2. Старые-новые знакомые... (1/1)

Я выскочила из переулка на затхлое пространство Трафальгарской площади, быстро пересекая толпу людей, мимо колонны Нельсона, я морщу нос, закрывая его рукой в черной перчатке, потому что амбре запахов колит нос. Глаза, даже тот, что под повязкой, сжимаются сами собой. Хочу убраться отсюда. Не оборачиваюсь, закрывая часть лица полями темно-синего котелка, видя только дорогу на противоположном краю, - Трафальгар-сквер, как позже подсказывает указатель. Через сквер выхожу на Флорал-стрит, избегая любых надписей содержащих ?Королевский?, - Королевский театр Ковент-Гарден, Королевский судный двор, Королевская Опера. Надписи мелькают, и, мне кажется, будто бы мне кричат в спину. Я несусь сломя голову, не врезаясь разве что в стены зданий. Ветер колышет темную накидку, открывая вид на простые брюки, рубашку и мужские туфли, нелегально выкраденных у брата этого тела. Сумку через плечо для провизии пришлось самой изобретать, потому что у аристократов есть слуги, чтобы таскать вещи, ведь не царское это, блять, дело. Я двигала исколотыми иглой руками вверх-вниз, поддерживая темп пробежки, завернув на Чансери-лэйн стремительно разворачиваюсь, выходя на… Королевский судный двор…?Черт, опять? Ладно. Тогда просто бежим вперед. Я оборачиваюсь назад, придирчиво выглядывая людей, но ни на одном из них нет красной формы, шпаг или погонов… Фух. Прибавив шагу, лишь бы быстрее… Дальше. Пропустила мужика в откровенном тряпье, продолжая переставлять ноги на износ, метнулась на Кингсуэй, едва не падая. На дворе 1884 год, октябрь, и вместо того, чтобы жить с золотой ложкой во рту я бегаю кроссы по Викторианскому, сука, Лондону, скрываясь от полиции и Королевы этой страны. А мне только пятнадцать годиков. Я скрипнула зубами, поморщившись. По улицам полным лошадиного дерьма, собачьих экскрементов, гниющих...чего-то. Это что еда, отбросы, кости животных? А самое ужасное то, что все это рано или поздно оказывается в реке. В Темзе. И хотя 1858 год позади, ?Великое зловоние? прочно осталось в головах людей. Прохожие странно оборачивались мне в след, наверняка, думая, что я просто очередной мальчишка-оборванец, что и кричали те немногие с кем я сталкивалась, а затем уходила по английски. Кости начало ломать, а в правом боку неистово натужно колоть. Я предсмертно закатила глаза к небу. Все. Это лимит этого тела. — Хаа-ах! — Когда разгоряченный воздух начал драть горло и жечь лёгкие, я остановилась, оперевшись ладошками о дрожащие колени, смотря расфокусированным взглядом куда-то в грязный булыжник, которым были вымощены Лондонские улицы. Ноги задеревенели и стали словно контуженными. Ух, навевает школьные годы, физрук бы мне за такой спринт за семестр десять с плюсом поставил. — Фух! — Наконец отдышавшись я провела ладонями по лицу, собирая ладонями капли пота, которые впитывались в кожу и под ногти.— Что за девица? Встала скривившись посреди дороги, да так и замерла…Словно бес вселился! — женщина, лица которой я не видела, сложила указательный и большой палец, передвигая руку со лба вниз, потом направо и налево.— Ненормальна какая-то. Пошли отсюда. — Люди перешептывались, а я просто… наконец выдохнула, дернув краем губ. Чертовы святоши. Хотя… Мои губы растянулись в противной улыбке. На моей груди тоже есть обжигающий холодом металл. Крест после крещения.