13 часть (1/2)

В конце тяжелого дня мягкая постель всегда манит, обещая долгожданный покой. Каждый мечтает оказаться в ее объятиях. И уставший омега рассчитывал, что скоро уснет, едва коснувшись головой подушки. Ведь сегодня кровать в полном его единоличном распоряжении, Том должен до самого утра охранять покой клана.

Озябнув в прошлую ночь, Билл хорошенько протопил печь и сейчас изнывал от духоты. Стоило ему поудобнее устроиться на животе, как прохладные простыни мгновенно нагрелись, подушка скомковалась, а одеяло запуталось в ногах. Он повернулся на спину, уставившись в черную пустоту. Потом раскрылся, лег на правый бок. Повернулся на левый. Сна ни в одном глазу. Только непомерная усталость и утомительная ломота во всем теле, словно он весь день проработал в поле или на сенокосе. И дышать было трудно, а еще жарко, душно, в голове тяжесть пудовая.Стоило проветрить светелку, непременно станет легче, но сперва, омеге надо было себя убедить, что по ту сторону окошка ему бояться нечего. Поборовшись немного с самим собой, Билл поднялся, прошлепал босыми ступнями по приятно прохладному полу.

- Ну, что же это? - новая рама не желала открываться - дерево не успело окончательно высохнуть, и створки не поддавались. Можно было бы конечно толкнуть посильнее, только что делать, если после проветривания окно не получится закрыть?

Похоже, хорошо поспать не удастся. А на ум, дразнясь, пришло воспоминание об утрешнем пробуждении: под щекой мускулистая грудь мужа, мерно вздымающаяся при каждом вдохе. Биллу было неловко просыпаться рядом со своим обнаженным альфой. Особенно когда он сам был точно так же не одет. Вот Том, похоже, не тяготился, он по-хозяйски обнял его за плечи, а юноша боялся выдать, что уже проснулся. Он лежал, затаившись, и старался не вспоминать, что случилось ночью.

Последние месяцы омежка старался закопать поглубже все, что не укладывалось в привычные рамки его спокойной жизни. Всю боль, что пережил, потеряв близких. Весь страх, что отравлял с тех пор, как он лицом к лицу встретился со смертью. Он справлялся, надо было лишь побольше занимать себя делами, поменьше волноваться. И тогда делать вид, что с ним все в полном порядке было проще простого.

До сегодняшнего дня ему это удавалось, а сегодня вдруг словно плотину прорвало. Ему снова стало и страшно, и больно. Невыносимо. Невыносимо одному нести эту неподъемную ношу. Том его успокоил, не смотря на то, что сам испугался. Билл видел страх в его глазах цвета благородного красного дерева. И как бы омега его ни убеждал, что принял твердое решение и на попятную не пойдет, Том до конца так и не уверился. С какой тоской он смотрел на Билла, когда тот под вечер, наконец, смог взять себя в руки и заявить, что альфа не может просиживать с ним дни напролет. У него, в конце концов, есть обязанности и перед кланом тоже. Приняв строгий вид, омега покормил мужа и фактически выставил его из дома. От фразы, сказанной на прощание: ?Том, я должен подумать обо всем один?, - оборотень вздрогнул и потускнел взором.

Конечно же, он ничего не обдумывал. Мысли сами, словно бурные потоки, накатывали одни за другими. Топили в своей мешанине. Не пытаясь обнаружить в них что-то новое, омега затолкал их вглубь себя, по старой привычке окунувшись в домашние дела. Он убрал в доме, сварил наваристую похлебку, испек хлеб. А сейчас с чувством выполненного долга пытался уснуть. Он снова трусливо прятал все в себе, не желая смотреть страху в лицо.Сжав кулаки, Билл принялся одеваться. Натянул домашние брюки, рубаху и шерстяные вязаные носки. Наплюнув на темноту, стянул с вешалки то, что первое в руки попало, и вышел на крыльцо. Вдохнув полной грудью свежий ночной воздух, блаженно прикрыл глаза. В голове немного прояснилось. Не обращая внимания на покрывшуюся ледяной коркой грязь, он выбежал в палисадник, распахнул скрипнувшую калитку и тут же вернулся обратно. Закутавшись в подбитый мехом плащ мужа, омежка уселся на верхнюю ступеньку.

