Бремя власти (Зевлор/ОЖП, R) (1/1)

— Шеф, на пару слов.?Долго ещё тут торчать, Зевлор???Что нам делать, Зевлор???Почему всё вино в твоей пещере, Зевлор??От соплеменников не случалось продыху, и даже к ночи кому-то мог понадобиться неотложный совет. Тифлинги, будь они (мы?) неладны, отлично ориентировались в темноте, и поздний час их порой не смущал. Каменная дверь затворилась с натужным характерным звуком, очень похожим на скрежет крышки саркофага. На пороге застыла женщина. Она была одета в простое синее платье, а её лицо напомнило с десяток других, смазанных в единый образ полузнакомых личностей.В светлом переднике у неё теснились какие-то фрукты.— Заходи, раз пришла, — вздохнул Зевлор и, улыбнувшись, произнёс: — после смерти отдохну.Улыбка была усталая. Он тоже.— Это не срочно, — сказала посетительница, но как ни в чём не бывало проплыла вглубь пещеры. Угощение выложили на край стола и тут же о нём забыли. — Есть одно дело.Когда проблему (при том крайне деликатную) в двух словах озвучили, под вопросом осталось лишь то, каким тоном и в каком ключе будет правильно отказать.Далеко не все просьбы должны быть удовлетворены.Зевлор снова натянул улыбку, на это раз — заботливую и мягкую. Ведь именно такую от него и ждут?— Говорят, Ролан исключительно талантлив в колдовстве. Почему ты не обратилась к нему?Женщина уверенно стояла посреди покоев, не подыскивая места, чтобы присесть, а её руки свободно опустились вдоль тела. Если бы Зевлора спросили, то он сказал бы, что она абсолютно спокойна.— Ролан силён, это верно. А также он самоуверенный, эгоистичный, любит играть на публику... одним словом, такой же, как ты, — её губы тронула усмешка, — но в отличие от тебя совершенно не способен это скрывать. И я не хочу, чтобы моё дитя забыло об уважении ко мне, едва научится говорить. Я хочу зачать от тебя. Об остальных и речи нет — они тебе в подмётки не годятся.Тифлинг ощутил, как тревожно зачастило сердце, будто загнанная в угол мышь. Он знал, как ярко вспыхивают его глаза, поддаваясь пульсу, и что эти вспышки — далёкое эхо самого Аверно — были одной из множества причин, привлёкших внимание в его сторону. Помнить об этом каждую секунду, но не отводить взгляда, оказалось непросто. Всё, что он строил с таким кропотливым трудом, могло полететь псу под хвост.— Руби, — он всё же припомнил имя, — что если я не могу сделать то, о чём ты просишь?— По естественным причинам? — любезно подсказала она.— Предположим.— В Элтуриэле я жила поболее твоего, — продолжила гостья с настораживающей готовностью, — и вот что я скажу: Фаэрун прост, как медный пятак. Здесь любой, кто способен пальцами высекать искры, всегда будет при делах. И я была. Не стану вдаваться в подробности, но немного серебра у меня имеется. И я готова пожертвовать его... на нужды нуждающихся.Не поверила ни на грош.— Дело не в деньгах, — начал было Зевлор, но его аккуратно перебили:— Тебе хватит на пару лет.— Я похож на того, кто торгуется за своё потомство?— Оно переплавлено — никаких печатей, концы в воду.Руби уставилась, не мигая. То ли правда просила об услуге, то ли, что тоже вероятно, решила уличить его в чём-нибудь нехорошем. Если так, то попытка была до боли топорная и грубая, а он — последний дурак, почти проколовшийся на первой же провокации в свой адрес. Пока что никто не успел усомниться в нём. Личина, которую изгой из ада на себя примерил, села как влитая, да так, что ему самому порой верилось в то, что он делает. Это была хорошая роль, и он неплохо с ней справлялся. До этого дня.Что ещё он мог придумать в свою защиту?Не знаешь, что соврать, — скажи правду.— Честно говоря, я не думал заводить семью, — вкрадчиво поделился он.Однако ответом ему стали лишь искорки снисхождения в чужих глазах. И некоторого беспокойства.— Я не ищу мужа, шеф.Разумеется, он и не подумал бы на это. Здесь явно было что-то иное, даже если это в действительности было тем, чем казалось на первый взгляд. Нет, конечно же, нет. Другое.