3. (1/1)

День в Ли Юэ непривычно жаркий?— Синцю отвык от этой погоды за несколько лет. Чуньюнь до сих пор спит, видимо, надеется пережить следующие месяцы в прохладной спячке. Синцю его не винит, но все-таки, если спячка действительно состоится, ему будет одиноко. Сегодня думать об этом рано?— вечером назначен торжественный вечер. Наследник вернулся домой.Синцю уже давно не знает, чем хочет заниматься в этой жизни. Путешествие оставило в нем только две уверенности?— стоит оставаться собой, нужно оставаться рядом с Чуньюнем. Остальное?— лишь декорации, которые судьба подбирает для каждого. Синцю застегивает пуговицы белой сорочки и наконец выходит, оставляя дверь приоткрытой. В доме непривычно тихо. Раньше Синцю, выходя, натыкался на брата, который подпирал стенку и о чем-то шептался со служанками. Теперь его нет. Его нет уже давно, но Синцю только сейчас понимает, что это значит. Тишина. Покои напротив теперь закрыты. Никто не встречает у двери и не смеется. Служанки выйдут через час.Синцю не видел брата так долго, чтобы на третий год путешествия узнать о его кончине. Возможно, тогда стоило вернуться. Синцю не помнит его лица. Он прислоняется к стене и смотрит на дверь напротив, из которой раньше летали подушки под веселый хохот. Брат Синцю был простым человеком, но именно он рассказал, что такое смех.Кроме Чуньюня, близких у Синцю не осталось. С отцом они не поделили память о матери еще с детства, а сейчас… сейчас у отца будто нет обоих сыновей. Этот дом?— символ величия Фэйюнь и символ разрозненных жизней. Ничего, думает Синцю, через пару лет родители Чуньюня станут близки и для него.Ему столько всего нужно понять вновь. От этого голова идет кругом и не хочется понимать ничего. Нужно лишь сцепить зубы и шагнуть в эту старую жизнь, для которой столько лет не было места. Пусть никаких поездов и кораблей?— горы Ли Юэ встретятся с клинком и снова обагрятся кровью чудовищ. Синцю нужно возобновить тренировки. Чуньюню, впрочем, тоже. Только бы немного отдохнуть. Столько всего навалилось.Он идет по коридору, рассматривая гобелены: какие-то из них висят здесь с незапамятных времен, какие-то появились уже после его отъезда. Синцю замирает перед портретом женщины в сине-золотых одеждах. Она красива, думает он. Гораздо красивее любых других женщин из всех, кого он знает. В знак уважения Синцю кланяется.—?Спи спокойно,?— добавляет он и уходит, чувствуя, как к глазам подступают слезы.В этом доме осталось слишком много призраков, но, может быть, мать и брат сейчас вместе. Не в Селестии, конечно, но где-то, где остаются достойные люди. Синцю слышал о своей матери немного?— лишь то, что словами она управлялась?— точно клинком. Этого ему достаточно. Тот, кто знает слово, знает и зло, и добро, и свободу, и честь.—?Господин Синцю,?— слышит он позади себя,?— у вас назначена встреча.Синцю медленно оборачивается, видя перед собой незнакомое лицо. Девушка перед ним мила, как милы любые служанки в доме господ. Он никогда не видел ее, и от этого становится тоскливо. Она не обратится к нему на ?ты?, как любой человек в Снежной, не накричит и не будет ему дерзить. Когда Синцю был младше, управляющая домом гоняла его по лестницам за грязь на коврах.—?Я ничего об этом не знал,?— осторожно говорит он. —?Это кто-то из моих друзей?—?Девушка,?— у служанки дрожит голос,?— из похоронного бюро. Ее обещал принять ваш отец, но он вернется вечером, и она попросила вас…У Синцю внутри что-то переворачивается от радостного предвкушения. Хутао пришла к нему! Он не спрашивает, где она?— бежит в сад, там, где они когда-то сидели все вместе и рассказывали друг другу истории о своих приключениях. Костер поднимался до небес, и в этом костре Хутао показывала образы и видения, опаляя их лица пламенем.Синцю перелетает через несколько ступеней, едва не сносит розовый куст шелковицы и только тогда останавливается. Перед ним?