Глава 2. Соль на щеках (1/1)

- Ты пришёл за мной? – прошептала я слабым полусумасшедшим голосом, чуть привстала с кровати, а затем снова откинула голову на подушку. Я не могла отвести взгляда. Это был он, его грубые черты лица, гранитно-серые глаза, чёрные волосы и точёные губы.- Бедная ты моя девочка. Как же ты это допустила? Вновь хочешь уйти и нарушить все мои планы. От нас обоих почти ничего не осталось, но когда кто-то из нас в беде, другой по-прежнему может это почувствовать. Пока живёт моё сознание, я буду прикован к тебе навек незримой железной цепью.- Ты… Ты остался жив? Как?Мой голос дрожал, холодный озноб пробежал по всему телу.- Никакая уникальная сила не может взять и исчезнуть просто так. Ты должна помнить закон равновесия. Часть меня осталась жива. Мой дух поселился в пустынных степях Петразоя. Все эти годы каждый день я просыпался лекарем, купцом, полярником, рабочим. Я жил жизнью сотни людей севера. Меня били плетью, морили голодом, на следующий день это приходилось делать мне самому. И лишь спустя пять лет ночью в просторах холодных теней я смог вновь ощутить своё тело, которое однако пока не имеет иммунитета к солнцу. С этих пор каждое утро я выбираю человека, в облике которого проживу следующий день. - Мы оба погибли, Александр. Ещё там, в Каньоне. Остались только наши призрачные тени, безнадёжно скитающиеся по свету. Утомлённая работой в хлеву и школе я не могла полноценно воспринимать его речь. Я смотрела на него пустыми глазами и всего лишь слушала мелодичное звучание голоса.Внезапное сомнение ударило мне в голову. Я закрыла глаза, потёрла лицо руками. Он никуда не уходил.?Ну же, прикоснись ко мне. Я не хочу больше думать, что от голода и тоски я схожу с ума?Я сидела неподвижно, едва прикрыв глаза и нервно сцепляя в замок пальцы рук. Строгий голос заставил меня вздрогнуть.- Почему ты стала так сутулиться? Он подошёл и резко расправил мои плечи.Застиранная рубашка сползла, на серой земляной коже зияли синяки. Чувствуя его напряжённый взгляд, я зажалась и сгорбилась ещё сильнее.- Кто с тобой так? – спросил он так тихо и даже с нотой сочувствия.Я молчала. Я стеснялась синяков, оправданий, своего тела, располневшего от гнилой пшеницы. Мне не хотелось слышать жалости в его голосе, я опустила неподвижные глаза в пол и наклонила голову. - Я не хочу, чтобы ты стеснялась этих синяков. Бедность никому не добавляет красоты, не думай, что ты могла бы стать исключением.В ответ я лишь усмехнулась. Сказать мне было нечего. Он провёл рукой по моим плечам и вновь настойчивым движением заставил меня выпрямиться, а затем двумя ловкими движениями расстегнул пуговицы на моей рубашке и опустил её почти до середины живота. - Где у тебя мазь календулы?Вопрос был немного неожиданным. В восточной Равке мазь календулы считалась панацеей от всех болезней. Ей лечили ожоги, раны, синяки и даже укусы змей. В Керамзине после приостановления торговых путей она стала дефицитом. Однажды по счастливой случайности мне удалось выкупить последнюю баночку на центральной ярмарке в Рождество. С тех пор я хранила её на случай устранения серьёзных последствий детских шалостей. - В нижнем ящике справа, - тихо ответила я.Ты совсем забыла для чего в твоей тумбочке лежит заживляющая мазь. Он иронично вздохнул и слегка улыбнулся, зачёрпывая резко пахнущее средство своими длинными пальцами. - Будет не больно, - проговорил он, начиная обрабатывать мои синяки.Как же хотелось продлить это ощущение. Родные холодные руки медленно втирали в мою кожу ароматную мазь. Я чувствовала его дыхание, жгучий ток, исходящий от его пальцев. Временами я закрывала глаза и осторожно улыбалась, нагреваясь от его ласковых холодных прикасаний. - Среда выучила тебя беспомощности. Тяжело говорить с тобой о чувствах, но мне мучительно больно смотреть на тебя.Ты единственное, что у меня осталось. Мне некого больше беречь.Он будто бы видел меня насквозь. Каждое его слово, каждое прикосновение отзывалось благодарностью в моей душе, каким бы странным это не казалось. Прожив жизнью сотни людей, он, вероятно, развил интуицию до масштабов едва понятных человеческому разуму. Это было и страшно, и одновременно притягательно. Несмотря на собственные опасения, я взяла его за руку и крепко сжала тёплую ладонь. Мы сидели молча и даже не смотрели друг на друга.-Александр, - я осмелилась прервать молчание.-Я плохо понимаю, что ты задумал. Но ещё час назад я понимала, что у меня совсем не осталось чего-то, что я боялась бы потерять.