в число постоянных клиентов. Кроме того, всему персоналу известно — их услугами тот не пользуется, предпочитая общаться со старым другом. А помимо директора посетителей, читай, и нет— ещё один мужчина также предпочел её общество шефу. Такой непопулярности заведения, по мнению девушки, было две причины: Первая — утро четверга, когда первая волна страждущихсогревающего в холодные будни тепла уже прокатилась, но новый прилив еще не достиг приветливых берегов. А вторая… Она сама. Точнее—её и шефа наследие. Гриммовы свисающие лопухами ушки! Гриммова лоснящаяся на солнце мягкая шерсть! Гриммовы шепотки за спиной и взгляды, пронзающие спину раскаленным прутом арматуры! Если бы… Ах, если бы она была человеком. “Вот только никому не дано выбирать, когда, где и кем ему суждено родиться…” – стенки свитка больно впились в ладонь, так сильно она сжала последнюю. Впрочем, спустя миг вспышка гнева сошла на нет – за шестнадцать лет ненависти привыкаешь ко многому. Даже к собственному уродству.

Так что, да, главная причина их непопулярности – наличие у части персонала рогов или лишней пары ушей. За это “Гармонию” любят, в основном – в обществе фавнов. И за это же ненавидят. Пару раз кафе даже пытались закрыть. Радикалов из числа людей не устраивало заведение, заправляемое “грязными животными”, в самом центре Вейла. Действовали они разными способами: от судебных исков, до более… прямых методов. К счастью, последние разрешались, стоило группе незваных гостей лишь завидеть закрепленный над стойкой меч. Изящный клинок, формой копирующий птичье перо – напоминание о прошлой работе менеджера. Никто не хотел связываться с одним из сильнейших воинов прошлого поколения. Что до судов – очень сложно давить на Охотников, что бывших, что действующих, через государственный аппарат. И особенно сложно, если Охотнику благоволит первый человек в королевстве. “Однако… Однако, пламя человеческой ненависти не в силах погасить даже их дружба.” – обвислые уши с досадой хлопнули по белоснежной макушке. Директор, тем временем, вырвал победу в схватке с длинным шарфом и двинулся к стойке, стоило проигравшему уныло обвить дугу вешалки. С каждым шагом Озпин подмечал детали внешности ждущего заказ незнакомца. Черные волосы, строгий костюм. Огромный рост, если судить по подпирающейстул трости — она была даже длиннее той, что Охотник держал в руках. А еще рекомая не являлась ни предметом необходимости, ни объектом роскоши. Это было оружие, изящное и смертоносное. Намекал на это, во-первых, отполированный наконечник. Ибо в голове седовласого он сильнее всего ассоциировался с отверткой. Отверткой, самой обычной — крестовой. Опереться на трость с таким навершием достаточно проблематично. А вот пробить ей чьё-то тело, прямо сквозь кости грудины, чрезвычайно легко, особенно с силой Охотника: Внутренние углы выполнят функцию дола, а из-за общей формы кончика рана выйдет не колотой — рваной. Как от старых ромбовидных штыков. Во-вторых, наметанный глаз директора отметил тонкие полосы, перечеркивающие древко, будто то состояло из отдельных сегментов. “Трансформируется в меч? Может хлыст?” — Озпин занял стул рядом с мужчиной, как вдруг… В ноздри ударил отвратительный, ни с чем несравнимый запах. Атлаский черный — самый поганый сорт во всем мире. И незнакомец собирался его испить. Мужчину требовалось срочно спасать. — Прошу прощения… Незнакомец повернулся. Очки, формой копирующие его собственные, сверкнули черными линзами. Лицо оказалось моложе, чем того ожидал великий Охотник. Директор продолжил: — Вы действительно хотите опробовать это? — Видимо, да, — собеседник чуть склонил голову и взглянул на переданную бариста чашку. — С этим что-то не так? — Не совсем, молодой человек. Просто я на личном опыте убедился, это.., — кивок на напиток. — далеко не лучший выбор. — Вот как? — посетитель легко улыбнулся. — Однако, сейчас у меня нет права на отказ. Мистер Йоши, — он уважительно поклонился менеджеру. Старый филин мигнул в благодарность. — вложил часть себя в приготовление этого кофе. Я прочел это по блеску в глазах, по движениям золотых рук… Пусть этот сорт — полная дрянь. Не важно. Меня учили уважать чужую работу, мистер, особенно если человек трудится с огнем в сердце. Поэтому… Мужчина взял напиток, пригубил и… скривился от отвращения. Но чашку ото рта не отвел. Глоток за глотком он поглощал мерзкую жидкость, пока на дне не осталась лишь пара капель. Незнакомец перевел дух и повернулся к директору. Тот как раз покончил с оформлением собственного заказа. — Знаете, вы были правы. Атлаский черный просто ужасен. И, все же, оно того стоило! — Разве? — “Он вообще человек? Двадцать глотков этого сразили бы даже Её…” — Абсолютно точно, — тонкие пальцы вращали миниатюрную чашку, заставляя кофейную гущу медленно перетекать по поверхности. — Людская жизнь столь коротка, все успеть невозможно. Так к чему тратить время на отказы, на глупые обещания попробовать в другой раз? Пусть сегодня мой выбор обернулся ошибкой — да, неприятно, но таков уж наш мир. Вот только откажись я от выбора вовсе, то сожалел бы многим и многим больше… И, к слову, мы не были представлены. — Действительно, — Охотник чуть смутился. — Где же мои манеры?