— высокая молодая женщина. Она вежливо улыбается, и в ее холодных глазах отражаются льды Драконьего Хребта. Черные волосы убраны в высокую прическу. От удивления Синцю настороженно замирает.—?А, юный господин,?— женщина поправляет рукав своего черного платья,?— я вас ждала.—?Госпожа… —?совсем не Хутао. Синцю думает молиться архонтам, чтобы она была в порядке.—?Мотем Инами,?— подсказывает женщина,?— зовите меня Инами. Я ждала знакомства с вами так долго…—?Я был в отъезде,?— коротко уведомляет Синцю. —?Простите, я ожидал увидеть госпожу Хутао.—?А, Хутао… —?Инами смеется,?— она не отвечает за эти дела Ваншен. Мне нужно было заключить контракт с вашим отцом, а вас он попросил не уведомлять…—?Зачем вы здесь? —?спрашивает Синцю, подходя ближе.—?Мы с вашим отцом договорились о крупной сделке,?— Инами холодно смотрит на него,?— вы не в курсе, но в последние два года Ваншен поставляет Фэйюнь опиум. Я не слежу за тем, куда он идет дальше.Синцю чувствует себя загнанным в ловушку. Он сам должен знать о делах своей гильдии, но ему остается только смотреть на Инами и чувствовать себя выброшенной на берег рыбой. Значит, опиум. Очень давно Хутао рассказывала, что они выращивают немного мака для убитых горем родственников.Только вот мак в размерах поставок… Синцю вспоминает нижние этажи города Стекла, где мак разбирали с торговых кораблей. Люди покупали и семена, и опиум, приливами и отливами набегая на пристань. Чуньюню после этих нижних этажей еще месяц снились кошмары. Синцю почти уверен, что он видел там лишь мучительную смерть. На лицах тех людей она и была.—?Господин Синцю? —?зовет Инами. —?Вижу, вас сильно огорчили эти новости.—?Так вот оно… —?он мотает головой. —?Простите, не могу ничем помочь. Я и правда не хочу ничего слышать об этих поставках.—?В городе Стекла существуют курильни опиума,?— вспоминает Инами с улыбкой. —?В Ли Юэ он почти не продается, но там… я и не знала, что Фэйюнь имеет такой вес в остальном мире.Синцю тоже не знал. Ему хочется скорее убежать, чтобы больше не слушать, как именно его отец убивает людей. Это неправильно, так не бывает, был бы здесь… конечно. Из-за смерти брата и отъезда Синцю отец не гнушался никакими методами. Они все ужасно одиноки. Подумать только, опиум.Синцю решает, что дальше вести этот диалог ни к чему. Он разворачивается, чтобы скорее уйти и никогда в этой жизни больше не видеть Мотем Инами, но она окликает его. Синцю чувствует себя так, словно задерживается на чужом пороге. Он делает все, чтобы остановиться и улыбнуться в почтительной гримасе.—?Я просила встречи с вами не для обсуждения наркотиков,?— изогнув тонкие брови, говорит Инами. —?Я хотела спросить вас… могу ли я присутствовать на сегодняшнем вечере?—?Гость моего отца?— мой гость, вам всегда будут рады здесь,?— холодно отвечает Синцю. —?Должен откланяться.—?Конечно,?— тихо произносит Инами,?— до вечера, господин Синцю.Он влетает в двери дома, чувствуя, что в легких совсем не хватает воздуха. Как сказать Чуньюню, что те люди?— жертвы Фэйюнь? Знал ли об этом Тарталья, когда встречал и провожал их в Снежной? Слишком много вопросов, на которые ответы?— лишь пыль и маковая крошка. Нужно только дождаться вечера. Синцю знает, что на нем будут все близкие.Он распахивает дверь своих покоев и замирает, глядя на растрепанного Чуньюня. Тот трет сонные глаза и широко зевает. Синцю осторожно садится рядом с ним и разгоряченной ладонью гладит по обнаженному бедру. От неожиданности Чуньюнь распахивает глаза и с удивлением смотрит на Синцю. Впрочем, он почти сразу расслабляется.—?У тебя удобная кровать,?— замечает Чуньюнь и кладет голову на колени Синцю. —?Сегодня вечер наследника Фэйюнь?—?Это наш вечер,?— поправляет Синцю с вымученной улыбкой.—?Что случилось?Они всегда чувствуют настроение друг друга. Раньше, во время вылазок, это было необходимо, чтобы случайно не умереть от рук разбойников или горных чудовищ. Сейчас?