Он уже принял Тома-человека, доброго и заботливого альфу. Красивого мужчину. Осталось проверить сможет ли принять Тома-волка. Оборотня, зверя, неизведанного и страшного.

В вышине безбрежного угольно-черного неба сияли яркие звезды и чарующая белая луна.

У Билла замерзли нос и губы, начало пробирать холодом ноги. И с каждым мгновением идея взглянуть волку в глаза стала казаться все более глупой и опасной. Но сейчас ему было важно знать, как им жить дальше. А вдруг он и правда никогда не сможет принять мужа полностью, не пустит в свое сердце. Альфа был слишком хорошим, он, Билл, не имел права так поступать. Принимать чужую любовь без возможности одарить своей в ответ. Заведомо обрекать другого на страдания.Неподалеку послышался звук, словно кто-то достаточно большой пробирался сквозь давно облетевшие кусты орешника.

Омегу пробрала нервная дрожь, он резко соскочил, собираясь спрятаться в доме при первой же угрозе.

Холодного лунного света было достаточно, чтобы разглядеть крупного мохнатого волка, который неторопливо вышел на дорогу. Высокий, темный, он остановился возле проема, неприкрытого калиткой.Билл застыл, до ломоты в суставах, сжав дверную ручку. По телу пробежала крупная дрожь. Крепко зажмурившись, он заставил себя вздохнуть и расслабиться, потянуться душой к зверю, как наставлял Андрей, стараясь что-то уловить.Когда омега открыл глаза, волк стоял все в той же позе. А Билл был абсолютно уверен, что у него красивые карего цвета глаза с легким красноватым отливом. Почему-то он был убежден, что это Том, его альфа, с которым его сочетали браком совсем недавно.

Волк чуть потоптался и улегся, устроив голову на вытянутых передних лапах. Было хорошо видно, как он неотрывно следит за человеком из-под нависающих бровей. Волчьи уши нервно прядали, от едва уловимого шороха. Билл с удивлением обнаружил, что его ушки настороженно приподнялись и наверняка даже дергались также от каждого шума. Он осторожно опустился на крылечко. Оборотень приподнял морду и стукнул по земле пару раз хвостом. Билл обнял себя за плечи.- Том, - омега хотел сказать ?я не боюсь?, но не смог. Больно прикусив губу, он вытянул вперед руку, приглашая подойти.

Оборотень мотнул головой, не веря. Но юноша не думал отступать, призывно поиграв пальчиками. Том оперся на передние лапы, не торопясь выпрямил задние, поднимаясь. Увидев, что омега спокойно сидит, сделал пару шагов навстречу, стараясь не напугать.Юноша зажмурился, когда до красивой, но страшно огромной морды оставалось расстояние с ладонь. Он чувствовал дыхание, обжигавшее его замерзшую кожу, на холоде оно непременно должно быть превращалось в клубы пара.

Прикосновения все не было. Том хотел, чтобы его лисенок сам решился. Нервное напряжение пересилило: Билл открыл глаза, встречаясь с полным понимания и печали взглядом оборотня. Том-человек смотрел на него так же: с грустью и ожиданием. Сильный альфа, который утешал его сегодня, не надеясь на взаимность.

- Я не боюсь, - пальчики прошлись вдоль морды, задержавшись на лбу, - честно. Ты не такой как они, - голос дрогнул: - ты - мой Том.Волк прижал острые уши к голове и осторожно ткнулся в подтянутые к груди колени мужа.

Наверное, со стороны это выглядело пугающе: худенький взволнованный юноша в слишком широком для него плаще и ластящийся к нему громадный черный зверь. Не сумев выпросить ласки, волк лег к ногам человека и жалобно заскулил.

