Special. УЗИ. (2/2)

- Но там столько крови…

- У нее осложнения, - коротко остановил наш спор фельдшер, и мы резво запрыгнули в машину. Кровь до сих пор шла, врачи переругивались между собой, видимо, не зная, что делать. Антонио весь дрожал и держал руку Сперанцы, а другой держал мою. Господи, на нем не было лица! Я был более стойкий к таким зрелищам, но даже мне становилось плохо от такого огромного количества крови. Что с ней? Да и какие роды – она на седьмом месяце!Нас привезли в какую-то ближайшую клинику, но не ту, в которой мы осматривались. Антонио не протестовал, я решил, что и мне не стоит. В конце концов, ее могли просто не довести до туда.

- Подождите в комнате ожидания! – остановила нас от входа в операционную женщина уже в хирургической форме.

- Что?! Нет, он будет там! – запротестовал я, но Антонио осадил меня.

- Что с ней? – коротко спросил он. В его глазах блестели слезы. Женщина покачала головой.- У нее серьезные осложнения. Скорее всего, вас не предупредили о том, что она не сможет родить.- Нам сказали о кесаревом, - мягко возразил я, но женщина вдруг покачал головой.

- У нее идет отторжение плода, - и женщина скрылась за дверьми. Я краем глаза заметил, что у Антонио подкашиваются ноги, и вовремя его поймал.

- Тише, милый, тише, - прошептал я, усаживая его на диван и заставляя выпить воды. Его руки тряслись, как у наркомана. Я прижал его к себе, поглаживая по плечам и шепча, что все будет хорошо. Он до боли вцепился мне в руку, но я понимал, что ему гораздо хуже. Я не знал, сколько мы просидели возле операционной. Антонио даже уснул от нервов. Прям вырубился на мне, и я боялся пошевелиться, чтобы не разбудить его. Его щеки были мокрыми от слез, а губы искусаны.

- Вот держи карточку. Купи два капуччино, пару цезарей, пару гамбургеров, - я отдал карточку, на которой было денег как раз для заказа пареньку-уборщику. – И себе что-нибудь, если хочешь.

- И картошки себе возьми, - недовольно заворочался Антонио. Я кивнул и отослал уборщика в забегаловку. Антонио проснулся, протер глаза. Я решил ничего не спрашивать и смог уже потянуться, а то все мышцы затекли.- Спасибо… - вздохнул Грациано. – Я не знаю, что бы я без тебя делал…

- Да ладно тебе! Все обойдется! Сейчас врач выйдет и скажет, что у тебя родился здоровый малыш!..- Мистер Грациано? – вдруг вышел из операционной хирург. Антонио подорвался, даже не напомнив, что он – синьор. – Какая у вас группа крови?- Третья положительная…- А у Вас? – переключился вдруг на меня мужчина.- Эм… Вторая отрицательная…

- Вы только не переживайте, - взял Антонио за руку хирург, - Но, возможно, мы не спасем их…- Что? Что?! – я вовремя схватил Грациано, чтобы он не вцепился в лицо мужчины.

- Мы сделаем все, что в наших силах, мистер…- Я синьор, синьор, слепой ты мудила! Да если ты их не спасешь, я тебя по судам затаскаю! Я тебя…- Идите, спасайте их, - заткнул я рот Грациано. Хирург, испугавших заявлений скандального юриста, кинулся обратно в операционную.- Эдооооо… - захныкал Антонио, прижимаясь ко мне. Я крепко его обнял, но сам чувствовал, что хочу плакать. Как это – теперь не будет Сперанцы? Не будет ожидания малыша? Антонио плакал и ругался на итальянском, а я даже не знал, как его успокоить. К тому времени, как уборщик честно вернул мне карту и мой заказ, Антонио и вовсе позабыл английский, всхлипывая и роняя лишь итальянские слова. Поесть он все же согласился, хотя ел долго и неохотно. Ну да, я знаю, что он не есть фаст-фуд, но хоть что-то нужно было поесть. Из картошки я богохульно (как выразился Антонио) делал домики и человечков.- Смотри, у него стоит, - пытался я взбодрить любимого, приделывая к человечку член. Антонио посмотрел на это, закатил глаза, что-то спросил на итальянском.- Что? – съел я тот самый член. Грациано усмехнулся.- Церковь здесь есть?

- Не-а, - вздохнул я. – Тоже хотел туда сходить.

- Мне кажется, что в больнице вряд ли будут….- Я не сатанист! – запротестовал я. Тут из операционной вышла женщина, неся на руках маленький сверток. Антонио вцепился мне в руку, вмиг побелел. Замер и я: разве новорожденные не плачут, не дергаются? Мой брат только и делал, что орал первый год.- Мальчик, здоровый, крепенький, - сняла маску женщина, подходя к Антонио. Мы синхронно вскинули головы.

- Ма… Мальчик? – севшим голос спросил Антонио, вставая и беря младенца из рук акушерки. Я тоже подскочил. Маленький, совсем крошечный мальчик спокойно лежал в большом тепленьком одеяле на руках Антонио. Смотрел он на нас зелеными-зелеными глазами. Он был еще мокрый, но такой милый! А его крохотные ручки с маленькими пальчиками… Боже, я чуть не расплакался.