Он протянул руку. — Мое имя Озпин. — Тот самый легендарный директор? — утвердительный кивок. — Я польщен. Геллерт Гримм, — мужчина крепко сжал ладонь собеседника. — И пожалуйста, не спрашивайте о фамилии. — Даже не собирался, — дал честный ответ седовласый. — Спасибо. Дело в том, что практически все, с кем я имел честь знакомиться раньше, несколько… смущались, стоило мне сказать слово “Гримм”. — Понимаю. Моя ситуация с фамилией достаточно схожа — у меня её нет. Губы Геллерта описали дугу в доброй улыбке. Озпин продолжил: — Знаете, а вы ведь на деле гораздо старше, чем кажитесь. Хотя на вид я не дал бы больше двадцати семи. — Бросьте, директор, мой четвертый десяток тронулся чуть меньше, чем три года назад. К тому же, рядом с вашей разницей в возрасте духа и тела я не стоял даже близко. Старый Охотник лишь рассеяно кивнул на последнее, крайне ироничное, заявление. Молодой человек и представить не мог, насколько он был прав в своем суждении. Гримм вновь взял слово:

— И, директор, не сочтите за оскорбление, но что привело вас сюда сегодня? Утром и совершенно точно не в выходной. Или в Биконе каникулы начинаются в середине декабря? — Нет, не начинаются, — Озпин устало вздохнул. — Просто иногда отдых требуется даже директорам. Более того — никто не в силах покарать меня за внезапный “прогул”, в должности “главного начальника” есть свои плюсы.Однако первый вопрос можно адресовать и вам, мистер Гримм. Как вы оказались здесь? — Я? — Геллерт горько усмехнулся, возводя голову к потолку. — Ответ до смешного прост, директор: Неделю назад я отказался от занимаемой должности. А безработный волен делать все, что захочет в любое время. — Как же так вышло? — Охотник действительно удивился. Бариста поставил чашку на стол. — Спасибо. Гримм продолжил, минуя краткую заминку: — Я хирург. Вызвался оперировать фавна. Оказалось руководство такие решения не поощряет. Мне запретили, раненый ушел ни с чем, — никто не заметил, как девушка-кролик дернулась от этих слов, будто от удара кнута. — Я же посидел с денек, подумал, а потом написал заявление и ушел. С таким отношением нам явно не по пути. И, собственно, вот я здесь. Пью кофе и листаю газету в поисках объявлений о приеме врачей на работу. Он взмахнул кипой бумаг. — Вот как. Сочувствую. — Не стоит, директор. Все это переходящее. — Что есть… А скажите, мистер Гримм, — кофе обжигающим потоком скатилось по горлу. — вы никогда не думали о карьере преподавателя? — Преподавателя? — голос мужчины выдал нотки зарождающегося интереса. — Видите ли, профессор Айс — наш преподаватель анатомии, курса первой помощии полевой медицины — уходит на пенсию в конце этого учебного года. И найти ему замену я пока не успел. Так что, — Озпин позволил себе улыбку. — видимо нашу встречу сегодня определила сама судьба? — Судьба? Не знаю, директор. Я давно разучился верить в предназначения и стечения обстоятельств — слишком часто мне удавалось найти третий путь. С другой стороны, в жизни каждого бывают моменты, которые кроме как злым роком и обозвать-то нельзя. Что до нашей встречи… Знаете, я бы поверил, что все это — только игра случая.., — Геллерт снял очки и вперил в Озпина немигающий взглядслепца. — Не будь эта беседа с самого начала прекрасно поставленным спектаклем. Поэтому, господин директор, примите мои поздравления: И как сценарист-постановщик,и как великолепный актер. Гримм с искренним уважением захлопал в ладоши. Охотник же вновь улыбнулся. Так же тепло, только не игриво и иронично как раньше, а радостно и открыто. Его план раскрыли, но значило это лишь одно — он вытянул хорошую карту. В конце концов, сложно проиграть, будучи в шоу ведущим. Единственно что… — Как вы узнали? — Все дело в кофе, сэр, — Геллерт вновь указал на кофейную гущу. — В кофе? — Именно. Я прихожу в “Гармонию” каждый четверг на протяжении четырех месяцев. Когда ранним утром, когда вечером. Обычно сижу вон там, — он указал на столик в углу. — Если вспомнить, то я наверно даже видел вас у стойки несколько раз… В любом случае, мой заказ всегда неизменен — я говорю: “Удивите меня!” За все визиты мистер Йоши ни разу не повторился. И, с одной стороны, Атлаский черный мне подали впервые. А с другой — даже непьющие кофе знают, что это самый отвратительный сорт во всем Ремнанте. И я абсолютно уверен– один из лучших бариста в Вейле может подать такой напиток лишь в шутку и только на первое апреля, — филин лукаво подмигнул. — Более того, когда мистер Йоши открывал банку, я ненароком увидел дату упаковки. Одиннадцатое декабря, пять дней назад. И в меню “атлаского” раньше не было. А значит — бариста попросили сегодня подать мне именно этот сорт. И знаете, я бы действительно списал это на отличную шутку, но только появись вы на десяток минут позже. Да и “внезапный прогул” именно в четверг, как мне кажется, далеко не случаен. — Я же говорил: его задурить не получится, Оз, — старый фавн подал голос, улыбаясь краешком губ. — Только не Геллерта. — И ты был прав, старый друг, — легко согласился директор. — Но все же, мистер Гримм, я совершенно серьезен в своем предложении. “Преподаватель, да?” — Великий на секунду погрузился в раздумья. С одной стороны преподавать – значит минимум год сидеть на одном месте без возможности уйти. Не в его правилах бросать работу на полпути. С другой: академия Бикон – далеко не обычая школа или университет. Там взращивают Охотников, самых экстравагантных представителей всех четырех королевств. А ещё в Биконе самая обширная во всем Вейле библиотека. Значит, решено.