— Руби, — он снизил голос почти до шёпота, — ты хотела бы вырастить ребёнка с другой женщиной?Пускай вопрос прозвучал крайне мягко, практически с ювелирной нежностью, но щёки Руби всё же покрылись румянцем. Подумать только! ?Здесь тебе не ад, — напомнил себе Зевлор, — местные куда более хрупки, как в телесном, так и в ментальном плане. Любая чепуха выбивает их из колеи?.Через пару вдохов она взяла себя в руки и снова заговорила:— Ни мужчина, ни женщина мне не нужны, я сама воспитаю его. И клянусь: никто никогда не узнает, кем был отец. Мне нужна только твоя кровь. Испытанная временем, полная магии и пламени того места, которое мы все так нарочито ненавидим, но по которому втайне тоскуем. ?Мы не демоны во плоти, мы мирные жители?, — Руби дразнилась неожиданно зло, — ?нам стыдно за рога и хвосты, но мы их не выбирали?. — Вздор! И ты прекрасно это понимаешь. Дьявольская кровь делает нас сильными, не человечья. А в тебе она горит особенно ярко.Руби наконец приблизилась, так, чтобы он смог различить абсолютно всё: переливы янтарной радужки, крепкое основание роговых наростов, высокий, едва уступающий его собственному, рост. И карминовый оттенок кожи — почти такой же, как у него. Руби коснулась его лица, то ли в бездумной ласке, то ли в приступе любопытства. Почему-то ей не пришло в голову попросту соблазнить его, уповая на очевидную красоту, и это было... честно?Зевлор ощутил пламя в своих глазницах, разгоревшееся так некстати. Его провоцировала смесь тревоги и опасений, накрепко засевших в голове, а ещё — буквально самую малость — шелковистая кожа на кончиках чужих пальцев. Он давно не был с женщиной, запоздало отметив, что допустить это являлось ошибкой. Не критичной, но всё-таки неприятной. Заводить любимчиков в его положении определённо не стоило, но та же Тильзес была его бойцом. Его и только его.— Думай недолго, шеф. Завтра — середина моей луны.Сказала так и удалилась, оставив наедине с довольно противоречивыми мыслями.Через природную трещину на потолке тускло светили звёзды, крохотные колючие огоньки, равнодушные к всем живым. Зевлор ёрзал на своей лежанке, то и дело бросая на них косые взгляды и никак не приходя к консенсусу с самим собой. Где-то там, слева или справа, сияла и луна.Ночи в Аверно, вспомнил он, были темнее, чем даже прогнившие душонки его обитателей. Таких, например, как дьяволы и камбионы, то ли случайно, то ли нарочно создавшие ему подобных. Разбавленная демоническая кровь текла в его жилах, но, приходилось признать, из раза в раз оказывалась сильнее других. В этом не было его заслуги, да и она, эта кровь, долгое время не принадлежала ему. Он вспомнил и антрацитовое небо, и родную когорту, и тех, кого называл хозяевами.Они брали то, что породили, и использовали, как считали нужным. Целый пласт заброшенных воспоминаний вспыхивал и угасал в мозгу неравномерными пятнами, а он, будто впервые познавший их, рассеянно перебирал обрывки.Зевлор не единожды отдавал своё семя и знал, что всякий раз оно прорастало, усиливая бесконечные дьявольские орды. Он не имел ни права, ни желания наблюдать за тем, как поспевают его плоды. Отцом ему быть не приходилось.Да и сейчас мало что изменилось по существу.Потом наступил новый день, и раньше, чем он подошёл к концу, тифлинг уже определился, какой линии будет придерживаться. Руби не искала общества и пропала из виду, а он и не выспрашивал. Знал, что увидит её позже.Вечером он покинул лагерь, спустившись к реке, и купался в ней уже затемно. Если Руби действительно хотела его, так и быть, подождёт.— Рада видеть, шеф. — в этом не было мягкости, но было почтение. — Будешь вино?Пыльная бутыль стояла, запечатанная, на столе, а рядом с ней ютился поднос, по-простому выкроенный из деревянного ящика. Его содержимое привлекло внимание куда больше, и это не укрылось от цепкого взгляда гостьи.Ноздри Зевлора инстинктивно дёрнулись, уловив тяжёлый, но такой манящий аромат. Он кивнул в сторону закуски, а сам принялся открывать вино. В который раз словил себя на том, что чертовка не так проста, как кажется, и был даже слегка благодарен — за то, что вместо фруктов она принесла сыр и кольцо колбасы из крови.