Champion (1/2)

Ксиро сидел в окружении десятков масляных ламп и медитировал. За окном слышалось ритуальное горловое пение монахов, которые отпевали его уход. Веки парня были сомкнуты, и ему не требовалось довольно много усилий для того, чтобы впасть в транс. В сознании начали появляться образы, связанные с его прошлым, прошлым его народа и его врагов.Немало столетий прошло с того дня, как его раса была вынуждена бежать из своего дома посреди холодного моря, мифического острова Туле, и расселиться по всему континенту, вливаясь в народы и культуры, тихо продолжая постигать тайны мироздания. Но рано или поздно их находили, и он понимал, что ждет в конце большинство из них. Одно за другим ему являлись видения, как Инженеры уничтожают его племя, которое обосновалось в этой отдаленной, мистической горной местности.

Свет проникал через оконное отверстие построенной из камня, глины и извести стене, освещая его мощное тело, одетое в ритуальную рясу, состоящую из антаравасаки и сангати. Но в отличие от более традиционной одежды монахов, его была более свободной и удобной. В будущем это одеяние станет отличительной чертой всех тибетских воинов-монахов, но именно он первый из своего народа, кто решил встать на путь войны.Минуло лето с тех пор, как он убил первого Инженера, который с помощью неведомых доспехов из золотых фасеточных пластин разорял храм-крепость, где жил юный монах. В нем его люди мирно сосуществовали и просвещались с представителями коренной народности, с которой тулийцы уже давно успели достичь кровного единения в этой части мира. Тибет стал их домом, и именно поэтому он решил защитить его от приспешников Вадригар, знания о которых его цивилизация хранит и скрывает долгие столетия.

У народов Тибета ходят легенды о том, как ему удалось поразить превосходящего по мощи разрушителя, обладающего неземными технологиями. Но все рассказчики едины в одном мнении, что главным козырем молодого монаха оказалась излишняя самоуверенность противника. В тот знаменательный день многие юноши, которые жили в той горной крепости, скандировали его имя, обретя надежду на свободу от гонения и преследования.

Тем же вечером, Ксиро вошел в "Сферу Создателя", в которой прибыл к ним Инженер. Она и наградила его этим диковинным механизмом, который намертво был соединен с его плотью и костями, уже являясь неотъемлемой частью его самого. Это устройство напоминает механический хвост скорпиона, берущий начало от металлической наплечной основы, интегрированной в его грудную клетку. Хвостовая часть состоит из гравированных труб и кабелей, апирамидальное жало венчается ритуальной пурбой. Никто, включая самого Ксиро, не знает, каково предназначение этой причудливой конструкции на его теле.

Глубже погружаясь в свое подсознание, парень начал все больше углубляться в незримую ткань пространства, что было весьма незаурядной способностью даже для тулийца. Ему явился образ вождя кочевников, который в окружении своих воинов заключает договор с эмиссаром Да'ат Ишут. Затем он проносится словно в высокоскоростном полете над бескрайними равнинами и степями восточной части Тибета, где многочисленные карательные отряды атакуют любое поселение, в котором живут потомки народа Туле. Вспышка, и неожиданно для себя парень оказывается на Тибетском нагорье. Идет буря, и впереди лишь непроглядная мгла, за пределами которой изредка можно наблюдать белоснежные пики гор. Снег и ледяной ветер обжигают его тело, и юноша в недоумении попытался понять смысл своего видения. Но не успев сделать и шага, его моментально перенесло в другую часть страны, к подножью Кайлаша, внутри которого его люди спрятали "Сферу Создателя". "Вадригар... Отцы... Арена...", - прошептали многочисленные голоса в его голове. Это не смутило молодого человека, он знал, чьи они и ожидал этого.