- Том! - опустился на корточки рядом с оборотнем Билл, вспомнив, как Том обмолвился о любви своей звериной половины к нему. - Том?Волк вскинул морду, подставляясь под долгожданную ласку любимого человека. Он положил свою тяжелую голову на омежкино плечо и тяжело вздохнул.

- Ты такой большой, сильный, - обнял здоровяка за шею. Рядом с его ухом знакомо билось горячее сердце. Чужое-родное сердце, сердце его альфы, который переживал и боялся этой встречи, не меньше самого Билла, и теперь радовался, чувствуя долгожданный отклик.Зверь выбрал себе в пару этого лиса и чувствовал страх, ледяной коркой сковавший его юную душу. К которой его человек все никак не может достучаться. Но они исцелят омежку вместе.К высокому лбу Билла прижался мохнатый лоб волка. От оборотня исходила нежность, которую чувствуешь, находясь рядом с близкими людьми. Когда не нужно слов, чтобы понять: ты любим и дорог, о тебе беспокоятся и заботятся.Посидев немного, Том отошел на пару шагов, потянул за плащ, заставил подняться с холодных ступеней. Не разжимая вершковых зубов, мотнул головой, требуя отправляться в дом. Шагнув по инерции, Билл обернулся:

- Я ведь давно все решил, - волк боднул его в бедро, направляя к двери. В голосе отчего-то появились слезы. - Ты берегись, ладно.Том стоял на мерзлой земле, слушая, как супруг запирает дверь на засов. Сегодня он будет охранять покой своего лиса, а завтра человек в очередной раз постарается найти путь к сердцу черненького.*********** Биллу хорошо удавалась выпечка: булочки, шанежки и особенно пироги. Мясные, с овощами или сладкие - не важно, все были по-своему хороши. С тонкой корочкой или с пышной, маленькие или большие. Каждый раз на радость родни и на зависть соседей.Сегодня что-то пошло не так: вроде бы и тесто хорошо поднялось, и начинка получилась просто превосходно. Но стоило отвлечься на мгновение - и все старания насмарку. На столе лежало нечто лоснящееся, оттеняющее своими до черноты зажаренными боками светлое полотенце. А виной всему тревога. Лис хоть и лег поздно, но поднялся ни свет ни заря. Ждал Тома, боялся, что заспится и пропустит его возвращение. Что тогда альфе делать - дом-то заперт. Тут был и привычный настрой быть своему альфе прилежным мужем, и какое-то новое чувство, смущающее своей теплотой и трепетностью. Уже небо посветлело, а мужа все не было. Совсем омежка приуныл, увидев пустую конюшню. Значит, вернулся Том и, не показавшись, уехал куда-то. Оставив ведро с кормом, Билл вернулся домой. Дюжина предположений, одно страшнее другого, промелькнули перед внутренним взором. А если что-то с отцом или Андреем. А вдруг с Томом...- Да сколько же можно трястись! Не лис, а мышь трусливая! - рассердился сам на себя омега. Он должен был проверить, все ли в порядке с родными, но противная слабость нашептывала остаться, ведь не его это дело - альфы на то есть. Только вот усидеть в неизвестности, гадая, что же такое случилось, тоже оказалось невозможно. Убрав волосы в высокий хвост, надев теплый жилет с капюшоном и обувшись, Билл вышел на улицу.

Незнакомый волк со светлой шерстью перехватил его возле первого же перекрестка. И как бы лис перед собой ни хорохорился, первым его желанием при появлении оборотня было спрятаться получше да подальше. Альфа проводил его до околицы, всю дорогу недовольно урча. У Билла от этого ушки прижимались к голове, и заполошно билось сердце.

***********Обычно жрецов ищут среди бет, оттого что те тонко чувствуют изменения,творящиеся с духами, оберегающими людской покой. Бетам нет дела до любовных переживаний, этим альфы да омеги страдают. Бывает, конечно, что и беты замуж выходят по собственному желанию, но это скорее редкость.

Кифер был хорошим жрецом, верным помощником вожаку. Он до сих пор помнил сны, что снились ему по весне. Он до сих пор корил себя, что не отговорил старого вожака от поездки на ярмарку.

