Глава 6. (1/1)
POV Шивон.Последний раз мне кошмары снились много лет назад, перед прослушиванием. Тогда я безумно перенервничал из-за ссоры с отцом, из-за неуверенности в собственных силах. Тогда точно так же сон затягивал, не позволяя освободиться. Ты вроде бы пытаешься проснуться, но какая-то сила толкает тебя обратно, засасывая все глубже. И краем смятенного сознания понимаешь, что это только сон, но продолжаешь растворяться в своем страхе, раскалываться, как фарфоровое блюдце под натиском тяжелых ботинок, терять себя в безмолвном крике.Я не знаю, как реагировать на то, что Йесон был рядом и помог мне очнуться от кошмара и спокойно заснуть. Это личное, настолько личное, что дать это увидеть даже самому любимому человеку – страшно. После таких снов, я – словно оголенные провода в опасной близости от воды: малейшее дуновение ветра и пронзит сильнейший электрический разряд.
Единственное, благодаря чему я смог выбраться из кошмара, это его губы на моих губах. Не брезгливое, испуганное прикосновение, а настоящий поцелуй. Свет с улицы, отражающийся в его чуть удивленных глазах, завораживал и затягивал куда сильнее, чем худший из кошмаров.Я уже говорил, что после страшных снов, мое психо-эмоциональное равновесие летит ко всем чертям до лучших времен. Потерять сознание от переизбытка чувств после поцелуя с любимым человеком – это именно тот случай.Когда прозвенел будильник, Йесона рядом не было. Я горько усмехнулся: вот и думай теперь, то ли отсутствие ненависти в любимых глазах мне вчера приснилось, то ли сам поцелуй. Варианта «на самом деле, он ушел, чтобы разобраться в себе и своих чувствах» не было в списке возможных в этой и нескольких параллельных вселенных. «Чудес не бывает», - подумал я, и усмехнулся еще горше.«Чудес не бывает», - негромко произнес я, стоя возле церкви. Ведь вода, превращенная в вино, больше не чудо для меня. И хождение по воде, и чудесное воскрешение – ничто. Теперь ничто. Я думал, что вчерашний сон сорвет мне крышу на несколько дней безмятежного запоя, а оказалось, что это изменило мою жизнь до самого конца, одинокого и несчастливого.
Когда я предал себя? Только что, кивком головы приветствуя пастора? Или вчера, когда затянул Чонуна в поцелуй? Или за много дней до этого, когда впустил его в свое сердце, позволив занять равное моей вере место, а затем и вытеснить ее?Я больше не смогу переступить порог церкви. Не имею на это права. Все светлое, что было в моих отношениях с Йесоном, я уже предал. Пусть нерастоптанным останется то, что когда-то помогло вернуть его к жизни.Когда я очнулся от своего забытья, то почувствовал, как что-то тянет шею. По привычке, ладонь сама нашла крестик, а подрагивающая от напряжения рука причиняла боль. Я прислонил пылающий лоб к стылой каменной стене, чтобы взвесить все еще раз. Вот только выбор, на самом деле, уже давно сделан. Тот самый мучительный выбор, к которому возвращаешься до конца своих дней, пытаясь убедить себя, что он был единственно верным.Я сжал крестик сильнее и резко дернул, царапая кожу. Медленно разжимающаяся ладонь обнажила крошки дерева цвета гречишного меда, которые были символом моей веры в течение многих лет.Внутри лопнула давно натянутая струна, дав сделать один свободный вздох и тут же снова перекрыв дыхание.«Ты для меня дороже спасения души».Деревянные крошки просыпались на землю, вместе с осколками предавшей себя души.