Нарисуй на бумаге простой кружок (1/1)

когда-тоТула, Тула… Он переехал сюда, как он думал, ненадолго, переждать, пока сменятся одно-два поколения и в Серпухове забудут, как он выглядел. А оказалось, что навсегда.Пришли восьмидесятые, и командование поинтересовалось, не собирается ли “сталинский сокол” на покой. По документам ему шёл восьмой десяток, и маскировка спасала плохо. Поэтому в 1983 году, когда училище преобразовали в высшее военное командно-инженерное училище ракетных войск имени Ленинского комсомола, Юрий Андреевич, почётный житель города и депутат городского совета, вышел, наконец, на пенсию. В рынок он вписался легко — помогли “заработанный” за время службы капитал, связи и цепкий ум. В начале девяностых “пенсионер” Юрий Андреевич успел открыть коммерческую фирму, с помощью связей "подмог" нужным людям заключить контракт с турками на постройке в Серпухове многоэтажных домов — и скончался. Наследником фирмы и состояния назначен был его “племянник”, о существовании которого до сих пор никто не знал, но в девяностых это никого не удивило. Но обстановку всё же пришлось сменить. Фальковский воспользовался перетасовками после "Чёрного Октября" и связями "дядюшки", чтобы устроиться в итоге помощником мэра Тулы по вопросам развития бизнеса и инвестиций, а там и помощником губернатора по ним же. Он строил свой мирок, свою миниатюрную империю, не особо заботясь, что творится вокруг.Но тут грянула Полночь.Эпидемия, война, разруха — всё это он уже когда-то видел, всё это он когда-то пережил. Но тогда он был ребёнком, щепкой в бурном океане, а теперь у него были опыт и иммунитет. Он мог бы уехать. Мог бы просто остаться в стороне от людских бед, ему-то, немёртвому, орор не страшен, а война — что мать родна. Но он бросился собирать заново рассыпавшиеся структуры и связи, без которых город бы просто вымер. Организовывал. Налаживал. Спасал. Просто потому, что “сталинский сокол” знал, как это делается. Пусть он ненавидел эпоху, из которой вышел, и давно умершего человека, с которым её прочно ассоциировали, но методы всё ещё работали. И Юрий Андреевич не стеснялся их применять. За два года он решил проблемы с очередями за хлебом и трупами на улицах, а вскоре и эпидемию удалось взять под какой-никакой контроль. Выстроил из надёжных людей костяк, способный удержать власть и порядок — а там уже помочь населению. И в эти годы он будто заново родился. Он снова жил, снова работал, снова видел цель. Когда же самое тёмное время миновало, он ненадолго увидел будущее и для себя: теперь ему не нужно было бояться, что вчерашние пассионарии постареют и утянут его за собой в болото нового застоя. Варкам больше не нужно притворяться смертными. Больше никаких морщин, лысин и очков — люди признали его право ходить среди них, не скрываясь.Он остался в Туле, потому что пророс сквозь неё. А потом заставил нарасти на себя, как когда-то уже делал в Серпухове — но теперь он сработал чище, лучше.Тула обязана ему. Она — его. Она — это он сам.Слишком поздно пришло понимание, что ей больше нечего ему предложить. Потому что он, Юрий Андреевич Фальковский, не знал, чего ещё добиваться. Дальше удовлетворения потребностей в еде, крове и уюте вести оказалось некуда — ни людей, ни систему, ни себя.