Я сделала усилие и посмотрела ему в глаза. - Во мне не осталось прежней жалости и милосердия. Я соглашусь убивать, если это будет нужно. Но пусть в этом будет хоть какой-то смысл. - Деревенская жизнь ожесточила тебя, но ты продолжаешь отводить взгляд, когда себе в этом признаёшься. Но не буду скрывать, такие откровения мне приятны.Он торопливо поправил занавеску и бросил несколько сосновых дров в камин. Приглушённый треск огня и завывание холодного ветра за окном едва нарушали тишину.- Если согласна присягнуть мне на верность, сядь на кровать и держи спину прямо. Не двигайся.Он нежно провёл рукой по моему позвоночнику, затем развёл плечи назад и заставил лопатки выпрямиться.Одним движением он вытащил гребень из моих волос сухие белые нити рассыпались по плечам до самой поясницы.Внезапно он обвёл руками моё подбородок, и поцеловал в лоб, а затем взял со стола портные ножницы, отрезал прядь волос ровно до края мочки уха и положил её прямо передо мной.Сердце сжалось и забилось так сильно, что его стук едва заглушало завывание ветра за окном, я не могла произнести ни слова, будто меня заколдовали цепями изнутри, всё онемело словно я находилась не в своём теле. И только грудь судорожно поднималась в ритм биения пульса.Если ты по-прежнему верна мне, Алина, ты продолжишь сидеть прямо и не проронишь ни слова.Тогда он отрезал ещё одну прядь на затылке. Я чувствовала, как по телу пробежала невольная холодная дрожь. Чуть склонившись надо мной, он провёл рукой по моей голове и продолжил отстригать почти под корень оставшиеся пряди длинных белых волос. От ужаса мне хотелось кричать, но из-за охватившего меня оцепенения я не могла даже пошевелить пальцемЗвуки ножниц заставляли вздрагивать. Белые волосы сыпались на пол, и я постепенно ощущала, как уходит их тяжесть.- Встань, - сказал он, когда последний локон упал с моих плеч. Я посмотрела на пол, усеянный белыми нитями длинных волос, ощупала рукой остриженный затылок, схватила медное зеркало и скривилась в ужасе от своего отражения.Ко мне пришло понимание того, что только что произошло. Я возненавидела себя за то, что не смогла оказать никакого сопротивления. Со всей злости я треснула его по лицу и горько зарыдала.-Ты не изменился, совсем, как был чудовищем так и остался. Ты хотел изуродовать меня, ты это сделал, мне всё равно в каком виде меня будут сжигать на погребальном костре. Уходи, я не хочу тебя больше видеть!Ни один мускул не дрогнул на его лице. Лишь глаза выражали искреннее недоумение.- Они отрастут, Алина. И быстрее, чем ты думаешь.Он улыбнулся и достал из-за пазухи тёмно-синий пузырёк с жидкостью. - Это Кора Эрим. В одной из деревень Петразоя его используют для сердцебитов, потерявших возможность источать тепло из-за болевого шока после травм и злоупотребления Юрдой-Паремом. Они становились непригодными для экспедиций в вечной мерзлоте. Самых безнадёжных оставляли в больнице на попечение лекарям. Так, целитель Байкул Алымов научился готовить настойку из чёрной полыни, растущей в горах. Принимая по две капли в день совместно с усиленными тренировками и занятиями в течении одиннадцати месяцев полярники вновь обретали потерянные способности. Производство держат в строжайшем секрете. Чёрная полынь довольно редкая трава и есть угроза её полного исчезновения от алчущих рук отчаянных отказников. Твой талант достанется тебе не так легко, как раньше. Ты вырастишь его сама терпеливым трудом, принимая по две капли каждый день, работая над разумом, телом и духом. Когда твои волосы достигнут ключиц, ты почувствуешь, как много информации может усваивать твой мозг и насколько выносливым может стать твоё тело, когда дорастут до лопаток, ты вновь почувствуешь искры света на ладонях, когда коснутся поясницы, ты будешь достаточно сильна, чтобы воскресить меня и позволить мне вновь обрести своё тело.Без воли и стараний уникальный талант и удача возносят человека на золотые пьедесталы и скидывают их на сырую землю, истощая до немощности. И только знания и силы, добытые долгим и кропотливым трудом, останутся с тобой навсегда.В горах Петразоя скоро обнаружат источники Бензы. По моим данным спустя пять лет Бенза станет новой валютой как универсальное топливо и важнейший компонент промышленности. Но добывать её можно только в темноте, при свете солнца она окисляется и превращается в ржавую воду. Это делает невозможным её добычу в условиях круглосуточной Полярной ночи.