Медленно разгибаюсь всем телом, приоткрывая глаза под навесом желтых ресниц. Блеклый солнечный свет упал отблеском на мое раскрасневшееся от пробежки лицо. Веки затрепетали, открывая сузившиеся зрачки, пропуская лучи сквозь радужку незакрытого карего глаза. Я прикрылась ладонью, создавая тень на лице. Этот мир был другим. Пальцы на руках слегка задрожали, а сердце стало биться ещё сильнее чем, когда я воплощала свой легендарный побег. Звон колокольчиков на дверях дорогих бутиков и, наверняка, не менее известных владельцев; судейские гильдии и мастерские ювелиров; шелест юбок, стук каблуков непрактичных туфель; скрип кэбов и повозок по широким улицам, стук лошадиных копыт о булыжниковую дорогу, где могли поместиться ещё пять телег; запах свежей краски и скипидара; холод, разговоры, туман, незаженные газовые фонари. Этот мир по-своему очаровывал тайной истории, событиями, людьми другой эпохи. Жаль, что я всего лишь путешественник во времени, а не его Повелитель. Я усмехнулась в кулак своей шутке, которую бы никто не понял. И я прошла вперед. Огроменные, высоченные роскошные здания, навалившиеся друг на друга. Те были слегка наклонены вперед отчего создавалось ощущение будто бы дома с обоих сторон улицы вот-вот навалятся друг на друга, сомкнув ?челюсти?; и я посреди всего этого. И хоть я и жила тут все эти годы я все равно недоуменно уставилась на проходящих людей, на мужчин в фраках, цилиндрах, с тростями и женщин в платьях предназначенных конкретно для прогулок, шляпках, украшенных цветами и брошами, с зонтиками в ухоженных ручках. И хотя на них были перчатки я была уверена, что это так, - у самой такие же, с гладкими, короткими пластинами и с холеной, изнеженной в кремах и маслах кожей. Хах, служанки строго следили за… не только за гигиеной. На переносице образовались складки от отвращения. Что же… Теперь я свободна. Через два года планирования. Одежда на людях была стандартной, - у богачей, - дорогая, у бедняков, то, что могли себе позволить. Выбили меня из колеи не только ?современные удобства?, но и внешность. Эти люди были...другими. Я не знаю почему, но отчетливо складывалось впечатление чего-то чуждого, чужеземного, иномирного. Эти люди принадлежали этому времени. А я нет. Хмм… Я огляделась, нахмурив брови. Кажется, я в Холборне. Только в этом городе такое небывалое количество ювелирных мастерских...Только на какой улице? Или авеню? До сих пор не разобралась с их различиями...Нельзя было что ли все улицами назвать? У них здесь какой-то прикол с географией. А я Митрофанушка, который на уроках географии делал бумажных змеев… Да что уж там. У него хотя бы карта была. А у меня ни карты, ни каких-то особых знаний об окрестностях, в которых родилась. Да, мы выезжали в Осборн-хаус и Кенсингтонский дворец…И Вестминстеркий дворец... и как бы на этом заканчивается моя практика приключений. А чего стоит теория без реальных знаний? Думается мне, что сейчас как раз и выпал шанс проверить это. Я повертела головой в поисках дорожного указателя, но его не было...А! Вот зато на белом каменистом доме справа от меня есть табличка с горделивой витиеватой черной надписью, - ?Чансери-лэйн?. Лэйн, значит. Это обычно узкая дорога, которая встречается в спальных районах или поселках с частными домами или жилыми комплексами. Что же...Где-то рядом должна быть террас...С выходом к… Я чуть не ударила себя по голове, потому что здесь только одна река, так что выход к Темзе, полагаю. Насколько мне подсказывает память это не очень далеко от Букингемского дворца. По ощущениям я бежала минут 40… Это около двух миль… Значит три километра. Дерганная улыбка появилась на моем лице. Интересно как скоро меня хватятся? В голове крутились строчки песни Кипелова ?Я свободен!?, потому что хватятся не скоро, и эта мысль воодушевляла… Но все равно нужно убираться отсюда. И я чуть ли не вприпрыжку пошла вперед с жадностью разглядывая людей, ловя каждый жест, брезгливый взгляд в мою сторону, обычаи, стиль архитектуры, - всё окружение, викторианцы и движение жизни захватило моё внимание. Но, опять же ?