— Я, в целом, не против. В свою бытность студентом пару раз приходилось вести лекции для младших курсов. Вот только… Всё же, я человек несколько иного толка.Диплома по педагогике у меня нет. Как и многого другого. — О, не стоит беспокоиться, мистер Гримм. Все же это не вы пришли ко мне на собеседование. А я сам, как вы заметили, возжелал видеть вас в качестве преподавателя. “И новой фигуры”, — в мыслях докончил Охотник. — Тогда… прежде чем я соглашусь, позвольте поинтересоваться: Чей сейчас ход? — Что? — Озпин действительно не вник в смысл вопроса. — Чей сейчас ход: ваш или вашей жены? — миг осознания, и директор забыл, как дышать. — Я встретил её более полугода назад. Прекрасная женщина. У вас замечательный вкус. Озпин опять улыбался, теперь уже – как дурак. Более того, он чувствовал себя дураком. Достаточно редкое явление за последнюю пару веков. Сильная карта? Геллерт оказался зажигалкой, что весело предает огню всю колоду. Получается, в этот раз ведущий проиграл игроку. Спустя мгновение директор взял себя в руки. — Сейчас идет активная подготовка к новой партии, мистер Гримм. Игроки собирают фигуры. — Вот как? — “И вы видите меня в их числе? Что же, бессмертной королеве я уже услужил. Теперь, видимо, настал черед короля.” — В таком случае — я согласен. Мужчины ударили по рукам. Беседа продлилась еще около получаса, но время не терпит, а потому пришла пора расставания.

Геллерт обернулся, стоя у двери и облачаясь в собственное пальто. — Ах да, директор! Вы позволите задать вам ещё один вопрос? — Непременно, мой друг. — Какие цвета раньше носила черная королева? Сердце Озпина пропустило удар. Воспоминания ярким калейдоскопом вспыхнули пред его взором. Нежно-голубое платье, не скрывающее шелковых ласковых плеч. Сапфир, инкрустированный в воротник, что оплетал тонкую милую ему шею.И лазурные океаны её очей, в которых он — тогда еще просто Озма — казалось, тонул с головой. Внезапно четкое изображение мира искривилось и чуть поплыло. Сильнейший из Охотников обескровленнымипальцами коснулся уголка глаза, и с удивлением обнаружил под подушечками жгучие, едва заметные, капельки влаги. Поддавшись чарам миража ностальгии, он не смог в полной мере воспротивиться минутной слабости. Сказать честно, Озпин не былпротив, даже хотел бы почувствовать щеками ручейки слез. Вот только под гнетом веков изумрудный Волшебник забыл слово “плакать”. — Цвета ясного неба, — слова, опередив даже мысли, сорвались с языка. “Не угадал” — отчего-то Великий думал, что раньше Салем облачалась в снежно-белый. В тон своему королю. — Спасибо, — Геллерт благодарно поклонился. — До скорой встречи, господин Озпин. — До скорой встречи, мистер Гримм.*** Перегрузка при торможении, миг невесомости, и буллхед легко опустился на посадочную площадку. Боковая дверь съехала в сторону, и из нутра транспортника, словно птица из клетки, выпорхнул Юный Великий.