— больше похоже на привычку, которая всегда работает исправно. Хоть что-то в этой жизни не меняется. Синцю рассеянно гладит Чуньюня по волосам, зная, что молчать у него не хватит сил.—?Фэйюнь торгует опиумом,?— тихо говорит он. —?И город Стекла…Чуньюнь перехватывает его руку и осторожно целует пальцы. Синцю замирает. Он прикрывает глаза и встает, чтобы снять с себя сорочку и брюки. Сегодня он уже совершил ошибку?— вышел из этой комнаты и познакомился с госпожой Инами. От воспоминаний о ее лице начинает тошнить. Синцю оно кажется знакомым?— где-то еще он видел эти холодные глаза и черты ритуальной маски.Он ложится рядом с Чуньюнем и прячет лицо у него на груди, вздрагивая, когда холодные пальцы касаются обнаженной спины. Синцю чувствует понимание, заботу и любовь, и все это?— в простых прикосновениях. Он сам не знает, когда начинает беззвучно плакать. Внутри больно и пусто, и Синцю снова вспоминает слова шаманки Агаты.—?Я рядом,?— слышит он шепот Чуньюня в своих волосах. —?Позволь мне помочь тебе.Ему совсем не обязательно спрашивать. Синцю отвечает?— оставляет поцелуй над сердцем и спускается ниже. Может быть, так нельзя топить тоску и отчаяние. Синцю и не топит. У него одно спасение от всего на свете. У его любви самый красивый цвет глаз.***Кухню Сянлин Синцю узнает сразу. Он, улыбаясь, предлагает Чуньюню мармелад с перцем, искоса поглядывая на Сянлин, которая о чем-то болтает с Люмин. За последние несколько лет все вокруг стали близки друг с другом, только Синцю и Чуньюнь выпали из этой части жизни Ли Юэ. Ничего, совсем скоро наверстают.—?Она готовит острый мармелад? —?с интересом спрашивает Чуньюнь, рассеянно смотря на свои пальцы. —?Сянлин превзошла сама себя.—?Я знала, для кого буду готовить! —?восклицает она сзади.Синцю оборачивается, чтобы попасть в объятия сильных рук. Сянлин?— удивительно сильная и тонкая, как ствол бамбука. Люмин стоит чуть в отдалении, и Синцю вспоминает письмо Тартальи, которое так и не отдал. Сянлин переключается на Чуньюня, отчаянно пытаясь разглядеть в нем проблески его почти безумного позитива.—?Ну? —?нетерпеливо спрашивает Сянлин, тыкая пальцем в его щеку,?— давай, превращайся!—?А?.. —?Чуньюнь непонимающе смотрит на нее,?— ты о…—?Перец в мармеладе, дурачок! —?Сянлин широко улыбается,?— когда он подействует?—?Не хочу тебя расстраивать,?— смеясь, говорит Синцю,?— но его это больше не берет.Сянлин замирает от недоумения. Люмин, услышав ?не берет?, с интересом подходит ближе. За ней крадется Хутао, надеясь остаться незамеченной. Синцю скучал по этому балагану. Сколько бы лет ни прошло, они все будут здесь?— такими же счастливыми дураками. Синцю приобнимает Чуньюня одной рукой, и тот слегка виновато улыбается.—?Ну, я научился жить со своими эмоциями, так что…—?Так ты теперь не ледышка? —?уточняет Хутао, кладя подбородок на его плечо. —?Ух, как интересно.—?Вы сильно изменились,?— сузив глаза, сообщает Сянлин,?— но мы все равно считаем вас своими друзьями.—?А я-то что? —?Синцю пытается дотянуться до нее, но она оказывается быстрее.—?У тебя кольцо на пальце, дурик! —?Сянлин смеется. —?Я думала, это вечер в честь возвращения, а не свадьба.—?Да ладно тебе,?— Чуньюнь краснеет. Синцю не видел его таким смущенным уже очень давно. Он и забыл, что раньше только и делал, что сам смущал Чуньюня. —?Это…—?Можно и свадьбу устроить, я в этом кое-что понимаю,?— таинственно говорит Хутао. —?Правда, Люмин?—?Она вспоминает приезд Тартальи,?— поясняет Люмин. —?Долгая история. Мы все очень рады за вас, правда.Следующий час проходит в бесконечных расспросах о путешествии. Синцю рассказывает о Снежной и ее окраинах с нетающим снегом, а Чуньюнь описывает шпили города Стекла. Они вдвоем видели целый мир, почти как Люмин когда-то. Но там, куда лежал их путь, Люмин еще не оказывалась. И она с упоением слушает, как слушала когда-то истории из книг, которые Синцю читал в юности.