- Ciao, Rino*, - растроганно прошептал Антонио, позволяя маленькой ручке схватить его за палец. Счастливее этого момента я, наверное, больше никогда не увижу…- Синьор Грациано? – следом вышел хирург. Кровь! Я путался между мыслями «А, как круто, нужно так на Хэллоуин нарядиться!» и «О Боже, что там было?!» Мужчина был сильно напуган, видимо, предстоящим разговором. Я понял все раньше, чем счастливый отец, поэтому мягко забрал у него сыночка. Рино? Северино, все же… Мальчик закрыл глазки и, кажется, решил поспать.- Мы сделали все, что смогли… Но ваша жена потеряла слишком много крови… Я и хирург ожидали гнева и насильственных действий от Грациано, но Антонио просто сел и закрыл лицо руками. Акушерка подошла и начала его утешать, а хирург скрылся вновь в операционной. Я подсел к Антонио.- Тише, любимый, тише. Смотри, у тебя есть малыш, - пытался взбодрить я молодого отца, передавая ему Рино. Антонио его взял, но плакать не перестал.

- Mio… caro ragazzo,* - прошептал Грациано, кусая губы. Я погладил его по колену, не находя слов для его утешения.Прошел месяц. Антонио не снимал траура. Нужно признать, что черный цвет ему очень шел. Но не круги под глазами: Грациано не спал, плакал по ночам или просто смотрел на фотографию Сперанцы с черной лентой. С ребенком нам помогали родители Арчи и родители Кевина. Назвали мальчика Северино Леоне Грациано, хотя я уверял, чтобы назвали его Джованни… Грациано, казалось, уже ничего не сможет обрадовать. Решив как-то вернуть в его мир радость, ведь для меня смерть – это нечто трепетное и желанное, но для Антонио не было ничего ее страшнее.- Атонио, любимый, - я подошел сзади к Грациано, что готовил на кухне молочко для Рино.

- Что-то случилось? – бесцветным голосом спросил он. Черная облегающая майка заставляла меня то и дело скользить по изгибам его тела взглядом. Черт, почему он раньше не одевался так? Мне хотелось его. Я понимал, что меня должна была мучить совесть за такие мысли, и вообще я тоже должен был оплакивать Сперанцу. Но… Я буду ее помнить. Я буду ее помнить всегда, потому что она подарила Антонио и мне Рино. И отдала мне любимого обратно.

- Да, что-то случилось, - я обнял Грациано, стараясь сдержаться и не завалить его на кухне, как уже много раз делал. – Выходи за меня.

- Чего? – удивился Грациано, поворачивая ко мне голову. В зеленых глаза наконец-то появилось удивление, появились какие-то эмоции. Я достал из кармана бархатную черную коробочку и открыл ее. В глазах Грациано заплясали счастливые огоньки, стоило ему увидеть красивый готический серебряный перстень с небольшим красным рубином в форме сердца, обрамленным изысканным узором.- Эдо… Но… Ты уверен? Может…- Я не желаю ничего слышать, - усадил я его на столешницу. О, его бедра… Спокойно, Каллен! – Я люблю тебя и хочу, чтобы ты был моим мужем! Чтобы я полностью официально мог называть тебя своим. Хочу увидеть на тебе белый фрак, а на мне – черный, и уехать в Вегас тратить деньги. А потом заехать в Италию и вернуться обратно сюда через Гавайи.- Но, Эдо, - Антонио уже надел себе кольцо на палец, так что, видимо, его ответ был положительный. – Эдо, ведь я только…- Ну, со свадьбой можем подождать месяц, два… Но больше полугода я ждать не собираюсь. Антонио, со смертью Сперанцы жизнь не закончилась. Я надеюсь, что ты все так же любишь меня, как и я тебя. У тебя есть Рино, а Сперанцу мы оба не забудем. Так каков твой ответ?- Я…- Если ты сейчас скажешь «Мне надо подумать», я тебя ударю, - тихонько зарычал я.

- Нет… Думать тут нечего, я согласен! Но свадьба будет только через четыре мясца. У тебя показ на следующей неделе кстати.

- Показ? – нервно я сжал его пальцы. Не люблю показов. Ненавижу!- Да. Я поеду с тобой, конечно, но теперь я буду пихать тебя только в показы, чтобы ты перестал их бояться!

- А как же Рино?! – попытался отвертеться я от работы. Как Антонио это успел, если он со мной-то едва-едва разговаривал?!

- Арчи и Кевин согласились с ним посидеть недельку, - беспечно улыбаясь, погладил меня по щеке итальянец.- Не позволю этим двум недоумкам трогать Рино! Ты подумал, что они здесь сделают?! И что значит – недельку?!- А я разве не сказал? Показ будет в Мексике! – и, прежде чем я успел возразить, Антонио увлек меня в потрясающий страстный поцелуй. Как же я давно его не целовал! Не было ничего слаще его губ…- Слушай, а сексом во время траура заниматься можно? – обеспокоенно спросил меня Антонио, когда мои руки уже забрались под его майку Ага, не одному мне не терпится!

- Ну, мне кажется, что хоть разочек можно!- Думаешь? – погладил мои губы пальцем итальянец. – А то мне кажется, что я так импотентом стану!

- О, не станешь родной! Со мной – не станешь! – усмехнулся я, снова увлекая его в поцелуй. Это был мой первый секс на кухне с женихом… Каким же волнующим был этот секс!* Здравствуй, Рино (итл).* Мой дорогой мальчик (итл).