Дурные, отвлечённые мысли просочились в голову вместе с запахом снеди....Люди не знают, что кровь можно пить сырой.Они не ведают, что из неё можно делать пастилу, добавляя сахар.И уж точно им никогда не придёт на ум вываривать и сушить эту божественную субстанцию в порошок. Не то чтобы Руби удивляла, но Зевлор на какой-то краткий миг почувствовал себя как дома, и ощущение было неожиданно приятным, хотя настоящий дом — это последнее место, где он желал бы оказаться снова.— Расскажи о своём плане, — попросил он, запивая кровянку из горла. Вино чересчур кислило, однако великолепный вкус еды перебить не смогло. — Сперва уточним вот что: ты хочешь, чтобы твой ребёнок наследовал таланты отца, не притуплённые жизнью на Прайме и максимально выдающиеся. Это я понял. А что насчёт тебя?Острые брови женщины взметнулись вверх да так и застыли. Откровенность давалась ей значительно лучше, чем игры лицом.— Ты на что это намекаешь? — спросила она. — Что я пытаюсь компенсировать неполноценность за твой счёт?— Я не намекаю, а спрашиваю прямо. В когортах Аверно царит справедливая селекция, и сами Планы питают своих жителей. Насколько мне известно, многие тифлинги с Прайма вообще не способны к ворожбе. Ты упоминала, что способна.— Да, ты совершенно прав.— Я хочу это увидеть.Притянутый за уши повод он назвал любопытством. Праздный ли интерес заставил его замереть с куском на кончике ножа или что-то другое — не суть важно.Руби отобрала у него вино, отхлебнула и, вернув обратно, хлопнула в ладоши. Между ними сгустилось нечто бесформенное, но определённо горячее. Она не спеша развела их в стороны, на сосредоточенном лице даже мелькнуло озорство. Появилось и пропало, стоило лишь Зевлору сунуть туда свою руку.— Ты что творишь! — Руби сдула огонь и он камнем упал на плиты. — Ещё поранишься!— Это вряд ли.— Другие не были так беспечны, но всё равно поплатились.— Они были тифлингами?— Иногда.— Поднимала руку на сородичей?— А то ты не поднимал!Руби сделала полшага в сторону, потом ещё полшага, уже в открытую попятилась назад. Зевлор оттеснил её в угол подальше от входа, читая во взгляде вполне справедливую тревогу.Это было сладко. Впервые за много месяцев наблюдать неподдельный страх, а не то обожание разной степени тяжести, которое он так грязно заработал. Впрочем, оно тоже льстило.— Что такое? Неужто передумала? — прозвучало с явным удовольствием.И в момент, когда они двое оказались так близко, что их рога соприкоснулись, издавая глухой царапающий звук, Руби схватила его за левый рог. А затем хлестнула по лицу.Ярость мгновенно обожгла разум, но остатки того светлого образа, что ещё не был сдёрнут насовсем, оставили лишь два исхода: то ли приложить её затылком об стену и всё-таки трахнуть, то ли отпустить восвояси, оставляя за своей спиной обиженное и, по всей вероятности, расчётливое существо. Выбор был предельно прост.Руби тоже прекрасно осознавала условия, потому потянулась пальцами к ужаленной щеке, и не давая опомниться, приникла к его губам.Это было... нежно. Не ждавший такого больше, чем подлого удара, Зевлор едва не забыл, о чём должен предупредить.Говорить не хотелось, однако стоило.— Будет по-твоему, — нетерпеливо бросил он. — Но только если утром ты уйдёшь.— Я понимаю, — легко согласилась Руби.— Не из моих покоев — из Рощи.— Для начала надо убедиться...— Нет, ты уйдёшь завтра же, — отрезал он, — и уедешь куда угодно, только не во Врата Балдура.?И не в Лунные Башни?, — подумал уже про себя.Даже после этого Руби взирала с пониманием, пускай и без удовольствия.— Хорошо, Зевлор. Я обещаю. А пока единственное, о чём попрошу, — не будь со мной жестоким. По крайней мере слишком.Разглядела его куда лучше, чем он мог бы предположить.— Не буду.