Часть 4. Поживём - увидим (1/1)

Он впервые плакал. Он не помнил ни одного момента, когда что-то могло заставить его заплакать. И даже сейчас, когда это можно было позволить, потому что шёл дождь и слёз не было заметно, он не мог понять, отчего так хочется плакать. Селиванов для него стал отравой, наркотиком, чем-то запретным и слишком желанным. Любовь – это наркотик, однажды попробовав, никогда не отвыкнешь. Ему казалось, что если бы ему дали шанс сбежать отсюда навсегда, забыть о прошлом, он бы отдал за это всё, что у него есть. Но из-за бессонницы и желания бежать настой любви становился только крепче. Котов остановился. Хотелось бежать дальше, но кашель мучил, грудь жгло, и не только от болезни. ?Он не хотел его бросать. И сбегать не хотел, но любовь в лоскуты рвала сердце. Я не знаю, что такое любовь. Он не мог перестать что-то чувствовать. А он похудел от болезни. Ему было плохо, и он побежал домой. Это доставляет боль, когда ты любишь, а он – нет. Он его не любит, ему плевать.?Он купил билет на автобус в один конец. Но потом отказался от поездки, поняв, что без него его жизнь станет другой, и жить он не сможет. Мысли как повеситься или с балкона упасть. А дождь хлестал уже третьи сутки, а казалось, будто третью вечность. Безумная влюблённость не давала спать, он переживал. Он написал завещание и заявление на увольнение. Он завещал всё ему. Он лёг спать. А над городом навис дождь и распластались рваными кусками тучи, солнце там выглядело как мутный пласт слабого света. Краски жизни были потеряны, а тот поцелуй осел внутри каким-то кусочком тепла, который подавал надежду прожить ещё подольше. Котов зажёг свечу и достал чистый лист. Осмотрел заплаканными глазами и улыбнулся, вспомнив, с чего это началось. Зажёг его над свечой и пустил летать по дому, представляя, как пепельные бабочки летают над светло-зелёным лугом. И улыбнулся.?На следующее утро пришёл больной, и всех удивил внешним видом. Коротко говоря, выглядел он не очень, не так, как раньше. На лице скользила улыбка, а под глазами красовались тёмные синяки. Он улыбнулся вновь и протянул Рогозиной заявление об увольнении.- Я… Я приведу вам двух людей, которых из департамента уволили… А вернее, они сами… Без привычек и… - он не договорил. Просто закашлялся и задрожал от озноба. Горло болело, голос осип. – Без… Зависимости. Без зависимостей.- Из-за этого? – спокойно спросила Рогозина. Все вышли из её кабинета, почувствовав атмосферу сгущающихся туч. Она им как мать, её не обманешь. Она обо всём узнаёт первой, даже об этой чёртовой влюблённости. Она поняла это ещё тогда, когда Косте это было смутно понятно, и он не до конца это осознавал. Но уже тогда он забывался под его голос, не слушал смысл, а только и улавливал тембр, ритм его слов. ?И вот он дома, без формы ФЭС, без пропуска в контору и без удостоверения. Капитан Котов. Он забыл про это звание, он уволен, ему на всё плевать. Он вышагивает по квартире вдоль стен, бормоча себе под нос. Ковыряет красивые белые обои и отштукатуренную стену. Он уселся и закашлялся в ознобе, после чего подошёл к стене и ударил со всей силы. Остались следы крови от разбитой костяшки. Некрасиво. Бьёт ещё и ещё, пока на руке не образовывается бесконечное количество ран. Смотрит на них, после чего ещё раз с силой бьёт, отчего кости сходят с ума. Болезненно сжимает губы. Больно. Только вот дело не в руке.?И вот он видит за дверью его и становится весёлым. Он понимает, что может не жить, раз у него пневмония на второй стадии. И он улыбается бескровными губами. Он обнимает Селиванова и вновь улыбается. А тот его целует и ему плевать, что Костя болеет.- Костя… - говорит Борис тихо. – Я не хочу тебя терять… Что такого случилось? – он укладывает свои ладони на Котовские плечи и спускает по спине, обнимая. – Что я сделал не так? Что сделать, чтобы ты вернулся? – он оглядывает квартиру и замечает на полке свою фотографию в красной рамке. Рамка красивая, новая, стекло, видимо, протирается каждый день, такое чистое, особенно если сравнить со всем вокруг. Кажется, это фото было сделано пару-тройку лет назад, на новогоднем корпоративе. Оглядывает стену, замечает там кровавые разводы и вопросительно выгибает бровь, глядя на Котова. Тот машет рукой и крепче прижимается. Потом идут пить чай. Солнце тлеет в трескающемся от тепла небе угольком, разливает свет. Конец октября, любовь, все птицы поулетали.?- Говорят, по весне любить нельзя. Говорят, быстро такая любовь распадается, - вздохнув, говорит Котов и глядит за окно, прислоняясь. – Вот я и не любил. Нет, любил.- Костя, ты зачем уволился? – спрашивает Борис и смотрит на Котова. Тот отворачивается и головой бритой качает. Он не знает, зачем он это сделал.- Мы не должны… Я не должен, - после долгой паузы отвечает тот. – Я полицейский. Мне нельзя любить. Вообще, - проводя рукой по стеклу, говорит он. – Если со мной что-нибудь случится на выезде, тот, с кем я, не вынесет этого. Я просто не могу подвергать тебя… Ну, то есть, кого-либо таким травмам. Болям. Это ведь невыносимо больно, когда теряешь хотя бы на время любимых людей, - снова вздохнув, говорит он. – Я-то не понаслышке знаю, каково прощаться с теми, кто тобой любим. И терять.- Костя, ты что такое несёшь? – возмущённо восклицает Селиванов.- Я… Я говорю о том, что реально есть. А если я умру? Что тогда? Если я в этот момент буду один, то от меня останется только пустая квартира, и так завещанная на тебя, а если я буду с кем-либо, то оставлю ещё и боль, пустующие сердца и исчерпанные души. Я не могу.- Костя, это не так. Ты делаешь неправильный выбор…- Нет! Я всё, всё делаю правильно!- Ты не прав…?Заспанный, он снова на работе. У виновника раскрытого дела с пепелищами, которого они все "Сатана" называли, появился подражатель, который вырезал вокруг баков знак секты, а не пиктограммы. Луна золотила траву и деревья. Пепелище было свежим, и в середине ещё догорали рыжие угольки. Котов отрастил волосы. Котов занялся спортом упорнее. Котов полюбил ещё сильнее. Котов, Котов, Котов… Если б ты знал, как тебя любят... Оглядывает дерево, пулю достаёт, трупы обгоревшие осматривает… Рутина. А Селиванов за ним наблюдает. Столбы оранжевого света, пробивающиеся сквозь густую сырую листву, испаряют ночную росу. И уже все знают об этой чёртовой влюблённости.?- Слушай, Борис. Я… Я тебя люблю, - стыдливо произносит Костя и кончики ушей предательски розовеют, несмотря на его строгий вид, приходится опускать глаза и тупо разглядывать концы носков. Дома тепло и уютно, а особенно рядом с любимым человеком. Борис разглядывает фотографию с новогоднего корпоратива на деревянной полке. Красная рамка всё ещё такая же чистая. Котов приютил кошку и назвал её Зои. Теперь Котова ждут дома, но дело не в кошке.- Костя, я пока не понимаю своих чувств к тебе. Дай мне время, - говорит он и обнимает. Всё-то он понимает, только боится, что сказать. Он гладит золотистую кошку, которая так и трётся к хозяину и к нему. – Поживём – увидим. Ты кошку пока накорми. ?