Что делать дальше??. Выкинутая в шаге нога замерла на тусклом булыжнике. Смотря на свое отражение в грязной Лондонской луже, я погрузилась в думы. И я отошла к стене, облокотившись о ту, смотря в небо. Ведь действительно. Я приложила руку к подбородку, нахмурив брови. Это не шутки. Англия 19 века отличается нечеловеческими условиями труда, антисанитария на рабочем месте, источник холеры в кварталах бедняков был устранен до смешного недавно… и здесь было все очень плохо в вопросах цивилизованности, - никаких тебе Гринписов, вместо детских домов рабочие дома, где совершенно открыто эксплуатировался детский труд. Совершеннолетними здесь считались дети с 12 лет и никаких законов о детском труде или об ограничении на трудовые часы нет. По крайней мере, я таких не видела в Королевской библиотеке. И если обычные дети этого времени умели что-то делать, то я нет. Куда меня вообще возьмут работать? Я обернулась на закатывающееся солнце. На алеющий за горизонтом шар. И мне стало так нехорошо. В груди будто повисло что-то темное. Люди проходили мимо, кося взгляды и перешептываясь из-за моего ненормального стояния на месте. Такими темпами меня ?возьмут? в бордель… Или в психушку. При чем без моего согласия. Эта мысль подстегнула меня шевелить булками активнее и я двинулась вперед по улице, чтобы идти. Надо ж быть такой… таким куском идиота! Я вздохнула мысленно обращаясь к себе:?Ничего, я еще выращу из тебя нормального человека, который будет, действительно думать прежде чем делать? Итак. Для начала надо найти работу и ночлег на первое время. Хоть что-нибудь. Лишь бы не бордель или пыточная, которую по ошибке считают за психиатрическую лечебницу. Страшно подумать, что люди могли придумать с таким-то уровнем медицины. И что-то мне не хочется проверять ее ?достижения? на собственной шкуре. — Сэр, купите цветы! — Я посмотрела из под ресниц на девочек-цветочниц, которых часто можно было встретить на улицах Лондона. По две-три девочки чуть ли не на каждую улицу. Это могли быть девочки разных возрастов начиная от 5 до 19 лет… Видела уже нескольких пока бежала. Когда-то читала, что зачастую этих девочек вылавливали на улице посреди дня, пихали в телегу и везли на аукционы, где их продавали в богатые дома, на жертвоприношения, в бордели... Я прикрыла глаза, и пошла дальше. Я не герой и никого не спасаю, кроме себя самой. От мрачных мыслей я очнулась уже только на так называемом ?стыке миров?. Тьма пеленой спадающая на это место, дома сделанные из говна и палок, не оставляли сомнений. Трущобы. Они часто соседствовали с респектабельными кварталами. Ощущения здесь будто на границе между светом и тьмой. Вот он Темный Лондон. Ужасные, одноглазые, изуродованные оспой существа недоверчиво глядят сквозь грязные, заклеенные бумагой окна. Рахитичные дети в обносках копошатся в грязи. Лабиринт узких кривых переулков, где между кабаками и игорными притонами самого низкого пошиба слонялись дешевые проститутки и шмыгали немытые уличные оборванцы, а воздух густел от зловония сточных канав и выгребных ям. Мне не нужно было идти дальше, чтобы видеть это, - достаточно читала в свое время. В воздухе будто бы скапливались черные мушки, враждебность этого места настолько впитывалась в подкорку, что у меня испарина на лице пропиталась этой грязью… Я развернулась и сначала просто пошла обратно. А потом сорвалась на бег. Не хотелось вообще ничего, не чувствовать, не видеть, не помнить! Вот так вот я и неслась сломя голову вперед иногда сталкиваясь с дамами и джентельменами, что остервенело кричали мне вслед.