Но и он может ошибиться. Вчера он не разрешил волкам допросить наглого рыжего лиса, напавшего на омежку. Попросил еще один день ему дать, чтобы окончательно оклемался. А утром в подклети нашли его бездыханное тело. Расстроенный Натаниэль и рассерженный Ральф устроили допрос пожилому альфе, что был приставлен к охране. Тот клялся, что глаза не сомкнул и к парню никого не подпускал, но веры его словам не было. Еще вечером он уверенно шел на поправку, а утром на него и смотреть страшно было. Явно не сам он на тот свет отошел, помог ему кто-то.Вожак Киферу в глаза смотреть перестал, а прискакавший чуть позже Том и вовсе обвинил в попустительстве. Ладно, хоть не в измене, и на том спасибо.

Нерадостные известия разделили альф племени на две стороны: волков и вожака гибель рыжего насторожила. Песчаные лисы предпочли не высказываться. Черные же и росомахи посчитали, что происходящее - провидение судьбы, не иначе. На уверения, что пленник уверено шел на поправку, а тут вдруг ни с того ни с сего отошел в мир иной, те чуть не весело отвечали: и поделом ему, видимо, прогневил своим дурным поступком духов, вот и прибрали его поскорей. Помощник вождя так и вовсе заявил: ?Ой, не возьму я в толк, чего шумите? Может и прибил его кто, так и правильно сделал. Хоть нам не кровавиться!? Волки только рукой на простодушных махнули. Сердился только Том, но ему присоветовали поумерить пыл.

- Я его осмотрел, - отозвав его в сторонку, сообщил Астор.- Ну и что скажешь?- Помнишь, как у нагов с неугодными расправляются? - увидев, что друг кивнул, продолжил еще тише: - Очень похоже. А ну-ка, скажи мне теперь, кто бы это мог совершить?Том заметил, как внимательно следит волк за перешептывающимися песчаными лисами, и недоверчиво покачал головой:- Не думаю.- Том, не так-то легко найти змеиный яд на севере. А эти мальцы выросли в пустыне, которая кишит этими гадами.- К чему им утруждать себя?

- Говорят, они злопамятны, - пожал плечами Астор. - Может, не поделили чего.- Если уж о мести говорить, то отравителем должен быть я или Мартин, - Том старательно гнал от себя мысль, что отец Билла может быть участником до крайности неприятных событий, происходящих в деревне. - Как ему яд подать могли? Он с чьего стола питался, ты узнавал?

- Брат его кормил, - заметив, как недобро глянул друг на затравлено озирающегося молодого мужчину, Астор поспешил добавить: - Натан сам его повыспросит.- Его дело, пусть выспрашивает.Словно чувствуя, о чем говорят оборотни, рыжий лис обернулся. За все время пребывания тут Тому не довелось пообщаться с ним лично. Не было для этого ни интереса, ни желания. С чужих слов он знал, что зовут альфу Хловис, что он младше своего омеги Диди почти на шесть лет, что семья его не бедна и в клане рыжих имеет вес. Но этих знаний было недостаточно. Том с большим удовольствием поговорил бы со всеми рыжими, оставшимися в деревне, да и кое-кого из местных бы опросил. Но, как ни крути, у клана есть вожак, ему и решать. Вот только боялся волк, что искать предателя среди своих черному лису будет не так-то просто. Натаниэль - мужик прямой, к тайным козням не привыкший. Удивительно, как он вообще додумался тогда с Ральфом про сватовство договориться.- Плюнь ты на все да ступай домой, - посоветовал Астор. - А то на тебе будто весь день воду возили.На плечо Тома легла тяжелая рука старшего волка. Ральф осмотрел родича мельком и покачал головой:- Давай-ка, правда, иди отдыхать. Тебя уж Билл, наверно, ждет, - после упоминания о муже, альфа смущенно улыбнулся. - Мы тут без тебя разберемся.Уже за порогом общинного дома, Том в сердцах воскликнул:- Как же не вовремя его убрали!

