Но я вернусь домой... (1/1)
Проходит неделя, нас отпускают домой. Странное слово - домой. Нет уже нашего дома, и давно нет...В этом городе свое жилье было только у Тимы, остальные, включая и меня, жили в студенческой общаге. На месте общаги сейчас - уродливый, запорошенный снегом холм. Ее разбомбили через месяц после нашего отправления на фронт.
Вообще в городе разбомблена и разрушена почти половина домов. Техника была простая: если под завалами не было людей, то их не разбирали, а просто расчищали дорогу. Офисные здания, театры и кино, рестораны, заводские цеха, магазины - все это стоит в руинах. Разумеется, Жека жил у Тимы, туда же вселились и мы с Ринатом. Мы давно привыкли к тесноте и совместным ночевкам за время службы и почти не замечаем неудобств.
Продукты мы получаем в пунктах раздачи, по картам и чекам, определенное количество на одну карту. Ходим за ними с Ринатом по очереди, пока один забирает еду, другой отстаивает очереди в официальных учреждениях: нам нужно оформлять медицинскую страховку и мало-мальские документы. Тима и Жека записались волонтерами и вкалывают на разборе завалов. Увы, помочь им мы не в силах, нам все еще тяжело даже ходить, не то что таскать строительный мусор. Необходимо как-то решать эту проблему, потому как скоро бесплатное снабжение прекратится, а денег у нас совсем нет.
Но все это проблемы насущные и не самые страшные. Гораздо страшнее, когда Ринат возвращается вечером домой, валится на кровать и тихо скулит, закрывая лицо руками. Ему почему-то хуже всех; остальные переносят это легче. Самое обидное - мы не можем даже объяснить то, что чувствуем. Никто из гражданских не может этого понять и считает, что мы бесимся с жиру и совсем уже заелись на своих солдатских картах. Поэтому в толпе мы безошибочно определяем, кто служил, а кто нет. Это можно понять - увидеть, услышать, почувствовать. По стеклянным глазам и чуть резковатым движениям, по отсутствию улыбки, даже намека на нее, по совершенному спокойствию даже в, казалось бы, нервных ситуациях.Вечером мы почти не зажигаем света. Сидим в темноте, на двуспальной кровати, прижавшись друг к другу. Только так слегка отступает это дикое, гнетущее душу чувство. Тоска, тоска, тоска - тоска везде и всюду, она пропитала комнаты и дома, она колышется маревом над городом. От нее не спрятаться, не убежать, не уйти. Она всегда рядом с тобой и все время тебе долбит в висок назойливая мысль: "Лишний, лишний, ненужный в этом мире..."
- Кара, смотри... - Тима показывает мне фотоальбом, каким-то чудом сохранившийся в его вещах. На фотографиях - разные люди, солнце и улыбки, цветущие деревья, и какой-то совсем незнакомый парень. Он улыбается, чуть щурит глаза, машет руками и дурачится.
- Кто это?- Это я. До войны... А это - ты.Пляж, камни на заднем плане, волна прибоя на переднем. В этой волне лежит смеющаяся девушка в ярком купальнике, она загребает рукой песок, и он просыпается сквозь пальцы. Нет, это не могу быть я. Я никогда такой не была...
- Помнишь, мы ездили на каникулах на залив? Тогда за тобой все парни бегали, в тебя полгруппы было влюблено... - Тима говорит это без эмоций, как будто читает чужое письмо.
- Влюблено? Я не помню...- Ты даже этого не помнишь, видишь? Когда же мы вылечимся от этого?Я не знаю ответа. И никто не знает, кроме, наверное, разработчиков этой химии. Гори они в аду.