— Дрянной мальчишка…! Уровень адреналина в крови поднялся настолько, что я уже не обращала внимания на боль в боку и мышцах. Настолько, что я добежала до какого-то Клеркенуэлла, повернула голову, цепляясь за таблички домов, Розбери-авеню, Арлингтон-уэй, тупик… Мои глаза так и уставились вперед, неверя в происходящее, и в кирпичную стену поперек улицы, отчего я не заметила как моя нога зацепилась о что-то высокое, голова по инерции запрокинулась, руки выставленные вперед пытались зацепится за воздух, но тщетно, - мое тело ударилось о обитое грубой тканью днище... какой-то коробки…? Нет. Гроба?! И вдруг с скрипящим звуком и грохотом стало темно. — Эй! — кулачки ударялись о крепкий деревянный верх, издавая глухие стуки.— Выпустите меня! — Мое сердце гулкой птицей колотилось о грудную клетку с какой-то ненормальной скоростью, особенно, когда я думала, что будет если меня никто не найдет. Так продолжалось до тех пор, пока мертвая доска не двинулась, появился просвет, в котором показалась высокая худощавая фигура в темном балахоне и странного вида черном цилиндре. Кончики губ мужчины опущены в немом удивлении, будто бы он не находил логических или хотя бы приличных объяснений этой ситуации. Я сначала вылупилась на него, как рыба, а потом покраснела и опустила глаза на его охуенные сапоги, сдержав порыв заорать как полоумная фанатка. О. Бо. Же. Легендарный прямо по курсу. Чувствую себя муравьем под лупой. Ха-ха. По мне, кажется, пот тек градом, сказать, что я выглядела подозрительно ничего не сказать. М-да, сложнее было принять тот факт, что я попала не абы куда… Дворецкий Королевы, - Джон Браун, с первой встречи так и застрял в голове, - ещё бы! Его волосы были белыми! Белыми, Карл! А на глазах была какая-то хреновина, напоминающая маску для сна. Он казался не просто странным. Знакомым. Очень. Но эта мысль. Догадка. Блуждала где-то в затылочной части черепа так и не встав в паззл, который открыл бы картину. Но, когда я увидела во дворце Дабл Чарльзов… Все не встало на свои места. Я думала про все и ничего. Это была огромная каша. И я оказалась в этой клоаке демонов, жнецов, ангелов и другой необъяснимой хрени. Здесь-то я поняла, что мне надо не просто сваливать из этого дерьмища, но стать намного сильнее, чтобы какая-нибудь сверхъестественная тварь не сожрала или не пришибла меня. Не знаю, может быть, моя душа какая-то другая и они уже видят меня насквозь. С учетом тяги здешнего сверхъестественного к препарированию тугой ком подкатывал к корню языка. Поэтому, когда тот протянул свою арахнодактильную когтистую руку к вальяжно развалившейся мне, слегка поигрывая пальцами с черными ногтями, я ОЧЕНЬ занервничала:— Ну-ка, ну-ка! — кончики губ жнеца разошлись в стороны, показывая мне, как он думал, успокаивающую улыбку, — Кто же тут у нас? — хриплый мрачный голос врезался в стенки сознания. Нейроны агрессивно бились друг о друга в моей голове. Череп сейчас расколется надвое. Я напряженно подняла голову, с широкими глазами смотря на серебристую челку. И я сама не поняла, что произошло… Я просто… Нос закололо иголками, светлые брови сложились домиком, губы поджались. Нижнее веко левого глаза бесконтрольно дергалось каждые пять секунд. Плечи мужчины стали тверже, а лицо заострилось в осторожности, он неловко протянул правую руку к моей голове и открыл было рот… Но. Из моих глаз потекли слезы отчего он просто растерялся, а я не могла остановить поток соленой горечи. — Мисс, Вам нужна помощь? — рука все-таки легла на мое плечико, плотно его обхватив.?Я хочу Домой! Верните меня Домой. К моей семье!? — Мне казалось, что я так и выкрикну это и сорвусь окончательно.