Тело Ксиро вновь напряглось, отчетливо выделяя каждую мышцу. Пирамидальное жало стало излучать слабое голубое сияние, и постепенно одна лампа за другой в радиусе нескольких футов от него начали гаснуть. Внезапно он вновь оказывается посреди сильного бурана. Снег хлопьями прилипает к его одежде, глаза сильно заслезились и на углах век стала образовываться ледяная корка. Ксиро ощущал боль от вездесущего холода, которую он с некоторыми усилиями подавил силой воли. Выставив руки перед собой, он попытался пройти вперед к чортену, который был совсем неподалеку. Неожиданно снег вокруг начал испаряться, не долетая до него, а слева от себя он ощутил приятное тепло. Раскрыв глаза, он обратил внимание на свой имплант, чье предназначение для него долгое время было загадкой. Устройство ярко светилось, излучая жар и образуя вокруг Ксиро непроницаемый для снега и ветра щит. Парень выпрямился, потер руки и размял плечо. Тут же взгляд его привлекла фигура, возникшая в полсотни ярдах впереди. Он решил пойти незнакомцу навстречу, но осторожно. Его мысли явили образ Инженера, который пришел за ним, и Ксиро внутренне уже был готов к этой встрече. Но подойдя ближе, к своему глубочайшему удивлению он обнаружил мужчину европейца, одетого в странную и очень легкую одежду. В руках его было оружие, но парень не мог понять, какое. Это не был член Ордена, однако лицо его было очень знакомым молодому монаху. Мужчина, увидев Ксиро, выронил из ослабших от пронизывающего холода рук свое оружие. Какое-то время он молча смотрел на него, выпуская пар из своего рта. Затем с обреченным видом мужчина упал на колени, погрузившись глубоко в сугроб, в этот момент во взгляде человека читалась глубочайшая усталость. Ксиро намерился сделать еще шаг, но яркая вспышка возникла между людьми, и его глаза открылись. В комнате, перед ним, стоял Инженер в своих непроницаемых для обычного оружия доспехах. Черный кубический шлем раскрылся, и его части стали встраиваться в шейную часть брони. Парню явилось вытянутое лицо мужчины средних лет, который радостно улыбался, глядя на сидящего перед ним человека. "Мазел Тов!" - воскликнул тот, и Ксиро растворился в сиреневой вспышке.***Генрих Харрер был один из счастливчиков, которых управление Паранормальной дивизии СС отправили в третью по счету Тибетскую экспедицию. Он и Эрнст Шефер довольно быстро сдружились, так как Генрих был отличным альпинистом и весьма выдающимся спортсменом, а Эрнст являлся ученым, который увлеченно мог рассказывать о мифах и историях этой загадочной горной страны. Вместе они весьма удачно дополняли друг друга, и объединенные общим энтузиазмом, стали достигать определенных результатов. Если бы не присутствие элитного отряда охраны в этой экспедиции, работа была бы более комфортной и непринужденной, однако ухудшившиеся отношения с Британией и Китаем в связи с началом войны, требовали от СС подобных мер предосторожности.

Начинался прекрасный солнечный день в Лхасской долине. Во дворце Потала монахи активно дуют в тибетские трубы, и звук эхом разносится по всему городу. Несколько германских солдат стояли в очереди перед импровизированным умывальником с зеркалом, намереваясь приступить к утреннему туалету. Генрих держал в руке маленькую записную книжку и карандаш, с улыбкой смотря на живущих своей размеренной жизнью тибетцев. Быт жителей города был удивителен, полон вещей, забытых осовременившемуся обществу европейцев. Подвижники составляли немалую часть жителей Лхасы, их рассказы и обряды рождали трепет в сердце неподготовленного зрителя. Быть может Гиммлер прав, и в этой стране есть нечто мистическое, во что он, как и Эрнст мало верят будучи материалистами. Юный Лхамо отлучившись от группы монахов, подбежал к мужчине и радостно улыбнулся. За почти год, проведенный Харрером в Тибете, он успел уже научить пятилетнего мальчика разговаривать на германском языке, и в каком-то смысле они даже стали друзьями. Генрих в свободное время очень много рассказывал местным о жизни в Германии и Европе, в то время как Эрнст часто глубоко погружался в свою научную деятельность, собирая священные рукописи и легенды жителей долины, общаясь со знатью.

С согласия аристократии, несколько раз в день, унтерштурмфюрер Отто Ауфштайнер ставил граммофон, вокруг которого сходилось немало людей, чтобы подивиться чудному аппарату. Что характерно, подборка музыки была изрядно патриотичной, и в основном представляла собой партийные песни национал-социалистической Германии. Отто достал свою любимую пластинку, на которой была запись "Am Adolf Hitler Platz", которая стала невероятно популярной после смерти Фюрера. К граммофону сбежались радостные дети, которые очень любили слушать западную музыку. Включив проигрыватель, унтерштурмфюрер просунул большой палец под подтяжку, уперся плечом в стену и с улыбкой глядел на ребятишек, с их непосредственностью, хихикающими над непонятными словами из песни."На площади Адольфа Гитлера стоит молодой дуб,Он поднимается к солнцу от шторма и нужды.Он является нам образцом, чтобы верно и усердно сражаться,За наше Отечество до смерти."