Начинается первый танец, и Синцю приглашает Чуньюня, вспоминая все их старые тренировки. Однажды кто-то сказал, что партнеры по танцу будут партнерами и в бою. С тех пор прошло много времени, но тело помнит все движения. Когда музыка заканчивается и уплывает последний аккорд скрипки, Синцю замечает, что танцевали только они. Чуньюнь предлагает вернуться к друзьям.Незаметно к ним подходит еще один человек. Синцю узнает его по описанию: молодое лицо, зеленые одежды и неизменная арфа, которую он никогда не выпускает из рук. Это, должно быть, тот самый бард, третий человек, знавший об отъезде в Снежную. Он очаровательно улыбается всем присутствующим и кивает Синцю и Чуньюню.—?Я искал, что мог бы выпить, но нашел только вашу компанию,?— поджав губы, сообщает бард. —?Хорошее вино сложно найти даже на приеме Фэйюнь.—?Венти! —?Люмин оборачивается к нему,?— ты обещал мне, что будешь нормально здороваться с людьми.—?Я все равно хочу выпить,?— отмахивается Венти,?— ладно, я перегнул, да?—?Точно,?— Синцю усмехается,?— тем более, что в твоей руке зажат бокал.—?Когда мы с Люмин только познакомились, мне никто не хотел наливать,?— Венти пожимает плечами. —?А в бокале виноградный сок. Я проспорил.—?Сочувствую,?— искреннее говорит Сянлин,?— давно не виделись, ты обещал, что посвятишь мне песню.—?Здесь все знакомы? —?тихо спрашивает Чуньюнь у Синцю,?— мы, кажется, что-то пропустили.—?Возможно,?— отвлекаясь, произносит Синцю.Он видит госпожу Инами в другой стороне зала. Она стоит одна, ее единственный спутник?— хрустальный бокал. Госпожа Инами салютует им, когда замечает Синцю. Чуньюнь следит за его взглядом и тоже видит ее.Бокал падает. Госпожа Инами хватается за горло и оседает на мраморный пол. Она кашляет, и даже Синцю видно, как с ее белых губ срываются капли крови. Медленно, словно воздух вдруг стал вязким, к ней поворачиваются все остальные. Синцю осматривает напряженные лица Сянлин и Хутао. Венти и Люмин выглядят скорее настороженными.Чуньюнь с уверенностью бежит идет, чтобы помочь незнакомой ему женщине, и Синцю чувствует любовь к нему и восхищение. Он никогда не думал, что кто-то в его жизни будет настолько добр ко всем вокруг. Когда Чуньюнь выходит на середину замершего зала, Синцю наконец-то понимает: надо его догонять.Он аккуратно обходит разодетых гостей, пока на плече не смыкается тяжелая хватка. Синцю растерянно оборачивается и видит абсолютно белое лицо отца.—?Стой,?— только и говорит отец. Когда Синцю пытается вырваться, он не отпускает.Ему остается только дать Чуньюню геройствовать самому. Это обидно, но терпимо: в конце концов, Синцю и не сразу понял, что госпоже Инами надо помочь. Засмотрелся. Ему хочется себя ударить. Только вот… почему отец его остановил?Чуньюнь останавливается перед госпожой Инами, и та поднимает голову. Ее губы и руки испачканы в крови. Синцю с подступающей тошнотой видит, как она улыбается. Чуньюнь подает ей руку, и госпожа Инами тянет свою, игнорируя чужую ладонь перед своим лицом.У Синцю получается оттолкнуть отца и выбежать вперед. Он смотрит на руку Инами?— все еще красную от крови. В последний момент он встречается взглядом с удивленным Чуньюнем. Синцю почти слышит его тихий вздох. Инами встает, хватает Чуньюня за воротник рубашки и одним быстрым движением рассекает его горло тонким ножом.Синцю успевает увидеть только красное на ее лице. Никто не кричит. Инами исчезает. Синцю не позволяет себе упасть?— потом, все потом, только не сейчас. Он подхватывает Чуньюня у самого мраморного пола, уже залитого кровью. Одежда Синцю тоже пачкается. Он целует Чуньюня в лоб и рукавом своей самой лучшей сорочки стирает кровь в уголке его губ.Синцю не понимает, почему его поднимают на ноги и куда-то ведут. Пусть они сначала… помогут. Он зажмуривается, чувствуя, как мир наконец-то рассыпается на осколки. В горле нет крика. Синцю валится на колени. В нем, оказывается, тоже ничего нет.