— П-простите, я… — шмыгая носом, ладони ходили по щекам, размазывая соль под глазами, — я-я… Просто… — совсем тонко всхлипнув, я, бросилась в черный балахон, обнимая фигуру в нем, сильно сжимая складки на спине. От этого жеста жнец прогнулся назад и мое тело вместе с ним. Мои ноги жутко болели и держалась я только на бедном мужчине, точнее на одежде, за которую вцепилась. Сейчас я осознавала свое положение как никогда, - мне придется просить за себя. Иначе я бесславно сдохну на этих улицах. И я была готова вскрывать трупы лишь бы быть в безопасном местечке. Остальное уже было не важным. Я также резко отстранилась, неровно отойдя на два шага назад, с опущенной головой. Мой визави непонятно смотрел на меня, то ли недоуменно, то ли с жалостью...? Когда я развела руки в стороны, он склонил голову набок, явно сомневаясь в моей вменяемости:— Мисс...? Звук смачных пощечин заставил глаза мужчины расшириться за челкой, но следующее и вовсе повергло его в шок. Девушка ровно опустилась на колени, сложив руки перед собой, таким образом, склоняясь:— Пожалуйста, возьмите меня на работу в качестве помощника! — твердый голос точно отскакивал от зубов, она подняла застывший покрасневший глаз, продолжая:— Я могу как проводить уборку, так и готовить, также я владею четырьмя языками, включая английский, базу немецкого, могу выучить и любой другой язык, если потребуется. И… Бессмертный сначала действительно стоял и слушал, но поток судорожных мыслей остановил указательный палец у моих губ, я раскрыла глаза и медленно подняла голову наверх, к силуэту мужчины, на фоне грязно-серого неба Лондона. Нет-нет! Только не отказ! Моя душа застыла в теле, ожидая одно единственное слово.— Счет, письмо и чтение, - это умеешь? — Я сначала тупо смотрела на него, а потом резко закивала головой, как китайский болванчик, с красным и опухшим лицом, на что Гробовщик лишь усмехнулся. Он приложил длинный ноготь к подбородку, говоря задумчивым тоном:— Что же… — Взгляд Легендарного был настолько же пронизывающим насколько крутым был жнец в отставке в своих кругах, - меня будто бы прощупывали руками на подвох, отчего мое лицо, видимо, стало совсем как у побитой собаки, — Хи-хи! — оскал был насмешкой над моим бедственным положением, но никак не смехом от забавности ситуации.— Возможно… — Да хватит тянуть кота за яйца! Гнев и раздражение вскипели во мне как и недавняя истерика, но я тут же усмирила порыв в себе, сжав кулаки. Служанки во дворце были бы в не себя от счастья, увидев такую ?смиренность?.— … Мне, действительно, не помешает помощник за стойкой! — Тон разговора и общая атмосфера как-то резко сменились на более мелодичное и располагающее, отчего я, все ещё неверя, выдохнула, прикрыв глаза, чуть не упав в дорожную пыль, которой так богата Англия. Однако, жнец не был бы Легендарным, если бы не показал свои нечеловеческие рефлексы. Он схватил меня за запястье, резко дернув мою руку вверх, отчего та мерзко хрустнула, пустив импульс по всей конечности, я злобно зыркнула не него. Его рука, которая, к слову, могла взять в захват и другую руку и там бы ещё место осталось, опустила меня так, что я касалась носками обуви дороги. Я подняла голову к его высокому лицу с, как мне казалось, гневным лицом, короткие белобрысые брови на переносице, губы поджаты, маленькие кулаки сжаты в ложной опасности. Я смотрю на его далекое лицо, он смотрит на меня. И, тут, раздается взрыв. Бум хохота, от которого вывеска с грохотом летит вниз. — ХИ-ХИ-ХИ! — Он катался по земле, стирая выступившие слезы, хриплый смех с ветром разносится по округе, отдаваясь эхом по всей столице Туманного Альбиона, теперь настала моя очередь смотреть на него большими глазами.