Выпорхнул и замер, очарованный видом. Академия Бикон впечатляла, да что там — захватывала дух! Монументальное, пропарывающее небеса шпилями, здание на горизонте.Широкая аллея с сотней уютных лавочек, берущая начало прямо от воздушного порта. Мощеный плиткой тротуар, что так легко ложится под сапоги… И давящая пустота. Замок из сказки, мечта любого ребенка, выглядел пустынно и одиноко в первые дни каникул. Человек красит место – для Бикона это выражение принимало особенный смысл: Какая академия может существовать без шума,что создают тысячи юных пытливых умов? Впрочем, даже в такой уединенной своей ипостаси сад Охотников знал, чем поразить. И поражал. Геллерт неторопливо двинулся вперед, вдыхая аромат лета.

Шаг, и второй, третий… Неторопливый топот сапог казался иным, чужеродным на фоне тихого шепота ветра в кронах деревьев и звонкого песнопения озорных птиц. Нежные белые лилии, что жили в клумбах по сторонам от дороги, казалось, приветливо улыбались, встречая нового гостя. И Гость улыбался в ответ. Внезапно на дорогу выскочила миниатюрная белочка. Видимо, кроха пришла из Изумрудного леса. Зверек с секунду побуравил мужчину недовольным взглядом и продолжил свое путешествие. Прямо как сам Великий. Разве что, тот вел себя подобрее. А трость всё продолжала отбивать замысловатый ритм по тротуару, и дорога, в конце концов, вывела Геллерта на главную площадь. По его личному мнению та являлась отдельным произведением искусства. И, к собственному стыду, мужчина не нашел слов, что могли бы в полной мере отразить её красоту. Впрочем, кое-что, или даже кое-кто отвлек доктора от любования видами:К удивлению, Геллерт обнаружил на площади директора Озпина. Тот сидел на низком бортике центрового фонтана, нежась под лучами июльского солнца. Веки за линзами очков были чуть прикрыты, а свернутые в трубочку губы насвистывали простенькую мелодию.Легкая водяная взвесь ниспадала на серые пряди и собиралась у кончиков каплями влаги. Великий подошел ближе, старый Охотник открыл глаза. — Здравствуйте, мистер Гримм. Добро пожаловать в Бикон. — Здравствуйте, директор, — белоглазый протянул руку. — Сегодня замечательный день. Озпинподнялся и сжал чужую ладонь. — Красивая статуя, — Геллерт указал на венчающую фонтан скульптуру. — Она олицетворяет каждого из Охотников или воздвигнута в честь кого-то конкретного? — Это Майлз Арк, — на секунду в карих глазах отразилась многовековая тоска. — Он был отличным воином… И очаровательным другом. — Вы не боитесь, что вас кто-то услышит? — И? Что они смогут понять? — печаль уступила место детскому озорству. — Думаю, только то, что я восхищаюсь Охотником древности. А об остальном нужно знать, чтобы подумать. Идемте, мистер Гримм, совещание скоро начнется. Стоящий в учительской парад голосов, предваряющий каждый учебный совет, мгновенно стих, стоило только старым дубовым дверям отвориться. В проем вошли двое. Озпин и… Многие в комнате подумали, что у директора все это время был младший брат: Тот же невероятный рост, тот же дизайн очков, трость под правой рукой.Лишь волосы цвета вороного крыла выбивались из общей картины. Глава академии громким хлопком привлек внимание к своей персоне: — Господа, дамы. Уважаемые коллеги, с этого дня к нашему обширному коллективу прибавится еще один замечательный человек. Он займет место покинувшего нас профессора Айса. Встречайте… Директор шагнул в сторону, уступая центр импровизированной сцены незнакомцу. Тот согнулся в изящном поклоне, выпрямился и молвил с белозубой улыбкой: — Приятно познакомиться! Зовите меня Геллерт Гримм.