Приветливое отношение тибетцев и их дружелюбие воодушевляюще влияли на солдат, а близкая духу музыка наполняла сердца энергией в дни тягостной службы и патрулирования города. Люди проходили мимо и радостно улыбались им, что на мгновение дало Отто забыть об угрозе, которая исходила от колонизированной англичанами соседней Индии. Мужчина глубоко вдохнул, вобрав в легкие как можно больше воздуха. В отличие от городов Германии, он был свеж и кристально чист от вездесущих в развитых странах Европы выхлопных газов. Окинув взглядом всех собравшихся возле граммофона, Отто с улыбкой выдохнул."На площади Адольфа Гитлера молодой германский дуб,Видит во сне прошлое и настоящее.Он мечтает о спокойном германском лесу,И наполненное тоской его сердце становится мягким."

Генрих предельно старательно попытался нарисовать Эйфелеву башню. Получившийся рисунок он показал молодому Далай-ламе, и тот с удивлением рассматривал ее. Это рассмешило мужчину, и он, чтобы еще больше впечатлить ребенка, попытался описать ему высоту этого строения. В этот момент к ним присоединился Эрнст Шефер, который добродушно погладив паренька по плечу, попросил дать ему побыть с его другом наедине. Мальчишка только улыбнулся в ответ, и прихватив с собой рисунок, побежал восвояси.

- Доброе утро, Генрих. Смотрю уже делишься достопримечательностями Рейха.- Да, очень любознательный ребенок. Подумать только, как они живут вдали от всего мира!Эрнст кивнул, это не было его первой экспедицией в Тибет, и во всей Германией он считался настоящим экспертом в этой области. Это привлекло к нему внимание Гиммлера еще до начала гражданской войны. Тибетская культура и люди были известны ему лучше, чем кому бы то ни было на земле, и все равно каждый раз эта страна открывала ему что-то новое. Он с задумчивым взглядом посмотрел на пики возвышающихся вдали гор, и глубоко вздохнул.- Опять не знаешь, что написать для отчета в Берлин? - усмехнулся Генрих.- Как видишь, старых слухов и легенд недостаточно. - Шефер достал флягу и сделал из нее несколько глотков, - Долгое время весь этот регион был полностью изолирован от внешнего мира. Изолирован серьезнее, чем сейчас Россия. Китаю не было ровным счетом никакого дела до этих земель, интерес к Тибету стал возникать только с противостоянием англичан и русских в начале века.- Целый дивный мир, полный непознанных тайн и загадок! - Генрих засмеялся, - К чему ты клонишь?- После отъезда Бегера в Берлин, с его "важными" замерами, у меня появилось больше времени на изучение текстов. Взять их с собой в Берлин как Канжур, мне не позволено. Но мне удалось найти несколько весомых оснований для снаряжения похода к Кайлашу.- Влияние фрау Блавацкой на Гиммлера и Зиверса позволило нам остаться тут, но неужели и ты веришь в существование Шамбалы, мой друг? - в голосе Харрера явно прослеживался насмешливый скептицизм.- Нет. Возможно я по-прежнему под впечатлением от того предсказания... Но мне кажется, что "Сфера Богов" это не миф. В слишком уж многих культурах она упоминается и прямо и косвенно.- По-моему у него был обычный припадок и последовавший за ним бред, не стоит обращать на это столько внимания.- В этой стране не все так просто, как может казаться на первый взгляд. - Эрнст сделал еще глоток, и похлопав друга по плечу, уже собрался уходить. Но тут к ним подошли посланцы главы государства вместе с переводчиком.- Ретинг Ринпоче желает видеть вас в храме Джоканг, господа.Мужчины молча встали, и пошли переодеваться в более презентабельную для этого форму. К ним присоединились Эрнст Краузе, Карл Винерт и Эдмунд Геер, которых тоже пригласили на встречу. Подобное приглашение очень удивило Шефера, ведь зачастую, чести посетить храм удостаивался только он и оператор Краузе. Собравшись все вместе, они с монахами пошли к площади Баркхор, где располагался храм Джоканг. К еще большему недоумению группы, войдя внутрь, их провели не в главный зал, как это могло бы быть при других обстоятельствах, а в ранее недоступное святилище. Тяжелые двери со скрипом распахнулись, и перед мужчинами открылась слабо освещенная полупустая комната. В отличии от прочих помещений храма, стены практически не были чем-либо расписаны или обвешаны религиозными украшениями и утварью. Посреди комнаты стоял внушительный красный ларец, расписанный золотом, который был заперт на увесистый замок. Эрнсту стало не по себе, Эдмунд, Карл и Генрих недоуменно оглядывали пространство вокруг себя. Краузе без особого интереса смотрел по сторонам, держа в руках фотоаппарат.- Я очень рад вам господа, что вы все пришли сюда по моему приглашению, - к ним присоединился регент, который разведя руками с дружелюбной улыбкой подошел к Шеферу.