— Что сме…? — Не успела я договорить, как…— Гном! — продолжал он перекатываться, стуча раскрытой ладонью о землю. Обращая внимание на мое лицо его смех увеличивался в геометрической прогрессии, становясь гомерическим. — И так смешно сердится! ХИ-ХИ-ХИ! МНЕ ЗАХОТЕЛОСЬ ЕГО УДАРИТЬ! Мое лицо покраснело, как при крайней температуре кипения раскаляется металл. Стыд непонятно за что из меня выпарился в серое Лондонское небо. Обождав приступ, я смотрю исподлобья, как Гробовщик поднимается отчего его волосы падают вперед, валяясь по грязным камням. Фи, грязнуля. Сохраняя все тот же кривой изгиб Гробовщик спародировал джентельмена, раскрывая руки-рукава в жесте ?Та-дам!? и проскрипел бархатным тембром:— Добро пожаловать в мою скромную обитель! — тень опустилась на его тусклые скулы, белоснежный ряд зубов так и заманивал пройти к незнакомцу, но, по иронии судьбы, он оказался единственным относительно-безопасно знакомым мне существом в этом большом и опасном мире. Поэтому я… Наверное. Мои глаза опять заблестели. Да. Впервые будучи здесь щеки мои сами поднимаются и кончики губ против воли растягивают мимические мышцы, отчего они начинают слегка побаливать.?Знаю я про твое не менее "скромное" хобби?Я с прищуром посмотрела на него: — Тогда… — и сделала… идеально выверенный реверанс. Черт. Я челкой прикрыла глаза, но тут же исправилась будто ничего и не было, — мне остается только принять Ваше предложение, хе-хе! Мужчина странно улыбнулся, заметив осечку девчонки. Средний класс, - одно единственное движение дорого ей обошлось, база норм этикета, но контроль над эмоциями отсутствует, что было характерно представителям рабочего класса. Эта девчонка доставит проблем. Странные люди хлопотны, но вокруг них всегда интересно. Он усмехнулся вспоминая одного такого недавнего "знакомого". Доброжелательно распллывшись в улыбке, мужчина зовет гостью за собой, махнув ладонью в сторону дряхлой, повидавшей время, двери… Впрочем, как и он сам.*** Сумка так и стояла у двери в мою, внимание, личную комнату. Гробовщик коротко провел экскурсию по всем злачным местам лавки, которая оказалась с магическим расширением внутри, иначе я не могу объяснить как сюда все вместилось и мне ещё и комнату выделили. Меня провели по всем гробам, фармалиновым баночкам с заспиртованными уродцами, в уголке лавки была ТА САМАЯ печка, я чуть слезу не пустила от того, что мне, когда-нибудь, предложат Легендарное печенье. Сей простой факт радовал мою жалкую душу. Видя, как мой глаз, который был не под черной повязкой, закрывается, а потом резко открывается, он быстро раздал инструкции по поводу моих обязанностей в бюро, про подъем в шесть утра, и, в принципе, в любое время, потому что люди постоянно умирают. От меня не ускользнуло, что последнее он сказал с легкой старческой улыбкой, постояв так минуту в тишине, он проводил меня в мои апартаменты, пожелав мне доброй ночи в своей странной манере. Шляпник. Когда дверь захлопнулась, я вдруг почувствовала усталость – настоящую, физическую напряженность, навалившуюся за весь этот сложный день. От меня несло потом, одежда безнадежно испачкана и я не знаю и не хочу думать как буду приводить ее в порядок. И лечь придется на голодный желудок и не почистив зубы. Обмыв лицо ледяной водой из кувшина с отколотым носиком, наспех переодевшись в ночную сорочку, я с чувством вины скользнула под тонкое продуваемое всеми ветрами, но аккуратное, одеяло, выданное хозяином лавки. Было слышно как ветер за окном бьется. С каждым воем ветра сквозняк залетает в щель. Один такой задул за меня свечу, погрузив комнатушку на чердаке во мрак. Господи! Я завернулась в одеяло сильнее, желая стать с ним одним целым. У меня разве что только волосы на голове дыбом от холода не стояли. Тени в углах странно двигались и я очень, надеялась, что это были тени от деревьев. Я боюсь темноты, но спать хочется больше. И пусть монстр под кроватью утащит меня в свой мир. Мне уже будет все равно. Ч-что же завтра займусь составлением планов на будущее. Придется, ведь я обещала. Да, точно...Так...И...сделаю…