Зевлор был далеко не мальчик, а потому хорошо знал, сколько и какого алкоголя ему нужно выпить, чтобы тот прибавлял энтузиазма, а не, напротив, отбирал его. Руби, по всей видимости, знала тоже и почти не сопротивлялась, когда её настойчиво потянули за волосы.— Хочу раздеться, — ответила на экспансию жадных рук.Берущих, сдавливающих, скупых. Руби пахла слишком вызывающе, чтобы попросту не задрать ей юбку, но Зевлор, уже не впервые за этот вечер, снова уступил. Всё стремится к балансу, так или иначе, и всё ещё получится наверстать.Тёмное платье упало в ногах, грубо расшнурованное, но не рваное, — имелась некоторая вероятность, что оно же было у неё единственным. Даже сейчас, в порыве отпущенной на свободу похоти, он помнил о них.О своих беженцах.Мысль незаметно прокралась в голову, а будучи обнаруженной, лишь разозлила сильнее.— Не дёргайся, — приказал он и, притиснув к стене, насадил на себя. Пускай комнаты и постели достанутся тем, над кем они имеют власть. Изгою из ада роскошь — что твоя вода — стечёт и не заметишь, а Руби, его прекрасная Руби, навязчивая, липкая и нестерпимо горячая, не имела права на жалобы или слабину.Сегодня слабости под запретом.— Осторожно, — выдохнула она и скрестила лодыжки за его спиной, — смотри не выскальзывай.— Учить будешь?— Я знаю, как лучше.— Знала бы — молчала.Ответа не последовало, только чувствовалось под рукой, как обширно и крепко сжалось её тело. Гладкое, не израненное. Наверняка на её лопатках останутся разодранные следы, непривычные и чуждые. Рослая Руби весила немало, её то и дело приходилось подтягивать выше, следить за равновесием, толкаться на всю длину...Зевлор с хриплым стоном ссадил её и почти силой потащил к лежанке.Он не видел лица, но чувствовал затылком её глумливый взгляд, прожигающий и полный превосходства. ?Сдался, устал, решил облегчить свою работу?, — едко шипела Руби у него в голове. Верхнее покрывало было откинуто за ненадобностью, и он чуть было не бросил её в отсыревшую за день постель... но каково же было его удивление, когда она сама опустилась на простынь и мягко потянула за руки.Не было злорадства в янтарных глазах.— Иди ко мне, — зачем-то позвала Руби и неуверенно улыбнулась.О, ему известна была эта улыбка, хлестнувшая куда сильней, чем изящная женская рука: так улыбаются шлюхи и слуги чужих господ в надежде на то, что их мнимую невинность нарушат наименее жестоким образом.Он повидал их немало.— Хочу видеть тебя целиком, — просила Руби. — ?Хочу трогать тебя везде?, — просили губы на его скулах и пальцы в волосах. Седеющих, мягких, всё ещё густых — и до сих пор влажных после купания.Кто она такая, чтобы послушаться?И кто он такой, чтобы отказать?Руби ловит в силки своих рук и ног — раздевает, ласкает, стаскивает и рубаху, и штаны, отталкивает вещи пяткой — их подальше, его поближе. Раскрывается. Зевлор снова берёт её, но получается как-то лучше, сподручнее и свежее. Приятнее. И быстрее. И проще. Он сам не заметил, как скоро исчерпался, и опомнился лишь в последний миг — да и то, только потому, что нельзя было останавливаться, нельзя было следовать отработанной привычке.Тёплое семя перетекает из одного существа в другое, и лишь горстка далёких звёзд смотрит на них через расщелину на потолке.Им всё равно.***Она исчезла на рассвете, как и обещала, дремлющий лагерь оставила позади. Дорога вилась затейливым серпантином, однако по большому счёту имела лишь два направления: в запретные теперь Врата Балдура и ненавистный, но такой знакомый Элтуриэль. Руби спустилась с тракта и пошла вдоль него — дабы не привлекать внимания. Должно быть, она просила богов лишь о том, чтобы вернуться домой, и вернуться не такой, как была. Кому там нынче молятся в этом проклятом городе?Зевлор её уход отметил с облегчением. Одной проблемой стало меньше, и его совершенно не волновало, получилось ли у неё задуманное. И чем только чёрт не шутит? Он нашарил мелкий серебряный слиток, лежащий поверх одежды, потёр пальцем шершавую сторону.Целого было бы слишком много и в лучшие его годы.Интересно, подумал он, если всё-таки у них вышло, это будет мальчик или девочка?