- Для нас-то не вовремя, а для кого-то очень даже.- Ты скажи, зачем народу столько созвали?

- Это охранник заполошный с перепугу растрезвонил, вот и набежали все кому не лень, - Ральф понимал, что лисы племя мирное, им военная дисциплина без надобности, но должно же быть благоразумие у людей.

- Как их раньше не поубивали только?

- Они не привыкшие просто. Сам видишь, все больше хозяйством живут, торговлей. И не забывай, - альфа заглянул в карие глаза младшего родича, - самые смелые и сильные среди них головы весной на ярмарке сложили.- Я это, пожалуй, и захочу да не забуду, - буркнул Том.

У него день с самого утра не задался. Вместо того чтобы поскорей вернуться домой к супругу, пришлось торчать тут, выясняя, что же такое могло приключиться с этим альфой рыжих. Потом еще Мартин подошел и, грозно хмурясь, потребовал отказаться от Билла. А иначе он, Мартин, сам пойдет к вожаку и потребует развести их прилюдно. Стараясь не сорваться на грубость, Том заявил, что мужа своего законного никому не отдаст. От перепалки их отвлек Ральф, уже не первый раз встававший заслоном между волками и их новыми родичами. Чуть поуспокоив обоих, мужчина предложил Мартину встретиться без лишних глаз и ушей, а там уже спокойно поговорить. Черный лис, поворчав немного, все-таки согласился, но с условием, что решение останется за Биллом. Вот и возвращался Том домой с тяжелым сердцем.Билл - его омега, он это знал. Еще на ярмарке почуял, как встрепенулась звериная половина, стоило только подойти к испуганному лисенку. А что творилось с его волком ночью, когда любимый, наконец, его признал, и словами не передать. Вместо бесцельных, по волчьему мнению, скитаний от одного чужого порога к другому, появилась цель - жить дальше, даря любовь, продолжая род, защищая самое родное. Получив от омеги толику ласки, зверь поднялся в полный рост, готовый каждому заявить: ?Мое! Не отдам!?Вот только Том-человек не был так уверен. Сейчас он топтался на пороге, боясь встретиться с привычно скрытным омежкой.В горнице было привычно чисто и тепло. На столе его поджидал завтрак, накрытый вышитым полотенцем. А хозяин, чьи заботливые ручки все это наготовили, нашелся в малой светелке, возле окна, за вышиванием.

- Лисенок, - слова-напоминания о том, что нельзя так беззаботно оставлять двери раскрытыми, застряли у альфы в горле. Билл коротко взглянул и опустил голову, но этого было достаточно, чтобы разглядеть и покрасневшие глаза, и мокрые щеки. - Тебя обидел кто-то? Отбросив сомнения в сторону, Том присел напротив омеги, чувствуя, как внутри взметнулся и тут же успокоился волк: от Билла не пахло чужаком, значит, его не трогали, возможно, кто-то что-то наговорил, а тут уж зверю не справиться, пусть разбирается человек.

Черные реснички омеги потяжелели от повисшей на них соленой влаги, нос чуть припух. Том заметил мокрые пальцы и даже канву, на которой красовались свежие стежки.- Кто тебя расстроил? - продолжал допытываться мужчина, надеясь, чтоуслышит ответ.- Все ли в деревне в порядке? - забавно шмыгнув, спросил Билл, поставив решившего молчать о происшедшем Тома в затруднительное положение.

- С твоими сородичами все в порядке, - сказал он полуправду.- А с кем не в порядке? - выждав немного и не получив ответа, омега поджал губы.- Я потом все расскажу, - пообещал Том, но супруг спешно отложил свою работу на подоконник и вышел.- Ты даже не показался утром. Я переживал, - донесся надломленный тихий голос из горницы.Билл стоял, обняв себя за плечи, ушки прижались к голове, а хвост повис безжизненно.

- На меня обиделся, - сделал вывод Том. И обняв за талию, зашептал: - Ты ведь спать лег поздно, мне тебя тревожить не хотелось. Думал, покажусь вожаку и сразу обратно, да вот только пришлось задержаться.