Ты смогла бы обратить лучи солнца на себя во время постройки светонепроницаемых станций. В переработанном виде солнце уже не несёт подобной угрозы.Мир в ожидании промышленной революции, Алина. Мы получим монополию на производство Бензы в Равке и Фьерде. Великий Князь Николай самолично склонит перед нами колени и пойдёт на наши политические условия.Я любил Равку и по-прежнему люблю. Мне ненавистно смотреть как знать и князья обрамляют золотом свои уборные и подают на ужин голубых канареек, когда бòльшая часть народа Равки работает непосильным трудом под тугим хлыстом опьяневшего барина.Если мы не примем мер, нас ждёт неизбежный раскол и революция. Обезумевшие от голода крестьяне, которым уже нечего терять, подожгут усадьбы князей и уйдут громить всё на своём пути.Ты как никто другой сможешь их понять и даже захочешь вступить в их ряды. Не страшно ничего не иметь. Страшно всё потерять.Пять лет в горах Петразоя существенно изменили его, но сочувствие и жалость так и не были осознаны им до конца. Он видел общую картину мира, по-своему страдал за Равку и хмурился, когда узнавал, что по каким-либо параметрам уровень жизни простых людей в Равке уступал показателям из других королевств. Однако печаль и горе единичных незнакомых ему людей по-прежнему никак не отзывались в его сердце. И ещё труднее ему было понять слёзы девушки из-за остриженных волос. Несмотря на всю злость и ненависть, которую я всё ещё испытывала к нему, я понимала, что он единственный человек, который может вернуть меня к жизни. - Не будем тратить время на размышления. Я верю тебе Александр. И я согласна пойти за тобой.Близился рассвет, вот-вот ему придётся уйти. Нельзя было упустить этот момент, это был шанс получить те ощущения радости от взаимных прикосновений, которых мне так не хватало все эти дни. Мне хотелось чувствовать его кожу, его запах, его вкус. Нужно успеть всё за эту короткую ночь.Я наклонилась над его плечами, мои горячие руки заскользили по его спине, я хотела быть нежной и это даже получалось. Ощущения от этих прикосновений дали бы мне хоть одно счастливое воспоминание, за которое я могла бы уцепиться.Такая колючая щетина на подбородке, величественная осанка, широкие и твёрдые плечи, густые чёрные волосы.Я остановилась, мои глаза были полны жажды, а дыхание казалось почти беззвучным.Он был спокоен и хитро улыбался.Я улыбнулась в ответ и дотронулась губами колючих щёк, копаясь пальцами в его густых волосах.Холодные ладони держали мою застывшую грудь, я вытянула шею и дотронулась губами до его ключиц, опускаясь всё ниже и ниже.- Ты явно решила меня удивить, скромная деревенская девочка.Я встала на колени, наклонила голову и сплюнула на руки. Наконец сомкнув губы, я зажмурилась от наслаждения. Я двигалась медленно, но с каждым выдохом, с каждым мгновением моё тело наливалось приятным теплом, а грудь поднималась в такт пульсирующему ритму сердца. Он всё продолжал ласково гладить меня по затылку и тихо шептал мне что-то на ухо, но я едва могла это услышать. Мне было слишком хорошо, эти минуты казались бесконечными.- Заканчивай, - сказал он мне довольно настойчивым тоном Я качнула головой, но не могла остановиться, мне хотелось больше и больше, и наконец я почувствовала металлический привкус солёной крови, такой опьяняющий и ни с чем не сравнимый.- Я хотела знать, какой ты на вкус, - выдохнула я, выпивая до дна кружку воды и расплываясь в улыбке.- Алина, я могу задать нескромный вопрос? У тебя нет детей, вы с Оретцевым точно правильно понимали процесс?Я закрыла руками налившееся багрянцем лицо и тихо засмеялась.- Не думаю, что это хорошая тема для шуток. Оставим этот вопрос. Он подошёл ко мне, взял со стола деревянный гребень и принялся аккуратно зачёсывать назад всё, что осталось от моих некогда длинных волос. Короткие пряди, намокшие от пота ложились неровно, но больше не падали на щёки. - Они отрастут.Комната погрузилась в тишину, мы лежали плотно прижавшись друг к другу. Я положила голову ему на плечо, вслушиваясь в ритм его сердца.Он гладил меня по плечам и целовал в макушку. Первые лучи солнца осветили комнату и заставили меня открыть глаза. Пузырёк с нечитаемым названием стоял на тумбочке. Я подошла к зеркалу и провела рукой по еле прикрывающим шею белым волосам. Ждать так ждать, сколько бы времени не потребовалось. К моему удивлению кожа на груди заметно посветлела, а синяки стали еле заметны. Я спрятала остриженную голову под красным платком и впервые со спокойной душой пошла на воскресную службу. Сердце билось, душа хотела жить.